Водный Феникс. Книга пятая

Глава 7

Девочки сидели в тени большого дерева и молчали. Им удалось добраться до реки, быстро перебраться на другой берег, а затем углубиться в лес еще на пару километров, подальше от границы. Только тогда Катя наконец отпустила Аню, оставив у той на запястье заметные следы от цепкой хватки.

Каждая была погружена в свои мысли, но, очевидно, они были об одном и том же. Они бросили Олю на «растерзание» смотрителям и сбежали… Причины и оправдания уже не имели значения — давил сам факт. Осознание. Ужас.

Аня высушила их одежду и даже непривычно тихого Гюнтера. Он явно чувствовал настроение хозяйки, которая уткнулась в обезьяныша и тихонько плакала. Гюнтер на удивление по-человечески обнимал девочку и поглаживал ее по голове.

А ведь на нее давило чувство вины еще сильнее. Она не только первой бросила Громову, но и буквально силой уволокла оттуда Аню. Это было слишком даже для такой не по годам рассудительной, но все же совсем еще малышки.

Аня же злилась. На себя, на Катю, даже на Симона, но больше всех, конечно, на смотрителей. Почему все так вышло? А хуже всего было то, что она понимала, что девочка поступила правильно и тем самым спасла ее. Но одно дело понимать, а другое — суметь справиться с бурей эмоций, которая только еще больше распалялась от роящихся в голове мыслей.

Так и не проронив ни слова, обе девочки просто сидели и ждали, переживая горе каждая по-своему. Силы их покинули окончательно. Аня, как старшая, пыталась хоть как-то взять себя в руки и позаботиться об остальных. Она развела огонь и достала еды, чтобы немного восполнить силы. Но ни у кого (кроме Гюнтера) кусок в горло не лез. Они понимали, что рано или поздно очнется Симон. И тогда все будет хорошо, он всегда знает, как нужно поступить. С ним ничего не страшно. Вот только когда он очнется, им придется объяснить ему отсутствие Оли. И это было последней каплей в целом океане отчаяния, что сейчас захлестнул их маленький, поредевший отряд…

Время тянулось вязко и мучительно. Солнце медленно ползло по небу, но для них оно будто замерло на месте. Аня несколько раз порывалась что-то сказать, нарушить эту гнетущую тишину, но слова застревали в горле. Что она могла сказать? «Прости»? «Все будет хорошо»? «Ты поступила правильно»? Любая фраза казалась фальшивой и неуместной. Она лишь молча пододвинула к Кате флягу с водой и кусок вяленого мяса. Девочка отрицательно покачала головой, даже не поднимая взгляда.

Аня вздохнула и сама отпила из фляги. Вода была теплой и безвкусной, но хоть немного смочила пересохшее горло. Злость внутри нее постепенно уступала место ледяному бессилию. Она снова и снова прокручивала в голове события последних часов. Лязг капкана, крик Оли, ее собственная беспомощность, а потом… решимость Громовой. Ее извечная соперница, которую она раньше считала злобной, ледяной и бесчувственной куклой, пожертвовала собой ради них. Ради нее. И ради Симона.

Эта мысль обжигала сильнее любого доступного ей пламени. Оля вела себя как настоящая гильдейская волшебница, сильная и решительная. Не сомневающаяся в каждом своем решении… Более того, она ведь не просто попыталась, а действительно задержала смотрителей! Ни один их не догнал, и даже не попадался в Катино поле зрения. Но теперь Оля там, в руках тех, о ком рассказывала нам такие ужасы. А Аня с Катей здесь, в относительной безопасности. И все, что им остается — это ждать. Ждать, когда очнется тот, кто сам того не желая, взвалил на них эту непосильную ношу ответственности.

— Он приходит в себя!

Тихий голос Кати после нескольких часов тягучего молчания прозвучал как раскат грома. Аня тоже ощутила Симона, а затем и услышала его в своей голове:

— Выбрались… Молодцы! — его голос был слабым, но в нем слышалась неподдельная радость. — Хорошо, что устроили привал. Выглядите ужасно уставшими.

Видел он, конечно, только девочку с Гюнтером, но зато Анину усталость и боль в мышцах мог и сам сполна ощутить.

Не теряя времени, он сразу же приступил к созданию водного клона.

