Ван Ван из Чайны 4

Глава 15

Возможность посетить действующий военный аэропорт для такого милитаристически настроенного патриота как дядюшка Вэньхуа не могла не наполнить старшего Вана праздничным настроением. Это у него последнее время нечасто — как бы не старался бывший алкаш убеждать самого себя и окружающих в том, как здорово ему теперь живется, ждать восстановления искалеченной пагубной привычкой нервной системы придется много лет. Нечем организму радоваться — не выделяются собственные сератонины и эндорфины, потому что много лет это приходило из вне.

Сегодня, однако, день особенный, потому что дядюшку, отца и прадеда — наконец-то мы с Ван Ксу увидимся, ух он мне выскажет за все и сразу! — встретил лично комендант аэродрома в чине капитана. Пока мы летели, мужикам устроили экскурсию на чужеродно смотрящемся здесь BMW — капитан, даром что человек военный, комфорт предпочитает повыше, чем предоставляет китайская копия «УАЗика».

В связи с этим, а еще благодаря помощи семейного аксакала Ван Ксу дядюшка легко «уговорился» на протез, и Ван Дэи сильно грустил от невозможности это дело обмыть.

О капитане-коменданте аэродрома мы не забыли — ему, любителю аквариумистики, была привезена мощная «умная» система контроля температуры и качества воды. С приложением и управлением по Wi-fi, и я был уверен, что капитан их освоит — Партия велит быть высокотехнологичным, и без умения пользоваться компьютером и смартфоном никакой карьеры не построишь. Подарок он по-китайской традиции откроет и порадуется потом, а пока капитаном были проявлены манеры — он чмокнул Кате ручку и после формальных фраз, поклонов и моих с родными объятий заявил:

— Принимать таких высоких гостей как вы — величайшая честь для нас. Идемте, я покажу вам ваши апартаменты, а потом приглашаю вас на скромный ужин в нашей столовой.

Прилетели мы в ночь, и поэтому возникла проблема — настолько мощно победившего меня в родном городе положено встречать на должном уровне, а ночью сгонять Партия народ не станет, и будет в этом права. Можно было бы переночевать в отеле или вообще в личной квартире, но прикольно же на действующем военном аэропорте для разнообразия заночевать.

Будь мы в Америке или там в Европе, у меня был бы выбор: либо поддерживать ребят из армии, либо наоборот — заделаться кем-то вроде хиппи и «топить» за мир во всем мире. Выбор оный есть только по одной причине — западные фашиствующие империалисты армиями пользуются не для защиты родных земель, а для обкашливания своих интересов в других частях планеты. Проще говоря — воюют за бабло, а значит, пусть конкретные нижние чины не виноваты, клеймить их позором вроде бы моральное право есть.

На наших землях не так — наша армия в грустные нефтяные страны не вторгается, легитимных тамошних правителей не вешает и жить по законам «демократии» никого не учит. Наша армия вообще на мой взгляд что-то вроде театра — ну кто в здравом уме нападать на Китай будет? И на кого будет нападать Китай? На Тайвань и на рыбаков из «лежащих» под врагами стран разве что — мол, в не те территориальные воды заплыли.

Посему за родную армию «топить» я могу сколько угодно, без малейших угрызений совести и закрытия глаз на неприятные моменты, получая за это расположение служивых и им сочувствующих. Да и если в этой реальности Партия вдруг решит освободить Тайвань прямо вот завтра, я все равно будут «топить» за своих — так у нас здесь, в Азии, положено, и я с таким подходом согласен. Это же наши ребята, по одним считай улицам бегали, один телек смотрели, в одни игры играли. Нужно своих поддерживать в трудные минуты, пусть даже они не совсем правы — потом, когда перестанет литься кровь, можно разобраться кто прав кто виноват, а пока нужно просто «врываться» в драку — там ведь «наших бьют».

