Теперь я не Адвокат

Глава 23

Когда я подъехал к подъезду Снежаны, девчонки уже ждали меня на улице. Обе в светлых летних платьях, с пакетами в руках. Обе высокие, длинноногие, похожие друг на друга, хотя Маша чуть-чуть пофигуристей.

— Хороши, — мелькнула у меня нечаянная мысль.

Прыгнули они ко мне в машину. Маша — на заднее сиденье, Снежана — вперед, и сразу полезла целоваться. По-настоящему, невзирая на то, что мы были не одни.

— Куда едем? — спросил я.

— Сначала прямо, а потом подскажу, — откликнулась Маша. — Я хорошо помню дорогу.

Погода стояла великолепная. Ни облачка. Луна и бесконечные звезды на небе. Я выключил кондиционер, приоткрыл окно, и в салон ворвался ветер.

Через полчаса справа начала мелькать река. Но у берега либо постройки, либо туристические базы, где тут взяться безлюдному пляжу.

— Сейчас будет поворот, — скомандовала Маша.

Я сбавил скорость, и действительно — между деревьями показалась узкая проселочная дорога. Мимо такой без подсказки промчаться очень легко.

Темень на ней страшная даже при свете фар. Метров через пятьсот еще один поворот, и…

Да, действительно, маленький и безлюдный пляжик. Песчаный оазис между деревьев. Поляна, скрытая от посторонних глаз.

Шума дороги не слышно. Тихо, даже рыба не плещет.

— Ух, ты, — восхитился я. — Шикарное место.

— Выключай фары, у нас есть кое-что поинтереснее, — заговорщицки произнесла Снежана и достала из пакета старинный масляный фонарь.

Светил он, надо признать, потрясающе. И неярко, и в то же время, не как ручной фонарик. Мягкий свет охватывал весь пляж, а за его пределами по-прежнему царила темнота. Чуть-чуть колдовства в фонарь точно добавили.

Девчонки разложили на песке покрывало, бросили на него полотенца и бутылки с водой.

— Ну что, вперед! — засмеялась Снежана. Она подошла к реке и зачерпнула воду.

Тут до меня впервые дошло, что поплавать в реке я не подготовлен совершенно. На пляж я приехал в парадном костюме и никаких плавок у меня нет.

— Мне не в чем купаться, — пробормотал я. — Не подумал об этом.

Девчонки засмеялись.

— Какой ты несовременный, — хитро проговорила Снежана. — Кто сейчас купается ночью одетым?

Маша пришла ко мне на защиту.

— Чего ты пристала к человеку, если он стесняется. Не забывай, что он старше нас на десять лет.

А потом с сомнением добавила:

— Хотя, если верить рассказу о том, как вы познакомились, казалось, что он очень крутой.

Снежана ничего не ответила.

— Ну, хорошо, — фыркнул я, принимая вызов.

Краска ударила в лицо, но я, закусив губу и чувствуя себя новобранцем на призывной комиссии, не торопясь снял костюм, рубашку, а затем и все остальное.

— Так надо? — спросил я, стоя совершенно голым перед двумя разглядывающими меня девушками.

Проклятый фонарь света давал предостаточно.

— А как же еще, — пожала плечиками Снежана, и Маша, еще разок проведя глазами по моему телу, незаметно кивнула ей — мол, хороший выбор. Одобряю. Годен. Удачная находка.

Когда на меня бросился обезумевший гомункул, кровь в висках стучала гораздо слабее.

Казалось бы, жаркая ночь, лето — чему удивляться? Но с другой стороны, был уверен, что даже стоя сейчас на снегу, тоже бы не мерз.

— А вы купаться в платьях пойдете? — осведомился я, решив перейти в наступление.

— Конечно, — хихикнула Снежана.

— Раздевайтесь, — приказал я. — Быстро.

Девчонки снова рассмеялись, но тут же побросали на покрывало всю одежду. Летом раздеваться — две секунды.

— Правда, сегодня волшебная ночь? — невинным голосом прощебетала Снежана.

— Не то слово, — ответил я, мстительно разглядывая их так же, как они меня полминуты назад.

Но смущаться они и не думали.

— Сегодня можно все, — заявила Снежана, и они с Машей, взявшись за руки, забежали в воду.

Я прыгнул за ними следом.

Вода была чудесной, почти горячей, так нагрелась за день. Когда я был последний раз на речке? Уже и не помню. А с двумя обнаженными девушками — точно никогда. Даже в прошлой жизни.

Мы плескались не меньше часа. Снежана с Машей отлично плавали, но я им в этом не уступал.

