Противотанкист. Диверсанты. Книга 8

Глава 23

Третьи сутки сидим в заросшем деревьями и кустами овраге. Так жрать хочется, что зуб на зуб не попадает. Хотя зубы стучат от холода, но кушать всё равно хотса. Вот такое хуёвое нынче лето в августе. Только лето здесь непричём. В глубоком логу лучи солнца не достают до самого дна, а тёплый воздух не хотит подниматься вниз. Ещё и влажность повышенная, так что к рассвету дубак ещё тот. Да и мы как фраера вырядились, в одних гимнастёрках да маскхалатах. Шинель то она тяжёлая, хоть и в скатке, так что зачем лишний груз на себе волочь, хватит и плащ-палатки. Со жратвой тоже нехорошо получилось. Хотели за одни сутки управиться, но пришлось задержаться. В вещмешках только патроны с гранатами, лучше бы по лишней баночке тушняка прихватили. Хорошо ещё, что вода есть, из-под земли родничок бьёт, а по дну балки ручей протекает. От этого ручейка-то и сырость. И какого лешего нас понесло в эту пердь? Село Перлёвка и то про еду напоминает.

Решили пошалить подальше в тылу у противника. Ну и пошалили на свою голову. Мало прибрежных деревень, шали, не хочу, нет большое село подавай. А вдруг там штаб? Побольше офицеров зарежем и секретные карты заберём. Забрали. Нарвались. Довыёбывались. Теперь сидим, ждём у моря погоды. Обтекаем.

А так всё хорошо начиналось. Получили сведения от местных подпольщиков. Собрали разведгруппу. Ночью, почти без проблем переправились через Дон на рыбацких лодках. Просочились за линию фронта и добрались до места по балкам и перелескам. По пути даже дорогу заминировали между населёнными пунктами Медвежье и Приволье. Если кто подорвётся, то искать нас будут ближе к линии фронта, а не в глубоком тылу. На всё про всё ушло четыре часа. До утра даже покемарить успели. Потом целый день наблюдали. Считали машины, повозки и прочую мелочь передвигающуюся по местным дорогам, организовав три поста наблюдения. Перед уходом хотели ещё какой-нибудь перекрёсток дорог заминировать. Для чего и выясняли, где движение интенсивней. Нахрена только полезли в деревню? Думали там в гарнизоне лохи, получилось наоборот. Вот и вляпались в кашу.

Если бы не раненые, может и смогли бы оторваться и отойти, но не повезло. Пришлось разделиться. Группа прикрытия увела противника за собой, а основная успела укрыться в балке, вынося раненых. Прочёсывать балку сразу немцы не стали, а потом забыли или забили, понадеявшись, что Иваны ушли или вообще не входили в лесок. Тем более ночью, а ещё у них здесь мины стоят противопехотные, потому и не лезут. Так что сидим укрытые, ждём, когда немчура блокпосты снимет. Два стационарных на перекрёстках дорог, ну и временные секреты хрен знает где. На то они и секреты. Ещё и усиленные патрули в ночи по дорогам шлындают между населёнными пунктами. И не лихо им ноги стаптывать…

Зябко передёрнув плечами, кутаюсь в волглую плащ-палатку и прижимаюсь спиной к стволу берёзы, пытаясь сохранить остатки тепла. Чтобы не спать, продолжаю прокручивать в голове события недавнего прошлого. Что же пошло не так? И почему всё не этак вышло? До смены ещё больше часа, и тогда можно будет на недолго забыться, завалившись на тёплое место сменщика. А пока приходится бдить на посту и слушать лес.

