Противотанкист. Диверсанты. Книга 8

Глава 3

В ворота как раз въехала полуторка с остальной разведгруппой, так что иду раздавать ценные указания и звиздюли народному ополчению, которое толпой сгрудилось возле ремонтного бокса. Хотя остальные продолжали заниматься грабежом и развратом, загружая в телеги и повозки разный железный хлам. Сан Саныч суетится, бегает от одного к другому, что-то втирает неразумным, но толку от этого мало. Только два пожилых, вооружённых винтовками мужика, неспешно прошли в сторону ворот и это весь результат. Да уж. Дисциплинка у народа ещё та. Тут походу без кнута точно не обойтись. А уж отмативировать эту банду сам бог велел.

Иду к полуторке, прокручивая в голове первоочередные задачи и составляя план.

— К машине! — командую я своим и строю бойцов лицом к пёстрой толпе.

— Равняйсь!!! Смирно!!! — Отдаю я общую команду для всех, или для тех, кто понял.

— По порядку номеров рассчитайсь!

— Первый. Второй. Третий. Четвёртый.

— Пятый. Расчёт окончен. — Сделал шаг вперёд шофер Сизов и вернулся в строй.

— Вольно! — Расслабляю своих и продолжаю.

— Красноармеец Сизов. — Начинаю я раздавать приказы.

— Я. — Откликается наш водила полуторки.

— Готовишь машину к маршу. Проверь всё и запасись топливом. Особое внимание обрати на светомаскировку, марш предстоит ночной. — Ставлю я ему боевую задачу. — И ещё… В кузове приберись. Трофеи рассортируй, оружие и боеприпасы отдельно, документы, снаряжение, а потом прочее барахло.

— Есть, готовить машину к ночному маршу. — Чётко отвечает водила.

— Петров, Жмыхов. — Продолжаю я сыпать приказами.

— Я.

— Я.

— Берёте пулемёт из машины и занимаете позицию вон на той крыше. Будете контролировать подъездную дорогу к станции. Старший — Петров. — Нежданчики как накануне мне сейчас не нужны, а надежды на народное ополчение мало.

— Есть. Контролировать подъездную дорогу. — Отвечает Гаврила.

— Валеев, Митрохин со мной. — Оставляю я при себе пионеров на всякий случай.

— А теперь вы граждане алкоголики, дебоширы и тунеядцы. — Поворачиваюсь я лицом к толпе будущих ополченцев. — Вы чего тут столпились, да ещё приармянились друг к дружке? Лётку-ёнку собрались станцевать? Или команду не слышали⁈ Быстро разобрались по ранжиру и построились в две шеренги!

Толпа загудела и начала шевелиться, но в конце концов селяне изобразили подобие строя. Ну хоть что-то.

— Равняйсь!! Смирно!! Отставить! Команда — «Смирно» касается всех, а не только тех, кто служил или воевал. Так что повторим.

— Равняйсь!! Смирно!! — Снова командую я и обхожу замерший строй, в основном состоящий из стариков и подростков непризывного возраста, но попадались и призывники.

Правда строй не совсем ровный, да не такой уж и замерший. Некоторые стоят, засунув руки в карманы и расставив ноги на ширину плеч, но хоть галдеть перестали. Начинаю обход с левого фланга, смотря в глаза каждого. Кто-то спокойно выдерживает мой взгляд, кто-то не выдерживает и отводит, а кто-то и бегает глазками.

Останавливаюсь перед правофланговым. Видимо Афоня с одного раза не понял, что не в сказку попал, придётся его поучить уму-разуму. Мало того, что он стоит в строю в замызганной майке, засунув руки в карманы штанов и расставив ноги, так ещё и пивное брюшко своё выпятил на всеобщее обозрение. Ну и смотрит на меня набычившись исподлобья, с кривой дебильной улыбочкой на морде лица. Видать тяпнул для храбрости, и явно не пару соток на огороде, а стакан или два, так как сивухой от него не просто припахивает, а воняет. Взгляд мой выдерживает, свои налитые кровью буркалы не отводит. Ему же хуже.

— Я так понял, Афоня, что с первого раза до тебя плохо дошло, и ты вновь решил отличиться. — Интересуюсь я.

— А кто, ты, такой, чтобы здесь командовать? И чего, ты, мне сделаешь? У меня бронь, невоеннообязанный я. — Развязно говорит он, покачиваясь с пятки на носок.

— Да я уже понял, что, ты, только в карманный бильярд и умеешь играть, а боец из тебя, как из говна пуля. — Провоцирую я этого мудака. Некогда мне сейчас словоблудием заниматься, когда каждая секунда на счету.

— Чего-о? — морщит лоб Афоня и перестаёт чесать свои яйца, подняв сжатые в кулаки руки и изобразив подобие боксёрской стойки.