Это — тоже наследие Ивана, который вот-такенными от удивления и непонимания глазами наблюдал высказывания «народных» артистов, популярных блогеров и прочих «лидеров общественного мнения», которые словно кровожадные упыри принялись поливать грязью и желать смерти своим же. Впрочем, какой нафиг народ им «свой»? Они же элита, а там, у подножия твоего «трона», в грязючке копошится вонючее быдло.

Ай, ладно — чужие это воспоминания, а я вообще китаец. Китайцем этих времен быть здорово — отгроханный руками предков исполинский производственный комплекс нужен всем, и Поднебесная сидеть на всех стульях сразу может еще очень долго. Спешить нам некуда — Китай был, есть и будет, а потому суета соседей по планете вообще нашего внимания не стоит. Здоровое у нас общество, несмотря на все кажущиеся чужакам ужасными особенности менталитета. Когда человек пугается совершенно потешного аттракциона «тайфун» на Хайнане, значит с психикой у него все нормально — «планка жести» благодаря стараниям фильтрующих оную людей не задрана.

По пути к жилому сектору военного аэропорта получилось посмотреть на подсвеченные по правилам техники безопасности строящиеся объекты: еще одна взлетно-посадочная полоса, ангары для самолетов, новый терминал и положенные подсобно-технические помещения. Строят соотечественники быстро, и по словам коменданта уже через четыре месяца все это будет сдано в эксплуатацию, а аэропорт откроет свои воздушные врата для гражданских клиентов.

Апартаменты были неплохи — нам выделили целое офицерское крыло трехэтажного жилого здания. Внутреннее убранство комнат ничем армейское не напоминало: полагаю, казенные железные кровати и ДСПшные столы с инвентарными номерами куда-то вынесли, а на их место поставили стильненькую, выполненную в светлых тонах, «гражданскую» мебель. Внимательно осмотрев диван, я нашел прилепленную к задней части обивки этикетку. Дорогущий, и, полагаю, его после нашей ночевки вернут в магазин. Спасибо за заботу.

От масштабов начавшегося прямо с раннего утра праздника даже привыкший ко всяческим награждениям я выпал в осадок. Толпы народа начинались прямо у ворот военного аэропорта и живым коридором заполонили все тротуары на пути нашего длинного и разветвленного маршрута. Впереди нас ехали не только полиция, охрана и «усиление» в виде парочки армейских грузовиков с солдатами, но и грузовички цветочной компании — сидящие в их кузовах работники устилали наш путь живыми цветами красных оттенков.

Еще в процессии имелись грузовички с открытыми бортами и установленными в кузовах здоровенными колонками, транслирующими перемежающиеся приятными для меня высказываниями ведущего песни с успешно релизнувшегося дебютного альбома ассоциированной со мной поп-группы. Патриотическую нагрузку никто не отменял, поэтому с интервалом в три песенки колонки наполняли окружающее пространство гимнами Китая, Теннисной Ассоциации, Цинхуа и провинции Сычуань.

Процессия словно обладала аурой с четко очерченным радиусом. Этаким «пятном света» мы озаряли доселе скучающий кусочек толпы, заставляя людей бросаться в нас цветами, красными лоскутками и прочими неопасными материалами. А еще кричать, прыгать, махать руками и лихорадочно вжимать кнопку «сделать снимок» или «начать запись» на смартфонах. Когда наше «пятно» уползало подальше, народ снова принимался скучать и расходиться — кроме самых фанатичных и упорных, которые перемещались в точки нашего будущего появления.

За право побыть спонсором праздника развернулась настоящая битва, но для «Анты» и шоколада «Панда» (тот самый «дубайский», патент на который наша семья недавно продала с концами за половину миллиона долларов) местечко всегда зарезервировано, как и для других «старых» моих рекламодателей. Многие логотипы «новичков» я видел впервые и даже не представлял, чего это я тут рекламирую. Да и не важно — плохое запрещено законодательно, а остальное проходит через мощный партийно-юридический «фильтр», оснащенный так же отделом оценки имиджевых рисков.

