Бездушный. Том 1

Пролог

Пролог

Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду.

Сергей Довлатов.

Карта мира Гориган. Написано картографом Юдием младшим. 10 век. Вторая эра. Одобрена Хронами.

Все звуки исчезли. Тишина проникала в разум, словно когти хищника в плоть. Потеря такой естественной и неотъемлемой части себя пугала. Сжимая внутренности…

В такие моменты, нельзя верить глазам… Они создают только иллюзии. Ужасы, возникающие из паникующего разума… Извлекая твои самые страшные страхи.

Единственное, что у тебя осталось — биение собственного сердца в ушах. Но, может, этот кошмар реален? Всё уже неважно. Посланник из Mada уже идёт за тобой. И ты его не услышишь…

Храм Очищения

Смерть начинается изнутри. Смерть приходит изнутри. А мы боимся жизни снаружи…

Архигар Марх, покидая замок, услышал, как за его спиной с грохотом затворились огромные ворота. Служители замка, торопливо выполняя приказ Красного Клюва, остались позади. Хотя погода была не слишком холодной, но на душе у Марха было зябко. Он поднял голову, поёживаясь от холода, и направился к деревянному мосту, сжимая в руке факел. Марх принёс «Клюв» для посвящения нового служителя Хронов и решил провести ночь в храме. Жизнь Марха была полна печальных событий, а его желания казались такими безрадостными, что даже хмурые облака могли бы позавидовать им.

«Зачем я служил? Что я дал этому миру? И после меня не останется ничего. Я просто исчезну со страниц истории».

Хрон поднял голову и заметил в тени, с противоположной стороны, неясные очертания человека. Когда он сделал шаг, видение исчезло. Возможно, это были всего лишь сверчки — вокруг действительно было много маленьких зелёных огоньков, наполняющих ночь своим стрекотанием.

«Мир снов полон тайн», — подумал Марх и погрузился в свои мысли. Никто не смеет приближаться к Храму Хронов, ведь люди слишком боятся разгневать Бога Рас’зака. Продолжая свой путь, он продолжал размышлять. Чувство бессмысленности его действий эхом отдавалось в его голове, а треск шатающихся досок на мосту только усиливал это ощущение.

«И этот проклятый сон!» — по его волосам пробежал холодок. Из-за этого сна Марху захотелось выйти на прогулку. Этот замок вызывал у него неприятное ощущение в животе. Решив вздремнуть после дневного путешествия, с восходом глаза Лэнноса он вскочил с кровати в холодном поту.

Ему приснились мальчик и девочка, которые смеялись и играли. Но потом кто-то схватил их, и Марх превратился в того самого мальчика. Хрон не запомнил деталей сна, но отчётливо почувствовал, как скрипят его зубы. Он ощутил беспомощность и бессилие. Казалось, что зубы крошатся и разрушаются, вызывая сильную боль. А девочка всё это время хихикала. Он так и не смог разглядеть её лица. Но когда он наконец увидел его, страх охватил его сердце. Марх больше не мог уснуть и решил выйти на улицу, взяв с собой факел.

«Что-то не так», — шептал внутренний голос, царапая череп изнутри.

«Нечто…рядом».

Архигар ощутил приближение опасности, словно вот-вот должно было произойти землетрясение, и недра земли разверзнутся. Но пока всё оставалось спокойно. Только его шумное дыхание и сердцебиение перекрывали все остальные звуки.На другой стороне моста он заметил свет. Зелёный дым, словно ритмично мигая, появлялся и исчезал. Наконец, из дыма возник силуэт человека, закутанного в потрёпанный зелёный плащ. Он словно был освещён этим зловещим светом, который затем исчез, оставив лишь его силуэт.

— Кто ты? С чем пожаловал, крин? — воскликнул архигар, пытаясь прочитать мысли незнакомца, но безуспешно. Перед ним стояла словно кукла, лишь отдалённо напоминающая человека. Возможно, ему просто показалось? Человек не двигался и не шевелился, лишь стоял с накинутым капюшоном.

— Отвечай! — потребовал архигар, но силуэт продолжал стоять неподвижно, как статуя. Марх начал сомневаться, не принял ли он за человека пень или ветки в тени. Хрон сделал несколько шагов вперёд, освещая дорогу факелом, но не увидел ничего нового.

