Африканский рубеж 9

Глава 24

К вечеру на технике основные приготовления к завтрашней «работе» были завершены. От группы Грифа и Гири уже и след простыл. Выдвижение бойцов никто и не видел.

Лично мне Кирилл указал на карте район, где они разместятся и будут ждать колонну. Основная проблема была ещё в том, что мы точно не знали в какой машине будет Кроу. Так что и этот момент нужно учитывать.

Разобрать задачу было решено перед самым отдыхом. Все штурманские расчёты были проведены, а экипажи определены. На задание я решил лететь в паре с Маратом Резиным. Оператором со мной должен будет полететь уже летавший в моём экипаже Беслан Аркаев.

В палатке, где мы собрались, обстановка была спокойной и рабочей. Чего не скажешь о воздухе, который был тяжёлым и так и намекал занять горизонтальное положение. Пахло внутри нагретым за день брезентом, мокрой от пота одеждой и дымом от костра, которые продолжали жечь снаружи люди генерала Байкуде.

В центре, над грубо сколоченным столом, висела единственная тусклая лампочка. Вокруг неё уже бились в беззвучном танце ночные мотыльки. Скачущие тени от «живности» падали на разложенную полётную карту и напряжённые лица моих подчинённых.

Я вкратце довёл задачу на завтрашнее утро. И меньше напряжения на лицах ребят не стало.

— Сан Саныч, как бы, задача не сложная, но есть нюанс. Исполнять роль истребителей не совсем характерно для наших «шмелей», — начал размышлять Резин.

Я стоял во главе стола, держа в руках карандаш вместо указки. В замкнутом пространстве палатки не нужно было повышать голос. Он и так звучал весомо, заглушая назойливый стрекот снаружи.

— Командир, ну правда! Колонна машин на территории Либерии не выглядит нашей основной задачей. Как вообще Седому такую задачу поставили? — уточнил один из подчинённых.

— Лично поставили. И раз поставили, значит будем выполнять. Проще всего бы было сидеть себе в Лунги и чаи пинать, — ответил я.

— Эм… вы хотели сказать, гонять?

— А хотел сказать и не чаи, — намекнул я и все широко заулыбались.

Выдержав паузу, я продолжил доводить задачу.

— Главная цель — колонна наёмников, которая будет двигаться в сторону Лоуэр-Камп. Расчётное время выхода в район цели — шесть часов тридцать минут.

Я посмотрел на Резина, который задумчиво почёсывал небритый подбородок. Его обветренное лицо и вечно прищуренные глаза уверенности не добавляли.

— Начало мне понятно. Как будем лететь? — спросил Марат.

— Идём на предельно малой. Чем ближе к холмам и ущельям, тем лучше. Задатчик опасной высоты на десять метров, — ответил я, скользя кончиком карандаша по карте.

Далее перешли к разбору действий в районе цели. Задача не из лёгких. Нужно держаться близко к колонне машин, при этом не атакуя её, а прикрывая наши группы от ударов сверху, весьма сложно.

Только мы закончили обсуждать порядок работы по воздушным целям, как над палаткой послышался гул вертолёта.

— Вадик по прозвищу «Мне нормально» вернулся, — покачал головой Марат, и все в палатке заулыбались.

— Так и думал, что его именно так называют, — сказал я.

Мы сделали перерыв в обсуждении, чтобы выйти на перекур. Выйдя на улицу, я увидел, как вертолёт Ми-8 Давыдова начали обслуживать. Однако Вадик кое-что нам привёз. Это были ящики, в которых обычно перевозят ракеты.

— Командир, я прилетел. Всё нормально. И, кстати, вам привет от инвентаризационной комиссии, — подошёл к палатке Давыдов, утирая вспотевшее лицо.

Выглядел он недовольным и раздражённым.

— Спасибо. Что эта «комиссия» ещё передала? — спросил я, понимая, что под этим словом скрывается Римаков.

Вадим встрепенулся, как перед петушиными боями, и начал возмущаться с ещё большим усердием.

