Противотанкист. Юго-западное направление. Книга 7

Глава 3

Пока младший лейтенант Корбут наблюдает за противником и выявляет цели, устанавливаю дополнительные заряды на хвостовики мин, попутно занимаясь ликбезом. Личный состав стрельбе из миномёта не обучен, так что приходится восполнять пробелы. Благо парни толковые и схватывают всё налету. Да и планшетку с дохлого фрица я не зря снял. Таблицы стрельбы как и карта местности в ней нашлись, напечатаны на немецком, но в цифрах я вроде как разобрался, а дальше пристрелка рулит. Миномёт установлен на крохотной поляне, в небольшой промоине, метрах в двадцати от опушки, хотя от НП до него и рукой подать, но челночить придётся. Конечно кустарник невеликая преграда от пуль и осколков, зато нас не сразу заметят, и какое-то время удастся спокойно работать. Жалко, что Корбут не миномётчик, и не сможет корректировать огонь, бегать и наводить орудие придётся мне. Во время пристрелки успею, мина летит долго, а когда начнём стрелять беглым огнём, то и физкультурничать не придётся. Не помешало бы пристрелять реперы, но мы ещё не знаем, с какой стороны появится противник, так что придётся вести огонь прямо по цели.

А вот и первые цели. Лейтенант свистом привлекает моё внимание и зовёт на свой наблюдательный пункт за кустом калины. Перестрелка приблизилась, и немцы закопошились на гребне высоты, как раз там, где мы окаянствовали ночью. Скорее всего решили закрепиться на промежуточном рубеже, так как из Ново-Бахметьево их всё-таки выдавили.

— Ориентир номер три, левее ноль пять, станковый пулемёт противника. — Указывает мне рукой направление лейтенант.

— Вижу. — Подношу я к глазам свой бинокль и прикидываю расстояние до цели.

— Достать сможешь? — вопросительно смотрит он на меня.

— Не только достать, но и попасть. — Зачем-то хвастаюсь я, мысленно проводя прямую между огневой позицией и пулемётчиками.

— Тогда работай.

— Расчёт к бою! — Взбадриваю я людей и занимаю своё место у прицела. Прикидываю направление и выставляю угломер 30 — 0. Закончив с установками, внимательно осматриваю мину и опускаю её в ствол.

— Выстрел! — Сам себе командую я и после хлопка взрывателя бегу на НП. Успел, вот только мина рванула с большим недолётом, видимо что-то я упустил или не учёл по запарке.

В результате пришлось применить метод научного тыка, и только пятая мина рванула неподалёку от цели. Однако беглым огнём пострелять не получилось. Пулемётчики не стали искушать судьбу, быстро собрали манатки и убрались искать новую позицию где-нибудь в глубоком окопе. «Вот что значит две недели без тренировки». Как говорил тренер по боксу в одном старом советском фильме. А я уже несколько месяцев из миномёта не стрелял, тем более из трофейного.

Зато со вторым станковым или тяжёлым пулемётом противника мы разобрались гораздо быстрее. Сначала я пристрелял новый репер (какой-то фриц стоял во весь рост и махал руками, скрещивая их над головой), по нему я и пристрелялся. От этого ориентира я сделал поправки, споловинил вилку и накрыл цель беглым огнём. На этот раз фрицы не успели съе…ся, а о результатах мне поведал лейтенант Корбут. С третьим эмгэшником пришлось вступить в своего рода дуэль. Немцы как-то догадались, что в тылу у них не всё гладко, засекли огневую позицию миномёта и попытались уничтожить. Корбут обнаружил их вовремя. И несмотря на то, что кусты на опушке были изрядно прорежены пулемётным огнём, эту дуэль мы выиграли без потерь. Правда, мне пришлось изрядно поползать, но в конце концов пулемётчиков удалось накрыть.

