Африканский рубеж 9

Глава 3

Услышать что тебя представляют к званию Героя Советского Союза, наверняка хотел бы каждый военнослужащий.

Есть моменты, когда прямо нечего сказать. Стоишь и смотришь на своего собеседника, как блеющее создание с маленькими рожками на новые ворота.

— Эээм, — «замычал» Кеша после услышанного.

Я повернул голову в его сторону, чтобы слегка взбодрить.

— Иннокентий, челюсть подбери, — сказал я, заметив, что он сидел с открытым ртом и смотрел в какую-то точку на стене напротив.

— Не могу, — ответил Кеша.

Я вновь повернулся к командиру и посмотрел в его радостные глаза. Свиридов, довольно улыбаясь, смотрел на меня, ожидая хоть какой-то реакции.

— Командир, на сегодня у меня запас юмора исчерпан, — улыбнулся я.

— Ты думаешь, что я пошутил?

— Думаю, да.

— А я вот думаю, что нет, — похлопал меня по плечу Свиридов и вернулся на своё место.

Я так и продолжал стоять и смотреть на командира эскадрильи, ожидая какого-то подвоха после озвученной новости.

— Член Военного совета звонил мне лично. Они сказали, что слишком много Сан Саныч уже сделал для звания Героя. Мол, какого чёрта я тебя не подаю, — продолжил Свиридов.

— Да вы меня не так давно знаете, — ответил я, присаживаясь напротив комэска.

— И всё же, я тебя знаю. Тебе только за эту командировку можно уже Героя давать, а у тебя таких было несколько заездов сюда. Так что уже пора.

Наверное, Свиридов имеет в виду эпизод, когда мы с Кешей «посетили» Пакистан в апреле этого года, эвакуируя группу спецназа. Но не сказать, что это был подвиг.

— Командир, это вы про залёт к соседям? — спросил Кеша.

— Именно.

Петров пожал плечами, а я решил выразить своё мнение на этот счёт.

— Спецназ, который вытащил ребят из плена — герои. Их командир, Громов, тоже — герой. А мы просто сделали свою работу.

— Ну начинается! Я не знаю ни одного военного, который бы просто согласился на звезду Героя. Все говорят, что это наша работа. Чего тебе стесняться, Саныч⁈

Я посмеялся и посмотрел на Кешу, который мне кивал. Будто намекая, чтобы соглашался на награду. Если честно, то я и не думал отказываться.

— Командир, да я не стесняюсь. Более того, очень рад столь высокой чести.

— На том и закончим. Документы подготовим и отправим в Кабул. А теперь отдыхайте.

Выйдя из здания КДП, я первым делом посмотрел на полосу. Была мысль, что товарищ подполковник Никитин, примет во внимание мой совет, но не тут-то было.

— Ого! Они ещё вертолётов наставили. Совсем сдурели, — заметил Кеша, указывая на два Ми-8, стоящих рядом с полосой.

— Опрометчиво, — ответил я, посмотрев по сторонам.

Согласен, что техники в Джелалабаде очень много. На основной стоянке нереально было воткнуть лишний вертолёт. Зато есть возможность разместить их на отдельные квадраты, выложенные из плит К-1Д. Благо, этого добра хватает.

— Вон сколько плит лежит. Наверное куда-нибудь уже собираются применить по иному назначению, — показал Кеша на несколько больших стопок плит.

Закончив рассматривать размещение техники, мы с Кешей сняли снаряжение и «по-пляжному» отправились в бучило. Как и пять лет назад красоту этого арыка не смогли испортить постоянные посиделки посетителей шикарной бани, расположенной прямо на берегу.

Само место купания небольшое. Длина метров 10, а шириной 5. Глубину не замерял, но Кеша недавно нырял и оценил её величину в 3 метра.

Только мы подошли к берегу, как Иннокентий стал куда-то показывать пальцем.

— Смотри-смотри! — указал Кеша на рыб, которых можно было в столь прозрачной воде спокойно разглядеть.

С виду эти рыбы напоминали речных бычков песочного цвета.

— Ты как будто их первый раз увидел, — улыбнулся я, медленно заходя в прохладную воду.