Едва закончил, как Катя тут же подскочила к нему со всех сил стискивая в объятиях своего учителя. Аня осталась сидеть на месте, не в силах пошевелиться. Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать. Сейчас он спросит. Сейчас…

— А где Оля?

Вопрос прозвучал тихо, почти буднично, но для девочек он стал приговором. Тишина, повисшая в ответ, была красноречивее любых слов. Радость на лице Симона сменилась тревогой, а затем — тяжелым осознанием. Его взгляд изменился, став пронзающим насквозь.

Казалось, он хочет спросить еще раз. Но вместо этого лишь сжал зубы. Лицо стало жестким, пугающе опасным.

Катя громко всхлипнула, не в силах больше сдерживаться. Вся ее не по годам взрослая решимость испарилась, оставив лишь маленькую, напуганную девочку. Отвечать пришлось Ане.

— Она… она осталась, — выдавила она из себя, ненавидя свой дрожащий голос. — Попала в капкан. Мы не могли идти быстро… Нас нагоняли, их было не меньше полусотни. Она сказала, что задержит их. А мы… Мы ушли.

Аня замолчала, не решаясь поднять глаза. Она ожидала чего угодно: вопросов, упреков, обвинений. Но Симон молчал. Когда она все же заставила себя посмотреть на него, то увидела то, чего боялась больше всего. Его лицо было спокойным. Пугающе спокойным. Но в глазах плескалась такая темная, ледяная ярость, какой она не видела никогда.

Он молча смотрел на пламя о чем-то размышляя. Тем временем Катя без остановки извинялась сквозь слезы, и обвиняя себя во всем, что случилось. Призналась, что это она увела Аню против ее воли и бросила Олю…

— Вы все сделали правильно, — ровным голосом произнес он. — Не смейте себя винить! Вы молодцы! Вам пришлось пройти через тяжкое испытание, но вы справились! Теперь необходимо отдохнуть и восполнить силы. Знаю, что трудно, но постарайтесь хоть немного поспать Я скоро вернусь.

— Куда ты? — пискнула Катя.

— На разведку, — ответил он. — Мы обязательно спасем Олю. И после этого больше не будем разделяться, согласны?

Симон им улыбнулся, и девочки впервые расслабились, тут же закивав.

Он быстро нанес несколько рун, разместив их вокруг маленькой стоянки.

— Я найду лагерь смотрителей и разведаю обстановку, а вы оставайтесь здесь и воспользуйтесь моментом, чтобы восстановиться по максимуму. Нам понадобятся все силы, чтобы вызволить Олю!

Но что-то было не так. Они чувствовали, что он не до конца искренен. Хоть на лице и была привычная и успокаивающая теплая улыбка, взгляд оставался ледяным и пронизывающим.

— Симон… — прошептала Аня, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

— Отдыхайте, это приказ!

Симон развернулся и без лишних вопросов уверенным шагом направился туда, откуда девушки пришли, спасаясь от смотрителей.

Я почти сразу перешел на бег, но и этого мне казалось мало. Оля у этих ублюдков, уже несколько часов! И почему я не очнулся раньше? Чертова слабость! А Аня с Катей? Они уже себя живьем съели, за то что просто остались целы и спаслись. Хорош, наставничек… А ведь они все здесь из-за меня.

Но сейчас самое главное как можно скорее найти Олю. Я посмотрел на кроны деревьев, отмечая направление ветра. Отлично, попутный!

Я обратил тело в густой туман, поднимаясь выше, над деревьями, где благодаря сильному ветру сразу же развил скорость, недоступную мне на земле. А главное, получил еще и широкий обзор на лес с высоты птичьего полета, что позволит найти лагерь или следы смотрителей намного быстрее.

Не прошло и получаса, как я обнаружил искомый лагерь. Его выдал дым от костров, все еще хорошо заметный, пока только начинало смеркаться. Грубо сколоченные постройки, большинство из которых больше походили на казармы, располагались в небольшой низине.

Спускаясь все ниже, я заметил дорогие сердцу бело-голубые волосы. Сердце радостно екнуло. Жива! Оля находилась почти в центре лагеря, рядом с самым большим домом. И чем ближе я приближался, тем больше закипал от ярости от каждой новой детали, которую удавалось разглядеть. Я опустился на крышу дома, материализовав свое тело, и осторожно выглядывал.