Почти без замаха бью ему крюком в правый бок, лечу печень и смещаюсь на пару шагов влево. Ну вот. Что и требовалось доказать. Бить по голове бесполезно, когда мозгов нет, стрясать там нечего. Зато больная печень мгновенно отреагировала и послала сигнал в спинной мозг. Так что бугай слегка покачнулся, блеванул на своё брюхо, а затем осел на вялых ногах и прилёг отдохнуть прямо на землю у моих ног.

После произошедшего инцидента народ в строю сразу подобрался. Все любители перестали играть в карманный бильярд, а профессионалы даже не начинали. Так что продолжаю воспитательные мероприятия.

— В общем так, товарищи ополченцы. Агитировать и увещевать мне вас некогда, коварный враг уже у ворот. Поэтому все те, кто не хочет защищать не только свою Родину и страну, но даже свой дом и очаг, могут идти нахрен отсюда. Те же кто хочет воевать и убивать ненавистного врага, обязаны выполнять приказы и подчиняться своим командирам. Думайте. У вас минута на размышление. А теперь. Вольно! Разойдись!

— Сан Саныч, командуй уже наконец подразделением. Вспоминай свою боевую юность. Это твои люди. — Говорю я, стоящему неподалёку механику, распустив строй.

— А как же вы, товарищ старший сержант? — уважительно обращается он ко мне.

— А я помогу. Но у меня своя боевая задача и приказ, который я обязан выполнить в срок. Своих же людей, ты, знаешь лучше меня, поэтому вспоминай строевой устав и другие наставления. В общем, командуй. Строй взвод, формируй отделения, назначай командиров. Нужны только добровольцы, всех сомневающихся на хутор.

— Чего тебе, Фрося? — Разворачиваюсь я к подошедшей со спины Бурлаковой.

— Мы это, аккумуляторы погрузили. — Докладывает она.

— Молодец. Можешь быть свободна. Хотя стой. Уберите это подальше, чтобы здесь не смердело. — Указываю я на Афоню.

— А что это с ним? — Удивляется Фрося.

— Да перепил видать с непривычки, поскользнулся, упал, теперь спит. — Поясняю я. Так как бугай безмятежно спал да ещё и похрапывал, пуская пузыри.

— Ладно, уберём. А как же корова моя… — Снова заканючила Фрося.

— Хорошо. Выделяю тебе двух узбеков. Помогут скотину угнать и всё погрузить. Но телегу с лошадью сама ищи. — Сгоняю я её с возу.

— Эт я найду. Можете даже не сумлеваться. — Засуетилась Фрося, плотоядно потирая ладошки.

— Сакен, Бек, пулей ко мне. — Взмахнув рукой, подзывает она двоих помощников и поясняет, что нужно делать, как словами, так и с помощью жестов. — Берёте вот это тулово и тащите его вон туда, ближе к нужнику.

Узбеки поднатужились и попытались приподнять Афоню сначала за плечи, чтобы поставить на ход, а после короткого диалога между собой, уже за ноги и за руки, но фигвам. Тулово бугая не только тяжёлое, но ещё и расслаблено, что тяжелее в два раза. Заинтересовали меня и те несколько фраз, которыми узбеки обменялись между собой, когда пытались поднять амбала.

— Ти, чурька йобаный, поднимай выше. — Выговаривал Бек.

— Ти сам, чурька йобаный. Как я тебе его подниму? Он шибко тяжёлый. — Отмазывался тщедушный Сакен.

— Э, кутакбашь! Иди тогда бери за ноги, моя за руки поднимать будет. — Менялись они местами несколько раз, пока в их спор не вмешалась Фрося.

— Вот же дебилы, кутакбаши безмозглые. Да за ноги его хватайте и волоките к сортиру. — Скомандовала она, закатывая рукава и двигаясь на подмогу.

Но мне уже было абсолютно не до того, как и куда утащат амбала, приходится разгребать другие проблемы. Пяти минут на всё естественно не хватило, но в полчаса уложились, хотя если бы не Анютка, которая предложила свои услуги в качестве писаря, очень быстро составив список отряда, а за одно обуздала своих комсомольцев, времени ушло бы гораздо больше. Ну что же, раз сама напросилась, будет при мне ординарцем, а по совместительству — писарчуком, или наоборот. Девка и правда бедовая, так что лучше держать её при себе, иначе она найдёт приключений на свою упругую задницу, да и не только. В результате совместных усилий удалось быстро разобраться с текучкой и наконец-то свалить из села…

Хоть и не полностью, но всё же зарядив батареи, мчимся обратно, так как в ясном голубом хоть и вечернем небе сначала показались тёмные точки, а затем послышался гул моторов. Самолёты приближались с запада, и мы едва успели рассредоточиться и спрятать личный состав, когда они пролетели над нами. Едем сначала на юго-восток, причём по хорошей, практически шоссейной дороге. А вот теперь Пинчук выжимает из движка все его лошадиные силы, и машина можно сказать летит со скоростью около шестидесяти кэмэ в час, а не как обычно. Всё дело в том, что ещё одна девятка лаптёжников приближается с запада, и какой объект они собрались бомбить, непонятно. Сан Санычу я строго настрого наказал выбираться из села по разным дорогам, да и гужевой обоз с беженцами одной колонной не отправлять. Хотя не уверен, что будет всё, как задумано. Селюки они сами себе на уме, да и ждунов хватает, которые думают, что при оккупантах им будет не хуже, чем при советской власти. Ладно, пусть ждут и надеются. Я не в ответе за каждого идиота.