— Да много чего. Бумажки, промокашки, автоматы. А! Ещё один человек был. С ним Седой в основном разговаривал. Что-то решал, что-то обсуждал, что-то возмущался. Вот прям как я сейчас, но в общем нормально. А потом я пришёл на борт, а там ящики вот эти. Кузьмич ругался, что без накладных. Я просто матерился и заставлял эти ящики из-под ракет вскрыть, но мне не дали. Сказали, что это лично для…

— Так, Кузьмич посмотрел, что там? — задал я риторический вопрос Вадиму.

— Кузьмич посмотрел и знаешь что, Сан Саныч? — вновь возмутился Вадим.

— Что?

— Ты не поверишь, но там ракеты.

Ну точно капитан «очевидность» этот Давыдов. Развёл балаган на ровном месте.

— А проблема в чём, если там ракеты? — спросил Резин, который старался успокоиться от смеха.

— Маратыч, дорогой! Это ракеты Р-60. На кой-чёрт они нам нужны⁈ Куда мы их на Ми-8 будем пихать.

Я переглянулся с Резиным и понял смысл «подарка».

— На Ми-8 пихать некуда, а вот на Ми-24 вполне, — ответил я и направился к вертолёту Давыдова.

Ящики с ракетами к этому моменту уже вытащили на бетон. Несколько инженеров задумчиво смотрели на них сложа руки на груди и переговариваясь между собой.

— Это Р-60, — говорил один из инженеров.

— Настоящая, — отвечал ему второй.

— Ну неигрушечная.

Когда я подошёл к вертолёту, один из инженеров уже спешил ко мне с докладом.

— Командир, новые… хотя, скорее старые ракеты получили, — сказал он мне, показывая на открытый ящик.

В нём аккуратно лежала та самая Р-60. Старая ракета «воздух-воздух», сделанная по аэродинамической схеме «утка». Крыло Р-60 оснащено роллеронами. Аэродинамические рули вместе с дестабилизаторами находятся в носовой части ракеты.

— Вы с такими работали? — посмотрел я на ещё несколько ящиков.

— Да, в Анголе. Правда мы их никогда не подвешивали на Ми-24. Ну а сам вертолёт уже комплексом был оснащён. Проводку управления тоже сделали доработчики ещё перед поставкой самих Ми-24 в Анголу.

— Да, я видел в кабине. Не думал, что придётся воспользоваться, — улыбнулся я и дал команду подвесить на Ми-24 ракеты.

Данный тип средств поражения будет нам как нельзя кстати во время завтрашнего вылета. Поскольку придётся атаковать вертолёты противника, то иметь у себя в запасе по две ракеты «воздух-воздух» очень даже хорошо.

Пока техники подвешивали ракеты, я объяснял Марату, как ему нужно будет применять Р-60 в бою.

Резин сидел в кабине вертолёта, и я показывал ему порядок работы с органами управления вооружением.

— Видишь пульт ракет слева? Здесь есть галетник. Его переключаешь и выбираешь пилон, с которого будешь пускать ракету, — показал я на галетный переключатель.

— Ну с этим всё понятно. Тумблер включения, тумблер ВЦ… воздушная цель?

— Да. Но не забудь, что нужно включить и прицел АСП-17В. С помощью него и прицеливаешься. А ещё нужно дождаться, когда загорится лампа готовности головки самонаведения ракеты, — показал я на лампу зелёного цвета справа от прицела.

— Сколько времени нужно на подготовку ракеты?

— Секунд десять.

— Много. А пуск по зелёному сигналу? — указал Марат на вторую лампу.

— Да, но нужно пускать не на очень большой дальности. Чтоб надёжнее. Ещё вопросы?

Резин надул щёки и замотал головой.

— Нет вопросов. Главное, чтобы они завтра не возникли в самый неподходящий момент, — сказал Марат и начал вылезать из кабины.

Мы оставили техников подвешивать ракеты, а сами вернулись в палатку. Когда я и Резин вошли, на секунду повисла тишина, нарушаемая лишь жужжанием лампочки.

— Есть ещё, что нужно обсудить? — уточнил я.

Экипажи на Ми-8 ещё раз проговорили порядок завтрашней работы. Им предстояло высадить группу в районе Лоуэр-Камп, чтобы отбить Казанова у наёмников Блэк Рок. Задача тоже не из лёгких.

— Значит, нам нужно будет одновременно нанести два удара с хирургической точностью. А нам за это что-то будет? — спросил Вадим.

