Ван Ван из Чайны 4

Глава 20

Отдых в кругу семьи как всегда сработал безотказно — из «отпуска» я возвращался полный моральных сил и набрав пару килограммов веса. Последнее нужно «стесать» — невелик запас жирка, но я чувствую, что двигаться стало тяжелее. Ничего, возврат к диете и тренировкам это дело быстро поправит, и к следующему турниру я буду в привычной-отличной форме.

Летим мы не в Пекин, а в Ченгду — нужно сходить в гости к Ченю Хуасяню. Жаль, но ограничиться этим не выйдет — столица Сычуани не простит мне столь короткого в ней пребывания, придется посетить полный «пакет» Партийных учреждений — от образцово-показательной школы до Комсомола и провинциальной штаб-квартиры Ассоциации. «Вольница» давно закончилась, и теперь Партия с Ассоциацией будут эксплуатировать меня в качестве говорящей головы и почетного гостя при любой удобной возможности. Да это и не плохо на самом деле — меня чествуют и награждают, а не подвергают общественному порицанию. Поднадоело, морально выматывает, но всё еще приятно. Полагаю, так оно будет до самого конца жизни — в отличие от тенниса, который придется оставить, когда организм постареет, публичные мероприятия останутся: вон Яо Мин, например, который самый высокий член Зала славы баскетбола, уже давно с мячиком сам не бегает, но социально-медийную «нагрузку» тащит исправно.

По возвращении в Пекин, кстати, познакомлюсь с этим великаном — в числе других звезд от спорта нужно будет сходить на благотворительный вечер в поддержку пострадавших от недавнего землетрясения. Хорошая инициатива как не крути.

Когда мысли дошли до землетрясения, ассоциативная цепочка подтянула недавнее воспоминание: мама Айминь показывала Кате наши семейные альбомы, и оказалось, что тот русский МЧСник, который достал маму из-под завалов живет в том же доме, где квартира Катиной семьи. С тестем МЧСник в приятелях. Мир порой удивительно тесен, и я воспринял это как знак свыше: мужик помогал китайцам не ради подарков, а потому что служба такая, стабильно-героическая, но я все равно попросил своих сотрудников в России подарить мужику квартиру и новенькую «Бэху». Потом, когда в Россию поеду, встретимся вживую, если он захочет.

Тяжелое наследие Ивана, блин — хочется хоть что-то сделать для его Родины. России сейчас непросто — капитулировав в Холодной войне и расколовшись, она теперь с болью собирает себя по кусочкам и выбирается из-под оказавшегося больно неприветливым Западного сапога, начав на элитарном уровне осознавать то, что многие миллионы граждан поняли уже давно: в «белые люди» русских считающие себя вершиной человеческой цивилизации соседи записывать не хотят, желая только одного — чтобы никакой России на карте мира не осталось вовсе.

Демонстрировать активную поддержку Российской политики мне нельзя, но можно подавать сигналы. С Павлом Александровичем вот на камеры встречусь, буду отдавать на пресс-конференциях приоритет русским журналистам, может быть мастер-класс какой-нибудь устрою при содействии Российского филиала Ассоциации. Ну и цеховую так сказать солидарность мне проявлять никто не запретит: спорт же вне политики, это сами важные лицемерные носители светлых идей нам говорят. «Отменить» меня за такую мелочь Партия не позволит, поэтому я буду время от времени вбрасывать в инфополе моральную поддержку попавших под санкции русских спортсменов.

Поток мыслей изменил направление, и мне почему-то вспомнились наблюдения Ивана — в девяностые и начале двухтысячных на рынках его родного Красноярска торговало очень много китайцев, и тогда народ плевался, подозревая, что скоро китайцы заселят всю Сибирь и Дальний Восток. Однако когда экономика Поднебесной окрепла, почти все торговые эмигранты собрались и уехали домой. Теперь тамошние рынки заняты выходцами из другой, более близкой России Азии. В основном — из бывших стран СССР. Не нужны ледяные да таежные просторы северного соседа нам — для любви к такому климату в нем нужно родиться. Да какой там «любви» — хотя бы терпеть его уже немалая сила духа и привычка нужны!