Попытка выбить нас из рощи силами пехотного взвода, также не увенчалась успехом. Во время выдвижения фрицев для броска в атаку простых стрелков я не трогал, старался подловить зольдат с ручными пулемётами. Иногда получалось, иногда нет. Самые хитрые успевали среагировать на свист мины и найти укрытие, миномёт всё-таки не пушка и стрелять из него прямой наводкой не получается. Вот и приходилось на одну цель расходовать несколько мин, надеясь на разброс выстрелов и разлёт осколков. Кого-то эти осколки находили, замедляя и так не быстрое продвижение противника, кого-то облетали стороной, но заставляли вжиматься в землю. Главный сюрприз поджидал фрицев при переходе в атаку. Когда они удачно перебрались через просёлок и рванули вперёд. Перед этим я совсем прекратил стрельбу, зато наши пулемётчики подпустили противника на триста метров и открыли плотный огонь. Подпускать на кинжальную дистанцию постеснялись, всё-таки немцев было гораздо больше и они могли проскочить в кустарник. Не все, но нам бы и троих стрелков-автоматчиков хватило для возникновения неразрешимых проблем.

Хорошая выучка и тактическая подготовка противнику не помогли, залёгшую пехоту я накрыл навесным огнём, уже не сортируя врага на шутцев и супершутцев, так что досталось всем. Продвигаться вперёд немцам не давали пулемёты, а лежать на месте, разрывы мин. Оставалось только отойти взад, что фрицы и продемонстрировали, откатившись за просёлочную дорогу. Ушли не все, оставив на поле боя тяжелораненых и несколько трупов. Очень надеюсь, что половину взвода мы всё-таки уконтропупили, иначе оставшиеся обойдут нас стороной и прихлопнут. Повторную атаку с этого же направления мы отобьём, а вот с востока нас только кусты прикрывают, и подкравшуюся смерть мы можем даже не заметить.

Повезло. Прорываться через рощу немцы не стали, а под напором наступающих с фронта частей 57-й армии отошли по пути наименьшего сопротивления в посёлок Ново-Кавказ. В результате в обороне противника образовался двухкилометровый разрыв, в который и ворвался один из батальонов 351-й стрелковой дивизии. Одна из его рот как раз и атаковала нашу рощу, находясь на острие атаки. Сначала мы не стреляли, а только громко матерились, надеясь, что диамат отрезвит наступающую махру, и она прекратит жечь патроны, охренев в атаке. Затем пришлось пустить поверх буйных голов очередь из дегтярёвского ручника и остудить горячие бестолковки. После чего удалось провести более результативные переговоры и прекратить боевые действия со своими.

Стрелковая рота рассредоточилась на северо-восточной опушке, мы же остались на месте, дожидаться старших начальников, комбата или командира полка. Ванька-ротный (который ещё два часа назад был взводным) права не качал, а только поблагодарил за помощь. Свою боевую задачу рота выполнила, и теперь младший лейтенант, послав связного с донесением, ждал дальнейших указаний. Вдвоём с Корбутом они изучали карту, разрабатывая планы предстоящего наступления. Ну а пока командиры ломали головы, я занялся другими полезными делами. Отправил Андрюху искать телефонный аппарат и начал собирать второй миномёт.

— А где я его возьму? — попробовал отмазаться младший сержант.

— В пи…де. — Уточнил я поставленную задачу.

— Так бы сразу и сказал. — Смекнул он.

— Возьми катушку и иди по нитке, сматывая её, в аккурат к корректировщикам и выйдешь. — Показал я ему рукой направление. — Удальцова с собой возьми, пускай пока связнюком поработает, а мне сапёров пришли, работа тут как раз по их профилю.

Сапёрам я приказал вырубить все высокие кусты в радиусе десяти метров от установленного миномёта. Задача теперь усложняется и стрелять придётся на все триста шестьдесят градусов. Хочешь, не хочешь, а нужно будет поддерживать пехоту миномётным огнём. Всё лучше, чем дуриком наступать в общей цепи, так что постараемся убедить старших начальников в своей полезности. Они хоть и из другой дивизии, но припашут нас в любом случае, и лейтенантские кубики в петлицах тут не пляшут. Корбут хоть и толковый командир, но любой старший «офицер» может отдать ему боевой приказ, и он будет обязан его выполнить. Иначе — трибунал или расстрел на месте.