— Не первый, но я всегда удивляюсь местной природе. Вчера рядом с модулем вот такого «динозавра» увидел. Настоящего! — воскликнул Кеша, раскидывая руки в стороны.

Это мой друг так вспомнил вчерашнего гекона, которого нашли наши товарищи.

— Ну не преувеличивай его размеры. Хотя, он хорошо с мухами справляется. В первой комнате одного гекона поймали и поселили у себя, — ответил я, занырнув в воду с головой.

— Правда, потом он куда-то пропал. Вместе с мухами, — посмеялся Кеша.

Расслабившись, я перевернулся на спину и засмотрелся на голубое афганское небо. Приятно было расслабиться, не о чём не думать и просто смотреть, как над нами пролетает Ан-12, заходя на посадку.

— Саныч, а тебе не показался странным сегодняшний… инцидент? — спросил у меня Кеша, вылезая на берег.

Я подплыл ближе и сел рядом. Пока плавал в воде, не было желания размышлять о помпаже двигателя, который сегодня произошёл. А тут Кеша сам напомнил. Так что мысли на этот счёт у меня появились.

— Не то чтобы странным, но есть над чем подумать.

— Я с тобой согласен, что этот переключатель надо было затолкать этому инженеру по самую…

— Ну не стоит так глубоко, а то не вытащит, — ответил я, вновь занырнув в воду.

— Ты пускал одну ракету?

— Да.

— А выпущено было сразу две. Инженера не могли не знать, чем это чревато. Тем более что перед вылетом это дело «обмусолили», «обсосали» и обговорили.

Я задумчиво посмотрел на Кешу. Куда-то он клонит, но пока не говорит напрямую.

Тут у меня всплыли сирийские события, которые уже улеглись. Но прошло больше года, и я уже начал постепенно их забывать. В памяти остались только имена моих погибших товарищей.

— Иннокентий, говори прямо. К чему ты клонишь?

— Я думаю, что нас хотели убить, — тихо произнёс мой друг.

После слов Кеши шутить не сильно хочется. Всё же, те самые разговоры в Сирии с Сопиным, «секретным» сирийцем, а потом и с Казановым, наводят на мысль. Ну а беседа с американским пилотом в ангаре ливийского Тобрука как вишенка на торте всей истории.

Неужели она через столько времени получила продолжение?

— Братишка, нас с тобой столько раз хотели убить, что я уже потерял счёт этим попыткам.

— Да, но так технично ещё не пробовали.

— Слишком сложно. Хотели бы убить, просто сбили бы, и всё. И никто бы ничего не понял. Но внимательными нужно быть всегда, — ответил я.

После водных процедур мы вернулись в модуль. По пути мысли о странном отказе перемешались со словами комэска о звании Героя.

Новость о возможной награде хоть и была приятной, но вытеснить из головы воспоминания о Сирии и Ливии не получалось.

Рядом с нашими модулями витал привычный запах. Это был сложный букет из пыли, чего-то кисловатого от длительного пребывания в жаре и лёгкого аромата солярки от генератора.

В комнате было не так уж и тесно. В нашей стояло две двухъярусные кровати. На тумбочках лежали аккуратно сложенные номера газет уже не первой свежести. На первых полосах сообщалось о встречах Михаила Сергеевича с кем-то из политических деятелей и последние новости об успехах трудового народа.

Радует, что нет никаких новостей о Чернобыле. Видимо, этой страшной катастрофы в этой реальности не произошло. И это очень хорошо.

— Я новую кассету достал. У полковых взял послушать. Песня свежайшая. Оценишь новое звучание? — спросил у меня Кеша, протягивая свой кассетный плеер.

С ним он таскался везде. Разве только в туалет не брал. Может и брал, но я не видел.

Надев наушники, я нажал кнопку «Плэй». Зазвучала ритмичная, а главное — очень крутая песня этих лет.

— Ты герой, ты мужчина. Ты слишком крут, чтобы проиграть в этой игре. Потому что ты молод! — пела немецкая певица Си Си Кэтч один из своих знаменитых в будущем хитов.

