Бездушный. Том 1

Глава 16 Живее всех живых

Найти подходящее дерево для рубки не составило труда. Однако, когда Горро взял в руки топор, он понял, что переоценил свои силы. Чем сильнее он пытался сжать топор, тем больнее становилось.

Он осознал, что попытка ударить топором по стволу дерева была бы бессмысленной. Но, несмотря на это, все же попытался и громко ахнул. На дереве осталась лишь небольшая царапина, а Горро почувствовал боль, словно все его пальцы и кисть сломались.

Уронив топор, он упал на колени, прижал руки к груди и стал ждать, пока боль утихнет…

Как жить с такими увечьями? Пальцы с трудом держали ложку, как срубить дерево? Обмотанная вокруг плеча верёвка давила, и он раздражённо скинул её и прислонился к дереву.

Чтобы успокоиться, Горро начал прислушиваться к своему дыханию и биению сердца.

«Я жив, всё позади, и, казалось, даже в безопасности.»

Горро окинул взглядом деревья, и прислушался к звукам, доносящимся из леса. Лес уже начинал пробуждаться: лесные птицы щебетали, где-то вдалеке кукушка отсчитывала время, а ветер шелестел стволами и ветвями. Мальчик посмотрел на топор и верёвку, которая лежала на древке топора, словно змея. С такими руками будет тяжело тащить бревно, поэтому решил привязать к себе и просто тащить за собой, перекинув через плечо. И пока он завязывал узел на древке топора, у него возникла идея.

Воодушевившись, отчасти потому, что наконец-то сможет дать выход своей злости, отчасти потому, что наконец-то достигнет своей цели, Горро привязал второй конец верёвки к своему запястью и приступил к задуманному.

Сделав глубокий вдох, замахнулся и снова вскрикнул от боли. Топор выскочил из узла и умчался куда-то в лес. Горро ничего не оставалось, как собрать все разбросанные вещи и признать поражение. К сожалению, вся его добыча оказалась лишь собранные ветки и небольшие дрова, которые было бы стыдно назвать «хворостом».

Хевермин сидела на крыльце и, глядя на лес, наслаждалась пением птиц. Её мысли были заняты мальчиком, и она не могла понять, зачем ему топор, особенно учитывая его состояние.

Лоис сделала глубокий вдох, потому что каждый раз, когда она погружалась в свои мысли и усердно искала ответ, она словно задерживала дыхание. Как только она успокоилась, то открыла глаза и увидела, как кто-то выходит из леса, волоча за собой что-то.

«Это мальчик?» — задалась вопросом Хевермин.

И да, это действительно был маленький человек. Когда он подошёл ближе, её внимательный взгляд сразу заметил, как сильно глупец искалечил себя, по-видимому, орудуя топором. Повязки кровоточили, а на кончиках пальцев уже насквозь пропитались. Мальчик явно ослаб и потратил много сил на… чтобы собрать хворост? Для неё⁇

Юнец все шел, тяжело шагая. На дровах остались многочисленные пятна уже засохшей крови о рук.

Хевермин не подавала виду, спокойно поднялась с места и сказала:

— Это не разумно с твоей стороны, рисковать настолько своими конечностями ради парочки маленьких дров. Прости, но сложно скрыть слово глупость под «не разумно».

Стоит отметить, что хотя дрова были не слишком толстыми и не совсем ровными, а некоторые из них, возможно, были и не пригодны для использования, мальчик явно приложил усилия. Он остановился, не поднимая головы, и даже не взглянул на Хевермин. Затем понёс собранный хворост под навес, где уже лежали остальные остатки дров. Хевермин не стала ничего говорить и вернулась в дом.

«Неблагодарная», — думал Горро. Он был в гневе. Злился на себя за то, что не смог помочь. Его слабость и раны, которые так мешали и болели, только усиливали его раздражение.

