Ария Вечности

Глава 4

Похороны Велайда состоялись через два дня. Церемония была разделена на несколько частей. И сейчас шла официальная, предназначенная для широкой публики. Лиас лично изъявил желание выступить на ней и принести соболезнования миларии нор Адамастро. А вместе с ним на прощание с братом заявился практически весь столичный высший свет. Людей было так много, что кареты запрудили окрестные улицы, создав доселе незнакомое в этом мире явление — дорожные пробки.

Неудобное траурное облачение жгло мою кожу, словно языки пламени. Но я упрямо стоял возле посмертного ложа Велайда, стиснув зубы. Потому что рядом находилась та, кому было гораздо хуже, чем мне. Убитая горем Илисия держалась из последних сил. Чёрная вуаль скрывала её лицо от посторонних взоров, но я видел, какой неизгладимый след оставило на нём горе. Сейчас мы оба слушали бесконечные потоки соболезнований и благодарно кивали, не особо вникая в смысл чужих речей. Ибо смысла в них было даже меньше, чем искренности. Ведь большинство пришло только потому, что хотели попасть на глаза патриарху.

— … ужасная трагедия…

— … он был лучшим из нас…

— … печально, когда уходят молодые…

— … величайшая потеря для всех…

— … он был верен долгу воина до конца…

Вероятно, кто-то мог обвинить мачеху в чёрствости и бессердечности. Не каждая мать сумеет провести целый день рядом с телом своего чада и слушать-слушать-слушать. Но я знал, что скрывается за этим показным спокойствием. Когда Илисия узнала о гибели сына, то сорвалась в такую истерику, что пришлось её усыплять «Морфеем». Женщина билась в конвульсиях на полу и клоками вырывала собственные волосы. И всё это под леденящие кровь завывания, в которых с трудом узнавался человеческий голос. До сих пор оторопь берёт, как вспомню…

Но уже через день мачеха взяла себя в руки. Нахлебалась каких-то отваров и теперь больше походила на зомби. Однако даже сквозь дурманящую пелену зелий прорывалась чёрная тоска, завладевшая аристократкой. Как, например, сейчас.

— Боги покарали меня, Риз… — неожиданно произнесла Илисия, когда поток сочувствующих практически иссяк. — Это наказание за то, что я сделала с Одионом. Велайд был плоть от плоти его, продолжением своего отца…

— Не надо, милария, не говорите этого, — мягко укорил я родственницу.

— Но я знаю, что это так. Моё предательство невозможно искупить. Если бы я имела достаточно смелости, чтобы добровольно принять смерть, то высшие силы не забрали бы моего мальчика…

— Хватит.

— Мне просто нужно было самой выпить отраву, которую я подмешивала Одиону, и тогда…

Илисия всхлипнула, и я понял, что действие отваров подходит к концу. А тут, как назло, к нам направился какой-то напыщенный индюк, горделиво выпячивающий объемное брюхо. На пальцах его сверкало три магистерских кольца, но я прекрасно видел, что передо мной не воин. Исследователь? Наставник? Целитель? Возможно. Но никак не милитарий.

— Экселенс нор Адамастро, милария, — изобразил он высокомерный кивок. — Дозвольте разделить с вами скорбь сегодняшнего дня. Кончина вашего… э-э-э…

— Брата и сына, — подсказал я.

— Ах, простите. Да, это невосполнимая потеря для всей Патриархии…

— Извините, но мы вынуждены оставить вас, — неучтиво перебил я толстяка.

— Но как же? Церемония ведь…

— Уже подходит к концу! — гневно сверкнули мои янтарные глаза.

Такой явный намёк был понят правильно. Мужчина недовольно встопорщил усы и отошёл от нас. И очень вовремя, потому что я уже ощущал, как руки Илисии медленно сползают по моему локтю. Ещё немного, и мачеха рухнет прямо тут, возле тела сына.

— Всё хорошо, эксленес? — возникла рядом со мной Исла гран Мерадон, заподозрив неладное.

— Не особо, — не стал я отпираться. — Милария совсем плоха. Ей нужно отдохнуть. Будь добра, позаботься о ней.

— Конечно, как прикажете, наставник…

Я помог довести Илисию до конного экипажа и отправил домой. Сам же вернулся в траурный зал к брату. Вскоре ко мне присоединились Гимран нор Лангранс и его протеже Тарин.