Пока я вместе с сапёрами готовил огневую позицию, младший лейтенант Корбут разобрался с таблицами для стрельбы. Всё-таки он знал не только немецкие цифры, но ещё и буквы, а также слова. В общем, покумекав с прицелами, мы с ним разобрались что к чему уже совместными усилиями, и теперь оставалось проверить теорию на практике. Тем более Андрюха приволок второй телефонный аппарат, и можно было корректировать огонь уже с любого НП, находящегося хоть в километре от огневой позиции и стрелять на максимальную дальность. Максимальной скорострельности не развить (расчёты не натренированы), но подсобить пехоте сможем неплохо, хоть и недолго. Боекомплект не резиновый, а с подвозом фрицы не торопятся.

Когда за Корбутом прибежал посыльный от Ваньки-ротного, я понял, что это жу-жу-жу неспроста. Поэтому, послав Удальцова за старшиной Саидовым, проследовал за командиром. На небольшом удалении, чтобы не привлекать внимания и оставаться в тени. Видимо в роту всё же нагрянул комбат, и теперь всё будет зависеть от степени его самодурства. Командный рык я услышал издалека, по инерции сбавив шаг. Я всё понимаю, матом у нас не ругаются, на нём разговаривают, но можно же и нормальные слова в свою речь вставлять, а не просто предлоги. Затаившись на краю маленькой полянки, пытаюсь понять, что происходит. Хотя картина в основном ясна. Старший начальник распекает своего подчинённого. Пока без рукоприкладства, но слюной брызжет изрядно, да и руками машет как ветряная мельница.

Подошедший с докладом лейтенант Корбут немного разрядил обстановку, но через несколько минут навлёк уже на себя все громы и молнии. И только вмешательство оперуполномоченного Саидова, которому пришлось засветить свои настоящие корочки с грозными буквами НКВД, спасло нашу команду от смерти. Не знаю, надолго или нет, но приказ мы получили и должны были совместными усилиями выбить противника из посёлка Ново-Кавказ, атакой с юга. Всё бы ничего, но на этом направлении как раз располагался один из ротных опорных пунктов 1141-го стрелкового полка с окопами полного профиля и блиндажами. Немцы его заняли, организовав свою систему огня, и переть на него в лоб без численного превосходства, артподготовки и танков, было равносильно самоубийству. Про обход и охват комбат даже слышать не хотел, видимо торопился доложить об успехах, или уже поторопился и доложил. Хотя обойти и ударить с востока было можно. Но на это требовался целый час, а вот его комбат как раз и не дал. Он разрешил только провести артналёт силами нашего миномётного взвода, и дал полчаса времени на подготовку, назначив Корбута ответственным за выполнение приказа.

Пока есть возможность, идём готовиться. Обосновавшись на опушке, в три пары глаз высматриваем позиции противника на высоте 187,5. Видно хреново. Во-первых, в полукилометре от нашего НП проходит редкая полоса деревьев, протянувшаяся с запада на восток. Кто и за каким чёртом их там посадил, я не в курсе. Возможно, это бывшая межа между чьими-то поместьями или своего рода полоса снегозадержания, но видимость она нам перекрывает. Во-вторых, окопов на отделение нарыто много, и в каких из них затихарился противник, не разобрать. Остаётся только пристрелять реперы, высмотренные в просветах между деревьями, а корректировать стрельбу придётся из этой лесополосы. С другой стороны, 7-я стрелковая рота младшего лейтенанта Громова может также незаметно проскочить до этой межи и атаковать высоту уже с пятисот метров. Большевата нейтралка получается, но делать нечего, одна надежда, на то, что фрицев на высоте немного, а пулемёты мы постараемся подавить.

— Эх, не дожить мне до завтра! — В сердцах сплёвывает Громов. — Я то ладно, людей жалко. Полягут все не за понюх табака из-за этого… — Не договаривает он, обрубая конец фразы.

— Не бзди, лейтенант, прорвёмся. Во всяком случае, полчаса у нас есть, а за это время обстановка ещё не раз поменяется. — Подбадриваю я ротного.