Как же было здорово! На пляже светил теплым пламенем фонарь, но когда мы отплыли подальше, то оказались во власти огромной, нависшей над рекой луны. Девчонки придумали интересную, на их взгляд, игру — забираться мне на плечи и с этого мостика прыгать в воду, поднимая мириады сверкающих брызг. Я не протестовал, хотя моего согласия никто и не спрашивал.

Потом мы все-таки вылезли на берег и улеглись на коврик. Я оказался посередине, между мокрыми телами девчонок.

Несколько минут не происходило ничего. Лишь потрескивало пламя светильника, освещая наши тела неверным светом.

Потом девушки одновременно начали гладить меня по спине. Каждая со своей стороны. Сначала легонько дотрагиваясь, потом все сильнее и сильнее, не пропуская ни сантиметра моего тела. Затем прикосновения сменили поцелуи, а еще через минуту девчонки, не говоря ни слова, заставили меня перевернуться. Их пальцы и губы продолжили путешествовать по мне.

Раздевание — не единственное мое испытание на сегодня, мысленно пошутил я. Но ударить лицом в грязь нельзя. Крутые парни не должны бояться того, что сейчас произойдет.

Неизбежно произойдет, потому что нет ни сил, ни желания отказываться.

Интересно, существуют ли те, кто смог бы меня осудить.

— Ты не ревнуешь? — тихонько шепнул я Снежане, когда она ненадолго положила голову мне на плечо, полностью предоставив мое тело Маше.

— Если я буду слишком правильной, ты уйдешь от меня, — ответила Снежана мне на ухо. — Поэтому наслаждайся.

А потом добавила:

— Лучше сожалеть о сделанном, чем о несделанном.

Я не нашелся, что ответить.

В Москву мы вернулись уже к утру. Машу везти домой к родителям было далеко, поэтому мы «поселили» ее во второй комнате.

…Утром уйти я хотел осторожно, не разбудив Снежану — пусть поспит девочка, — но едва успев вылезти из-под одеяла, почувствовал, что меня схватили за руку ее цепкие пальчики.

— Уже уходишь, — сонно спросила Снежана.

— Много дел, — ответил я. — Се ля ви.

— Задержись на пару минут.

— Зачем?

— Угадай, — не открывая глаз, все тем же сонным голосом пробормотала Снежана.

— Да ты же спишь! — засмеялся я.

— Сплю. А ты — нет, поэтому делай утреннюю зарядку. Но не буди, — произнесла Снежана и повернулась на бок, обнаженной спиной ко мне, и сбросила одеяло.

Когда после всего я пошел в ванную принимать душ, то ко мне на секунду заглянула Маша. Она явно не знала, что я там, и смущенно захлопнула дверь.

Я облегченно выдохнул. Видимо, уговора получить меня на двоих и в будущем у них со Снежаной не было. Ночная сказка закончилась. Вот и хорошо. Есть все же границы в раскрепощенности моей юной подружки.

Не помню, сколько чашек кофе я выпил, приехав в офис. Пару — чтоб проснуться, и еще несколько, чтоб не вспоминать то, что было ночью. С тем настроением моя работа не делается.

Позвонила Вика, доложив, что ей принесли официальный документ — исследование крови Левшина во второй лаборатории, и в нем черным по белому указано, что никакого героина в пробе нет.

— Отлично, — потер руки я. — Маленькими шажками мы идем к победе. Через две ступеньки не прыгаем, но двигаемся решительно и с суровым выражением лиц.

Вика улыбнулась.

— Исключительно с ним. Как у тебя жизнь, кстати? Выспался?

Вопрос застал меня врасплох. Чуть было не ответил «как ты узнала?», но потом убедил себя, что она спрашивает просто так.

— Почти, — ответил я и не соврал. — У меня со сном всегда были натянутые отношения.

— Понятно. Так, попозже наберу, срочный звонок от клиента.

Вика отключилась, а я, наоборот, приготовился звонить.

И не кому-нибудь, а Журавлеву Олегу Николаевичу. Адвокату, который, нарушив все адвокатские принципы, посоветовал Роману признаться в том, чего он не совершал.

А еще Журавлев убил свою жену и сумел скрыть следы.

— Олег Николаевич? — заулыбался я в телефон.

— Да-да, слушаю вас.

— Меня зовут Николай Олегович. Мне посоветовали обратиться к вам, называя вас умнейшим и опытнейшим юристом.

— Как они меня называли? — обрадованно переспросил Журавлев.

Ублюдком, подумал я. Конченым животным. Убийцей и полицейской подстилкой.

Но вслух я сказал немного другое.