Он злился на эту высокомерную бесчувственную женщину, которая вместо благодарности лишь упрекнула его в глупости. Её красота, её бирюзово-белое платье, такое чистое, гармоничное и прекрасное, лишь усиливали его чувство неуместности. Ненужности. Он ощущал себя словно грязь на новых и чистых сапогах или черная муха, вкусно пахнущем сливочном супе.

«Теперь я— Элодия. Может это наказание, за то, что я не смог спасти её?», — подумал Горро.

Он не вписывался в её прекрасный мир, в её образ, в её красивую одежду, в её красивое лицо, в её стройную фигуру и выразительные голубые глаза. Горро взглянул на свои изувеченные руки. В своих мыслях он сравнивал себя с ней. Он видел себя в окровавленных бинтах, с искалеченными руками и пальцами, а её — стоящей возле прекрасного дома в лесу, где поют птицы и всё вокруг дышит жизнью.

Его попытка внести свой вклад и принести пользу оказалась незамеченной, и это показалось ему настоящим кощунством!

Словно на похоронах, музыканты решили сыграть веселую музыку.

Внезапно он почувствовал на своём плече руку. Это была женщина, в другой руке она держала небольшой таз и новые белые тряпки. Она постелила одну из них себе под колени и присела. Горро, повинуясь инстинкту, тоже сел напротив неё.

Мальчик обратил внимание, что её движения, которые раньше были такими резкими и жёсткими, словно она была холодна и безразлична, становились более мягкими, когда она прикасалась к его ранам. У неё были длинные и тонкие пальцы, которые оказались не только красивыми, но и сильными. Он с интересом наблюдал за её ловкими движениями, словно за танцем маленьких человечков.

Когда она закончила с руками, то без стеснения взяла его за подбородок и подняла его.

— Если хочешь, чтобы тебя уважали, держи всегда голову верх, дровосек.

— Меня… меня зховут Горро. — немного с обидой, перемешанной со злостью произнёс мальчик, с надеждой что голос звучал спокойно. — Я не дровосек. Покха что, — из-за ран, некоторые слова выговаривал плохо.

— Лоис Хевермин. Для тебя госпожа Хевермин— бесстрастно кинула слова госпожа Хевермин.

— Госпожа — это имя?

— Нет, так обращаются к людям, к которым хотят проявить уважение, показывая свою позицию служения. Так обращаются там, где я жила.

— Я нхе слуга— возразил Горро.

— И все же ты послужил мне и принес дрова. Сам. Если тебе этого мало, то ты живешь у меня. Таковы условия проживания. Либо можешь идти куда глаза глядят. Только не иди на восток. Там обрыв. Очень высокий и резкий. Но вид там красивый.

Мальчик молчал, пока Хевермин осторожно и, казалось, с нежностью снимала повязки с его лица.

«Упрямый», — думала она. Вместо того чтобы безрассудно бежать или утомлять себя лечением, он решил пополнить её запасы дров. Но самое важное не сам факт его действия, а его внимательность.

Как показывает опыт, побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто выносливее. А выносливее тот, кто безжалостен к себе. А тот, кто безжалостен к себе, способен испытать истинное милосердие. Всё зависит от силы воли, и у этого мальчика она была, и сильная. Достаточно сильная, чтобы выжить с такими ранами и обезвоживанием, которые выпали на его долю.

В уме ему тоже не откажешь, но поступок был безмерно глупым: решиться на поиски дров в подобном состоянии. Для того чтобы не болтать попусту и уметь держать язык во рту, тоже нужен разум. Порой даже более сильный и ловкий. Это может оказаться намного благоприятным, чем опыт и знания. Хевермин подумала о том, насколько буквально виднеется язык Горро, сквозь щеку.

— Ну все. Пойдем, чай готов.

На следующий день Горро не остался дома. Он не мог успокоиться, пока не достигнет своей цели. Около домика госпожи Хевермин, стоял небольшой амбар или чулан, где сейчас жил Горро. Там он обнаружил множество инструментов: старые бочки, тяпки, лопаты, молотки и другие вещи, которыми, по-видимому, давно никто не пользовался.