…Создавать и натаскивать РДГ начали через день после сбора остатков отряда на «базе». Тренироваться на кошках времени не было, потому и тренировались сразу на немцах. Тем более линия фронта ещё не устаканилась и переправиться через Дон можно было во многих местах. Особенно ночью, хотя днём мы не рисковали. В состав РДГ входили: командир, пулемётчик, снайпер (или просто хороший стрелок с винтовкой) и два автоматчика, один из которых минёр, а второй проводник, хорошо знающий местность в районе диверсии. Хотя состав мог и варьироваться в зависимости от боевой задачи. Но как правило устанавливали пару противотанковых мин на дороге, ждали в засаде в течение часа-двух, и если никто за это время не хотел подрываться, то сваливали и безобразничали в другом месте, к утру устраиваясь на днёвку в каком-нибудь схроне. А ночью снова выходили на дело. Либо возвращались обратно за реку, если ресурсы были исчерпаны. Большие колонны после подрыва обстреливали шквальным огнём и скрывались в ночи, нагнав паники на противника, и устроив ему сабантуй. Одиночные машины, небольшие группы мотоциклистов или велосипедистов уничтожали и забирали трофеи, уезжая с места диверсии на затрофеенной вело и мототехнике. Если возникала такая возможность, не брезговали и гужевыми повозками, в первую очередь разбираясь с извозчиками, а там как пойдёт. Поклажу либо забирали с собой вместе с транспортом, либо уничтожали на месте, если это имущество было нам не нужно. Лошадей жалко, но они тоже работали на врага, перевозя грузы.

Трофеи далеко не утаскивали, с собой забирали только самое нужное и интересное, всё остальное ныкали по округе в норки и схроны, создавая запасы на чёрный день. В труднодоступных местах (в оврагах и балках) организовали несколько лёжек, чтобы отсиживаться днём, а ночью выходить на охоту и промысел.

Параллельно учились, в основном подрывному делу, а то двум минёрам, которые остались в отряде, было не разорваться на все направления. Так что сразу набрали группу технически грамотных и сообразительных добровольцев и обучили азам. Да, сапёры и минёры из них можно сказать одноразовые, но те кто выживут, получат бесценный опыт, а дальше «сын ошибок трудных» сделает своё дело. Для создания разных взрывных девайсов приходилось кулибничать, благо рукастые спецы в отряде были, слесаря, токаря, жестянщики и прочий рабочий народ. Первое время выручала походно-ремонтная мастерская, а когда её у нас отжали, то деревенская кузня. Да и базу пришлось сменить, перебравшись в другое место. В лес возле деревушки Струблище. Партизаны же по определению должны жить в дремучем лесу, вот мы и забазировались на кардоне лесничества. Корова у нас была, лошади тоже, да и пару бесхозных грузовичков мы припрятали на всякий пожарный случай. Всю остальную технику пришлось сдать в фонд помощи Красной Армии, точнее вернуть, хотя это не важно.

Но всё это были только цветочки и мелкие пакости. По ягоды мы пошли «на чугунку», примерно через неделю после того как начали безобразничать в тылу врага, перед переездом на новую «базу». Всё это время готовились, прорабатывали маршрут, тренировались, готовили средства для подрыва пути. А то противотанковыми минами немцы нас мало-мало снабжали, а вот партизанские противопоездные поставлять не хотели. Состав диверсионной «банды» удвоили, чтобы у каждого спеца был дублёр и разделили на две подгруппы. Минёров с помощниками, и группу прикрытия с пулемётчиками и снайперами. С собой взяли в основном трофейное вооружение, только у Гаврилы была его личная снайперская винтовка Мосина, с которой он не расставался ни за какие коврижки. За командира был Семён Пацюк, как старший по званию, я числился заместителем, но все подчинялись мне. До места диверсии нужно было прошагать тридцать вёрст с гаком, так что решили не упираться, а преодолеть маршрут за два ночных перехода. В первую ночь добраться до балки возле хутора с лирическим названием Гадка, а на вторую дочапать и затаиться на днёвку в логу возле Осетров и половить там крупную рыбу. От оврага до насыпи железной дороги было около километра, так что за день имелась возможность осмотреться и изучить подходы, а также систему охраны транспортной магистрали. Хотя противник в этих местах не пуганый, должны проскочить прямо к рельсам.