Вот же твари!

На Оле не было совершенно никакой одежды. Только ошейник с тяжелой цепью, прикованной к деревянному столбу, и цинтиевые браслеты на руках за спиной. Вся в грязи и крови, особенно одна нога, судя по виду сломанная… Девушка заметно продрогла. А вокруг толпились смотрители…

Улюканье и похабные шуточки разносились на всю округу. Каждый из ублюдков считал своим долгом рассказать пленнице, что они с ней будут делать, как, сколько раз и в каком порядке. Хорошо только одно — они ограничивались лишь болтовней. Никто почему-то не подходил к ней близко.

Сама же Оля смотрела куда-то вдаль с отрешенным видом. У меня защемило сердце. Слишком похоже… Она опять раздета, продрогла и сидит на привязи в ожидании мучений и издевательств. То, за что я себя никогда не прощу, и что хотел бы вычеркнуть из памяти, сейчас слишком живо встает перед глазами. Уверен, и у нее тоже… Как бы я хотел, чтобы она никогда больше подобного не испытывала и забыла как страшный сон!

Но если прошлое я уже изменить никак не мог, то сейчас я просто обязан действовать!

Вот только мои магические силы практически полностью истощены, последние крохи я потратил на то, чтобы поскорее сюда добраться и даже поддержание клона давалось мне с трудом…

Среди общего гвалта я вдруг четко различил разговор ближайших смотрителей:

— Слышал? Лекарь наш до сих пор ржет как конь. Говорит, нет там никакого яда, и не было. Ха-хах! — он аж хрюкнул, — Ловкая сучка, а? Надурила, что нож отравлен! А Скальд чуть не обосрался, погнал всех обратно!

— Да уж, устроила нам пробежку. Но босс ей это припомнит. Мало того, что порезала, так еще и идиотом выставила. И остальную дичь в итоге упустили… Ничего, будет отрабатывать как миленькая! Скорее бы…

— А чего ждать-то? Я бы ее уже…

— Босс сказал не трогать. Он первый. Потом уже будем делать что захотим. Но после того как она его в говно макнула, оно и понятно… Лучше под горячую руку не попадаться.

Слова смотрителей распаляли мой гнев еще сильней. Но вместе с тем я ощутил и гордость за Олю. Не просто задержала, а смогла их обмануть. Обратить в бегство, полностью прекратив преследование! Даже в таком положении нашла в себе силы бороться и использовала мозги, как настоящее оружие.

У меня было всего два варианта, как я мог спасти Олю. Первый подразумевал тихо выкрасть ее, не поднимая лишнего шума, и подменив клоном, чтобы не устраивать очередную погоню или хотя бы получить фору. Однако моих магических сил может не хватить на все задуманное. Вдобавок Оля сейчас в центре внимания, неизвестно когда выдастся шанс ее вытащить незаметно. А стоять в стороне и ждать я точно не смогу… Либо нужна хорошая диверсия, что еще больше увеличит затраты сил.

Второй вариант, забрать свою женщину с боем, прямо сейчас. Вот только если я ошибусь, нарвусь на цинтий или получу серьезную травму, то клон развеется и помочь Оле я уже не смогу. По крайней мере не скоро. Опять же, на бой, да к тому же с целой толпой, энергии потребуется даже больше, а взять ее сейчас неоткуда.

Ко всему прочему при любом раскладе оставалась еще одна проблема — Олю уже видел весь лагерь. И запомнил куда детальнее, чем того хотелось бы. А значит в будущем с высокой вероятностью ее поисками займутся дознаватели, и это может привести к очень серьезным проблемам. Разве что…

И в этот момент из большого дома, на крыше которого я находился, вышел смотритель, одним своим видом заставивший заткнуться всех остальных. Стало быть это Скальд. Главный. На шее у него белела свежая повязка. Он шел, немного пошатываясь, видимо, еще не совсем оправившись от раны с ядом… которого даже не было.

— Ну что, сука, заждалась? — прохрипел Скальд, подходя к Оле. — Думала, самая умная? Признаю, неплохо развела, неплохо… Но сейчас я тебе покажу, что бывает со слишком умными девчонками. Мы тебя тут воспитаем как следует!