Среди этого пыльного хлама Горро с трудом отыскал молоток и гвозди. Однако ему повезло — он нашёл целых два молотка и три гвоздя. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы вбить эти два гвоздя крест-накрест в рукоять топора. Из-за того, что он не мог нормально держать молоток, он решил хорошенько наточить гвозди, чтобы облегчить процесс забивания.

Поскольку держать молоток ровно у него не получалось, он использовал другой приём: ставил один молоток плашмя, а другим бил по первому. Это позволяло ему компенсировать неточные удары.

На следующий день Горро с нетерпением ждал похода за дровами, чтобы испытать не только своё творение, но и себя. Он выбрал сухое на вид дерево, толщина которого была меньше, чем талия госпожи Хевермин. Привязав конец верёвки к своей кисти, он отвёл руку назад, бросил топор на землю за спину и, получив натяжение верёвки, уже собирался ударить. Однако Горро понял, что удар отдастся сильной болью в кисти, ведь само прикосновение верёвки уже жгло руку. Тогда он перекинул узел на локоть и замахнулся на дерево.

Раздался глухой стук, и топор просто упал у его подножия. Горро не успел проследить за его движением, но понял, что топор ударился тупой металлической стороной, только разбудив птиц.

Но! Получилось!

«Ха-ха!» — воскликнул он и снова ударил по дереву. Однако радость его быстро угасла, когда он понял, что топор застрял в стволе, и просто потянув за верёвку, его не вытащить.

Пришлось выбивать топор ногой, надавив на край рукояти. Взмах. Первое поражение и одновременно победа. Это только придало ему сил, и Горро начал снова и снова бить топором об ствол.

С каждым ударом в нём поднималась злость, гнев и радость лишь усиливали его взмахи. Боль в запястьях, шее и спине не только не останавливала его, но и добавляла скорости, ярости и неточности. Удары стали кривыми и изуродовали несчастное дерево, которое не заслуживало такой участи.

«Я вгрызусь в жизнь! Я справлюсь! Тело — ничто. Больно ему, но не мне!»

Если бы дерево могло говорить, оно бы задавало вопросы.

За что ему такая кара?

После очередного удара, чувствуя усталость и тяжело дыша, Горро снова замахнулся топором. Однако тяжёлый инструмент потянул его за собой, и он потерял равновесие. Упав на землю, Горро увидел, как небо и земля смешались в его глазах. В ушах раздался хруст и треск.

Медленно, но неотвратимо дерево падало на изуродованного человека, словно стремясь уничтожить его. Горро начал кататься по земле, пытаясь уползти как можно дальше. По лесу разнёсся громкий гул: дерево цеплялось за ветки других деревьев, надеясь, что они смогут его удержать.

Горро услышал треск ломающихся дров и через мгновение почувствовал, как тонкие ветки хлестнули его по спине, словно плети.

Горро просто лежал и «улыбался». Ему не хотелось двигаться. Земля была мягкой, прохладной и обещало спокойствие. Дыхание успокоилось.

Боль пульсировала по всему телу. Дерево упало прямиком туда, где он упал в первый раз. Горро справился, он почувствовал себя сильным, полноценно-разбитым, развалившимся, всемогуще-никчемным, никому не нужным победителем. Словно дикое животное, которое смогло победить саму смерть в жестокой битве с другим хищником. Но кто об этом узнает? Кому есть дело? Мальчик почувствовал странное чувство, нечто похожее на горечь, от победы.

Юноша хотел ответить на этот вопрос и расхохотался до слез.

Хевермин начала уважать этого мальчика. Она видела, как он решительно работает своими руками, беря молоток словно ребёнок, и понимала, что не стоит ему помогать. Он не примет помощь и воспримет её как проявление жалости.

Это было его решение, его испытание, которое он сам себе назначил. Он должен был пройти его один. Горро старался не ради неё или себя, он не делал этого потому, что хотел. Он поступал так вопреки: жизни, своей слабости, всему. Будто бросая вызов самим Богам.