— Разумеется. Большое командирское спасибо, — ответил я.

— Ну, и нормально. Я на большее и не рассчитывал, — ответил Давыдов.

Больше вопросов никто не задавал.

— Это всё. Отдыхаем. Подъём в четыре тридцать, — дал я команду, и все вновь вышли из палатки на вечерний перекур.

Я остался один. Постоял ещё минуту над картой, снова и снова прогоняя в голове каждый этап. На ней, под жёлтым светом лампы, всё выглядело просто и логично.

Я потёр уставшие глаза и начал готовиться ко сну.

Подъём в четыре тридцать это не просто так вскочить на ноги и радостно потягиваться на кровати. Это переход из короткого, тревожного забытья в холодную реальность.

Проснувшись раньше всех, я вышел из палатки, чтобы умыться в бочке с водой. Небо на востоке только начало седеть, но земля ещё была погружена в ночной мрак, из которого проступали тёмные силуэты наших вертолётов. Воздух был прохладным и густым от росы, а под ногами хлюпала мокрая красная земля.

Быстро умывшись, я обнаружил, что весь лётный состав начал просыпаться и выстраиваться следом за мной для водных процедур.

— Доброе утро, Саныч! — первым поздоровался Кузьмич, расправляя полотенце.

— Доброе! Как настроение? — спросил я, здороваясь с остальными.

— Да вот сплю и думаю, что сегодня суббота. А проснулся и понял — воскресенье. Завтра опять на работу, — посмеялся Кузьмич.

Я улыбнулся и пошёл в палатку одеваться. После небольшого перекуса, мы выдвинулись на вертолёты. Рядом с нами шёл один из связистов, который передал нам информацию от Гаранина.

— Информация от Седого. Рубеж выхода на связь за десять километров до расчётной точки, — показал он на карте.

— Частоты?

— Залил час назад вам на борт. Ваши позывные неизменны, а у наземной группы «Песок».

Где-то я уже данный позывной слышал. Точнее, мне было хорошо известно, кому он принадлежит.

— Какой-то новый позывной. Заменили состав группы? — спросил я, когда мы подошли к вертолёту.

— Нет. Гиря и Гриф работают по ранее утверждённому плану. «Песок» работает с вами в качестве авианаводчика.

Я кивнул и пожал руку связисту.

— Удачи, командир! — пожелал мне связист и ушёл в сторону здания аэропорта Бо.

Повернувшись к вертолёту, я стал осматривать его перед вылетом. Ми-24 стоял холодный и неподвижный, покрытый мелкими каплями влаги. Словно вспотел ночью во сне.

Аккуратно я провёл ладонью по его борту в том месте, где техники заделали пробоину. Металл был холодным.

Обойдя вертолёт, я проверил замки подвесок, осмотрел лопасти, подсветил фонариком входные устройства двигателей.

— Всё хорошо. Давай шлем, — протянул я руки технику и забрал снаряжение.

Быстро экипировавшись и повесив автомат, я пожал руку техникам и полез в кабину. Заняв рабочее место, я бросил взгляд на второй Ми-24. Экипаж ведомого заканчивал осмотр и тоже готовился к посадке в кабину.

Через секунду я закрыл дверь и приготовился запускаться. Запах внутри был родным и знакомым. Та самая нагретая электроника и старая кожа. Я пристегнул ремни и «фишку» радиосвязи. В ушах ожил лёгкий фоновый шум, а также бормотание Беслана по внутренней связи.

— Готов? — запросил я Аркаева, но он не сразу ответил.

— Так точно, — выдохнул он.

— Волнуешься? — спросил я.

— Да так. Есть предстартовое волнение.

— Не переживай. У меня тоже, — посмеялся я.

В этот момент в эфире послышался доклад Резина.

— 101-й, ответь 10-му. Мы готовы.

— 101-й, я 777-й. Наша пара готова, — произнёс в эфир Вадим Давыдов.

Его крутой позывной был весьма трудно произносим в нашей обстановке.

— Понял. Запускаемся, — дал я команду.

В тишине утра раздался пронзительный, нарастающий свист вспомогательной силовой установки. Это был звук, который разрезал предрассветную тишину и дал старт всему.