— Удивительно, экселенс Велайд выглядит как живой, — глухо произнёс мой помощник, рассматривая тело на посмертном ложе.

— Насшафа постаралась, — безэмоционально отозвался я.

— Как она? — спросил Тарин.

— Тебе лучше не знать.

— Надеюсь, проклятые северяне получат по заслугам, — стиснул кулаки магистр.

— Не волнуйся, Насшафа очень плотно над этим работает, — без тени иронии сказал я. — Психология кьерров отличается от нашей. Они даже горюют по-своему. Этим двоим ублюдкам не позавидуешь. Я видел, что абиссалийка с ними сотворила. Каждый вздох для них мучение. Каждый миг — агония. Удивляюсь, как Насшафе удаётся поддерживать в этих кусках мяса жизнь.

Тарин моё заявление воспринял с долей некоторого удовлетворения. А вот физиономия Гимрана позеленела. Ведь он не просто видел результат, а присутствовал там, когда альбиноска вершила свою месть.

— Последние скорбящие расходятся. Пора звать братьев? — посмотрел на меня нор Лангранс.

— Да, пожалуй, что уже можно, — согласился я. — Тарин, ты сделал то, что я просил?

— Разумеется, экселенс, — кивнул озарённый. — Я рисовал всех наших павших братьев, не смыкая глаз. А милария Исла вписала на страницы книги их подвиги. У неё на самом деле потрясающий почерк. Даже мой наставник по искусству каллиграфии вряд ли смог бы с ней сравниться.

— Вы хорошо потрудились, я этого не забуду, — поблагодарил я собеседника.

— Мы просто тени Великого наставника, — ответил мне Тарин частью ритуальной фразы, принятой в братстве.

Что ж, прощание с Велайдом нор Адамастро состоялось. Но пришла пора переходить ко второй части. Здесь уже будут присутствовать только те, кто хранил общую тайну с усопшим. Те, кто провожает павшего брата в небесные чертоги, куда все мы рано или поздно отправимся. Те, чья скорбь будет настоящей и неподдельной.

Двери траурного зала затворились, знаменуя окончание церемонии. Постепенно помещение стало наполняться людьми в чёрных одеяниях и глубоких капюшонах. Я удалился, чтобы вернуться в более привычном облачении и стальной маске, давно уже ставшей чем-то вроде символа. О том, что я Маэстро, знали лишь самые приближённые из братства. А потому Светить лицом на две сотни человек не входило в мои планы.

Когда я вернулся, Безликие замерли, выстроившись в ровные шеренги, ожидая продолжения. Даже Лиас спустился с высот патриаршего трона и занял место среди всех, как рядовой милитарий. Посмертное ложе Велайда уже накрыли чёрным саваном с изображением герба братства. Возле установили резной анало́й — четырёхугольный столик с покатым верхом, доходящим мне до груди. Он был развёрнут лицевой стороной к публике. А на нём лежал тяжёлый фолиант, большинство страниц которого пустовало. Пока…

В оглушающей тишине, нарушаемой лишь потрескиванием свечных фитилей, я вернулся к посмертному ложу и снова взглянул на лицо Велайда. Безмятежное и спокойное. Будто он просто спит.

— Наш путь, братья, полон опасностей, — начал я свою речь. — Смерть преследует нас даже тогда, когда мы не выходим на поле боя. Одним фактом своего существования мы посягаем на закостеневшие устои и привычные порядки. И, конечно же, это не нравится очень многим…

Моя ладонь с тихим шорохом прошлась по шершавой коже книжного переплёта.

— Велайд нор Адамастро пал не в честной схватке, а от рук тех, для кого подлость так же естественна, как дыхание. Они надеялись, что смерть запугает нас и заставит свернуть знамёна, спрятавшись в темноте. Эти же люди пытались устроить бойню во время турнира. Их методы бесчестны и презренны. Террор — их основной инструмент. Но разве уступим мы этому давлению?

По рядам Безликих прошла небольшая волна. Озарённые расправляли плечи и поднимали подбородки, словно демонстрируя свою решимость.

