Противотанкист. Диверсанты. Книга 8

Глава 8

Осмотревшись с вершины и не найдя никого на командно-наблюдательном пункте, оставляю там снайпера. Мало ли что, самолёты немецкие налетят, танки наедут или приплывут пароходы, так что наблюдатель за воздухом и прикрытие с тыла не повредит. А Гаврила может так гаркнуть, что обсерешься с непривычки. Сам же спускаюсь к подножию высоты уже по южному скату. Есть тут одно местечко, «где должен быть командир», тем более без коня. Мы там с Саньком на днях кашеварили.

Командиров я нашёл, где и предполагал, в укромном месте у костерка, где Анютка поила их сладким чаем, а может и кофеём. — Судя по всему, пожрали уже. — Недовольно заурчал мой живот. — Видимо да. — Ответил ему я и, не спрашивая разрешения, нагло присел рядом с Кравцовым, на импровизированной скамейке. Автомат, чтобы не мешал, я приставил рядом к бревну, на котором сидел.

— А меня кормить кто-нибудь собирается? — заявил я о своём присутствии на «пикнике».

— Ой. — Встрепенулась Анютка, которая нагнувшись, что-то помешивала в котелках и не видела как я подкрался. — Почти всё готово. Сейчас будем кушать. — Ответила она и продолжила кашеварить.

— Как всё прошло? — спросил у меня Кравцов.

— Штатно. Мосты никто не минирует, зато трепетно охраняют. В предполье на правом берегу усиленный стрелковый батальон новобранцев, получивших оружие неделю назад. В общем, кругом… полная жопа… — Ляпнул я первое, что пришло на ум, так как отвлёкся на красивые бёдра Анютки, стоящей в любимой позе.

— Нормальная у меня жопа! — Разогнувшись, возмутилась она, видимо, почувствовав мой взгляд, да и не только мой.

— Так ни кто и не спорит. Только речь шла не о твоей фигуре, Нюрочка. — Отмазался я.

— И что делать? — задал риторический вопрос товарищ Пацюк.

— Ехать в город и докладывать руководству о положении дел. Немцы скоро будут здесь, а в штабе фронта ни ухом, ни рылом об этом. Ждут, когда отойдут основные силы 40-й армии и займут оборону, только немцы подойдут раньше. Кстати, разведку в сторону Никольского кто-нибудь выслал? Там дороги хорошие и идут в нужном для противника направлении. — Озадачил я будущих офицеров или своих подчинённых, но это как карта ляжет. И амбиции тут не причём, просто задрало, что каждый мудак тобой помыкает. И хотя, к данным товарищам это и не относится, но на мои треугольники в петлицах они почему-то начали смотреть свысока. Всё-таки младший комсостав, это не средний.

— И на каком основании можно сделать такие выводы? — Как-то странно, посмотрев на меня, поинтересовался старлей.

— Да, зачем зря панику наводить, немецких танков же, ты, и в глаза не видел, — почему, ты, решил, что дивизия танковая? — поддакнул ему младший лейтенант государственной безопасности.

Вот, это поворот. С Пацюком-то как раз всё понятно, мальчик из интеллигентной семьи, да ещё и служит в НКВД но Никита-то почему взъелся, вроде у нас с ним всё ровно было. Неужто Анютка дорогу перебежала? Ещё одна чёрная кошка на мою больную голову…

— Хотите увидеть немецкие танки? Да не вопрос. Садитесь на мотоцикл, и вперёд — на запад! Главное направление не перепутать. Хотя о чём это я? У нас же целый командир разведроты есть, так что не должны заблудиться. Или проводника дать? Анюта, вот тут товарищи командиры прогуляться хотят. Свозишь их под Синие Липяги? Где мы вчера воевали.

— Свожу, чего ж не свозить. Только сперва пообедайте. Готово всё. — Засуетилась Анютка.

— Нет. Уж будьте любезны, товарищи командиры, объясните мне неразумному, — почему в танковой дивизии немцев не может быть танков? — пытаюсь успокоиться я.

— А с чего, ты, вообще решил, что этот мотоциклетный батальон из танковой дивизии? — чисто по-еврейски поинтересовался Кравцов.