На следующее утро Хевермин сидела у дверей своего дома с двумя чашками кофе в руках. Как только она поднесла к губам чёрную ароматную жидкость, из-за леса появился мальчик. Он перекинул верёвку через плечо, привязал себя к бревну и начал медленно тащить его к дому. Несколько раз он падал. Могла сорвать и слететь веревка. Горро останавливался просто от усталости, и от того, как веревка протерло кожу. Но Дерево надо было довести до дома. Иначе никак. Другого исхода просто не могло быть.

Хевермин не шелохнулась. Мальчик прошёл мимо неё к амбару, сбросил верёвку и скрылся внутри. Вскоре вернулся с пеньком, который катил перед собой, как колесо. Горро начал методично превращать ствол в хворост.

Хевермин с удивлением наблюдала за изобретательностью и настойчивостью этого юного создания. Бесстрашно и самозабвенно отдающего себя делу. Мальчик не злился, не останавливался и, казалось, будто и не дышал. А если и делал паузу, то лишь на время или чтобы найти другой способ решения задачи. Он продолжал работать, пока не достигал желаемого результата.

«Горро вам бы понравился, Ар Гакир».

Дрова у Горро выходили неровными, и не сразу удавалось их разрубить. Так продолжалось в течение часа, и наконец мальчик, вспотевший и уставший, подошёл к ней и сел рядом с чашкой. Он с недоверием посмотрел на тёмную жидкость, которую никогда раньше не видел. Единственное, что он мог сказать, — запах исходил глубокий и притягательный.

Горро взял чашку трясущимися руками и осторожно попробовал содержимое. Он изменился в лице, зажмурил глаза и сказал:

— Никогда не пробовал ничего подобного… — затем он замешкался, посмотрел ещё раз на чашку, потом на Хевермин, которая сидела невозмутимо и смотрела вдаль, а затем снова на чашку. Именно когда он отворачивался, она не могла сдержать еле заметную улыбку.

— Она… оно… должно быть холодным… что это за жидкость? —спокойно и удивлённо произнёс мальчик.

— Кофе. —спокойно ответила Госпожа Хевермин

— Вы…как вы это сделали⁈ —не то с вопросом, не то с утверждением сказал Горро.

— С шиком, мой мальчик. —продолжая улыбаться сказала она.

Пройдут годы, но Горро всегда будет вспоминать её именно такой. Этот миг запомнится ему на всю жизнь. Госпожа смотрела вдаль, слегка прищурив голубые глаза. Взгляд Соллеса касался лишь нижней части её лица, освещая кончик маленького и ровного носа и тенью огибая впалые щёки, подчеркивая не менее красивые и острые скулы, которые, несмотря на свою угловатость, казались мягкими.

Горро мог рассматривать её с профиля, и именно с этой стороны было видно, как пухлые губы застыли в мягком изгибе лёгкой улыбки. А когда она улыбалась шире, на щеках появлялась маленькая впадинка, что делало её похожей на совсем юную девушку. На шее у неё была маленькая родинка с левой стороны, а кожа была гладкой и ровной, словно шёлк, от подбородка до самой ключицы.

Госпожа Хевермин сидела ровно, выпрямив спину, как знатная дама. Все её движения были аккуратными, сдержанными и грациозными. Горро никогда не встречал подобных женщин и, как он позже узнает, уже никогда не встретит.

Горро удивился, как такое красивое юное лицо, сильно контрастировали с серьёзными, строгими, и немного грустными голубыми глазами и голосом, в которых так же можно было заметить как весёлую насмешку, так и холодный металл.

— Я вам для чего-то нужен? —медленно произнёс Горро

— С чего у тебя составилось такое мнение? —спокойно произнесла Хевермин.

Мальчик не спешил отвечать, смотрел на кофе, как от неё исходит тоненький пар и на пузырёк воздуха у края кружки.

— Странно это. Просто так помогать. Я не…ощущаю от вас зла, но… мне кажется, что я вам нужен.