Торчать из люка лимузина-«мерседеса» мне запретили, а тонированные окна прятали нас с Катей, прадедом с отцом и дядей, тренером Ло, Ли, супругами Фэй (Шу Жу такое мероприятие пропустить не могла — ее же тоже награждать будут) и Яном (репутацию падавана нужно прокачивать) от людей. Это хорошо — можно расслабиться и сэкономить моральные силы: сегодняшний день обещает выжать меня до капли.

Сначала мы осуществили визит к начальству в городскую управу, куда ради такого съехалось все высшее начальство провинции. Формат в виде фуршета-чаепития (не бухать же уважаемым людям с самого утра!) включал в себя камерную церемонию с хвалебными речами в наш адрес, фотографированием и вручением моим старшему и младшему тренеру солидных премий. Мне «обломились» ключи от пентхауза в Ченгду — теперь и в столице провинции «база» есть!

Два часа таким образом растворились в небытие, а мы поехали в традиционную для каждого моего возвращения на Малую Родину локацию — штаб-квартиру Комсомола. Здесь мне пришлось труднее — регламент включал полуторачасовую сессию ответов на вопросы комсомольцев из зала. На сороковой минуте рассказов о том, какие все знакомые спортсмены профессионалы и молодцы и старом добром режиме своих тренировок, я отчаянно заскучал и начал подумывать о том, чтобы взять несколько уроков вокала и вместо надоевших сильнее блюд на основе осьминога пересказов «методичек» тупо пытать народ своим пением всё отведенное нам время — тогда может и желающих посидеть недалеко от меня станет поменьше.

С нами сюда приехала тройка «главнюков» провинции — камеры в управу не пустили, поэтому звание «почетный гражданин Сычуани» мне вручали в качестве гвоздя местной, подходящей для телевизора, церемонии. Бюрократическая машина напряжением креатива придумала как наградить и тренеров с Яном: они получили грамоты «почетного гостя Сычуани», что вызвало у меня приступ умиления.

Пакет льгот, прилагающихся к званиям, был рассмотрен нами по пути к штаб-квартире китайских пионеров: бесплатная парковка, бесплатный проезд на всех видах общественного транспорта и освобождение от коммунальных платежей. Последнее прекрасно сочетается с моей новенькой недвижимостью — сейчас она «дотационная».

Подкрепившись в пути кофе с припасенными еще дома, на Кампусе, Катиного производства пирожками, мы высадились на парковке скромненькой серенькой трехэтажки, над входом которой руками пионеров была повешена растяжка с приветствием в мой адрес. По выходу из машины мы уперлись в «почетный караул» из подростков в форме и — надеюсь — лишенными боевых качеств винтовками. Команды командира ребята выполняли с радующей глаз синхронностью — вымуштрованы на совесть, что я не постеснялся отметить в приветственной беседе с главными «пионерами» провинции на крылечке у главного входа. Авось и зачтется лишенным детства бедолагам-кадетам.

Еще часок ответов на вопросы. Что интересует китайскую молодежь? Конечно же знаменитости — я рассказал, как тусовался с теннисными «топами» и как снимали музыкальный клип на «Unstoppable». Рассказал и про звезду вредного жанра мукбанг Пан Сяотин, не забыв предупредить ребят, что обжираться — это вредно. В финальном блоке пришлось расстраивать пионеров, которые принялись расспрашивать про китайских знаменитостей от кино, музыки и интернета. Я тупо никого из них не знал, пришлось откупиться анонсом скорого начала съемок документального фильма — в деревню частично за этим и собираюсь.

Награды здесь носили символический характер, но это в моих глазах делало их только ценнее — «материи» мне уже хватит. Значок почетного пионера, шикарный, выполненный из дерева макет китайского «Калашникова», не менее шикарная фигурка из глины в виде двадцатисантиметрового меня в эффектной позе с ракеткой в руке.