Пока в наушниках играли ритмы евродиско, я навёл порядок у себя на кровати. В углу комнаты стоял небольшой, но гудящий холодильник, набитый тушёнкой и бутылками с водой. По громкости издаваемого звука он соперничал с кондиционером, который практически не выключался.

Рядом стоял сложенный раскладной стол, за которым мы проводили вечера, играя в шахматы. Ну или более интересные беседы за жизнь, когда не «вырубались» после вылетов.

В комнате жили кроме меня и Кеши ещё двое из Торска: капитан Вихорев Валера и майор Ганин Вячеслав. Оба — лётчики и сегодня тоже вместе с нами выполняли полёт. Это именно их экипаж был нашим ведомым сегодня.

— Хорошая музыка, Саныч? — спросил у меня Ганин, когда я отдал Кеше плеер.

Слава в это время пытался настроиться на хорошую радиостанцию, сидя рядом со своим приёмником.

— Отличная. Лучше, чем-то что ты ловишь на радио.

Ганин продолжал пытаться поймать хоть что-то кроме шипения и обрывков какой-то восточной музыки.

— Я скоро смогу в дукане и без тебя Саныч с местными говорить. Из этого приёмника постоянно только на арабском и говорят, — сказал Валера Вихорев, лёжа на своём втором ярусе, читая потрёпанную книгу Достоевского.

— Кстати, Сан Саныч, вас, кажется, награждать будут, — улыбнулся Ганин, не отрываясь от приёмника.

— Да, командир сообщил. Говорит, что «слишком много ты сделал, Сан Саныч, для звания Героя», — не стал скрывать я, усаживаясь на кровать.

— Давно пора. А то Сирия тебя звездой Героя уже оценила, а наши политработники всё жмутся, — сказал Валера, и слез с верхнего яруса.

Он пожал мне руку, поздравляя с будущей наградой.

— Если Свиридов сказал, то уже весь процесс запущен. Так что жди, Саныч, вызова в Кремль.

— Не буду пока торопиться билеты до Москвы брать, — ответил я.

Разговор плавно перетёк на более приземлённые темы. Мужики вспоминали о семье, детях и различных смешных ситуациях, которые происходили с ними дома. Одна из таких тем — деньги и их отсутствие в привычном виде. Всё же, в Афганистане мы получали чеки «Внешпосылторга». Свои предыдущие кровно заработанные, я в Ташкенте обменял по «выгодному» курсу. Так что на книжке у меня скопилась уже неплохая сумма. По моим подсчётам, на машину мне точно хватит.

— Блин, я вот хотел уже в жилищный кооператив вступить. Сейчас считаю, и уже не сомневаюсь, — чесал подбородок Кеша, рассматривая банкноту чека с зелёной цифрой 50.

— Вступай. Не пожалеешь, — сказал я.

— Да Лена тоже говорит так сделать. Сейчас к морякам переведусь, и хотелось, чтобы было жильё в Москве.

Кеше предложили перевестить в Остафьево, и он не стал отказываться. Должность старшего штурмана полка просто так не предлагают.

— Тебе с двумя дадут трёхкомнатную. Зачем тебе квартира, Кеша? Она ж как машина стоит, — удивлялся Валера.

— Кеша, никого не слушай, вступай и покупай, — подмигнул я.

Квартира в Москве будет ценнее, чем машина. И уж точно ценнее, чем купить что-то в «Берёзке».

Если ничего в истории больше не поменяется, то их лучше начать тратить как можно быстрее. В январе 1989 года начнут закрываться магазины «Берёзка», и тогда эти чеки будут совсем уж неценные.

Я и сам задумался над тем, что можно будет купить себе квартиру. Просто пока нет такой необходимости. А вот с появлением штампа в паспорте надо будет думать. Государство в эти годы квартиры давало, но это ж всё равно не твоя собственность.

Утро в Джелалабаде всегда было одинаковым. Сперва резкий, пронзительный рассвет из-за гор безжалостно бивший по глазам. Потом привычный гул двигателей машин. А затем и рёв силовых установок самолётов и вертолётов, запускающихся на стоянке.

Я выкарабкался из своего двухъярусного койко-места с ощущением, будто меня всю ночь протащили по местным серпантинам.

Иного состояния в 4 утра и быть не могло.