После начала запуска двигателя вертолёт вздрогнул. Сначала раздался нарастающий гул, и вот уже огромный винт над головой медленно, с тяжёлым «ух-ух-ух», начал своё вращение. Лопасти, поначалу отчётливо видимые, постепенно сливались в единый тёмный круг.

На запуске правого двигателя вертолёт задрожал всем фюзеляжем. Вибрация пошла по креслу и по позвоночнику.

Я посмотрел в сторону. Рядом также оживал «шмель» Марата. За ним, тяжело покачивая лопастями, просыпались грузные «восьмёрки». На востоке полоса неба стала ярко-оранжевой.

— 10-й, готов, — доложил Резин.

— Готовы, — услышал я голос Давыдова в эфире.

— Внимание, взлёт, — скомандовал я в эфир, плавно потянул вверх рычаг «шаг-газ» и начал отклонять правую педаль.

Земля не ушла вниз. Кажется, что мягко отделилась. Мы выполнили контрольное висение в трёх метрах над полосой. В свете первых солнечных лучей, пробившихся из-за джунглей, наши вертолёты казались гигантскими хищными насекомыми, поднявшимися из утреннего тумана.

Я чуть отклонил ручку от себя, и Ми-24 плавно пошёл вперёд, набирая скорость. За мной в правом пеленге пристроился Резин. Пара Ми-8 держалась чуть позади и выше.

Пройдя над ограждением аэродрома, мы тут же «прижались» к земле. Мир превратился в несущийся навстречу зелёный коридор. Верхушки деревьев, пальмы, лианы проносились в нескольких метрах под фюзеляжем и по бокам. Аккуратно повторяя изгибы рельефа, огибая холмы, мы проскакивали над полянами и редкими ущельями.

В эфире стояла полная тишина. Я слышал только гул двигателей и ритмичный, могучий рокот несущего винта.

— Две минуты до рубежа, — подсказал Беслан ровным голосом.

— 10-й, 2 минуты.

В эфире прозвучало только одно нажатие в ответ.

Через несколько секунд появился небольшой хребет. Я чуть отклонил ручку управления влево и довернул вертолёт, чтобы пройти вдоль него. За ним уже начиналась река Мано. А за ней уже и Либерия

— 7-й, ушли влево, — спокойно произнёс в эфир Вадим, уводя своего ведомого в направлении Лоуэр-Камп.

— Хорошей работы, — пожелал я, провожая взглядом два Ми-8, чьи силуэты отразились в зеркале заднего вида.

Прошло несколько секунд, но никакой колонны впереди не было. Я смотрел по сторонам, пытаясь отыскать кружащиеся вертолёты в районе реки Мано, которая разделяла два государства. Но пока никого.

— Минута. Не вижу никого, — произнёс Беслан.

Дыхание было ровным, но по виску медленно скатывалась капля пота. Рука уже потянулась к «Главному» выключателю вооружения, чтобы быть полностью готовым к работе.

— Тридцать секунд, — продолжил отсчитывать Аркаев.

— 10-й, «главный» в работу, — проговорил я в эфир.

— Уже.

Надо было перемахивать хребет, за которым уже другая страна. Пролетев вперёд, я быстро включил питание Р-60. Зелёная лампа загорелась, говоря мне, что ракеты готовы.

— Рубеж, командир, — доложил Беслан.

— Песок, Песок, 101-му на связь, — запросил я.

Дважды повторил запрос, но ответа не было.

— 101-й, я Песок. Цель вижу. 15 километров до Лоуэр-Камп. Прикрыт четырьмя единицами. Начинаем по вашей команде, — услышал я знакомый голос в эфире.

— Понял. 10-й, отворот влево. Паашли! — сказал я.

Нос вертолёта поднялся вверх, заставляя Ми-24 перемахнуть через хребет. Секунда зависания, и мир открылся перед нами с другой стороны.

— Наблюдаю, — произнёс я в эфир, включая прицел АСП.

Перекрестие высветилось передо мной, и теперь можно наводиться на цель. Тем более что они появились.

В нескольких километрах следовала колонна джипов, грузовиков и пикапов, поднимая большие пыльные клубы.