После мероприятия я попросил поговорить с пятеркой «творческой группы», изготовившей фигурку — такое надо брать и отливать в пластике для продажи фанатам, больно уж удачно получилось. Ребятам — процент и почет, контакты родителей записаны. Лично позвоню, чтобы семьи молодых скульпторов тоже прониклись праздником.

И после управы, и после Комсомола к нам «прилипали» важные дядьки, которые, к счастью, не требовали пускать себя в мой лимузин, но внимательно за мной наблюдали, словно испытывая и «взвешивая». Своего рода стресс-тест мне сегодня устроили — не «поплавит» ли Вана от многих часов публичных мероприятий далекого от спортивных толка? Этим уважаемым старперам моя инициатива очень понравилась — даже почивая на лаврах и подвергаясь стрессу, я не забываю о работе и вполне по-коммунистически даю возможности другим.

В финале первой половины дня мы посетили местный филиал Ассоциации, где «отстрелялись» за какие-то двадцать минут. Нам с Яном вручили по парочке теннисных комплектов — пригодится, только струны надо будет натянуть — потом пацан получил вторую в своей жизни машину: патриотичный «Хаваль» — а какую по счету получил я даже уже и не помню. Модель зато непривычная — солидно блестящий на клонящемся к вечеру солнышке «Ренж Ровер». Это тоже папе — пусть по пока нетронутым инфраструктурой дорогам рассекает на полном приводе. Родные получили почетные грамоты и устные благодарности за воспитание такого хорошего сына, а тренеры — стандартные конверты с премиями.

Непривычные дядя и папа к этому моменту изрядно вымотались и провожали сияющие витрины алкогольных магазинов тоскливыми взглядами — стресс бы снять, но нельзя. Зато прадед, с которым мы так и не успели поговорить из-за постоянного наличия вокруг посторонних и позднего вчерашнего времени, словно помолодел на десяток лет — в его возрасте это очень много.

Ван Ксу вообще выглядит отлично — череда курортов и лучших клиник Поднебесной с их процедурами и тремя операциями на позвоночнике с последующей реабилитацией позволяют прадеду твердо стоять на ногах и на них же бодро перемещаться часами напролет. Сегодня, отведав некогда привычной торжественно-официальной суеты, прадедушка и вовсе принялся излучать здоровье, солидность и охотно трепался с налипшими на наш кортеж «главнюками». Полагаю, это выльется в очередной виток «возвышения» нашей семьи — блата много не бывает, и прадед на чистых карьерных рефлексах постарается выжать из бесед как можно больше ништяков и влияния. Прадед вообще торопится. Даже лежа на больничных койках и посреди целебных процедур он без остановки звонил и отвечал на звонки всех, кто может быть нам полезен. Получив на старости лет доступ к кабине социального лифта, Ван Ксу словно пытается наверстать упущенное за долгие десятилетия забвения.

И я буду последним, кто старика осудит. Очень горько об этом думать, и я не забываю просить Небо дать деду побыть под ним подольше, но сколько Ван Ксу осталось? В его возрасте, несмотря на оптимистичные заключения врачей, смерть может прийти в любой момент. Год, два, десять — не угадаешь, вот и торопится прадед покинуть этот мир, выжав из актуального перерождения как можно больше. Личных денег на благотворительность он тратит очень много — как может улучшает карму, в том числе «отрабатывая» и мой легший на карму кланов Ван и Жуй грех попытки самоубийства. Я в это все не шибко верю, но бумажки «переводов на тот свет» добросовестно жгу — простите, предки, больше так не оплошаю.

После этого состоялся сытный обед в арендованном для спецобслуживания Ассоциацией ресторане — мы с родней порадовались наличию в меню (не «специальном», а стандартном!) приписке к блюдам из козлятины «мясо с фермы Ван» и аналогичной там, где в составе блюд имеется козий сыр.

