Африканский рубеж 9

Глава 19

Вот что, а Виталий Иванович поговорить всегда готов! Обсудить, рассказать, продумать — это всё он умеет.

Я посмотрел на стоянку вертолётов, где уже техники латали пробоины в фюзеляжах. А ещё шла кропотливая работа по реанимации Ми-8 с отказом двигателя.

Главную роль во всём этом «танго с инструментами» играл Кузьмич. Его указания двум молодым техникам по починке двигателя нужно было записывать в блокнот.

— Слепцов, ты мне глиссаду на винт не мотай. Я летел в вертолёте, и седина у меня теперь не только на яйцах! Чини двигатель.

— Дядя Кузьмич, ну я посмотрел. Да, тут потекло, здесь потекло. Можно подкрутить, но это долго. Я бы двигатель поменял лучше… — развёл руками техник.

— У нас тут что, ГУМ с двигателями ТВ3–117⁈ Чинить давай.

На помощь подошли ещё двое освободившихся техников со своим взглядом на проблему. Я же вновь повернулся к Казанову и подошёл ближе.

— Иваныч, если честно, у меня лейтенант лежит с дырками в теле на операционном столе. Техники все в масле и керосине. Лётчики авиагруппы ждут разбора. Да и вообще, командирских дел много. У тебя конкретный план или опять нам что-то нужно придумать? — спросил я.

— У меня абсолютно конкретный план решения вопроса с Блэк Рок.

— Ладно, я слушаю.

Виталий смахнул пот со лба и выдал «гениальную» идею.

— Нам нужно нанести удар по базам наёмников.

— Ага. И каким образом?

— Вертолётами, — улыбнулся Виталий.

— Ого! У тебя всё так просто?

— Тебе нужно разработать план нанесения удара, — выдал мне Казанов.

Будь у меня сейчас две руки свободны, я ему бы поаплодировал.

— А ты стратег, Иваныч! Может ты мне ещё и карту дашь, да я тебе прям здесь на коленке и нарисую. Назовём операцию «Трусы на голове». Или такое уже где-то было⁈ — с сарказмом ответил я.

— Ладно, не кипятись. Разведданные у нас есть, да наёмники и не особо скрывают своё местоположение. Все их лагеря находятся в районе крупных алмазных месторождений. Проблема вся в том, что не так много нормальных дорог в их направлении. Сезон дождей, сам понимаешь.

— Ну да. Ближе к делу.

Казанов достал-таки карту и показал мне, где лагеря Блэк Рок.

— Вот два города, рядом с которыми и находятся крупные месторождения. Естественная преграда — река Сева. Основные базы на окраине городов Кенема и Нджалма.

Виталий показал, что от Макени расходятся две дороги в стороны. Одна ведёт на крупный город Бо, через который и можно выйти к Кенема. Другая — в Нджалму.

— Это слишком большой фронт. Тем более что расстояние до Кенема солидное. Нам придётся либо организовать площадку с дозаправкой, либо брать ПТБ. Второй вариант ограничивает нас в вооружении. Хотя… нас и так в нём ограничивают, — махнул я рукой.

— Я тебя понял. А где предлагаешь организовать площадку?

— Навскидку и не сказать так. Чем ближе к Кенема, тем рельеф становится выше. Начинаются предгорья, что затруднит подбор площадки для размещения всех вертолётов.

Казанов продолжал меня сверлить взглядом. Понятно, что не собирается он ждать, пока мы слетаем на разведку местности.

Однако, была одна идея. Из прошлой жизни я помнил, что Бо — второй по величине город в Сьерра-Леоне. Ранее он был центром алмазной промышленности, но по мере «выкачивания» ресурсов фокус добычи сместился в Кенема.

А уж если есть промышленность, должен быть и транспорт.

— В Бо есть аэропорт, бетонная полоса, какие-то запасы топлива. Как обстановка в том районе? — указал я на крупный город на юге страны.

Казанов почесал затылок, но видно было, что ему не нравится идея.

— Боевики из ОРФ не покинули Бо, хотя сильно их пощипали в районе Конте. Видимо опыт боёв в Макени им показал, что нужно уходить в джунгли. Так что сейчас они все смещаются за реку Сева. Но Бо они оставлять не намерены.

— Это ты так думаешь или есть достоверные сведения? — спросил я.