До конечной точки маршрута добрались без происшествий и приключений, форсировав по пути три реки. Через Дон нас переправили на рыбацких лодках, остальные речки пришлось переплывать или переходить вброд. На ходу согрелись, а за день на днёвках обсохли. Как и планировали, осмотрелись, а в полночь группа подрывников проскочила в кусты прямо к насыпи и заминировала пути. Мину под рельсы поставили управляемую, заряд должен был сработать от подрывной машинки. Подрывники сныкались в неглубоком окопчике, накрытые маскировочной сетью, метрах в ста от «железки». Хотя можно было не заморачиваться, и просто послать человека с «нахалкой», но это практически верная смерть, и зря рисковать чьей-то жизнью я не стал. Группа прикрытия (два пулемётчика и снайпер), заняла позицию в трёхстах метрах от насыпи, между оврагом и железной дорогой, остальные ждали в балке, также готовясь прикрыть отход минёров, ну и на случай непредвиденных обстоятельств. Одностороннюю связь поддерживали при помощи сотового телефона, сотиком у нас был шустрый боец по фамилии Сотников. На экстренный случай предусмотрели сигналы фонариком и ракетами, но это когда всё пойдёт очень хреново. Если всё будет в штатном режиме, то никаких лишних телодвижений и суеты до подхода литерного эшелона. Чтобы раньше времени не перегореть, и не томиться в ожидании взрыва, весь процесс проконтролировал сам. Дождался, пока минёры заложат взрывчатку под рельсу (для надёжности вбухали шесть килограмм тротила). Возвращаясь в балку, проверил, как замаскировалась группа прикрытия на бугорке, предупредив бойцов «угуком» от филина. Ну и успокоил всех, кто остался в овраге, что всё идёт по плану.

Рвануло неожиданно и очень громко. Паровоз сошёл с рельс и хренакнулся под откос, увлекая за собой часть вагонов. Подрывники едва унесли ноги, и чудом никого не задело, когда в опрокинувшихся товарных вагонах стали рваться снаряды. Пулемётчики отстрелялись бронебойно-зажигательными по эшелону, выпустив по одной ленте, и отошли следом. Прикрывал общий отход группы грохот и свист снарядов, разлетавшихся по округе за нашей спиной, когда мы убегали на север к ближайшему лесу. А дальше перелесками добрались до очередной балки, где и зашкерились до утра, точнее до ночи, и на следующий день уже были на базе…

Показалось? Или хрустнула ветка? Нет, всё нормально, обычный птичий гомон в просыпающемся лесу. Сорок не слышно, при появлении кого-либо в этом месте они бы такой стрёкот устроили, погромче собачьего лая. К нам-то эти птицы привыкли. Гнёзда мы не зорим и вреда от нас нет. А чего ждать от внезапно нагрянувших чужаков — непонятно. Не дёргаюсь, но внимательно оглядываюсь по секторам на триста шестьдесят градусов, потягиваясь и зевая, но примечая любые изменения ландшафта. Не появились ли лишние кочки и бугорки на земле. Современным маскхалатам далеко до камуфляжа Хищника, но лучше перебдеть и умереть в неравном бою, чем по глупости с перерезанным горлом. Обойдя по периметру наше пристанище и не заметив ничего подозрительного, занимаю позицию уже за другим деревом и продолжаю осмысливать произошедшее.

…После диверсии на железке наш отряд начали воспринимать всерьёз. До этого только младший лейтенант госбезопасности Пацюк ездил куда-то за реку Воронеж, отчитываться, верхом на коняге или на бричке. Обратно привозил в основном ценные указания. Теперь зачастило начальство с другой геометрией в петлицах, уже на машине. Ну я им и выкатил список потребного снаряжения и взрывчатых материалов. А то дошло до того, что тол приходилось самим выплавлять и мастерить на коленке опасные штучки-дрючки. Я ещё понимаю где-то там, в глубоком тылу у противника партизанам в лесу приходилось выкручиваться, так как с доставкой чего-либо с «большой земли» были проблемы, СДЭК ещё не работал. Но у нас-то разведывательно-диверсионный отряд и мы в своём, хотя и неглубоком тылу. Обещали подумать, а пока заниматься разведкой и «мелкими пакостями».