— Выходи на свет! Да осветит твою голову сила Хрона. Выходи, и будешь накормлен, если твоя проблема в голоде. Если ты эфремет, то должен понимать, где ты. Беги, пока можешь, и спасайся! Пощады тебе не будет, клянусь своим именем! Красный Клюв Марх из КордВала!

Тишина. Ни звука. Ни ветра. Ни сверчков. Куда же делись сверчки?

Что-то упало совсем рядом с Мархом, и он вздрогнул. Достав длинный кинжал, он отступил на шаг назад. Тишина. Что-то маленькое шевельнулось совсем рядом. Архигар сделал шаг вперед и еще один. На земле что-то дёргалось, маленькое. Поднеся факел ближе, Марх увидел, как тяжело колышутся крылья совы. Хищная птица уже умирала, с трудом махая бесшумными крыльями. Но ран на ней не было. Филин выглядел так, словно собирался взлететь, но внезапно свалился на землю. Страх пронзил Марха до глубины души.

— Кто здесь!!! Выходи!! Выходи на… на… на СВЕТ!!!

Всё вокруг затихло. Деревья и ветви безмолвно покачивались под лёгким ветерком, но казалось, что всё вокруг вымерло. Остались только зловещие очертания зелени и цветов. Все цвета стали серыми и чёрными, вызывая страх.

Вдали, в темноте, он снова увидел зелёное свечение. Тысячи кинжалов вонзились в его разум, и он не мог сопротивляться. В тени вспыхнул силуэт, и напряжение в его голове усилилось. Марх впал в безумие, почувствовал себя загнанным в угол зверем, добычей. Повсюду ему мерещились монстры и странные существа. Он взял кинжал и был готов перерезать себе горло, но его руку схватили.

«Твои силы ещё нужны. Твоя жизнь бессмысленна, но не твоя смерть».

Марх попытался закричать, но не смог. В отчаянии он вонзил кинжал несколько раз в чудище. С каждым ударом ему становилось всё страшнее. Он чувствовал, будто кинжал вонзается в сухую и рыхлую кору дерева. Но его руку точно сжимали пальцы человека. По крайней мере, они были похожи на человеческие.

На столе, освещаемом пламенем свечи, стоял великолепный бокал, украшенный серебряной чашей, которую держала в когтях хищная птица. Вино было доставлено из самого Куолдвига в честь этого знаменательного события — обряда, посвящающего Ирингура в «Белые Клювы».

Тринадцать лет Ирингур верой и правдой служил своему народу, и вот теперь он стал Белым Клювом Рас’зака — воином, которому сам Марх, один из самых выдающихся и бесстрашных Хронов, вручил это почетное звание.

Марх, известный как Красный Клюв, прославился своими подвигами: говорят, что он в одиночку сумел противостоять целой деревне и одолел целую секту эфреметов, не получив ни царапины. Многие шепчутся, что Марх, возможно, станет будущим Золотым Клювом. А сколько за это время сделал сам Ирингур! Сколько жизней было спасено, сколько душ очищено! Стал ли мир лучше благодаря его вкладу?

«Хм… По крайней мере, для меня он стал лучше!» — с этими словами гладковыбритый мужчина сделал глоток вина, и его лицо озарилось от удовольствия. Откинувшись на спинку кресла, Ирингур погрузился в мечты о своем будущем поместье, о слугах, готовых выполнить любой его приказ, и о женщинах… При мысли о них Ирингур почувствовал, как его охватывает возбуждение, и сделал еще один глоток, наслаждаясь терпким вкусом напитка, который приятно щекотал язык.

С наслаждением вдыхая аромат пяти сортов винограда, Ирингур сделал глоток и, смакуя, выпил его. На столе лежал медальон в виде птичьей головы, аккуратно упакованный в фиолетовую коробку. Никто не носил клюв постоянно, но статус нужно было как-то подтверждать. Хрон вернулся к своим делам: заполнению документов, касающихся расходов, закупок и списка спасенных душ эфреметов. Сегодня ему улыбнулась удача: ставка сыграла, и выпал счастливый камешек.