— Я так достоверно думаю, — ответил Казанов.

Аэропорт Бо выглядит в данном случае весьма заманчиво. До Кенема отсюда 60 километров. Плюс очень удобно обслуживать технику. Однако, и в районе Кенема есть аэродром.

— А что насчёт вертолётов Блэк Рок? Где они находятся?

— В соседней Либерии.

— Тоже неблизко. Нам нужно что-то решить с Бо. Но… не брать же ещё один город штурмом, верно?

Виталий расстегнул куртку камуфляжа и стал «проветривать» футболку.

— Есть мысли на этот счёт. Мне нужно пару-тройку дней. Пока что восстанавливайтесь. И не забудь про Арию. Самолёт прилетит завтра, а пока она побудет у вас. Здесь безопаснее, чем в столице.

Я кивнул и пожал руку Виталию.

— Саша, удар по Кенема и Нджалме заставит Кроу приехать. Его заказчики будут разрывать на части, чтобы он решил вопрос кардинально.

— Угу. А у нас будет чем крыть это его «кардинально»? 200 советских солдат с авиагруппой и несколько тысяч правительственной армии могут не сдержать вторжение из условной Либерии.

— Тут мы уже подстраховались, — подмигнул мне Виталий.

Казанов широко улыбнулся и ушёл к бойцам Грифа. Несколько десятков человек, разложившись на мешках и ящиках, ждали его у колонны грузовиков и внедорожников. Я махнул парням. Попрощавшись с ними, пошёл к модулям.

Первым делом зашёл к врачам, которые были весьма и весьма заняты.

Переступив порог, я оставил шлем уже в коридоре модуля на посту медсестры. Воздух в медицинском модуле был тяжёлым. Пахло медикаментами, а также брезентом и керосином. Откуда он здесь, мне было непонятно.

Несколько кондиционеров нагоняли прохладу. От ламп на потолке много света и не было. Зато через окна пробивались палящие лучи солнца.

Из-за дверей операционной слышались голоса врачей, короткие приказы, лязг инструментов.

— Вы кто⁈ Ой, простите, — услышал я громкий голос за спиной.

Это вышла одна из медсестёр, чтобы посмотреть, кто ходит в коридоре. Пухленькая девушка с выразительными глазами была в поту и с большой коробкой.

— Как обстановка? — тихо спросил я, подойдя к ней, и помог с коробкой.

— Товарищ командир, мы справляемся. Больные дети в палате. Кому-то делают перевязку. Наших раненных тоже обслуж… обработали, — доложила девушка.

— Куда отнести? — кивнул я на коробку.

— Эм… да я сама…

— Я всё же настаиваю.

Медсестра выдохнула и показала, куда нам идти. Мы прошли дальше по узкому коридору, где стояли носилки, перевязочные столики и какие-то ящики с маркировкой Красного креста.

Мимо нас пробежала другая медсестра в сторону операционной. Проходя мимо палаты, я видел, как раненные тихо лежат на кроватях.

А вот дети уже активизировались, и некоторые стали чуточку веселее. Ещё бы! Им кто-то поставил телевизор с видеомагнитофоном, и они смотрели мультфильм на видеокассете. Думаю, что они сейчас испытывают невероятный восторг от подобного зрелища.

— У нас на базе ведь два таких магнитофона. Вот один сюда мужики принесли, — объяснила медсестра.

Я молча шёл за ней. Чем дальше мы уходили, тем становилось тише. Настолько, что я слышал дыхание девушки, идущей впереди меня.

— Нам… сюда, — тихо сказала медсестра и приоткрыла дверь.

На ней не было вывески, но и по запаху я уже понял, что это морг. Внутри лежали тела троих погибших, накрытые простынями. Этих ребят заботливо прикрыли куртками от комбинезонов.

— Где поставить? — спросил я.

— Да вот… прямо здесь… — ответила медсестра и махнула рукой на стул рядом с одним из тел.

Тут её эмоции не выдержали, и она отвернулась к стенке.

Я поставил коробку и подошёл к мужчине, стоящему у одного из тел. Не узнать со спины Сергея Викторовича Гаранина было нельзя. Он стоял молча и, казалось, не дышал.

— Я думал, что вы уехали в столицу, — подошёл я к нему.

— Нет. Решил проводить ребят. Завтра не будет возможности, — ответил Седой.