— Умнейшим, квалифицированным адвокатом, который в два счета разбирается с проблемами, перед которыми пасуют все остальные!

Другой наверняка бы почувствовал что-то неладное, но Журавлев, похоже, слишком любил деньги и принял мои слова за чистую монету. Хотя мне это неважно — на разговор я бы его вытащил так или иначе.

— Спасибо, — тоже расплылся в улыбке Журавлев, — а что у вас за дело?

— Разбирательство с соседом по поводу земельного участка. Он говорит, что я у него отнял кусок земли, а мне кажется, что наоборот! Сам-то я в юридической науке не силен, потомственный крестьянин, но денег фермерское хозяйство мне приносит, поэтому не волнуйтесь, я вам очень хорошо заплачу!

— Приезжайте на консультацию, — продолжил сиять Олег Николаевич, — можете прямо сейчас. Знаете адрес?

— Конечно! Скоро буду!

Я отключил телефон.

Журавлев сейчас наверняка прыгает от счастья. Найти богатого и недалекого фермера, готового платить за любые непонятные его уму юридические бумажки и за присутствие адвоката на суде — просто сказка.

Увы, Олег Николаевич, сказка будет недолгой.

…Скоро я был около его консультации. Хороший офис в престижном здании. Стеклянный вход, турникеты, охрана.

— Вы к кому?

— К самому лучшему адвокату на свете, — продолжил дурачиться я. — К Журавлеву Олегу Николаевичу.

Охранник посмотрел на меня, как на сумасшедшего, но позвонил Журавлеву по внутреннему телефону, и, получив разрешение, нажал кнопку турникета.

— Знаете, куда идти? На третий этаж, кабинет триста девять. Налево от лифта.

— Огромное спасибо, — раскланялся я. — Родина вас не забудет.

Когда я прошел турникет, охранник вздохнул с облегчением.

На третий этаж я поднялся пешком, совершенно не думая о том, как строить беседу. Что-нибудь сымпровизирую, благо не впервой. Надеюсь, в кабинете не будет посторонних. Золотое правило полиции — с преступником надо разговаривать, когда он один. Хотя последнее поколение оперативников, по слухам, о таких вещах не осведомлено.

Наверное, серьезным я стану не сразу. Немного сумасшествия не помешает. Сумасшедших боятся. Этот страх и рациональный (не знаешь, чего от них ждать), и подсознательный, генетический.

…Олег Николаевич оказался высоким, но рыхлым мужчиной на вид старше своих сорока двух. Физиономия мошенника — слащавая, привычно улыбающаяся. Рад моему приходу безмерно, чуть ли не готов обниматься.

Одет хорошо. Дорогой костюм, галстук, и кабинет под стать костюму — яркий, блестящий, местами отделанный под золото. Фермерам с провинции такое понравится.

— Николай Олегович? — вне себя от счастья спросил Журавлев.

— Олег Николаевич? — в тон ему с такой же довольной физиономией ответил я.

— Вы правы! — всплеснул руками адвокат. — Это я! — Присаживайтесь, рассказывайте. Что у вас случилось?

— Случилось… — повторил за ним, уже не улыбаясь. — А случилось вот что…

Я подошел к окну за спиной Журавлева. Третий этаж. Небольшой балкончик, внизу пустой дворик. С третьего этажа была сброшена жена этого так называемого адвоката.

Не спрашивая разрешения, я повернул ручку и открыл дверь на балкон.

— Что вы делаете? — растерялся Журавлев. Радостная физиономия мигом испарилась, уступив место злобной испуганной гримасе.

— Иду на балкон, — грубо отрезал я. — А что, нельзя? Или у вас при виде балкона неприятные воспоминания?

— Кто вы? — прошептал Журавлев.

— Тупой фермер, готовый платить деньги мошеннику адвокату. Разве не похож?

— Нет… не похож… уходите…

— Уйду, но не сразу.

Я вышел на балкон.

Светило солнце, над крышами пролетали тонкие белые облака.

Во дворе появился бродячий маг — пожилой мужчина в грязной одежде. Он взмахнул руками, и над его головой появилась иллюзия — огромный кит. Он начал резвиться в воздухе, пускать фонтаны, но через минуту к магу подбежали двое полицейских, завернули ему руки за спину, и кит исчез.

— Как вы думаете, часто люди гибнут, упав с такой высоты? Или обычно отделываются переломами?

Олег Николаевич молчал и смотрел на меня, как на привидение.

— Идите сюда, — предложил я Журавлеву. — Я вам тут объясню, зачем пришел.

— Не пойду, — замотал головой вконец побледневший адвокат.