Под дружный хохот этот ублюдок замахнулся, чтобы пнуть мою девочку. Ну уж нет!

Я почуствовал будто оказался вдруг на глубине, весь шум сразу показался очень далеким. Мир сузился до одной точки. Красная пелена ярости застелала глаза.

Выбор только что сделали за меня, причем тот, который я даже рассматривать всерьез не хотел — третий вариант…

Я бесшумно спрыгнул с крыши, применяя запретное умение, которое запросто может лишить меня будущего прямо здесь и сейчас. Если, конечно, останутся свидетели…

Ботинок Скальда так и не достиг цели. На середине замаха он вдруг замер, одновременно с приглушенным хлопком, после которого резко начался дождь. Кровавый. Несколько секунд понадобилось всем собравшимся вокруг смотрителям, чтобы осознать, что у их главаря только что буквально взорвалась голова. Фонтан крови ударил вверх заливая все вокруг, пока труп не рухнул на траву.

— Какого!?. — смотрители еще не отошли от шока, не понимая как им реагировать.

А затем кровь послушно поднялась в воздух и сформировала вокруг меня подобие вихря, стягивая всеобщее внимание и разом наполняя меня энергией, которая тут же дала ощущение огромного могущества. Я этого не хотел, но раз уж так вышло, то хотя бы смогу дать выход всей своей ярости.

Легкий взмах и кровавый сгусток послушно превратился в огромное лезвие. Еще взмах — два ближайших смотрителя тут же упали на землю четырьмя половинками, заодно усиливая и увеличивая в размерах мое кровавое оружие.

Вот тогда остальные наконец опомнились. Раздались крики, вспышки заклинаний, все вдруг забегали, похватали за оружие. Началась настоящая бойня!

Интерлюдия (Анна Огнева)

Мы с Катей сидели у костра, по-прежнему молчали и ждали возвращения Симона. Мы честно попытались поспать, но несмотря на усталось, мысли не давали мне покоя. Катя, кажется, провалилась в беспокойный сон, но ненадолго — Гюнтер заприметив какую-то белку вдруг заголосил и разбудил девочку.

После этого мы перекинулись парой фраз, стараясь подбодрить друг друга. Затем впитали ману из кристаллов, принесенных с собой в рюкзаках, чтобы быть готовыми настолько, на сколько это возможно, к тому моменту, когда вернется Симон. Мне хватило всего два кристалла, а вот Катя, предварительно получив мое согласие, поглотила все остальные. на случай, если в бою кому-то понадобится больше сил, она сразу же сможет поделиться.

Прошло около двух часов, когда мы услышали шаги.

Я тут же усилила тело покровом пламени, заметив краем глаза что Катя активирует печать магического потока. Мы ждали Симона, но были готовы и защищаться в случае непрошенных гостей.

Из темноты леса на поляну вышел он.

Весь в крови. С головы до ног. Она капала с его волос, стекала по лицу, пропитала одежду. Но непохоже, чтобы он был ранен. Кровь не его… В руках он бережно нес Олю, укутанную в его собственный плащ. Громова оказалась совсем без одежды и тоже перемазана кровью. Что же у них там произошло? Какая к черту разведка⁉

Он подошел к костру и осторожно опустил ее на землю.

— Симон… твой источник… — прошептала Катя, глядя на него с ужасом.

— Переживу. Пожалуйста, позаботьтесь о ней, — он указал на Громову, с очень странным выражением на лице. Одновременно искренняя забота и… чувство вины? — У меня не осталось сил…

Я ощутила как предательски подступает тошнота от вида такого количества крови. Но еще больше меня испугало то, что Симон явно собирался развеять заклинание клона, даже не объяснив нам ничего!

— Что случилось⁉ Что произошло⁉ — мой голос срывался, я поняла, что почти кричала.

— На лагерь напал демон, — глухо произнес он, и его голос был похож на скрежет камней. — Мне удалось вытащить Олю и сбежать. Позаботьтесь о ней.

Симон успел лишь отойти чуть в сторону, чтобы не задеть Громову, и сразу растекся лужей, быстро впитавшейся в землю. Я ощутила, что он вернулся сознанием ко мне, но был уже недоступен.