— Я не боюсь смерти, мои братья, и вы не бойтесь! Человеческая жизнь — лишь короткий звук в безмолвии вечности. Она звучит всего мгновение, а потом затухает, не оставив после себя ничего. Те, чьё существование лишено смысла, навсегда растворятся в небытии, стираясь из памяти даже собственных потомков. Но мы с вами, братья, не просто звуки! Мы — песня! Каждый из нас — это нота, высеченная в эпохах! Мы не умираем, ведь наши деяния, подвиги и лики остаются здесь, на этих страницах. Когда наступит черёд, то каждый из нас станет частью этой арии. «Арии Вечности…»

С этими словами, я распахнул фолиант, и с него на Безликих посмотрел Велайд. Портрет моего брата занимал целую страницу, а на соседней располагался текст, скрупулёзно выведенный рукой Ислы гран Мерадон.

— Враги должны бояться нас, — продолжал я, — поскольку для них смерть сулит конец и забвение. Но мы — другие. Даже если мы гибнем, песня не останавливается. Ибо братство — это не те, кто дышит сегодня. Братство — это те, чьи голоса звучат в веках. Так пусть же весь мир содрогается, слыша наш хор!

— Веди нас, Великий наставник! — подала голос одна из фигур, в которой я узнал Лиаса. — Веди вперёд, а мы, словно твои тени, последуем за тобой!

Две сотни милитариев поразительно синхронно отсалютовали мне, будто долго репетировали этот жест. И я ощутил, как в горле возник распирающий комок, который мешал дышать. Сложно передать словами те чувства, что я сейчас испытал. Я ощутил себя чем-то более значимым, нежели простой человек. На короткий миг я стал чем-то несоизмеримо бо́льшим. Мы все стали. Мы были Братством…

— Торжество каждой победы омыто слезами, муками и кровью тех, кто за неё сражался, — глухо произнёс я. — Оно нарисовано нашей болью, словно картина на холсте. И мы не должны забывать, ради чего принесены эти жертвы. Не должны сдаваться. Поэтому, мои братья, давайте сегодня, в этот скорбный день, вспомним тех, кто некогда шёл с нами в одном строю… Велайд нор Адамастро третий… Нест нор Эльдихсен четвёртый… Фаэллан нор Кресир второй… Лиретия нор Арвейн четвертая… Эсфир нор Ильдис второй… Альрик нор Вэльмар третий… Нерид нор Бранн первый…

Страницы с тихим шелестом переворачивались, демонстрируя моим последователям портреты павших соратников. Имена звучали, как строчки печального гимна. И после каждого Безликие ударяли себя кулаками в грудь, отдавая дань памяти. В этом и заключалось наше бессмертие…

— Милария, если не возьмёте себя в руки, то погребение Велайда состоится без вашего присутствия. Вы точно хотите этого? — строго осведомился я, осуждающе глядя на Илисию.

Сегодня впервые увидел мачеху во хмелю. Впрочем, это было ещё легко сказано. Она упилась до такой степени, что не могла подняться на ноги и связать двух слов. Женщина только что-то бессвязно мычала, распластавшись в кресле всё в том же траурном наряде, который не сменила со вчерашней церемонии.

Поняв, что от человека в подобном состоянии ничего не добьюсь, я протяжно вздохнул и покачал головой. Приблизившись к вдове нор Адамастро, я сотворил огромную проекцию «Божественного перста» и направил её в затылок мачехи.

— Соберитесь, Илисия! Вы — опора рода! На ваших женственных плечах держится хозяйство наших поместий! Мы все горюем, это факт. Но жизнь продолжается. Подумайте, захотел бы Велайд видеть вас такой? Или стать свидетелем упадка, постепенно разрушающего его родной дом?

Заклинание подействовало. В осоловевших глазах женщины мелькнул первый проблеск осознанности.

— Риз… мальчик мой… прости, — пробормотала аристократка. — Я так виновата перед тобой…

— О чём вы, милария? Я не сержусь на вас. Горевать — это естественно. Особенно для матери.

— Я… я не об этом. Я о том, что когда-то ненавидела тебя и хотела сжить со свету. Это… это ужасно. Я отвратительный человек. Но теперь, когда боги меня наказали, я понимаю тебя. Понимаю, почему ты искал утешения в вине и дурманящих зельях.