Внезапно раздался громкий звук, словно что-то ударилось о крышу. Ирингур с тревогой посмотрел на деревянный потолок, ожидая услышать шаги. Может быть, кто-то был на крыше? Но больше ничего не нарушило тишину. Когда он начал пересчитывать выигранные деньги, его слух внезапно перестал улавливать звон монет. Ирингур в недоумении посмотрел на свои руки, не понимая, что происходит. Он раскрыл рот и прокричал: «Во славу Рас’зака!», но не услышал собственного голоса. Тогда он начал кричать громче, но ничего не изменилось. Лишь вибрации в горле подтверждали, что происходящее не является иллюзией

В этот момент в окно влетело чёрное пятно, разбив стекло. Ирингур вскочил и схватился за кинжал, лежащий под столом. Медленно подойдя к тени на полу, он увидел птицу. Она, казалось, была мертва, но едва шевелила своими чёрными крыльями. Это был ворон. Комнату залил яркий зелёный свет, и через мгновение слух вернулся к Ирингуру. Это произошло настолько внезапно, что оглушительный гром, раздавшийся вслед за этим, заставил усомниться в реальности происходящего. Весь замок содрогнулся, чернильница перевернулась, и чернила запачкали исписанные бумаги. Со стола упала свеча, и если бы не факел на стене, Ирингур оказался бы в полной темноте. Он выругался и раздражённо начал перебирать бумаги, оценивая, сколько придётся переписать. Стараясь не думать о своих ушах, которые подвели его, Ирингур с недоверием посмотрел на упавший под стол кувшин. По каменному полу разлилось драгоценное вино с обломками глины. Ирингур засомневался, не отравлен ли он, и не галлюцинация ли всё происходящее.

В Голове послышался шепот…

— Твою мать! — нервно зарычал от гнева и страха, проведя дрожащими руками по волосам и лицу.

«Что это, Хагна побери, было? Кто может посметь напасть на Хронов? Еще и вино такое пропало!» — подумал Ирингур.

Хрон, шагая по осколкам битого стекла, подошёл к разбитому окну. Как только его одежда коснулась света фиолетовой луны, храм снова содрогнулся. Ирингур, ухватившись за подоконник, чтобы не упасть, услышал крики и ржание коней.

В просторном дворе замка мелькали маленькие огоньки: его солдаты с факелами бегали туда-сюда, громко крича и ругаясь.

«К оружию!» — раздавалось со всех сторон.

«К воротам!»

Ирингур высунулся из окна, чтобы лучше рассмотреть происходящее: гигантские двенадцатиметровые ворота из березы Дшимта светились, словно изнутри, как угли в камине. Внезапно звуки исчезли, и всё видимое пространство озарилось яркими изумрудными вспышками света, за которыми последовал громогласный удар. Все почувствовали его всем своим существом, а не только ушами.

Потеряв всякое представление о пространстве, Ирингур стал отступать. В его ногу вонзился кусок стекла. Хрон отпрыгнул от источника боли и, прыгая на одной ноге, выпал из окна с третьего этажа. Резкое и неожиданное столкновение с землёй выбило весь воздух из его лёгких.

Внезапно раздался оглушительный грохот, и святилище задрожало, словно было построено не из камня, а из деревянных опилок. Земля содрогалась снова и снова от ударов, которые казались невероятно мощными и ужасающими.

Казначей Маниус с трудом покинул свою рабочую клетку, тяжело переставляя ноги. Он направился к воротам, кряхтя и кашляя, а его глаза были устремлены на грязь под сапогами. Вдалеке послышался каркающий крик ворон. Громадный горб на спине мешал ему идти, но огромные неприступные ворота были уже совсем близко, и каждый шаг давался казначею с трудом.

Маниус взглянул на них исподлобья. Его мысли постоянно были заняты подсчётами, и он вспомнил стоимость этих гигантов, изготовленных из берёзы дшимта. Тяжёлые створки стоили целое состояние. Казначей хорошо помнил, куда положил документы с расходами. Их было бы достаточно, чтобы пережить три зимы без урожая. С неба донёсся глухой звук падения чего-то на землю.

«Скоро мне пора уходить на покой. Завтра займусь бумагами. Напишу завещание на всякий случай. Эх, дочку не видел уже семь… Семь февов, а сына… Даже не помню, ско…» — не успел он закончить мысль, как потерял слух, и душа его наполнилась всепоглощающим первобытным страхом. С неба начали падать чёрные комки перьев, глухо ударяясь о землю.

«Неужели я оглох? Может быть, я умираю? О Бесконечная ночь…» — подумал Маниус.