Хевермин не шевельнулась и не изменилась в лице. По её спине пробежала дрожь. Этот мальчик нашёл её слабое место. Она понимала, что он имеет в виду что-то материальное, что можно было бы у него забрать или использовать. Однако он не осознавал, насколько глубоко она была одинока. Забота о нём приносила ей радость и наполняла душу теплом, что в начале было для неё загадкой. Хевермин давно забыла это чувство — спокойствие. Тишины на душе. Когда на все на своих местах.

— Не думаю, что у тебя есть что-либо ценное для меня. Ты можешь уйти, как только восстановишь силы. Ты здесь не заключенный и даже не гость. Ты пришелец, который нарушает Мой покой и распорядок Моего дня. И пришелец нежеланный и нежданный. Но пока ты не выздоровеешь, можешь побыть…— пауза — Гостем. Главное помни про обрыв на востоке.

— Мне некуда идти, да и…я не хочу никуда. И я даже не знаю где я. кто теперь.

У Горро осталось неуютное ощущение, что они не договорили, что несмотря на то, что они наконец смогли поговорить, это никак не сблизила и не отдалила их.

Хевермин встала и ушла внутрь. Горро почувствовал облегчение, но не мог понять, что ощущает. Он задумался о своих желаниях. Больше всего он боялся, что Хевермин нуждается в нём по Какой-то причине, в корыстных целях. Получить награду, к примеру, от Хронов. Когда его опасения не оправдались, он почувствовал разочарование. Но почему? Неужели он хотел быть нужным? Нет, скорее наоборот, он стремился освободиться от всего, что связывало его с этим местом.

Однако сегодня выдался замечательный день. Горро мог бы назвать его лучшим, если бы не одно обстоятельство. Он осознал, что его страх был необоснован. Он боялся её, опасаясь угрозы, которая, как ему казалось, исходила от неё, и не доверял ей. Но когда его опасения не подтвердились, что ему оставалось ожидать от неё? Жизнь в постоянном страхе, день за днём ожидая опасности и предательства было невыносимо.

Горро чувствовал себя ещё более растерянным от того, что не мог понять, как ему следует себя вести с ней. Ощущение мнимой свободы застало его врасплох. Раньше у него была цель, ориентир и страх. А теперь наступила пустота. Непривычное его душе спокойствие.

От потока мыслей и чувств Горро осознал, что перестал дышать. Он сделал глубокий вдох, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, стараясь ни о чём не думать. Попытался протереть лицо, но руки ещё не слушались его, и он надавил на глаза предплечьем.

Они сидели у потрескивающего камина: Хевермин в своём кресле, а Горро — перед маленьким столиком, который он сам смастерил для своих вечерних занятий у огня. Хевермин не помнила, откуда взялись все эти инструменты. Когда она пришла, дом был в запустении, и не было никаких следов предыдущих жильцов. Но Горро отыскал эти уникальные вещи для вырезания и множество других интересных предметов. Она удивлялась, как этот мальчик умел создавать уют в её доме, где бы он ни находился.

Амбар Горро выглядел сейчас даже чище и аккуратнее, чем дом. Для всего у него было своё место — уютное и словно созданное именно для этого. Всё было подчинено его мягкому и заботливому влиянию. Мальчик стремился везде найти лучшее решение.

Уже смеркалось, и начинал накрапывать дождь. Из-за приближающихся морозов его можно было смело назвать мокрым снегом. Горро подбросил в огонь ещё немного дров, и вдруг перед ним упала капля воды. Затем ещё одна. И ещё. Он посмотрел на потолок. Никаких явных изъянов не было видно, но, похоже, в крыше была щель.

Горро встал, немного подумал и начал передвигать предметы, измеряя расстояние от стены до места, где уже собиралась небольшая лужица. Дождь начал усиливаться.

— Горро, думаю, мы можем сделать это позже, когда закончится дождь. — Хевермин, несмотря на небольшой срок знакомства, уже многое поняла о характере этого мальчика.