— Доброе утро, страна! Саныч, ты уже встал? — громко сказал Кеша, который вернулся с утренней зарядки.

— Да вот, собираюсь. И кстати, «добрым» утро редко бывает, дружище. Ты в очередной раз решил похудеть? — спросил я.

Кеша в этот момент втянул округлый живот и встал перед зеркалом. Его лицо, как обычно, выражало смесь лёгкой растерянности и какой-то детской непосредственности.

— К пляжному сезону готовишься?

— Я обещал Лене, что у меня к концу командировки будут кубики. Пока что только один.

— И видимо, очень секретный, — слегка щёлкнул я Кешу по пузу и пошёл умываться.

— Кеша, да ну тебя с твоим спортом, — отмахнулся Валера, переворачиваясь на другой бок.

Сегодня был назначен вылет на «свободную охоту» в район границы и далее до Ассадабада. После постановки задачи от командира, мы вышли из здания командно-диспетчерского пункта в направлении стоянки. Сегодня у нас другой ведомый экипаж, который уже ждал нас рядом с Ми-24.

Утреннее солнце слепило в глаза. В воздухе чувствовалось, как он скоро прогреется до невыносимой температуры. Аэродром с первыми вылетами совсем проснулся. Где-то далеко работали двигатели, но основная жизнь только-только начиналась.

Мы направились к стоянке как всегда обмениваясь парой колких замечаний. Настроение было рабочим, но с приятным привкусом новости о возможном звании. Чеки, эти бумажки, которые мы вчера так обсуждали, казались теперь не такими уж и важными.

— Саныч, ну ведь за Героя ещё прибавку дадут к зарплате. Статус и всё такое.

— Кеша, хорош. Как дадут, так и будем считать «плюшки». Пока мы с тобой только задачи получаем.

— И пи…

— Без подробностей, — прервал я Иннокентия, но тут же сам остановился.

В этот момент хотелось сматериться самому.

— Сан Саныч, ты это видишь? — прошептал Кеша, остановившись как вкопанный.

Я ничего не сказал, но за меня кое-кто ответил. Тут же раздался характерный, ревущий звук. Он приближался, становясь всё громче и громче. Земля под ногами начала дрожать.

— Это же… — начал Кеша, но не успел договорить.

На полосу, с явным превышением скорости сел Ан-24. Он не просто выполнил перелёт и не выдержал направление.

Словно гигантский железный монстр, он пронёсся вдоль края полосы, где была организована стоянка нескольких Ми-8. В этот момент, когда он проехал первый вертолёт, раздался оглушительный скрежет, треск и грохот. Я видел, как правым крылом Ан-24 буквально смазал по хвостовой балке нескольких вертолётов.

Самолёт, пробежав ещё метров сто, неуклюже начал уходить в сторону, попутно зацепив ещё пару вертолётов на отходе. При этом оставил за собой облако пыли и начал тормозить, скрежеща металлом. Несколько вертолётов, стоявших ещё дальше, от неожиданности и от столкновения с обломками, тоже оказались в плачевном состоянии. Один Ми-24, стоявший неподалёку, был покорёжен в хвосте, а лопасти его винта упёрлись в землю.

Техсостав, который ещё секунду назад пытался оценить повреждения, теперь метался как обезумевший. Кто-то кричал, кто-то пытался добраться до лётчиков Ан-24, кто-то уже начал осматривать оставшуюся технику, словно боялся, что она сейчас тоже развалится.

Я видел, как смяты лопасти несущего винта у одного из Ми-8, как разворочена кабина второго. Словно кто-то прошёлся по ним бульдозером. Сам Ан-24, застывший на ВПП, выглядел как поверженный зверь со скошенным крылом. Дым поднимался из его двигателя, а сам экипаж выключился прям на полосе.

За спиной послышались шаги и крики. Это выбежал из здания КДП в одной майке, штанах и тапках командир 727-го полка Никитин. Тот самый, которому я и указывал на ошибку с подобным размещением вертолётов.

В это время уже начали сбегаться люди. Воздух наполнился криками, звуками бегущих ног и тревожными возгласами.

— Говорил же — опрометчиво, — произнёс я и направился с Кешей к повреждённым вертолётам.