Генерал был как скала. Ни эмоций, ни лишних вздрагиваний. Научиться не показывать боль можно. Но внутри всё это остаётся.

— Я спросил у Севы, одного из спецов Казанова, почему не ушли? Зачем остались? Он мне сказал, что так было правильно. Защитить тех, кто не может за себя постоять. И вы поступили правильно, что взяли детей.

Седой сделал шаг назад, показал мне на выход, и мы тихо с ним вышли за дверь.

На выходе из модуля солнце било прямо в глаза. После госпиталя всё казалось слишком ярким и живым. Воздух снова пах испарениями и чем-то жареным со стороны столовой.

Выйдя на крыльцо модуля, Гаранин достал пачку сигарет и предложил одну мне.

— Не курю, Сергей Викторович, — отказался я.

— С вашей-то работой это удивительно. С Казановым уже говорили о дальнейших наших шагах?

— Да. В следующие дни он займётся подготовкой.

Я постоял секунду, щурясь, пока глаза привыкнут. Тут справа от нас начал кто-то стучать по дереву. Двое человек готовили большие деревянные ящики.

— Какой размер? — спросил один у другого.

— Примерно 195 на 70.

Для чего именно такие нужны габариты, нетрудно было догадаться.

— Добро, Сан Саныч. Кстати, проблем со средствами поражения не будет, — кивнул Гаранин и закурил.

— Это местное руководство пообещало? — спросил я.

— Нет. Это я вам говорю. Поэтому в следующей операции не жалейте «гвоздей», — ответил Гаранин, надел свои очки и попрощался со мной.

Только генерал ушёл, как я услышал ещё один знакомый голос.

— Командир! Командир!

Со стороны жилого модуля шёл Вадим Давыдов. В руке у него была кружка из алюминия.

— Саныч, где пропал? Я уже думал, вас снова куда-нибудь ветром унесло.

— В госпитале был, — ответил я коротко, кивая в сторону модуля. — Пойдём к себе.

Давыдов кивнул и пошёл следом за мной. Но молчать у него не получилось. Не зря же он меня искал.

— Слушай, в столовой штуку интересную сделали. Я попробовал — дикость полная, но бодрит лучше кофе! Пахнет правда то ли гвоздикой, то ли лимоном…

Он говорил как обычно громко, жестикулируя и делая вид, что всё легко. А вот описание напитка мне напомнило кое-что совсем не «чайное».

— Сказали, что приготовили из чистого имбиря и подсластили сахаром. Нормально, да? Я ещё пару ложек добавил по вкусу, но как пахло цветами и лимоном, так и осталось.

— Ты серьёзно? Тебе сделали имбирное пиво сейчас? — спросил я, глядя на него.

— Оу! Реально пивас налили⁈ А мне нормально. Слушай, ну это явно было не пиво. Уж мне поверь, я пивных дел мастер. Давай принесу тебе. Надо же чем-то радовать организм.

— Не стоит.

— Да ты попробуй, командир. Вообще не пиво, а какой-то напиток.

— Не хочу, — повторил я.

Давыдов выдохнул и оставил попытки меня напоить имбирным пивом.

— Извини, Саныч. Просто… Ну, у всех крыша съезжает по-своему. А что, это правда пиво мне налили?

— Скорее всего. Но не переживай — оно безалкогольное. Слабит только чуть-чуть.

— У меня желудок знаешь какой! Я всё перевариваю, — подал Вадик грудь вперёд.

С этим было трудно поспорить. Желудок у Давыдова и правда после потребления имбирного пива стал работать лучше, чем у остальных. Поэтому в ближайшие несколько часов я не смог его перехватить в жилом модуле. Он только и успевал бегать в «нужник».

На вечерних посиделках мы узнали, что второй Ми-8 восстановлен. Тем не менее проблемы с личным составом не позволяли нам использовать все вертолёты на аэродроме.

К середине «первой кружки чая» к нам из очередного спринта до туалета вернулся Вадим.

— Кстати, командир, Кузьмич сегодня вытащил из кабины ящерицу. Я ему и говорю, что пускай служит у нас «талисманом», — рассказал Давыдов.

— Ты её ещё в штат возьми, а то в распоряжении пока, — посмеялся Кузьмич.