Дремлющая на моем плече Катя издала супер милый звук, который можно примерно передать как «муня-муня» и приоткрыла рот. Хе, слюнка бежит. Самолет к этому моменту начал заходить на посадку, и я застегнул на девушке и себе ремни. Даже в «своем» самолете нужно соблюдать технику безопасности!

Время за бортом чуть перевалило за обед, и я этому рад: прилети мы вечером, пришлось бы задержаться здесь на лишний день, а так успею «отстреляться» за сегодня, заночевать в местной моей квартире и завтра утречком улететь в Пекин.

На прием к многоуважаемому Ченю Хуасяню я записался как положено — через звонок секретарю — но меньше чем через час после этого он лично мне позвонил и попросил больше так не делать: мы же не чужие люди, а я — не пришедший с отчетом директор сельской школы, достаточно просто выяснить местоположение чиновника и прийти к нему туда в любой удобный для меня момент — вплоть до «врыва» в его дом среди ночи. Удобно быть важным.

Столица провинции тоже готовилась к длинному празднованию Нового года. Даже представить страшно, в какие деньги он каждый год «встает» бюджету, но переживать за это я не стану: мне нравятся праздники, а бюджет — не мой карман, и к тому же имеет свойство пополняться.

Явиться на прием к важному чиновнику с пустыми руками — это еще хуже, чем в гости к теще без тортика или хотя бы цветов. Выбирать подарки для многоуважаемого Ченя Хуасяня мне помогали дед и тренер Ло. Первое — билетики на финал следующего турнира для него и его супруги. Несколько оптимистично — я ведь могу в финал и не попасть — но с таким «винстриком» и оправданной уверенностью в своих силах я могу себе такое позволить.

Билет — не только и не столько для того, чтобы уважаемый чиновник мог насладиться высокоуровневой игрой в теннис, а для того, чтобы предоставить Ченю доступ в вип-ложу. Там на каждый финал стандартно собираются очень большие люди, и попасться им на глаза и перекинуться парой слов моему «куратору от образования» будет полезно: он «проходимистый», поэтому потенциал билета реализует как надо.

Это — главный подарок, и ценность его Чень Хуасянь в силу опыта оценить сможет. Денег у чиновника полно, а значит «бонусом» нужно присовокупить что-то такое, что нельзя или сложно купить за деньги. Билеты — как раз из этой категории, потому что «випку» достать даже с огромной переплатой будет стоить огромного труда. В «випку» на финал все хотят, по той же в целом причине — связи наводить.

Второй подарок — майка, ракетка и мячик с «Австралии Опен». Майку мы конечно постирали и упаковали должным образом: в застекленную рамку, получив каноничный «спортивный» подарок, который будет отлично смотреться например в приемной Ченя Хуасяня. Сюда же идет фотка нашего с ним рукопожатия — «исходник» из журнала, но мы распечатали в нормальном размере и на нормальной бумаге.

Мячик и ракетка скорее всего «отойдут» сыну чиновника — ему двадцать три, и он учится на актера, потому что в политику по следам отца идти не захотел. Мой большой фанат.

Подарок третий обладает чуть меньшим потенциалом, чем билетики на финал, но компенсирует это гарантированными «политическими очками». Несмотря на мою уверенность в способности Ченя Хуасяня тот самый потенциал реализовать, статья в журнале «Коммунист» о том, как чиновник «открыл» меня благодарному человечеству результат принесет гарантированно. Спасибо прадеду, у которого нашелся знакомый, который является двоюродным дядюшкой одного из штатных авторов этого важного для Партии журнала. Нашелся у нас и знакомый чиновник из приближенных к пулу кураторов «Коммуниста» — он материал одобрил, но за это придется при случае познакомить его с Ченем Хуасянем. Да, сейчас он по рангу до столичных шишек не дотягивает, но такими темпами через несколько лет этот досадный нюанс будет ликвидирован.