Демон? Он же сказал демон? Настоящий демон, как в страшилках и легендах? Откуда он мог взяться в Альтарии? Не может этого быть! Но и Симон не стал бы подобного сочинять… И откуда столько крови? Ему удалось победить демона? А что если в этих лесах это не единственное отродье⁉

Я опомнилась лишь через несколько минут, полностью погрузившись в мысли и возникающие в огромном количестве вопросы без ответов. Но главное, что все мы живы. Симон смог спасти Громову. И нам не нужно будет возвращаться в преграничную зону…

Пока я зависла, Катя уже вовсю помогала Оле. Вместе с клоном Симона исчез и его плащ. Громова оказалась без одежды, вся в грязи и крови она лежала с отрешенным выражением лица. Я привыкла видеть ее сильной, даже устрашающей. Гордой. Опасной соперницей. Но сейчас она выглядела хрупкой как никогда, жалкой. Она даже не пыталась никак прикрыть от нас свою наготу. И от этого вида, у меня защемило все внутри.

Девочка осторожно, но быстро омывала Олю.

— Ань, дай, пожалуйста, свою запасную одежду. Моя не подойдет.

Точно, Олин рюкзак ведь остался вместе с ней у ледяной стены, а в нем и вся ее амуниция. Когда я доставала свой спортивный костюм, заметила как подрагивают мои руки. Из-за новостей о демоне? Или из-за всей этой крови?

Ни о чем хорошем я сейчас все равно не могу думать, лучше вообще не буду! Сосредоточусь на том, что я сделать могу — помочь девочке привести Громову в порядок.

Мы вместе одели Олю и уложили ее поближе к огню. Катя настояла, чтобы Громова съела хотя бы самую малость и буквально покормила ее с рук. После чего, мы оставили ее отдыхать. Гюнтер у нее в ногах и почти сразу же засопел.

Мы же с Катей договорились, что будем дежурить и спать по очереди. После таких новостей, да когда двое из отряда вообще выбыли из строя, никакая усталость не оправдает отсутствие элементарной осторожности. Но день и правда был ужасно тяжелый, девочку заметно шатало, когда она поднималась. Поэтому я сразу уточнила:

— Ложись отдыхай, я подежурю первой.

— Давай я первая, мне же удалось немного поспать ранее, — Катя заупрямилась.

— Это не считается! Тем более ты мало того, что Гюнтера тащила, так еще и меня заодно. По сравнению с твоей нагрузкой, у меня была так, легкая пробежка. Я и не устала толком!

Я улыбнулась девочке, давая понять, что никаких обид между нами нет. И старалась звучать настолько бодрой, насколько вообще возможно, после выматывающих забегов, жутких стрессов, и даже убийств…

Улыбка сама собой куда-то исчезла с моего лица.

Благо, Катя не стала дальше спорить, попросив разбудить ее через два часа, чтобы поменяться. Сказала можно и раньше, если буду чувствовать себя плохо. И едва она легла рядом с Громовой, как тут же вырубилась.

Я же наоборот решила, что продержусь столько, сколько смогу. Будет мне наказанием за трусость и нерешительность. И за тупость. И за неуклюжесть! И… И я наконец смогла ощутить себя полезной. Я даю остальным отдохнуть и набраться сил после трудного дня. Эта мысль помогала мне держаться и успокаивала.

Ночь проходила довольно спокойно. Только Громова ворочалась и вздрагивала. Да еще в голову постоянно лезли дурные мысли, на любой звук из окружающего леса, будь то ветка или птица. Но я упорно повторяла себе, что у страха глаза велики и не стоит думать о всяких страшилках.

Каждый раз как глаза начинали предательски слипаться я умывалась ледяной водой. И таким образом прошло явно куда больше двух часов. Начинало потихоньку светать. Ночных птиц сменили первые ранние пташки, которые заводили свои трели и пересвистывания.

Именно тогда раздался жуткий пронзительный вопль, от которого мое сердце ухнуло в пятки. Но инстинктивно я все же среагировала верно, применив частичный покров пламени на обе руки. Все на поляне тут же проснулись. Девочка, еще толком не открыв глаза, пыталась нас прикрыть большим магическим барьером. Перепуганный Гюнтер схватил здоровенное полено и явно был готовился воспользоваться им против любого врага.