— Почему бы и нет. У нас в авиагруппе свой зоопарк будет. Я вот ещё чего сказать хотел. Тут местные солдаты кичатся, что знатные волейболисты. Предлагаю не ронять знамя советского спорта, — улыбнулся Вадим и изобразил подачу.

Но и здесь ему не повезло. Подпрыгнул он так с кровати, что ударился коленкой об стол.

— Знаешь, Вадик. Иногда лучше просто молчать.

— А я вот не могу. Мне и поговорить побольше нормально. Тишина хуже, чем стрельба, — ответил Давыдов, поднимаясь на ноги и потирая коленку.

— Это у тебя профессиональное. Чтобы не слышать, как мысли шумят, — поправил его Беслан Аркаев.

Да у каждого свой метод, как расслабиться после напряжённого дня. Я же ещё помнил, что мне необходимо поговорить с Арией Комо. Где её искать, мне было нетрудно догадаться.

— Ладно, мужики. Я выйду на улицу.

Когда я встал из-за стола, мне показалось, что все смотрели на меня вопросительно. Мало того что встали вместе со мной, так ещё и не сводили глаз.

— У меня лицо грязное? — спросил я, потирая бородатый подбородок, но в комнате была тишина.

Никто не торопился нарушать воцарившееся безмолвие. Разве что…

— Мужики, пропустите. У меня опять началось, — скрючился Вадим и быстрым шагом вышел из комнаты.

— Один из трёх случаев спешки, кстати, — сказал я и все посмеялись.

Только я вышел на крыльцо, как меня окликнул Кузьмич.

— Сан Саныч, минутку твоего драгоценного времени уделишь мне? — догнал он меня.

— Да, конечно. Я всем уделяю время. — остановился я.

Константин Кузьмич внимательно посмотрел на меня и задумчиво почесал затылок.

— Все лётчики делятся своим прошлым, а ты как-то стесняешься его. Почему?

— Всё просто — никто меня не спрашивает о моём прошлом, — ответил я.

— И всё же, всем непонятно, откуда ты? Я многих видел лётчиков, но так чувствовать машину могут далеко не все. А уже про сбитую «Кобру» и вовсе…

— Сбитая «Кобра» — результат действий экипажа. Так что не приписывай мне всех заслуг. А про моё прошлое как-нибудь расскажу. Обещаю, что будет интересно, — похлопал я Кузьмича по плечу и ушёл.

Найти Арию было несложно. Девушка была в палате у Трачука, который был без сознания после операции. Оставалось как-то уговорить Арию улететь в Советский Союз. И у меня был веский аргумент, чтобы её убедить.

Когда я вошёл, дочь президента сидела у кровати Алексея, взяв его за руку. Только я вошёл, как она отвлеклась и отпустила ладонь Трачука.

— Вам здесь нельзя находиться. Он без сознания, — произнесла Ариа.

— Что-то мне подсказывает, что мне, как командиру, можно, — тихо ответил я.

Ариа выпрямилась, встала и… утёрла слезу. Что-то тут доказывать про отношения этих двоих молодых не стоит.

— Вы… спасибо вам. Эти дети заслуживали того, чтобы жить, — поблагодарила Ариа.

— Это дети. Они не виноваты, что взрослые не могут между собой договориться и решать всё мирным путём. Но я пришёл поговорить о другом.

Ариа слушать не стала и вышла из палаты. Я догнал её уже в коридоре, но она не сразу остановилась.

— Я никуда не отправлюсь. Ни в Союз, ни в страны Варшавского договора. Я останусь здесь…

— Хорошо. Вот только он отправится завтра в Союз. И вы больше никогда не увидитесь. Выдержите такое? — спросил я.

Ариа даже отступила назад. По-моему, всё в этой парочке и так видно невооружённым взглядом.

— Госпожа Комо, мне несложно увидеть очевидное. Незнакомого человека вы бы Алексом не называли. Также я прекрасно могу сложить факты. Оба учились в Ленинграде, примерно ровесники. Трачук, который никогда не покидал базу, летит с нами в самое пекло, узнав, где может скрываться… кое-кто важный. А уж инцидент в деревне ночью с сапёрной лопаткой запомнится надолго. Он ведь шёл к вам, но попал в тот самый момент, когда вас пытались выкрасть. Судьба, верно?

Девушка внимательно смотрела на меня, а потом медленно кивнула.