С воздуха колонну поддерживают «Кобры», нарезая зигзаги. Одна пара выдвинулась немного вперёд. Вторая то, отходит в сторону, то приближается к маршруту колонны.

— Цель вижу. Работаю по ведущему, — скомандовал я, отклоняя ручку управления влево и совмещая перекрестие с серым силуэтом вертолёта.

— Понял. Наблюдаю, — ответил мне Резин.

Пора уже атаковать, но головка самонаведения так и не включилась. Слишком долго.

— 1-й, я ещё не готов, — проговорил в эфир Марат.

Маневрировать никак не получится. Тогда головке придётся заново захватывать цель.

Предохранительный колпачок кнопки РС уже давно откинут. Силуэт «Кобры» продолжал находиться в перекрестии прицела, стараясь постоянно из него выскочить. Секунды до готовности ракеты к пуску начали тянуться всё дольше и дольше.

И тут прозвучал сигнал. Зелёная и жёлтая лампа справа от прицела загорелись.

— Пуск! Ухожу влево, — произнёс я, нажимая на кнопку РС.

Вертолёт слегка дёрнулся. Тут же ракета отделилась и резко ушла в направлении цели, отбрасывая густой спутный след.

В это время вертолёты начали отстреливать ловушки, но сделали это с явным опозданием. Секунда, вторая и…

— Прямое, — услышал я спокойный голос в эфире.

Вспышка в небе, и один из вертолётов исчез в оранжевом облаке. Я начал резко отворачивать влево, стараясь держаться как можно ближе к вершинам сопок. Но как тут удержишься.

Слева показался тёмный силуэт, закрывший солнце. В правом зеркале проскочила тёмная точка. В ушах заработала сирена.

— Манёвр! — скомандовал я, отклоняя ручку управления от себя и вправо.

Головой чуть не ударился в дверь, но смог удержаться на месте

— Отстрел! — услышал я голос Беслана.

Вспышки ловушек начали сверкать в зеркалах заднего вида, а сам вертолёт «клюнул» носом, и никак не хотел выходить из пикирования.

И тут произошёл где-то сверху взрыв. В наушниках заиграл сигнал опасной высоты, а вертолёт затрясло.

— Пуск! Ушёл вправо. Вижу двоих, — прорывался голос Резина в наушниках.

Ручку начинаю отклонять на себя, но Ми-24 с трудом поднимает нос. В последний момент успел его вывести и начать маневрировать по направлению.

— Слева! Справа! Ракета! — продолжал докладывать мой оператор Беслан.

Взрывная волна тряхнула вертолёт так, что зубы клацнули, а голова мотнулась, ударившись о стекло.

Я выровнял машину в метре от земли. Она слушалась, но с трудом. Её била дрожь, как в лихорадке.

Тут же блеснул пунктир от крупнокалиберных пулемётов с земли, прошедший выше кабины. Краем глаза я заметил, что мы уже над дорогой, а под нами та самая колонна.

— Вправо ухожу! Держись ближе к колонне, — сказал я, пытаясь отыскать глазами два других вертолёта.

Пройдя над колонной, я увидел, как в лесу начинается пожар от упавших обломков одного из вертолётов.

Ещё одна очередь с земли. Резко отклонил ручку вправо, продолжая разворачиваться рядом с колонной. Несколько ударов по фюзеляжу. Вертолёт качнуло из стороны в сторону, но я смог его удержать.

— Командир, я его вижу. Слева… ай, справа, — громко докладывал Беслан.

Ещё раз резко отклонил ручку вправо, облетая невысокую сопку как можно ближе.

— 1-й, зажат! Двое! Сейчас рядом, — услышал я доклад Резина.

Только я отклонил ручку управления на себя, выскакивая на высоту 100 метров, как сразу увидел виновников всех наших бед.

Ми-24 Резина уходил на предельно малую высоту. Он сразу маневрировал между неровностями рельефа. Ему нужно быстрее уйти, чтобы я смог отработать по «Кобре». Если он будет в поле зрения, Р-60 может себя повести по-разному.

Я отклонил ручку от себя, чтобы ускориться и сблизиться с противником.

— Цель… цель в захвате, — произнёс я, направляя вертолёт на одну из «Кобр».