Получив ценные указания и советы, приступили к реализации планов на перспективу. Вблизи населённых пунктов в тылу противника замастырили «почтовые ящики», чтобы без шума и пыли связываться с агентами, забирать донесения и оставлять задания адресатам. Для вербовки агентуры в тыл забросили несколько человек из местных, проверенных кадров. Ну как забросили, ушли они по разным маршрутам на своих двоих, разведгруппы обеспечивали только переход через линию фронта с переправой через реку Дон. Инструктировать будущих резидентов и резиденток приезжал сам товарищ Иван вместе с компанией, чтобы они не совершали ошибок. На этот раз все были в обычной общевойсковой форме, маскируясь под медиков. Видимо планы переменились. В Воронеже шли бои с переменным успехом, когда наши подбрасывали резервы, удавалось отбивать у противника несколько кварталов, когда иссякали силы, контратаковали немцы. Так что нелегалов в городе оставлять не было смысла, и они перешли на легальное положение, сосредоточив основные усилия на разведывательно-диверсионной работе в области.

Фиктивный военврач второго ранга проводил индивидуальные беседы с каждой из кандидаток, кого-то отсеивал сразу, расспросив о здоровье. Но несколько человек привлёк, в том числе и Анютку, которая рвалась в бой и била копытом аки дикая мустанга в загоне. Дополнительно я её инструктировал уже после беседы с «дохтором». Заодно охладил горячую голову и прочие порывы души. В результате разгорячился я сам, и с раннего утра плотно наехал на представителей «кровавой гэбни». За что и получил строгий выговор, но смог донести до начальства толику здравомыслия. Заброску агентов в тыл врага на время притормозили и начали их хоть как-то готовить, а не просто беседы беседовать. Мы перебазировались на новое место, а примерно через неделю привезли на грузовике ворох гражданской одежды, и из отряда стали пропадать люди. По легенде их отправляли в тыл на учёбу, но чей это тыл знали только самые проверенные и неболтливые разведчики. При очередном приезде кураторы привезли приказ. Пацюка повысили в звании и назначили командиром отряда. Меня назначили замом по боевой, но со званием «бортанули», снова «понизив» до сержанта, только государственной безопасности и выдали новые документы. В общем в петлицах я теперь носил два кубаря, а Семён «шпалу». Ну и отвечать я стал за разведывательно-диверсионную деятельность, хотя и раньше этим же занимался.

Как-то удержать от выполнения смертельно-опасной миссии ретивую комсомолку не получилось, да и она ни за что не хотела отказываться. Всё, что мне удалось, это самому проводить её за линию фронта. Чтобы хотя бы на начальном этапе всё прошло без сучка. Не то, чтобы другим я не доверял, но если хочешь сделать всё хорошо — делай всё сам, чтобы потом не было мучительно-больно. Тем более с Анюткой мы уже не просто дружили, проскочившая между нами при первой встрече искра, разгорелась сначала пионерским костром, а потом и лесным пожаром. У девушки это началось раньше, а я уже ответил на её чувства. И хотя я был старым ослом в молодом теле, но не мог не заметить, что с подружкой творится что-то не то. Наш короткий, но бурный, как штормовое море, роман совпал с переездом на новую «базу» отряда. Переехали-то мы быстро, но пока обустраивались и решали бытовые проблемы, пришлось с боевыми выходами на недолго подзавязать, и свободного времени стало немного больше. Весь день мы впахивали, зато к вечеру с боевой учёбой и прочим заканчивали до следующего утра, так что в нашем с Анюткой распоряжении оставались, поздний вечер, тёмная ночь и раннее утро. После ужина мы уходили в лес, возвращались к подъёму. Отмазка была так себе — ориентирование на местности в тёмное время суток. А рай у нас был даже не в шалаше, а под любым кустом в чаще неподалёку от располаги. А чего ещё надо для полного счастья? Шинель, плащ-палатка и любимая женщина. Хотя поспать иногда удавалось, в обнимку и ближе к рассвету. Неделя пролетела как один миг…

От нахлынувших воспоминаний защемило в груди, комок подступил к горлу, в голове помутилось, и сухой щелчок выстрела я уловил уже краем сознания.