И правда, с чего? Задумался уже я. В зольдбухах дохлых мотоциклистов ничего про 24-ю танковую не написано. Мотоциклетный батальон — это отдельная часть со своей печатью, штабом, канцелярией и номером полевой почты. Разве что тактический знак — «скачущий всадник» на коляске моего мотоцикла? Точно… Всплыл в памяти кусок инфы про Сталинградскую битву. Причём не общая информация, а конкретика, особенно по танковым и мотопехотным дивизиям вермахта, которые там воевали. Когда-то, в своём будущем-прошлом, я не просто про это читал, а вдумчиво разбирался, сначала по картам и книгам, а позже накопал инфы в «паутине». Тем более этих подвижных дивизий было не так уж и много, по сравнению с обычной пехотой, и «скачущий всадник» — это как раз опознавалка 24-й танковой. Вот только откуда про это может знать простой сержант из РККА? Сработала моя чуйка, и я вовремя прикусил язык, чтобы не вляпаться.

— Но откуда же он ещё может быть? — на ходу леплю я отмазку. — Либо из танковой, либо из мотопехотной дивизии, только от этого нам не легче. Обычно они в паре работают. Прорываются в глубину и громят наши тылы, а следом идёт простая пехота и подчищает.

— Так-то оно так. Вот только на коляске трофейного мотоцикла нарисован «скачущий всадник», а это эмблема 1-й кавалерийской дивизии. Воевали мы с ней. И я из этой дивизии лично языков брал, потому и запомнил. — Сказал, как отрезал, старлей.

— Was wirst du dazu sagen? Zu welchem Zweck wurden Sie zu uns geschickt? Wer und wann hat dich rekrutiert?* — Что-то прогавкал Пацюк, у меня за спиной. И хотя я заметил, как он вставал, типа размять ноги, но не придал этому большого значения.

— Чего? — Нихренаськи не понял я, о чём там лопочет Пацюк, да ещё на нечистом немецком. Хотя, пролай он это на чистом, я бы тоже вряд ли что понял. Одно дело работать с разговорником или при помощи словаря с документами, и совсем другое понимать или переводить на слух.

— Это он чего счас пролаял? — разворачиваюсь я вполоборота к Никите и смотрю ему прямо в глаза. — Вы что это тут задумали, товарищи лейтенанты? Меня, битого волка, на голый понт взять решили⁈ А, вы, часом, не охуели в прыжке?!! Я ещё могу Пацюка понять, у него служба такая, но ты-то боевой… командир… — снижаю я обороты и децибелы, продолжая игру в гляделки с Кравцовым, не напрягаясь и не меняя позы.

— Ну а ты, товарищ Пацюк, не балуйся со стволом. А то опять жопу себе отстрелишь. — Предупреждаю я оперуполномоченного, стоящего у меня за спиной.

— Ну вы будете жрать⁈ Товарищи командиры. — Напомнила о себе Анютка.

Невольно перевожу свой взгляд на неё и охреневаю. Позу она сменила и теперь стояла, развернувшись к нам передом, а не задом. Но удивило меня другое. Вместо ложки, примотанной к длинной палке, в правой руке у неё был наган со взведённым курком. Причём револьвер она держала уверенно, у бедра, направив ствол в сторону Пацюка. Только этак она и мне может голову отстрелить, если выпустит весь барабан. И хотя ситуация не выглядела комичной, начинаю трястись от беззвучного хохота, делая вид, что держусь за живот, постепенно склоняясь всё ниже. В результате оказываюсь на земле, заодно уйдя с директрисы, и ржу уже во весь голос, не сдерживая порывов. Так как представил, как выглядит вся эта ситуация со стороны, ну и заодно вспомнил Василия Алибабаевича из бессмертной новогодней комедии.

— Ты это чего, Николай? — спрашивает Никита, потрогав меня за плечо.

— Да вот, представил. Как было бы здорово, если бы мы тут друг друга перестреляли назло фрицам. — Присаживаюсь я на своё место, вытирая, набежавшие от смеха слёзы, тыльной стороной левой ладони. — И вообще, давайте уже поедим, пока Аня нас не отправила в страну вечной охоты. Девушка она дюже серьёзная и долго уговаривать никого не будет. Сказала — «жрать», значит надо кушать, а кто не захочет, получит пулю в башку. — Разряжаю я нервную обстановку.

— Кстати, мою группу тоже покормить не мешает. Есть чем? — Вспоминаю я про обязанности осла-командира.