Он не успокоится, пока всё не будет в полном порядке. Он не станет есть, пока не завершит дело, которое необходимо для их комфорта. Горро поднял голову, посмотрел на неё своими изумрудными глазами и ничего не сказал. Затем он вновь опустил взгляд на лужу.

Снова капнуло.

И он уверенно направился к амбару. Хевермин не стала его останавливать. Она сидела, наслаждаясь теплом от огня и ароматным чаем, в котором смешались цветки липы, листья смородины, бузина и шиповник.

Снаружи послышались звуки, похожие на то, как Горро поставил лестницу. Затем раздались шаги, и он сделал несколько сильных ударов. После чего наступила тишина, которая сменилась ещё одним ударом, а затем более продолжительной паузой. Ещё один шаг. Удар. И снова шаги. Дверь открылась, и в проёме появился мокрый Горро.

Он подошёл к лужице, которая увеличилась из-за его мокрой одежды, и с огорчением заметил, что вода продолжает капать, но уже с меньшей силой. Не показывая своих эмоций, он снова вышел на улицу. Лестница. Шаги. Три сильных удара. Пауза. Удар. И капать перестало.

Горро вернулся, чтобы убедиться в выполненной работе, но по пути намочил весь пол. В этот момент дождь усилился, и его длинные волосы промокли насквозь. Местами около ушей и на висках виднелись следы ожогов, которые оставляли пустоты. Хевермин не знала, существует ли лечение от таких травм, но заверила мальчика, что это совсем не заметно под его густой чёрной шевелюрой.

Пол стал мокрым от Горро, и было непонятно, что нанесло больший ущерб — пробоина в крыше или его мокрая одежда. Убедившись, что всё сделано, он вернулся, чтобы убрать лестницу. Снял мокрую одежду и надел чистую рабочую темно-синюю рубашку, которая оказалась сухой. Горро протёр за собой мокрый пол и вернулся к своему занятию. Он хотел вырезать кролика из дерева, но передумал и решил, что это будет кошка.

Пока он мастерил, комната внезапно окрасилась в бело-синий цвет, а через несколько мгновений раздался гром. Горро почувствовал одновременно страх и восхищение от силы природы. Насколько она всемогуща…

На следующее утро в воздухе витали ароматы свежести, травы и дождя. Птички запели, наполняя округу своими звонкими голосами. Горро вышел на улицу и увидел своё дерево, в которое ударила молния.

Он подбежал к нему. Похоже, оно ещё долго горело ночью. Белый цвет ствола смешался с чёрным, обугленным. Молния словно прошла по внутренностям ствола, и оно буквально горело изнутри.

Его друг стал полым внутри, словно пустым. Опустошенным. Но дерево всё ещё стояло на своих корнях.

Каждый раз, когда Хевермин смотрела в окно, её удивляло, как мальчик поливает засохшее дерево. Раньше она никогда не замечала это мёртвое и сухое дерево и даже хотела срубить его. Но мальчик упорно продолжал ухаживать за ним.

Проходили недели, месяцы, а Горро всё так же усердно поливал дерево при любой возможности и мог часами сидеть у его основания. Он очень полюбил книги, и Хевермин неохотно отдавала их ему, особенно в первый раз. Однако вскоре заметила, с каким уважением мальчик относится к бумаге: всегда брал книги чистыми руками и держал их подальше от воды, огня и земли. Поэтому в дальнейшем она отдавала их ему без страха и волнения. Было приятно видеть реакцию Горро, когда она рассказывала про то, что на некоторые книги писатели тратили десятилетия. И что мальчик держит в руках труд человека, который мог потратить на это всю жизнь.

«В какой-то степени души писателей таится на каждой странице и строчке этих книг».

Постепенно Хевермин осознала, что стала доверять этому мальчику во многих вопросах. Где-то внутри неё накапливалась тревога, но ощущение безопасности с ним приносило неописуемое спокойствие, которого она не испытывала за всю свою жизнь. В какой-то момент Госпожа поняла, что её тревожит ценность происходящего и страх потери.