— Не будем ворошить прошлое, Илисия, — постарался я переключиться на другую тему.

И в самом деле, зачем мне обижаться? Ведь это было даже не со мной, а с настоящим Ризантом нор Адамастро. И хоть я сейчас занял его тело, которое, впрочем, уже полноправно считал своим, но всё равно не принимал былую вражду с мачехой на свой счёт. Вот такой вот выверт психики.

— Поднимитесь, милария. Ступайте и приведите себя в надлежащий вид, — приказным тоном распорядился я. — Веда встретит вас в Клесдене. Она с семьей нор Эсим окажет помощь в погребении Велайда. Уверен, брат будет рад упокоиться рядом с отцом. Заодно вам предстоит проконтролировать процесс восстановления нашего родового поместья.

Илисия с титаническим трудом попыталась воздеть себя на ноги, и мне пришлось поддержать её ещё одним «Божественным перстом». Ровно в тот миг, когда я сдал мачеху служанкам, которые должны были помочь ей привести себя в порядок, появилась Исла.

— Мне кажется, мой экселенс, вы слишком строги с миларией нор Адамастро, — не удержалась от замечания озарённая.

Я глянул на соратницу, и та сразу же смущённо опустила лицо, пряча под чёлкой повязку на отсутствующем глазу.

— Мне нужны сильные сподвижники, Исла, — с лёгким нажимом произнёс я. — У меня не хватит ни времени, ни ресурсов на преодоление чужих личностных кризисов. Я нуждаюсь в тех, кто укрепит мои тылы, а не ослабит.

— Да, простите, мой экселенс. Я лезу не в своё дело, — пошла на попятную госпожа гран Мерадон. — Я прибыла сообщить, что братья уже в сборе.

— Хорошо, ступай. Скоро я объясню, зачем созвал вас.

Немного погодя, когда Исла ушла, отвесив почтительный полупоклон, я тоже отправился к своим людям. Они вместе с Насшафой дожидались меня в отдельной комнате, расположенной в самом отдалённом крыле поместья. В число братьев, которых я собирался привлечь к участию в северной кампании, я включил только самых опытных, надёжных и преданных. Тех, с кем мы прошли горнило осады Арнфальда и клесденской мясорубки. Кто кровью и усердием заслужил звание лучших милитариев братства Безликих. Трое из них даже успели побывать со мной в пустошах с Лиасом и Нестом.

— Экселенсы и миларии, вам наверняка любопытно, зачем я вас собрал, — с ходу взял я быка за рога. — Что ж, не буду тянуть. Нам предстоит отправиться сначала на север. Конкретно в Скальвир. Затем мы значительно углубимся в Абиссалийские пустоши. Насшафа, твоё присутствие нам бы очень помогло. Но предупреждаю, нас гарантировано ждут боевые столкновения с твоими родичами. Если ты откажешься, я пойму.

— Нет, Риз-з, я пойду с тобой, — категорично заявила альбиноска. — Великая Пустошь опас-сное место, полное угроз. Со мной тебе будет прощ-ще.

— Спасибо, это решает многие наши проблемы, — благодарно кивнул я.

— Э-э-эм… мой экселенс, вы позволите? — поднял руку Тарин, будто первоклассник.

— Слушаю?

— Дорога на север у торгового обоза занимает почти восемь лун, — принялся излагать магистр. — Налегке отряд озарённых проделает сей путь за полгода. Возможно, быстрее, но неизвестно сколько времени нам предстоит провести под небом Абиссалии. Разумно ли покидать Патриархию на столь длительный срок? Особенно когда алавийцы ведут активную подготовку к войне. Я слышал, что их флотилия доставила на западное побережье почти сорок тысяч молдегаров. И завоз новых сил не прекращается. Железо, оружие, провизия, солдаты — темноликие твари собирают кулак, который угрожает всему объединённому фронту и, в первую очередь, нашей стране. Ведь Южная Патриархия следующее государство после Монтвейна, на которое открывается дорога от Горного Предела.

— Понимаю твои сомнения, брат, — сдержанно кивнул я. — Однако у нас нет выбора. В долгосрочной перспективе мы обречены на поражение без поддержки севера. Нам нужны не только их рудники, но и солдаты. План минимум — привлечь на нашу сторону армию Скальвира.