Нынешний 2015-й год, кстати, по нашему календарю год зеленой Козы, что грозит для нас обернуться выросшими продажами и необходимостью в очередной раз нарастить стада — и «мясные», и «молочные». Имеется у нас и не-пищевая продукция: в преддверии Нового года удалось неплохо заработать на сувенирных фигурках символа нынешнего года. Через мой магазин мерча продавали, для удобства и чтобы сэкономить на другой рекламе.

Сейчас — батя вчера не утерпел и похвастался — строится фабрика по выделке козлиных шкур. До этого приходилось отгружать их с низким уровнем передела городским кожевенникам, а теперь Ван Дэи мечтает еще о ткацкой и обувной фабриках, чтобы в нашей деревне завелся полный цикл производства. Рога идут на изготовление обладающих весьма сомнительной пользой для здоровья «целебных бальзамов», лицом которых стала бабушка Джи Жуй. Вреда, впрочем, тоже бальзамчики не приносят — просто вода с витаминами, прошедшая положенную по законам экспертизу и получившая заключение о безвредности. Останется пустить в дело козлиные кости, и вообще получится шикарно — козлик будет монетизироваться целиком, от рогов до кончиков копыт.

Тарахтит семейная экономическая машина что наш старенький, но всегда работающий благодаря стараниям отца трактор. О нем мы не забыли — старичок отправлен на заслуженную пенсию в качестве экспоната, снабженного фотографиями маленького и подросткового меня, сидящего с отцом и без него за рулем трактора.

После обеда я с удовольствием подумал о том, что «страдать» осталось недолго. Так всегда бывает — начинать крайне загруженный день страшно, но время неумолимо идет вперед, а дела заканчиваются.

Моральная усталость, однако, копилась столь же неумолимо, и мне стоило немалых усилий держать на лице вежливую улыбку и говорить правильные слова. Сейчас состоится кульминация этой фигни: мы прибыли в сияющий большими окнами, новенький девятиэтажный «Бизнес-центр Гуанъань». Здесь, помимо офисных помещений, имеется конференц-зал, где мне придется отсидеть двухчасовую пресс-конференцию. Сколько от газет да телека не бегай, а все равно в какой-то момент партийный дед отдаст команду: «вещай».

К счастью, в этот раз мероприятие чисто «внутреннее», без единого иностранного журналиста, а потому все вопросы и ответы заранее согласованы и можно расслабиться, не боясь провокаций. Атмосфера пресс-конференции поэтому мне очень понравилась: все свои, все держат лицо и добросовестно имитируют живые реакции на «впервые» услышанные ответы. Вот это я понимаю профессионализм!

Поднебесная — это этакое в хорошем смысле болото, или, если угодно, метафизическое тело, обладающее физически не ощущаемой, но прекрасно чувствуемой душой гигантской силой притяжения. С каждой поездкой за границу или даже в «падшую» часть Китая — Гонконг — мне все приятнее возвращаться домой. В Пекин чуть менее приятно, как ни странно — здесь, в Сычуани, намного прикольнее, потому что она в широком смысле тоже родная деревня.

Все лучше понимаю «официальную» часть отношения Фу Шуньшуя (он в Пекине остался, для отчета начальству, награждений себя за отличную работу и получения свежей порции «методичек») к эмигрантам. Они действительно достойны жалости — вынужденно оторванные от Поднебесной, живущие на чужбине китайцы вынуждены создавать жалкие иллюзии в виде Чайнатаунов, силясь окружить себя хотя бы крошечной толикой истинной китайской атмосферы.

Гуанъань, несмотря на изрядно увеличившийся поток туристов, городок маленький, и таковым останется: не настолько я крутой, чтобы в одиночку превращать захолустные райцентры в процветающие миллионники. Сычуань благодатна землей, климатом и людьми (из патриотизма преувеличиваю: китайцы как везде), но сложившегося за тысячи лет демографического распределения не переделать: китайцам нравится селиться в Юго-Восточной части страны, а роль местного «центра опережающего развития» давно и надежно занята столицей провинции — огромным и богатым Ченгду. Всем, кто приписывает китайцам коварные планы по экспансии и заселению чужих земель, рекомендую глянуть на карту распределения населения: здесь и свои-то земли нифига не обжиты, и по сравнению с Юго-Востоком Гуанъань почти безлюдная пустошь.

