За(в)учка против Мертвого Ректора

56. У нас труп, возможно, криминал

Они вывалились в сторожку почти одновременно — и, к удивлению Галлы, на этот раз в груди не сдавило, а в висках не застучало. Мягко, почти плавно.

Эдвард моргнул, выпрямился, огляделся — и тут же уставился на неё с тем выражением, которое она уже научилась узнавать: он собирался что-то спросить. Что-то, что приводило его в замешательство.

Об этом он так ничего и не сказал, просто подошел к корзине с едой:

— Ты печеньки будешь? Тут ещё компота банка осталась.

Галла покачала головой: Эварда явно заботило что-то другое.

Вскоре из темноты вышел Сомбре — просто появился в проёме, как человек, который знает каждый скрип половиц в своём доме.

Он бросил короткий взгляд на них обоих — быстрый, оценивающий, но без слов. Со скорбным лицом накрыл зеркало-дом плотной тёмной тканью и убрал на верхнюю полку, туда, где стояли другие странные вещи, похожие на забытые фрагменты чужих снов.

— Так будет лучше, — произнёс он сухо.

После этого, чуть задержавшись у стеллажа, он подошёл к Галле и протянул плотную тетрадь в чёрном кожаном переплёте.

— Это первый блокнот, — сказал он, — древний ритуал связи с хаосом.

Галла аккуратно взяла тетрадь, и лёгкая дрожь прошла по её пальцам — не от страха. Скорее… от того, что страницы казались живыми, как будто ждали её.

— Я зачаровал его так же, как вашу методичку, — добавил Сомбре. — Теперь можете носить его в Академию без опасений. Никто, кроме вас, не увидит, что написано внутри.

Он обернулся к Эдварду. Тот мгновенно побледнел и выпрямился, будто перед ним снова стоял строгий экзаменатор.

— Морроу, — ровно произнёс ректор. — На занятиях завтра вы будете.

Это даже не звучало как указание. Скорее — как констатация факта. Эдвард кивнул, но взгляд на секунду стал жёстче, чем обычно.

— На сегодня это всё, — закончил Сомбре, наполовину повернувшись к зеркалу. — Мисс Винтер, вы пока отдыхайте, но завтра вы тоже нужны в Академии.

Он шагнул в свет — и исчез. Зеркало погасло. В сторожке снова стала тихо. Слишком тихо.

Галла ещё стояла с блокнотом Веры в руках, она села, попыталась начать читать.

Строки дрожали под глазами, будто утекая обратно в хаос, в котором были рождены. Знаки сплетались в нити света и тени, но смысл ускользал — не потому, что был сложным, а потому, что мысли всё равно возвращались к человеку, который сидел спиной к ней, на стуле у стены, и уже второй раз подряд молча переставлял зеркало, в которое ушёл Сомбре, в более укромное место.

Сначала она сделала вид, что не замечает. Потом — что не придаёт значения. Третий раз — не выдержала.

— Эдвард… — тихо позвала она.

Он вздрогнул, будто пойманный на краже, и обернулся.

— Что?

— Ты опять его убираешь.

— И что? — слишком резко спросил он. — Здесь… небезопасно.

Она закрыла тетрадь — и пришла к тому выводу, что откладывала весь день: надо поговорить. Честно. Без намёков. Она подошла ближе. Он не отстранился, но плечи его были напряжены.

— Что происходит? — мягко спросила Галла.

Он провёл ладонью по лицу — устало, неровно — и вдруг заговорил с той скоростью, будто боялся, что передумает:

— Мы сначала следили за Ламелем и Мортен, которая не Мортен. Да, мы сами слышали, что они явно замешаны… но… — он осёкся и зажмурился. — Но что, если и ректор… врёт? Что если он отправил нас сюда не ради безопасности?

— Ты ошибаешься, — сказала она после короткой паузы. — Академия для него слишком много значит.

— Академия — да, — тихо отрезал Эдвард. — Но студенты? Или… не очень нравящиеся ему преподаватели?

— Эдвард…

— Он с тобой не слишком любезен. Со мной — так и вовсе… — он усмехнулся слишком горько. — Но это не главное.

Он замолчал на миг. Перевёл дыхание. И наклонился к ней ближе, почти касаясь лбом её виска.

— У него там труп, — произнёс он одними губами. Едва слышно. Так, что даже если бы зеркало было живым — оно бы не разобрало слов.

— Что?..

— В спальне, — прошептал Эдвард. — Как высохшая мумия… но не древняя, а в жёлтом современном платье. Лежит на кровати, просто укрытая простынёй… в нелепый горошек.

У него дрогнул голос, будто он до сих пор пытался убедить себя, что это был кошмар.

— И… быть может… там ещё… — он сглотнул. — Ещё десяток. Где-то в саду. Или в другом крыле этого кармана… И он же догадался, что я видел.

— Эдвард, это не то, что ты думаешь… — сказала она тихо, но совершенно уверенно. — Это Вера. Его жена… Она погибла в хаосе… Видимо, тот дом — её склеп. И его память.

Эдвард дёрнулся:

— Но… это же… ненормально! Почему он не похоронил её по-человечески? Разве ему не хочется помнить её живой, а не вот этой мумией… — он замолчал, — или он сам её и убил, а там просто прячет, боится, что кто-то узнает.

— Мир вычеркнул Веру из истории, её тело не нужно было бы прятать, в наш мир оно бы просто не перенеслось… Здесь о её существовании помнит только сам Сомбре, — мягко и печально ответила Галла. — И полагаю, для него это тело не просто пустая оболочка, это якорь. Напоминание, что он не сошёл с ума. Что её не придумал. Что она когда-то жила. И что он не зря весь этот ад пережил там… и весь этот ад удерживает здесь.

Эдвард отступил на шаг. Оглянулся на зеркало на полу, как будто оно могло подтвердить или опровергнуть сказанное. И только через несколько секунд тихо произнёс:

— То есть ты… не боишься его?

Галла покачала головой.

— Эдвард. Он не просто руководит Академией, он стережёт хаос, спрятанный между мирами. Хаос, в котором он уже потерял больше, чем мы способны представить.