— Ронхеймских палачей? — удивлённо вскинула брови Исла.

— Именно. Тебя что-то смущает? — воззрился я на соратницу.

— Кхм… нет, мой экселенс. Но слава об этих головорезах ходит недобрая, — сцепила руки в замок милария гран Мерадон.

— Истинно так! — поддержал её Гимран. — Не очень давно Ронхеймские палачи наводили ужас на всех соседей. Скальвир вполне мог бы захватить весь север, если бы не вмешалась гильдия магистров Винхойка.

— Но сейчас именно они не дают абиссалийским тварям целиком вырезать тамошнее население. Извини Насшафа, не принимай на свой счёт. Армия Ронхейма десятилетиями закалялась в непрерывных столкновениях с опасным противником, который не ведает страха или жалости. Кто, если не они, смогут скрестить мечи с молдегарами и удержать строй?

— От них не будет толку, если мы вернёмся с севера и увидим, как над столицей развеваются флаги Высшего Капитулата… — упрямо пробормотал Гимран.

— Мы успеем вернуться задолго до этого, — убеждённо изрёк я.

— Но как, экселенс? — вскинулся Тарин. — Одна только дорога туда и обратно займёт год!

— Вообще-то, я планировал оказаться близ Ронхейма уже завтра утром, — загадочно улыбнулся я.

— Что-о⁈ — отвалились челюсти у всех присутствующих.

— Каким образом, экселенс? — воззрился на меня один из Безликих, явно подозревая насмешку в моих словах.

— К сожалению, ответить вам я не смогу. Но, экселенсы и миларии, прошу не задавать мне вопросов, а принять это как данное. Завтра мы уже будем на границе Скальвира и Винхойка. Большего, к сожалению, я не скажу.

Во взглядах Безликих я замечал тени сомнений. Но не во взоре Насшафы. Она верила мне безоговорочно, и всё, что я произносил, абиссалийка воспринимала как факт, который обязательно свершится.

— Собственно, это всё, что я хотел вам сказать, экселенсы и миларии. Ступайте и готовьтесь к путешествию. Подберите гардероб потеплее. Но если ничего не найдёте, не беда. Приобретём у северных торговцев. Ну и напоследок…

Моя рука нырнула под камзол и извлекла горсть мелких бархатных мешочков. На каждом из них были вышиты имена моих будущих спутников. И первым я выбрал мешочек с именем Ислы.

— Госпожа Полночь, с некоторым запозданием, но всё же позвольте выразить восхищение вашими успехами. Ваша победа в турнире озарённых была блистательной и полностью заслуженной!

— Это лишь потому, что Гимран не участвовал, — смущённо потупилась аристократка.

— Не нужно умалять своих достижений, Исла. Лучше прими от меня этот дар. Владей им мудро и храни его тайну…

Бархатный мешочек перекочевал из моей руки в ладонь девушки. Она вытряхнула из него небольшое колечко, украшенное мутным и неказистым камнем, похожим цветом на жжёный сахар. Да-да, что поделать, не сумел я добиться при изготовлении кровавых алмазов ювелирной чистоты. Но рабочий инструмент и не должен быть красивым.

— Что это? — с сомнением повертела милария гран Мерадон свой подарок между пальцами.

— Сейчас остальные разберут мешочки со своими именами, и я объясню.

Безликих долго упрашивать не пришлось. Не прошло и минуты, как все без исключения магистры уже надели перстни. Даже Гимран, который осваивал стиль полной руки и отходил от использования колец.

— А теперь попробуйте сформировать плетение «Лучины», — попросил я.

И буквально через секунду комната потонула в изумлённых и одновременно восхищенных возгласах. Магистры будто дети загомонили, сообщая о совершенном открытии. Где это видано, чтобы конструкт заполнялся энергией без участия самого озарённого?

— Спешу предостеречь, ресурс этих перстней не безграничен, хоть и значителен, — повысил я голос, перекрывая поднявшийся шум. — Они — оружие последнего шанса, когда собственных сил уже не осталось. Это ясно?

— Да, экселенс! — хором отчитались Безликие.

— Прекрасно. В таком случае, можете быть свободны. Жду вас завтра на закате. Нам предстоит дьявольски огромный объем работы.