— А чего так? Боитесь, что я вас задушу, мертвого сброшу с балкона и выйду сухим из воды, объяснив полиции, что упали сами?

Глаза Журавлева вылезли из орбит. Трясущимися руками он налил воды в стакан и залпом выпил.

— Что вам нужно, — даже не спросил, а просипел Журавлев.

— Эксгумации тела вашей жены. Есть серьезные основания предполагать, что когда вы ее душили, у нее была сломана подъязычная кость, она упала уже мертвой. Проводивший вскрытие эксперт и оперативники, одного из которых я очень хорошо знаю, недурно заработали на этом.

— Вам не дадут провести эксгумацию, — быстро отреагировал адвокат.

— Да вы что, — недобро усмехнулся я. — Если вы так уверены, можете поехать со мной в Управление Имперской Безопасности. Открою маленький секрет — у их оперативного отдела есть такой показатель, как уголовные дела в отношении адвокатов. Имперская Безопасность — организация бюрократическая, медлительная, но полномочий у ее сотрудников через край. Куда больше, чем у полиции. И если они поймут, что здесь можно посадить адвоката за убийство, они получат любые разрешения.

Журавлев отвернулся, уставившись взглядом в пол.

— Кстати, вдруг по случайному стечению обстоятельств какие-то нехорошие люди вытащат из могилы тело вашей жены, то заниматься этим преступлением будут тоже они, поскольку вы — первый подозреваемый. И если думаете, что только в отделах полиции убийцам бывает очень больно, то поверьте, оперативники везде одинаковы. Дикие люди! Бездушные, жестокие, не всегда уважающие закон. Поэтому, покричав с кляпом во рту часок-другой, вы непременно расскажете, каких гробокопателей наняли, а те, в свою очередь, объяснят, куда отнесли тело.

— Что вы хотите? Денег? Сколько? С собой у меня немного, но если мы заедем в банк…

— Я похож на вымогателя?

— Больше, чем на фермера, — пролепетал адвокат. — Она сама была во всем виновата. Только она. А я… я просто идиот.

— Деньги мне не нужны. Сейчас мы всего лишь сядем и напишем две бумажки. В одной вы чистосердечно опишете, как убили свою жену — этот листок будет тихо лежать у меня и, если вы будете себя хорошо вести, никуда не пойдет.

— А во второй? — содрогнулся он.

— Всего лишь то, что вы по просьбе сотрудника Управления по борьбе с наркотиками Игоря Смирнова подговорили Романа Левшина дать признательные показания по факту обнаружения в его машине наркотических средств.

— А эта бумага куда?

— В прокуратуру и в суд, если будет надо.

— Я лишусь адвокатской лицензии, — бледное лицо Журавлева покрылось красными пятнами.

— Но, по крайней мере, останетесь на свободе. Станете обычным юристом. Эти тоже неплохо зарабатывают. Для них никакие лицензии не нужны.

— Пообещайте мне, что первый документ не станет кому-то известным.

— Даю слово бывшего сотрудника уголовного розыска. Этого достаточно? Мне не интересны ваши прошлые дела, я за деньги выполняю свою работу. Меня, как вы, наверное, уже догадались, нанял Левшин, чтобы я спас юную жизнь его сына.

— Хотите, я вам заплачу больше, чем Левшин? — встрепенулся адвокат.

— Не хочу. Во-первых, вы не знаете, сколько он мне заплатил, а во-вторых, просто не хочу.

— Ладно, — махнул тот рукой. Жест означал, что он все понял и бросил сопротивляться.

— Мне не остается ничего, кроме как вам поверить.

— Вот и прекрасно, — кивнул я. — В наше время верить можно только женщинам и операм.

Журавлев ничего не ответил, достал два белых листа бумаги, красивую позолоченную ручку и начал писать.

…Он написал все за сорок минут. Не останавливаясь, не вспоминая, будто мысленно проделывал это уже не раз.

А может, действительно так было, кто знает. Но это уже не моя забота.

— Читайте, — тяжело вздохнул Журавлев, протягивая листочки.

…Все было написано очень хорошо. Разборчивым почерком, в деталях. С подписью и с расшифровкой подписи. Я думал, что текст придется дополнять, но нет. Этого достаточно… для всего. И для того, чтобы отправить Журавлева в тюрьму лет на двадцать, и для дела Романа.

— До свидания, — произнес я, пряча документы в папку, которую я без спроса позаимствовал со стола адвоката. — Если вас вызовут по Левшину, вы уж пожалуйста, сообщите то, что написали.

— Разумеется, — тихо ответил Журавлев.

Я вышел из кабинета и закрыл дверь, не став пожимать господину адвокату на прощанье руку.