Жду сигнала разрешения пуска. Есть!

— Пуск! Выхожу… — но я не успел отвернуть.

И тут вертолёт резко начало качать. На земле произошёл взрыв, взрывная волна от которого заставила нас уйти с боевого курса. Две машины из колонны взорвались, погрузившись в облако пламени и пыли.

Но в воздухе всё же был спутный след. Ракету я успел пустить.

— Рядом взорвалась, — подсказал мне Беслан.

Нашему противнику всё же досталось. «Кобра» дёрнулась, клюнула носом, и из его двигателя повалил густой чёрный дым. Он начал заваливаться на бок, уходя к земле.

Резин, будто огромный шмель, продолжал маневрировать над дорогой, поднимая тучи красной пыли. Из распахнутых дверей машин продолжали высыпать тёмные фигурки бойцов Блэк Рок, тут же рассыпаясь и открывая огонь по нам и лесу.

Но его преследователь продолжал выпускать то «Хелфайер», то работать из крупнокалиберной пушки М197 в носовой части.

— Беслан, аппаратура, — произнёс я по внутренней связи, переключаясь на управляемые ракеты.

— Готова. Навожусь.

Ракет Р-60 у нас уже не осталось, так что придётся работать «по старинке».

Пилот «Кобры» уже начал понимать, что его сейчас накроют. Он резко отвернул вертолёт, закладывая вираж над лесом, пытаясь уйти.

— Цель вижу. Марка? — спросил я, держа перед собой вертолёт противника.

— Навожусь ещё. Не могу… пока не могу, — продолжал отвечать мне Беслан.

И тут снова атака с земли. Сухой, резкий треск, будто кто-то с силой ударил по фюзеляжу кувалдой. Ещё и ещё. Вертолёт дёрнулся, и по кабине поползла мелкая, злая вибрация.

Резин тоже попал под обстрел. И не смог выйти…

— Гидросистема… давление упало, — доложил Марат.

Более его вертолёт не в строю.

— Подбирай площадку и садись.

— Я… попробую… за реку, — начал он отвечать мне.

Его желание понятно. Мы над территорией другого государства. Лишние доказательства вмешательства не нужны. Но жизнь моих людей дороже.

— Садись, говорю! — громко повторил я.

Я бросил взгляд вниз. Из кузова одного из джипов по нам бил крупнокалиберный пулемёт. В этот момент из леса в его направлении кто-то выстрелил из РПГ. Секунда и машина взорвалась, а пулемёт замолчал.

В ушах завыла сирена системы предупреждения о пуске по тебе ракеты. Противный и леденящий душу звук, когда нужно что-то резко предпринимать.

— Маневрируй, 101-й! Маневрируй! — звучал голос в эфире.

Я видел как серая точка выскользнула со стороны колонны и тут же ушла в нашем направлении. Спутный след ракеты выглядел как хвост змеи.

— Манёвр! — крик Беслана был ни к чему, поскольку, я и сам всё видел, куда нам пикировать.

Отстрел ловушек и небо заискрилось вспышками со всех сторон. Ручку управления я отклонил от себя, резко снижаясь к округлой сопке справа от себя. Лопасти несущего винта загудели, а вертолёт затрясся от вибрации. Пара секунд и сигнал оповещения пропал.

— Вверх ушла, 101-й, — прозвучал в эфире голос одного из командиров наземной группы.

Мой противник «Кобра», которому была дана на мгновение передышка, развернулся и выпустил ракету. Я видел её. Маленькую белую иглу, несущуюся прямо на меня. В этот момент время сжалось до одной точки.

Инстинкты сработали раньше, чем мозг успел отдать приказ. Справа была неглубокая лощина, складка местности, поросшая кустарником.

— Пикируем, — произнёс я и ещё прижался к земле.

Вертолёт провалился, теряя высоту с пугающей скоростью. Одновременно я завалил Ми-24 в правый крен, буквально вжимая его в землю. Мир перевернулся. Красная земля и зелёные кусты неслись прямо в лобовое стекло. Сигнализация опасного сближения с землёй орала так, что закладывало уши. Я почувствовал, будто сейчас фюзеляжем скрежетну по верхушкам деревьев.

Секунда и ракета прошла высоко над нами.