Вдруг ворота начали светиться и пульсировать. Раздался оглушительный удар, и горбатый Маниус, не удержавшись на ногах, упал на землю. С трудом ему удалось повернуться на бок. Он видел, как в воздухе гаснут зелёные искры, словно снежинки, мягко опускаясь на землю.

Протерев грязное лицо руками, Маниус увидел, как солдаты подбегают к воротам и подпирают их бревнами. Чтобы перетащить их, потребовалось шесть человек. Но это не помогло, и могучие неприступные ворота распахнулись с ужасающей силой, словно дряблая дверь на кухню. Защитников крепости, пытавшихся укрепить ворота, раскидало в разные стороны, как маленьких щенков. Во все стороны полетели искры, грязь, камни и люди с кусками сорванных ворот. Маниусу показалось, будто чья-то оторванная рука пролетела над ним.

С внешней стороны ворота пылали, и весь двор охватил дым, стелясь по земле, словно вода. Из арки вышел человек невысокого роста, держа в руках нечто похожее на дорожный посох. Орудие выглядело так, словно его только что вытащили из огненного горна. По всей длине древка, словно вены, протекали прожилки раскаленного металла тёмно-зелёного цвета. Самое удивительное, что свет мерцал и пульсировал.

Маниус с замиранием сердца следил за тем, как во двор медленно вошел человек, облаченный в мешковину. Он неторопливо осмотрел результаты своих трудов, и в какой-то момент его взгляд остановился на Маниусе. Старик настолько испугался, что не смог сдержать естественные выделения своего тела. Раненые стонали и кричали, а самые храбрые воины, обнажив оружие, неподвижно следили за незваным гостем, не зная, чего ожидать.

«Это существо не может быть человеком. Это, должно быть, посланник самого мада…» — думал Маниус.

Пульсация копья ослабла, и недавний грохот и шум внезапно сменились тишиной, нарушаемой лишь редкими вскриками покалеченных и треском горящих деревянных ворот.

«Посланник» не двигался, лишь его взгляд переходил от одного к другому. Лицо его было закрыто красным платком. Солдат по имени Хирихат, которого все считали трусом, потому что он не смог провести ни одного очищения, прокричал:

— Кто ты такой? Чего ты хочешь?

«Где. Женщины? Куда. Вы. Их. Увозите?» — разразилась в голове Хирихата.

От удивления он разжал пальцы, и палаш упал в грязь. Прерывистые слова звучали в его сознании, наполняя его тревогой. Этот голос внушал страх не угрозами, не гневом или агрессивностью. Он пугал своим бесстрастием и невозмутимостью. Словно кипящая смола, он проникал во все уголки разума, вызывая жар и агонию. Но при этом смоле нет дела до тех, кто испытывает ее обжигающие прикосновения.

«Женщина с соломенными волосами… Лоис. Хевермин. Где она?» — словно эхо в храме, прозвучало у него в голове. Каждое слово звучало как удар молота по наковальне. «Этот голос… Магна… Моё тело не слушается! Сколько в нём мощи и бесчувственности…» — Хирихат не мог контролировать свои голосовые связки, да и не знал, что такое головые связки.

«Я слышу тебя… Я вижу тебя. Мне нужен тот, кто знает. Позови его, и я никого не трону», — снова раздался голос посланника.

Хирихат попятился, пока не ударился спиной о столб. Чтобы не упасть, он схватился за телегу, откуда посыпались железные маски для эфреметов, жалобно прозвенев в тишине. Солдаты вздрогнули, некоторые вскрикнули от страха и неуверенно попятились.

Посланник сузил глаза, его посох начал пульсировать сильнее, быстрее и ярче. Необычное орудие начало меняться в размерах: верхушка стала сужаться и удлиняться, пока не превратилась в острие копья. Повернув руку в кисти, посланник схватил своё смертоносное оружие, развернулся на месте и бросил его в стоящего рядом с Хирихатом солдата по имени Шапд. Копье проткнуло его насквозь, отбросив на добрых три метра. Острие вонзилось в землю, а Шапд завис в воздухе с неизлечимой раной в груди, которая обещала лишь смерть. Его белая туника потемнела, а Шапд, который недавно смеялся над Хирихатом и его трусостью, стал вопить, как ребёнок. Он испуганно тряс руками, не решаясь прикоснуться к странному орудию, торчащему из его тела. Шапд в ужасе кричал, не понимая, что делать с осознанием скорой кончины и собственной беспомощностью. Мысль о безысходности своего положения внушала неописуемый ужас.