Еще у меня есть пара билетов на грядущий Оскар — даже не помню, кто подарил — но за них меня жаба задушит. Мне кино нравится, и я с удовольствием съезжу на церемонию сам, с Катей. Как раз успею до Кубка Дэвиса, он в начале марта. Да и не надо Оскара обыкновенному по сути китайскому чиновнику от образования — у нас здесь свой подход к кинематографу и излагаемым им идеям, и то, что позволено частному лицу-мне, для Ченя Хуасяня может обернуться проблемами. Далеко не факт, что обернется, но ведь может — уважаемый глава образования Сычуани рано или поздно попадет на уровень-другой повыше, а это неизбежно увеличит количество его врагов. Лучше перебдеть — Чень-то не дурак, судя по карьере возможности любит и умеет использовать, и на Оскар поедет тупо по причине «а когда еще такая возможность будет?».

А какая атмосфера царила на улицах Ченгду! Встречало меня сильно меньше народа, чем в Гуанъане, но это компенсировалось висящими на каждой столбе красными фонариками, баннерами и муралами с козой, играющей отовсюду «околоновогодней» музыкой и заманчиво сияющими витринами магазинов и торговых центр, которые украсили гирляндами и той же новогодней символикой. Красота! Праздник! От этого в душе поднимает голову приятное, чисто новогоднее, настроение.

Работники провинциального отделения Министерства образования встретили меня у входа в свою обитель, похоже, в полном составе — больно дофига «пиджаков» в поле зрения. О, красная ковровая дорожка — коротенькая, чисто крылечко и немного дорожки прикрыть, но я жест все равно оценил. Я и сам не дурак, и даже без совета прадеда культурно записался бы на прием через секретаря, а не нагрянул непрошенным гостем, выбив дверь кабинета с ноги. Не зря — я проявил уважение, и теперь Чень Хуасянь проявляет ответное. В двух компонентах: первый вот здесь, в виде торжественной встречи, а второй остался в прошлом, в виде разрешения звонить прямо к нему и запросто приходить в гости.

К счастью, запасец подарков у меня почти безлимитный, и уважаемые люди не останутся обделенными: мои работники, пока я общаюсь с начальником, разнесут «мерч» по кабинетам. Он все равно для меня бесплатный, а «крыши» много не бывает — даже если не станут подстраховывать в случае моей ошибки, к просьбам помочь по рабочим вопросам станут относиться внимательнее. Коррупция — это ужасно, но только если ты в ней не участвуешь: даже маленькая, ничего не стоящая мне взятка сильно ускоряет процессы. Удобно!

Как положено официальному «клиенту» госучреждения, я вежливо раскланялся с чиновниками и обменялся с ними «большой честью». После этого, уже на правах звезды, обменялся со всеми рукопожатиями и наделал фотографий: коллективных для чиновников «поменьше», индивидуальных — для «побольше».

Через двадцать минут такого досуга Чень Хуасянь обломал не успевших со мной сфоткаться, сославшись на желание поберечь мое время, и повел меня в кабинет. Тренер Ло со мной для солидности, я в глазах пожилых «пиджаков» все-таки почти ребенок, а значит нужно подпирать себя ручным взрослым.

— Итак, чем Отдел образования Сычуани может тебе помочь? — сложив руки в замок на стильном, бело-стеклянном, как и все убранство кабинета, столе, радушно спросил Чень Хуасянь.

— Я хочу попросить вас помочь мне организовать стипендию имени меня для лучших учеников Сычуани. Квота — сто семьдесят два человека, двадцать тысяч юаней ежемесячно и путевки в учебно-спортивные, по выбору ребят, санаторные комплексы Китая на каникулах, а в остальное время участие в олимпиадах и прохождение зарубежных курсов за мой счет.

— Около пятидесяти миллионов юаней в год — это очень большие деньги, — продемонстрировал чиновник отличное умение умножать большие цифры в уме.

Это с учетом «загранок» и пионерлагерей.