— Мимо прошла! — доложил Беслан.

— 10-й, ты сел? — спросил я.

— Захожу… вижу площадку… — ответил Марат, чей голос прерывался в помехах.

Раз так, то осталось доработать по «Кобре». Я её увидел справа, когда пилот вертолёта пытался уйти от нас, ускоряясь изо всех сил.

Впереди сопка. Уйти в сторону уже не выйдет, так что придётся делать подскок.

— Держи марку на цели, — скомандовал я.

— Да я её не вижу… о! — произнёс Беслан, когда я резко отклонил ручку управления на себя.

Голову забросило назад от столь резко набора высоты. Перелетаем сопку. От столкновения ушли, и у Беслана теперь есть возможность навестись лучше.

— Дальность… дальность… 4. Марка… есть на цели. Пуск-пуск!

И тут ракета вышла из направляющей. Один виток, второй, и она встала на траекторию.

— Командир, держи! Держи! Держи! — повторял Аркаев.

Ракета всё ближе к «Кобре», но тут пилот делает в последний момент манёвр. Но поздно.

— Попал! — чётко услышал я Аркаева, когда ракета прилетела точно в правый борт «Кобры»

— Влево уходим, — отклонил я ручку управления, поддерживая рычаг шаг-газ, чтоб не потерять высоту.

На земле всё начало успокаиваться. Колонна была разбита, погрузившись в пылевое облако. Недалеко от леса на небольшой поляне я увидел и горящий Ми-24, который мои подчинённые туда посадили.

В нескольких сотнях метрах махали руками и Резин со своим оператором. С ними ещё несколько человек.

— Песок, 101-му. Обозначьте себя, чтоб мог вас забрать, — запросил я в эфир, выполняя вираж над местом аварийной посадки моего ведомого.

— 101-й, забирайте ваших аборигенов и «груз». Мы своим ходом.

— Понял. До встречи.

— Спасибо за работу! — поблагодарил меня Песок.

Через минуту мы уже зависли над площадкой, аккуратно приземлились рядом с экипажем Марата и нашими бойцами, чтобы их забрать. Группа из шести человек быстро заскочила внутрь.

Последним в грузовую кабину затолкали связанного человека с разбитым носом и перевязанной рукой. После этого меня похлопали по плечу, и я начал взлетать.

Только мы оторвались от земной поверхности, как я решил ещё раз пройти над подбитым Ми-24 и отработать по нему НАРами.

— Отработали. Уходим на базу, — произнёс я по внутренней связи, отворачивая в сторону реки Мано.

Несколько минут спустя справа от нас показались и два Ми-8.

— 101-й, 777-му. Мы отработали. Пассажир на борту, — довольно доложил Вадим Давыдов.

— Принято. И мы отработали, — выдохнул я и слегка размял шею.

Тут по внутренней связи прозвучал знакомый голос Гири.

— Саныч, как состояние? — спросил Кирилл.

— Нормально. Даже не устал. Просто ещё один день в армии, — ответил я.

На аэродроме в Бо всё уже было готово для нашей встречи. Стоянка была очищена от посторонних боевиков. Сам Гаранин внимательно наблюдал за нашей посадкой, стоя неподвижно рядом с большим кортежем машин. Несколько десятков наших солдат обеспечивали охрану, чтоб никто не подошёл к вертолётам.

— А мы кого привезли, командир? Какого-то президента? — спросил у меня Аркаев, когда я начал выключать двигатели.

— Нет. Всего лишь обычного зарубежного бизнесмена, — ответил я, отстёгивая ремни.

Несущий винт остановился, и я смог открыть дверь кабины. Пассажиры начали вылезать на раскалённую бетонку, но моё внимание было приковано к тому самому «грузу».

Я медленно вылез из кабины и повернулся к нему. В этот момент наши взгляды и встретились.

Передо мной был высокий мужчина, одетый в камуфлированную форму. Его снаряжение было снято и лежало в грузовой кабине. Как и его дорогие очки. Он был сухой и с большой проседью на голове. Своим стальным взглядом серых глаз он будто высматривал во мне какой-то изъян.

— Мир тесен, — выдохнул я.

— Познакомься. Мистер Ричард Кроу, — сказал Гиря.