Хирихат, глядя в испуганные глаза своего сослуживца, ощутил первобытный страх — страх перед хищником, который может разорвать тебя на части. Страх, перед которым ты бессилен. Шаг за шагом он отступал, ускоряя шаг, пока не перешёл на бег. Всё вокруг казалось ему суженным, а знакомый двор, служивший ему домом, теперь воспринимался совершенно иначе. Небезопасным, чуждым и нелогичным.

— Трусы! К оружию! Нас больше! Все вместе! Во славу Рас’зака! — крикнул старый бородатый солдат и ринулся на Посланника из Mada. Маниус не мог пошевелиться. Он мог только наблюдать, как копье в руках Посланника превратилось в топор, а на конце рукояти появился изогнутый и, казалось, бесконечно острый кинжал.

Посланник был сосредоточен, спокоен и смертоносен. За всё это время он не издал ни звука. Он начал рубить и уничтожать солдата за солдатом. Его удары, казалось, не замечали преград в виде доспехов, костей и плоти.

Маниус увидел, как этого нелюдя ранили! Но Посланник оставался непоколебим и не отступил ни на шаг, сколько бы людей ни пытались его одолеть. Они шли на верную смерть.

Маниус никогда бы не поверил, если бы не стал свидетелем того, как кто-то способен двигаться с такой скоростью. И это оружие… Он готов был поклясться, что оно меняло свою форму и вид. И это происходило в мгновение ока, отчего солдаты терялись и не знали, как защититься.

Ожидая удара топора, они рассчитывали на длину рукояти и уворачивались. Но древко удлинялось, и то, что, казалось, не могло достичь их, уже вонзалось в плоть, дробя кости. Поднимая щит, чтобы парировать удар, они видели, как зелёный меч превращается в палицу и разбивает череп на куски. Непредсказуемые движения и удары вводили в смятение, нарушая координацию и ориентацию в пространстве.

«Не может человек обладать такой силой. Только демон… Демон в человеческом теле. Теперь я понимаю, что необходимо истребить всех эфреметов! Всех до единого».

Одним махом посланник отрубил голову. Удар был настолько сильным, что она отлетела и разбилась о стену, которая находилась дальше, чем мог бы увидеть глаз. После пятого трупа Маниус заметил, как трое, трясясь и дрожа, убежали за спину посланника и бросились в ночной лес через сломанные ворота.

Ещё один солдат, издав крик отчаяния, ринулся на врага, занеся меч над головой. Посланник, выжидая до последнего момента, сделал шаг вперёд и с силой ударил стражника лицом в нос, прервав его дыхание и лишив возможности питаться. Хотя смертник ещё долго хрипел, захлебываясь собственной кровью, его жизнь была окончена.

Когда в живых не осталось никого, кто мог бы держать оружие, посланник обратил свой взгляд на Маниуса. Даже по горбу старика пробежали мурашки страха. Нелюдь приблизился и навис над бледным, дрожащим в грязи стариком. Тот закрыл глаза, ожидая удара.

Куда направит своё оружие посланник? В ногу, в бок или в голову?

«Прошу быструю смерть, пожалуйста. Быструю и безболезненную…» — произнёс он, но удара не последовало, и посланник ушёл. Маниус остался лежать в грязи и собственных испражнениях, пока не умер от слабости и неспособности осознать происходящее, которое казалось ему настолько ужасным, что не укладывалось в его логическом сознании

Ирингур пришел в себя в обломках своей комнаты. Первое, о чём он подумал — медальон не пострадал? Сильная боль отдалась в его ноге. Хрон пытался вытащить конечность, которая застряла в остатках потолка, но у него ничего не получалось. Сквозь щели в развалинах светили глаза Лэнноса: одна луна ярко-белая, другая фиолетово-лиловая. Света было недостаточно, чтобы разглядеть свою конечность, соединённую тонкими кусками тканей и раздробленную, как сухая ветка.

Тяжело дыша, одноногий мужчина пытался понять, кто и почему мог так быстро сотворить подобное. От безысходности он начал звать на помощь. Через свалившиеся развалины Ирингур видел бегающие огоньки и зелёные вспышки света. Его крик становился все более хриплым, пока за бревнами не послышалось движение — кто-то перекидывал их, чтобы освободить пленника.