— Очень большие, — согласился я. — И меня очень расстраивает, что я пока не смогу потянуть большего числа стипендиатов. Буду стараться лучше, чтобы с каждым годом давать ребятам все больше возможностей.

Тренер Ло с гордостью посмотрел на меня, как бы показав, что такое воспитание — его заслуга. Хитрожопый, блин! Чень Хуасянь с улыбкой поощрил меня одобрительным кивком и «утешил»:

— Талантливой молодежи в Сычуани очень много. Яркий пример сидит передо мной, — улыбка стала шире.

— Я всегда буду помнить тот день, когда вы впервые появились в нашей деревне. Это стало началом новой жизни для нашей семьи, и мы очень благодарны вам за неоценимую помощь, — благодарно поклонился я.

— Процветание уважаемой семьи Ванов, гордости Сычуани, целиком твоя заслуга, а я просто стараюсь выполнять свою работу так, чтобы оправдать доверие Партии. Но оставим прошлое в прошлом и вернемся к стипендии. Не переживай и не пытайся взвалить все на свои плечи — Партия и наше ведомство прилагают огромные усилия, чтобы одаренные дети получали упомянутые тобой возможности. Тем не менее, Поднебесная огромна, и государственная машина, несмотря на ее несомненные мощь и неисчислимые достоинства, способна упустить кого-то из вида. Им твоя стипендия и поможет. Я позабочусь о формировании специального отдела, который займется поисками достойных твоей стипендии ребят. От лица вверенного мне ведомства и Партии я выражаю тебе глубочайшую благодарность за столь полезную инициативу.

— Большое спасибо! — еще один благодарный поклон. — Я ни в коем случае не сомневаюсь в справедливости вашей оценки, но благодарить меня за это не стоит — мной движет исключительно тщеславие.

Тихо посмеявшись, Чень Хуасянь меня похвалил:

— Если бы тщеславие всех жителей Земли выражалось так же, наш мир был бы гораздо лучше.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Контакты твоих юристов у нас есть, так что можем считать, что со стипендией мы разобрались — она начнет работать еще до конца февраля. Вручишь ее лично первой десятке счастливчиков? Это будет достойно.

— Это будет для меня честью, — согласился я.

— Теперь — интервью. Мы с журналистами согласовали его детали — спасибо за доверие этого важного дела мне, кстати — поэтому сегодня вечером, когда закончишь со всеми важными делами, я прошу тебя оказать моей семье честь, разделив с нами ужин.

— Это огромная честь и для меня. Спасибо.

— Надеюсь, вы тоже окажете нам честь и примете приглашение, многоуважаемый Ло Канг, — пригласил Чень и тренера.

Спортивный педагог ответил «большой честью», а я указал на стоящую задом рамки ко мне фотографию в правой части рабочего стола Ченя:

— Это фотография вашей семьи?

— Это она, — охотно протянул фотку мне чиновник. — Моя супруга, — указал на наряженную в отороченный мехом юбочный костюм с подолом по щиколотку сапожек от «Диор», шляпку и украшения даму лет сорока. — Чень Юйшуй. Моя невестка, — указал на даму лет двадцати, наряженную в более «казуальный» костюмчик без мехов. — Чень Лицзю. Мой сын, — указал на стоящего рядом с невесткой, похожего на себя молодого мужчину — собственно тот самый двадцатитрехлетний старший сын. — Чень Хао. И мой младший сын, Сяо, — показал на чернявого, приятно лыбящегося пацана лет двенадцати-тринадцати.

Тоже надо чего-нибудь подарить.

— И вы, — указал я на самого обнимающего жену за талию и положившего другую руку на плечо младшего сына Ченя.

— И я, — рассмеялся чиновник.

На этой позитивной ноте мы попрощались, и я в компании тренера Ло вернулся в машину.

— Наблюдатель за поваром и проверенные продукты уже на пути в дом Чень. — доложил Фэй Го.

— Хорошо, — одобрил я, и мы отправились колесить по городу, собирая подарки и одаривая страждущих добрым словом, автографом и фотографиями.