— Да я не бздю. Отбоялся уже своё. — Начал свою исповедь он. — Сегодня мы фрицам неплохо наподдавали, да и вчера тоже. На рассвете наш полк прорвал передний край немцев и продолжил наступление. Наш третий стрелковый батальон можно сказать дуриком захватил Ново-Бахметьево, ворвавшись в село на плечах отступающего противника. Потом вы ещё нам подсобили, устроив заварушку в тылу у фрицев, поэтому мы досюда и добрались. Ново-Кавказ должен второй батальон штурмовать, но видать не задалось у них, застряли на подступах. Первый стрелковый наступает ещё левее, но как там дела, я не знаю.

— Ладно, ротный, готовь своих, как только начнём пристрелку, выдвигайтесь к деревьям, но не всей толпой а повзводно. А ты сержант ступай к миномёту, организуй всё и связиста мне пошли на НП. — Берёт на себя бразды правления Корбут.

Бегу на огневую, стараясь выдерживать направление. Но где там. Приходится вилять как маркитанская лодка, огибая колючий кустарник. Наконец я на месте. Посылаю Удальцова тянуть связь и устанавливаю миномёт, ориентируясь по компасу на северо-запад. Второй ствол не трогаю, установим после пристрелки. Все оставшиеся бойцы на огневой, заняты делом, кто-то копает ровики для снарядов, кто-то разгружает, подносит и готовит боекомплект. Старшина Саидов охраняет повозки и лошадей, чтобы не умыкнули бесхозный транспорт. Махра чужая, с них станется.

Неожиданно зазуммерил телефон. Есть связь. Снимаю трубку и выслушав Корбута даю команду.

— Расчёт второго орудия к бою. — Выставляю установки прицела и сам опускаю в ствол первую пристрелочную мину. Выслушиваю поправки, и пошли вторая и третья. Первый репер пристрелян. По нему я и выставляю угломер 30−0. Второй репер решили оставить без пристрелки. Дождёмся, когда рота выдвинется на исходные. Младшой послал один взвод в обход, чтобы охватить высоту с фланга, а сам штурм решил начать с разведки боем, чтобы в ходе неё выявить огневые точки противника, особенно пулемёты.

Лейтенант Корбут уже собирался менять наблюдательный пункт, когда на огневой вдруг появился комбат и срочно потребовал связать его с командиром седьмой роты. Он был белый как полотно и с трясущимися как у паралитика руками.

Вызываю своего командира и передаю трубку комбату.

— Лейтенант, немедленно верни роту в рощу. Я отменяю атаку. Противник наступает с юга. — Истерически выкрикивает капитан, поняв, что подразделение уже приступило к выполнению боевого задания.

— Сержант, у тебя немцы с тыла, а ты вола… А ну быстро разворачивай свои гаубицы и стреляй! — Начал наводить панику на огневой этот мудак.

— Есть, разворачивать и стрелять!! — Громко кричу я, хватаю за двуногу первый, оставшийся не у дел миномёт, и разворачиваю его в южном направлении.

— Батарея к бою! — Даю я команду своим, и в начавшейся суматохе чисто случайно подхватываю и роняю на землю укупорку с минами. Пустую укупорку, но комбат же об этом не знает. Увидев такое безобразие, он падает на четвереньки, и сначала пятится, а потом разворачивается и улепётывает с огневой, догадавшись, что жопа это не та часть организма, которую нужно беречь в первую очередь. На кой хрен мне этот паникёр тут нужен. У меня на южной опушке специально обученный человек с пулемётом сидит. Буде какая опасность, предупредит.

— У аппарата. — Услышав зуммер звонка, беру я телефонную трубку.

— Что там случилось, старший сержант? — кричит в микрофон Корбут.

— Не знаю ещё, мне не докладывали, комбат истерит. Подходи, вместе разберёмся. — Рублю я короткие фразы.

— Понял тебя. Сейчас буду. Связь не сворачиваю. На НП Удальцова оставлю, пока ротный своих не соберёт. — Заканчивает переговоры Алексей.

Разобраться удалось быстро. Свист и разрывы тяжёлых снарядов накрыли рощу, с корнем выворачивая кусты и деревья. А после короткого артобстрела удалось рассмотреть пехотные цепи противника, контратакующие со стороны Александровки, во фланг наступающему полку.