— А это я на всю нашу группу готовила. — Подчеркнула голосом слово «нашу», Анютка.

— Тогда будь ласка, сгоняй-ка в балку к машинам и позови всех разведчиков. Скажешь, я приказал, бойцов ты знаешь. — Отсылаю я девушку, чтобы не услышала лишнего…

— А мы тут с товарищами командирами посидим, о делах наших скорбных покалякаем. — Смотря вслед шустрой спортсменке, продолжаю я начатый разговор.

— Я что-то не понял, друзья, — а куда все остальные делись? Я имею ввиду военных. У нас вроде целый взвод из красноармейцев набирался, а остались одни ополченцы. Где люди? — интересуюсь я.

— Ещё ночью ушли. — Отвечает мне старший лейтенант.

— Как ушли? Кто же это им разрешил? — слегка удивляюсь я.

— А никто не разрешал. Тихо поднялись и ушли с позиции вместе с часовыми. Некоторые даже своё оружие бросили. Когда хватились, уже поздно было. — Отвечает Кравцов.

— Все ушли? — уточняю я.

— Да нет. Одно отделение во главе с сержантом Ефимовым осталось. Но они со мной на дороге стояли. Ещё трое обратно вернулись. Специально отстали от остальных по пути. К утру заявились. Они и рассказали, как дело было. — Рассказывает старлей.

— И как дело было? — спрашиваю я.

— Нашлись агитаторы, из уголовников и бывших кулаков, они остальных и подбили. Мол немец прёт, Красная армия драпает, — так зачем подыхать зря? Уйдём по-тихому за Дон, там и отсидимся в тылу. А дураки пущай подыхают за своего Сталина. — Вставил свои пять копеек Пацюк.

— И куда же наша контрразведка смотрела? — исподлобья уставился я на него.

— Я не успел всех опросить. Думал, те кто в отряде давно проверяны. — Начал оправдываться Пацюк

— Поэтому решил, что я во всём виноват! Сам накосячил и нашёл крайнего⁈ — не отстаю я.

— Да, нет… — Замялся Пацюк.

— Так да или нет? — сбиваю я его с мысли.

— Но это же, ты, всё затеял! — всё-таки выдавил из себя опер.

— Что всё? Давай, договаривай. Чего я плохого сделал? — встаю я и поворачиваюсь лицом к товарищам по оружию. — Хотел сколотить из драпающих красноармейцев и командиров боевой отряд и бить немцев? Для чего и организовал пост и поставил заградотряд на дороге. Предложил взорвать мосты, чтобы враг не смог войти в город на плечах отступающих? Что я ещё сделал не так⁈ — уже не на шутку рассвирепел я.

— Да всё так, по делу. — Поднялся со своего места Кравцов.

— А раз так, то давайте уже заниматься делом, а не сопли жевать! Где ваш взвод или то, что от него осталось, товарищ старший лейтенант? — снижаю я обороты.

— На дороге стоят. — Отвечает старлей.

— Видел я, как они там стоят. Толку от них ноль. Так что, Никита, забирай отделение сержанта Ефимова, одну из полуторок и выдвигаетесь в район сёл Никольское и Верхне-Никольское. Ты у нас начальник разведки, тебе и карты в руки. — Отдаю я ему трофейную топокарту с нанесённым на ней маршрутом движения немецких мотоциклистов.

— Откуда карта? — спрашивает он.

— Планшетка с картой под сидение завалилась, случайно нашли. — Почти не вру я. — Как я понял, эти дороги и должна была проверить разведка противника. А ведут они в деревню Дмитриевка и далее на Рудкино. Вот я и предлагаю проехать по этому маршруту, только в обратную сторону. Пулемёт у вас есть, но в бой лучше не ввязывайтесь. Ваша задача выяснить, где сейчас основные силы противника. Чтобы нам не с пустыми руками к командованию ехать. Хотя, кого я учу, сам разберёшься. — Не стал я учить разведчика прописным истинам. — Автомат тоже забери, пригодится. — Отдаю я ему подсумок с тремя магазинами. — Остальное в коляске мотоцикла найдёшь.