Едем небольшой колонной, впереди ЗИС, следом газон, с надписью НАЗ на капоте, а замыкаем колонну мы с Нюркой на мотоцикле. Все машины загружены под завязку, в полуторке в основном люди, хотя и разных железок хватает. А вот в ЗИС-5 мы запасных шин нагрузили, самая дефицитная вещь на войне. Проскочив по шоссе километров десять, сворачиваем налево, и едем через хутор Скупой в северном направлении уже по просёлку. Крюк небольшой, зато скорость движения практически максимальная, и времени на дорогу мы потратим гораздо меньше, если форс-мажор не случится. В нашем полку тоже прибыло. С собой мы прихватили аккумуляторщика Женьку Зимина, парнишка толковый, да ещё технически грамотный, умеет водить как трактор, так и автомобиль. Анютка так и осталась при мотоцикле, правда за пулемёт пришлось посадить Володьку, который усы не носил, хотя место на заднем сидении я закрепил за собой. Афоню мы тоже забрали, уж очень просился, когда очнулся, но с последним китайским предупреждением. Ещё один залёт или взбрык, то выговором с занесением в грудную клетку он не отделается, сразу получит пулю дуру в дурную башку или штык в брюхо, потому что он молодец. В смысле штык, как говаривал товарищ Суворов. По совету Анютки взяли с собой ещё троих комсомольцев из добровольцев, но с ними я даже не успел познакомиться…

Вроде пронесло, бомбёры вновь пролетели в сторону города, так что добрались мы почти без проблем, установили аккумуляторы, завели танк, и поехали окаянить уже на нём. Вот теперь нам никакие ВАИшники не страшны, а на гаишников так вообще чихать, хрен им всем в толстую ряху, а не мзда. С патронами к танковым пулемётам только проблема, зато осколочно-фугасных снарядов хватает. Едем правда небыстро, КВ отстаёт, но до тридцати кэмэ в час мехвод иногда разгоняется. Впереди пылит ЗИС-5, Пинчук ведёт нашу колонну к разбомблённому складу ГСМ, если что, там подзаправимся, да и маслом нужно разжиться, дизель жрёт его не меньше чем топливо. Я сижу на броне, свесив ноги в башенный люк и наблюдаю за ходом движения всей колонны, так как наш танк в замыкании. Солнце уже закатилось за горизонт, но в округе ещё светло, так что фары не зажигаем, хотя та что на танке, разбита. Хорошо ещё, что сигнал работает, и с водилами мы договорились на берегу, что два долгих гудка в тумане означают — «колонна стой», а один короткий — «начать движение». Едем на сокращённых дистанциях, если появятся немецкие самолёты, успеем рассредоточиться.

Добрались мы до места уже в потёмках, так что оружие и снаряжение искали и собирали при свете факелов, рассредоточившись по округе. А вот бочки с горючим с помощью карманных фонариков, которыми нас обеспечили немецкие мотоциклисты. Пинчук точно нас вывел туда, где они со старшиной потырили бочки с солярой, так что хернёй больше не занимаемся, и квадратное не катаем. В нижегородский газон склали всё найденное вооружение и снаряжение, а ГСМ погрузили на остальные машины. Документы убитых, у кого они были, также забрали с собой, оставив при них только смертные медальоны, чтобы идентифицировать павших. Доберёмся до места, передам по инстанции, чтобы бойцы не числились в пропавших без вести. Хоронить некогда, я уже чувствовал, что время утекает как песок сквозь пальцы, тем более когда рёв танкового дизеля стих, и в ночи повисла странная тишина. А это уже плохо. С начала войны не люблю я такую тишину. Вроде вот он, стоял гул канонады, и вдруг затих. И это не потому что наступила ночь, и все легли спать. А от того, что врага уже сдерживать некому, и фрицы спокойно катят по степным дорогам.

Хотя может ещё и не катят. Им же тоже нужно жрать, пить, спать. А главное технику заправлять и желательно своим, хорошим бензином, и его нужно ещё подвезти. Тем более плечо подвоза с каждым днём наступления увеличивается. У нас вон всего один танк, а возни с ним не оберёшься. На каждой остановке воентехник Матвеев либо проверяет ходовку, либо в движке ковыряется, что-то там регулирует, неисправности ищет, или не в движке, но это ему лучше знать, где, что искать. У остального экипажа другая проблема — заправлять боевую машину, благо дизтопливо на складе нашлось, так что танк дозаправили и снова тронулись в путь.