— Слава Магне! Я здесь! Помогите! И осторожно! Я ранен! — Ирингур видел, как кто-то перекидывает бревна. Похоже, их было несколько человек, ведь в одиночку невозможно было справиться со столь тяжёлыми балками.

После очередного отброшенного бревна Ирингур увидел перед собой чьи-то глаза. Это был не служитель Хрона. Глаза его из темного капюшона горели огнем. Клюв Раз’зака инстинктивно закрыл лицо руками, ожидая нападения. Но его «спаситель» лишь наблюдал за ним.

Взгляд существа нельзя было назвать человеческим — казалось, у него не было век. Две зелёные бездны смотрели на Ирингура, опустошая его, захватывая все мысли и чувства. Его сокрытое лицо внушало ужас — на нём не было никакой мимики, которая могла бы хоть немного прояснить намерения существа. В руках оно держало топор, рукоять которого пульсировала зелёными прожилками, а остриё было тёмным от запекшейся крови. Голова закружилась, словно кто-то обхватил её своими огромными руками и сжал со всей силой.

«Магна, спаси меня!» — мысленно молился Ирингур. И тут в его ушах раздался голос, который, словно гром, пленил его дух:

«Магна. Не. Спасёт… Но. Не. Бойся. Я. Не. Дам. Тебе. Умереть…», — ответил бесчувственный голос.

Посланник

Ничто не может повредить металл так, как ржавчина, которая зарождается внутри. Вся грязь всегда начинается с самого сердца. Будьте внимательны к своему разуму. Задумывайтесь о том, откуда берутся ваши мысли.

Третий день в лесу не переставал идти колючий дождь. Мелкие капли словно пытались проникнуть в каждую частичку кожи, словно кусая своими холодными клыками, вызывая дрожь во всем теле.

В своей уютной норке спала взрослая белка с детёнышем. Вдруг она почувствовала незнакомый запах и высунула свой маленький чёрный носик. Затем белка запрыгнула на ветку кедрового дерева, и с неё посыпались крупные капли.

Принюхавшись, белка посмотрела своими маленькими чёрными глазками в сторону источника запаха. Внизу по тропе шло двуногое животное, которое тащило за собой другую белку. Белка не понимала, зачем нужно так поступать с сородичем, как это делало животное внизу.

Медленно шагал человек с длинными чёрными волосами, которые были насквозь мокрыми от дождя. На нём был тёмно-зелёный парусиновый плащ с откинутым капюшоном. В руках он держал верёвку, обвязанную вокруг правой ноги другого человека, который без сил лежал на земле, раскинув руки. Его вторая нога не была видна, но белка заметила на земле тёмные пятна, оставленные его телом. Принюхавшись, она почувствовала запах крови.

Человек в плаще разжал руки и, отпустив верёвку, подошёл ближе. Он поднял лежащего человека за волосы и вытянул руку вперёд, указывая на развилку. Одна дорога вела вправо и вниз, а другая — вверх и налево.

Спина человека была изранена и испачкана. Белка не могла понять, что за странная вещь была на его лице — металлическая эфиритовая маска.

Раненое животное, голос которого был наполнен страхом, прохрипело:

— Н… на… право… — одноногий человек указал направление двумя уцелевшими пальцами.

Человек в капюшоне разжал пальцы, и слабое тело неуклюже упало на землю. Тяжело двигаясь, он царапал землю дрожащими руками, пытаясь отползти.

— Прошу… — звук исходил очень глухо. — Убей меня… За что… ты так?

«Ты знаешь. Хочешь? Ещё одну. Ставку? Спорим, тебе. Попадается. Камешек?»

Глаза Ирингура расширились от ужаса и осознания. Нет, он не вспомнил и не имеет никакого понимания, кем на самом деле является Посланник. Но одно он понял точно. Этот человек выжил после очищения. И ему попался камешек. Другого объяснения он не мог найти

Белка не могла понять сказанных слов. Для неё это были лишь звуки.

Человек с длинными волосами не заметил лежащего на земле человека и, взявшись за верёвку, продолжил свой путь по правой тропе.

На белочку упала большая капля дождя. Она провела лапкой по мордочке и поспешила обратно в свою норку. Больше её здесь ничего не интересовало.