— А с тобой, товарищ оперуполномоченный, мы после договорим. — Обещаю я, когда Никита уходит. — Сейчас время дорого, так что беги в балку к машинам, там я ещё бойцов привёз, нужно всех опросить и проверить, только без мордобоя. На всё про всё тебе полчаса. Начнём сколачивать новый отряд. — Заканчиваю я разговор.

Отослав всех, и махнув Гавриле рукой, чтобы спускался, наконец-то приступаю к приёму пищи, а то набежит основная банда, и всё сожрёт. И хотя кусок в горло не лез, а на душе было пакостно, я всё-таки заставил проглотить себя пару ложек ароматного варева, а дальше молодой организм не сдержался и аппетит пришёл во время еды. А там и все мои подтянулись. Так что пока бойцы громко чавкали, нахваливая Анюткин кулеш или кашу из топора, курю в сторонке, размышляя о вечном. Дальнейшее уже было делом техники, как в прямом, так и в переносном смысле. Когда все поели, веду своих на высоту 163 и начинаю воспитательные мероприятия, раздавая звиздюли и пиздюлины лежебокам.

Вздрючив народное ополчение, осматриваюсь с вершины в бинокль и намечаю новые рубежи обороны, в виде сплошной траншеи по всему периметру высоты. И не для того, чтобы все задолбались, а чтоб было. И хотя войск, чтобы посадить их в эту траншею у меня не было, но после проверки на дорогах они должны появиться. Тем более среди отступающих тыловиков начали попадаться боевые подразделения из остатков разбитых частей, так называемые «активные штыки». Заметил я и свой косяк с расположением блокпоста, так как в трёх километрах на запад от нашей высоты находился перекрёсток дорог, а в двух километрах восточнее ещё один. Если по уму, то нужно ставить блоки и там и там, но у нас сил только на один пост, хотя разберёмся. Приметил я и ещё одну высотку верстах в двух на северо-запад. На немецкой карте она была обозначена как 197,5, и рядом с ней не только проходила просёлочная дорога из Петино в Рудкино, но и располагался один из дорожных узлов. На этой высоте я тоже наметил организовать опорный пункт с круговой обороной, а взводный или там ротный, это будет зависеть от наличия личного состава. В крайнем случае, посажу туда народное ополчение, надоело им видите ли копать, в бой рвутся, а то что пот экономит кровь, они ещё не испытали на своей шкуре. А некоторые видать, подзабыли, но это те, кто в гражданскую воевал, а кто-то и на империалистической горя хапнул.

Оставляю сержанта Майского командовать на высоте 163, и веду свою группу в балку. А то топать до будущего блокпоста лениво и далеко, так что лучше медленно ехать, чем быстро идти. Да и поддержка не помешает, надеюсь Пацюк уже разобрался с проверкой «зайцев», которых я отловил в Семилуках, а то катаются на машине в прифронтовой полосе, да ещё без билетов, а у шофёра нет прав с нужной категорией для перевозки людей.

Пацюк со своей задачей практически справился, так что забираю всех, и выдвигаемся к перекрёстку дорог. Для поддержки я прихватил танк, чисто на всякий случай. А то встречный поток прёт по всем полосам и с неохотой уступает дорогу, вот и научим некоторых соблюдать ПУД или правила уличного движения.

На новый блокпост мы приехали небольшой колонной, из двух полуторок и одного танка, распугивая всех встречных и поперечных звуками клаксонов и рёвом мощного двигателя. На перекрёстке наглухо перекрываем просёлок, ведущий к мосту, развернув боевую машину поперёк дороги и создав пробку. И пока бойцы рассредотачиваются редкой цепью вдоль дороги на Рудкино, вскакиваю на башню танка и обращаюсь к беженцам с проникновенной речью.

— Граждане и гражданки Советского Союза, мост через Дон разбомблен, поэтому, если вам дороги ваши жизни, сворачивайте направо и следуйте на переправы под Рудкино. — Кричу я в рупор (жестяную воронку для заправки баков машин). — Здесь дорога для гражданских закрыта. Все попытки обойти пост и пробираться к мосту окольными путями, будут караться по законам военного времени. Повторяю… Дорога для гражданских закрыта. Все попытки обойти пост и пробираться к мосту окольными путями, будут караться по законам военного времени. А провокаторы расстреливаться на месте…

(Что ты на это скажешь? С какой целью тебя к нам послали? Кто и когда тебя завербовал?)*