Миллион триста человек — примерно такое население всего округа Гуанъань, поэтому набрать офисов на полное покрытие площадей новый бизнес-центр не смог: первые этажи отдали под торговлю, в том числе — небольшой отдел «Анты», который будет «окормлять» туристов и немножко местных. Удобно — спустился на три этажа ниже и уже на новом рабочем месте, фотографируюсь с народом и подписываю купленные ими шмотки и спортинвентарь. Эта часть приятнее всего — с фанатами не нужно напрягаться и пересказывать «методички»: мне нравится расспрашивать народ об их жизни и работе, про себя-то я все знаю.

Когда мы отчалили с парковки бизнес-центра, на улице резко убавилось народу, а на небе появились первые звезды. Если не сидеть сложа руки, время летит быстро — оглянувшись назад, я как-то даже и не заметил, что день почти закончился.

Предпоследний официальный пункт «меню» — посещение железнодорожного вокзала, куда группа работников завода по производству поездов пригнала мне подарок: личный вагон. Никакой пошлой позолоты и лепнины — дизайн выдержан в светлых тонах, в основе его — практичность, и радует глаз обтекаемыми формами и богато разбросанной повсюду подсветкой, к коей прилагался отдельный пульт. Четыре «купе»: одно большое, с двуспальной кроватью, другие — попроще, на пару койко-мест каждое. Имеется купе для персонала — стандартное, с двухъярусными откидными кроватями.

Удобства — все «умное», от унитаза до душевой кабины и гидромассажной ванны. Кухня — небольшая, но оборудованная по последнему слову кулинарной мысли. Су-вид — в наличии, и даже встроен в интерьер! Небольшой тренажерный зал, просторные столовая и гостиная со здоровенным телеком и внушительной акустикой формата 7.1.

— Спасибо огромное, мужики, — расчувствовался предвкушающий путешествия с недостижимым для самолета комфортом я. — Я теперь самолетами вообще летать не буду — зачем, если можно жить в этой роскоши?

Рабочие во главе с директором завода и мастером цеха ответ оценили, и мы разошлись довольные знакомством. На прощание с меня взяли обещание подумать по поводу поездки на завод. Сигнал, блин — у нас все-таки коммунизм, и пора бы Вану начать встречаться с рабочими коллективами.

«Дембельский аккорд» сегодняшнего дня, если не считать финального ужина с «главнюками», состоялся на стадионе, где в вечерней прохладе и свете прожекторов мне выпала честь наградить призеров теннисного кубка Сычуани среди юниоров. Радостные, смотрящие на меня горящими от обожания и надежды глазами ребята как могли скрывали усталость, но я видел, что какой-то гений пригнал их сюда с самого утра и заставил ждать весь день. На улице между прочим плюс девять, и даже в толстых спортивных куртках и шапках с перчатками ребята успели продрогнуть. Покормить, как выяснилось в процессе, их тоже никто не удосужился, поэтому я вручил победителю Кубка пяток крупных купюр «от себя» и велел ему вести «коллег» в ближайший «Макдональдс» — им туда можно, потому что юниоров на допинг не проверяют.

Отмучившись за ужином — молчал и сосредоточенно грыз краба — я с огромным облегчением попрощался с «главнюками» и прочими лишними, и положив голову на Катино плечо почти задремал на сиденье лимузина по пути домой. «Домой» — это в Гуанъаньский коттеджик в богатом ближнем пригороде, где теперь живут бабушка Жуй и близняшки.

— Какого черта ты так долго⁈ — с порога наехала на меня Дзинь.

— Кого-то город испортил? — поднял я на нее бровь.

Сестренка вжала голову в плечи — то-то же!