— Зря он поехал сюда за мной. Когда я вернулась в Сьерра-Леоне, думала, что не увидимся больше. Вы же знаете, как в Советском Союзе относятся к бракам и отношениям с иностранцами.

Ариа подошла к окну в коридоре и посмотрела на луну в небе. В её словах была доля истины. В Союзе и правда сложно было жениться на иностранке или выйти замуж за иностранца. Особенно если он не из страны социалистического лагеря.

Но нет ничего невозможного. Думаю, что в этом случае для этой девушки могли бы сделать исключение.

— Я… я бы хотела уехать с ним, — посмотрела на меня Ария, утирая слезу.

— Вы согласны уехать?

— Да, но только ради Алекса. Ему нужен будет уход после выздоровления.

— Хорошо. Готовьтесь завтра лететь в Советский Союз, — кивнул я.

Наутро запланированный волейбольный матч не состоялся из-за погоды. Поэтому целый день провели в модуле за играми в карты, шахматы или тасканием кровати на спине.

А на следующий день отдых закончился. Казанов справился с задачей раньше, чем он сам рассчитывал. Поэтому нам было предписано выполнить перелёт в район Бо всей авиагруппой. Вместе с имуществом и техсоставом.

Небольшая утренняя суета была ещё и обусловлена тем, что пришло распоряжение отправить детей в Союз. По договору с правительством Сьерра-Леоне их отправляют на лечение и реабилитацию. Весьма благородное дело.

Постановку на перелёт в район Бо провели быстро. Необходимое оборудование погрузили, а техсостав уже готовился занять места в грузовой кабине Ми-8.

— Всё, что привезли вчера вечером, погрузили. Взлётный вес предельный, Саныч, — объяснял мне Кузьмич, когда мы шли на вертолёт.

— Ничего. Не в первый раз. Главное, что будут ракеты, — ответил я, осмотрев груз на борту нашего Ми-8.

— Я вообще не уверен, что нас там ждут. Бо ведь был под контролем боевиков очень долго. А тут просто взяли и ушли? Мне совсем ненормально, — сомневался Вадим Давыдов.

Кузьмич продолжал готовиться к вылету, а я проверял экипировку на себе. Погода сегодня была солнечной, так что от вчерашнего тропического ливня остались только огромные лужи на бетонной поверхности. А ещё в воздухе всё парило и было невероятно жарко.

Вадик просто изнывал от жары.

— Не ссы. Сказали же, что с боевиками договорились. Они ведь тоже не все хотят умирать. Вот и оставили город. Надо доверять разведке, — подмигнул я Вадиму.

Экипажи Ми-24 начали запускаться, поднимая воздушным потоком оставшиеся лужи вокруг себя. Мы же в это время только собирались подниматься на борт и готовиться к запуску. «Шмели» должны были первыми выйти в район Бо и оценить обстановку, а затем и прикрыть нас.

— Давай в кабину. Время, — показал я на часы и пропустил вперёд Давыдова.

Кузьмич забрался следом, а я ещё задержался на минутку.

Вдалеке у модулей наши солдаты помогали грузиться в машины детям и раненым. Я увидел, как Ариа указывает детям, в какую машину идти, как выносят на носилках прооперированных ребят и как отдельно грузят большие деревянные ящики. Для погибших выделили другой самолёт, который прилетит позже.

— Запускаемся! — крикнул я, перекрикивая гул пролетающих Ми-24.

Только я занёс ногу на стремянку, как услышал за спиной громкий крик.

— Стой! Нельзя! — кричал кто-то из медсестёр.

В мою сторону бежала маленькая девочка, оббегая большие лужи. Она держала в руках лист бумаги.

Когда она подбежала ко мне, то я смог рассмотреть её получше. Ребёнок смотрел на меня печальным взглядом и утирал проступившие слеза. Я присел на колено и оказался лицом к лицу с ней.

— Что случилось? — спросил я на не самом хорошем английском.

Девочка бросилась мне на шею и крепко обняла. Несколько секунд она меня не отпускала, а затем убрала руки и протянула листок бумаги.

Это был её рисунок. Давно у меня такого трогательного подарка не было.

— Спасибо вам! — улыбнулась девочка и убежала обратно.

Я ещё несколько секунд не поднимался, рассматривая нарисованных солдат и летящий вертолёт на маленьком листе бумаги.