А Оля… кричала. Это она кричала во сне! Все более отчаянно и пронзительно. Нужно срочно ее разбудить!

Я даже воспользовалась вспышкой, чтобы быстрее оказаться рядом с Громовой. Катя окончательно проснулась, синхронно со мной потянувшись к ней, приговаривая ласково:

— Оля. Оленька! Все хорошо! — Громова с криком вдруг резко распахнула глаза, и тут же вокруг появились ледяные шипы. Но Катя будто их не замечала, продолжая приговаривать — Мы рядом! Все нормально. Все будет хорошо…

Только через несколько минут мы все немного успокоились. Оля даже извинилась, впервые заговорив с нами после того, как мы разделились… На ресницах и щеках у нее блестели слезы. Нам удалось ее вновь уложить, после чего мы переглянулись, а затем Катя вдруг начала меня отчитывать.

— Два часа! Я же просила, разбудить через два часа! Тебе тоже нужен отдых! — она будто пыталась на меня накричать, но при этом шепотом, чтобы никому не мешать. Я не удержалась и улыбнулась. Нервы наконец немного расслабились.

Спорить я не стала, и мы поменялись. Я отправилась на Катино место рядом с Громовой. Гюнтер вообще влез на дерево и устроился там. Видимо, решил что соседство с нами — это слишком большой стресс, которого лучше избегать.

Я почуствовала как уставшее тело наконец расслабляется. Глаза наливались свинцом, и я даже ощутила радость просто от того, что смогу их наконец закрыть. Но вдруг заметила, что Олина спина сотрясается от беззвучных рыданий…

Я не знала, как лучше поступить. Сделать вид, что не замечаю? Попробовать поговорить? Внутри меня боролись старая, укоренившаяся неприязнь к сопернице и новые чувства, появившиеся за последние дни — смесь жалости и уважения, чувства долга, и… товарищества? И даже немного восхищения.

Тогда, как я уже привыкла делать в любых непонятных ситуациях, я просто подумала: «А что бы сделал Симон?». Правда, в данной ситуации, кажется это не лучший способ, учитывая странную и нездоровую симпатию Симона к Громовой. Хотя…

К черту все! Сейчас мы товарищи. Может, потом все вернется на свои места, но прямо сейчас, мы в одной команде и это даже не обсуждается!

Я даже сама на себя разозлилась, что так долго сомневалась. А затем пододвинулась к своей извечной сопернице и неуклюже, ощутив как щеки наливаются румянцем, аккуратно ее приобняла. Я еще сказала какую-то успокаивающую глупость вроде «все хорошо…», которая тут же вылетела из моей пустой головы. Мне было слишком стыдно повторять, так что я решила заткнуться, но не отодвинулась. И заметила, что Оля перестала всхлипывать и задышала ровнее.

Такое странное чувство! Лежа вот так в обнимку, мне почему-то хотелось ее оградить от всех бед, защитить от всех поганостей, что с ней произошли. Неужели это из-за Симона⁉ Но он ведь в отключке и не должен влиять на мои мысли и чувства… Я поняла бы, если б на ее месте была моя подруга, Соня или, хотя бы, Катя. Но Громова… Ну уж нет!

С этими странными мыслями я и заснула.

А на следующий день все изменилось. Оля очнулась почти в полном порядке, стала активной. Даже слишком. Предложила немного потренироваться. Без Симона мы решили пока никуда не выдвигаться.

Про события вчерашнего вечера и ночи мы с Катей тактично не спрашивали, хотя и сложно было сдерживаться. Но мы решили, что Оля сама расскажет, когда будет готова. Или спросим у Симона…

За завтраком после тренировки мы общались уже все вместе. Даже успели как всегда начать спор с Громовой на пустом месте, не даром ведь мы с ней соперницы… Но сейчас все было как-то по-другому. Без прежней злобы. Без обиды. Было нечто новое. Раньше я и подумать не могла, что во время споров мы можем улыбаться…

Ближе к полудню очнулся и Симон. Он сразу же создал себе клона, и, хоть и выглядел уставшим, но его взгляд снова стал ясным и знакомым. Наш отряд вновь был в полном составе и готов выдвигаться!