Противотанкист. Диверсанты. Книга 8

Глава 31

После проведённой операции роздыху я не дал никому. И уже на следующий день в отряде началась подготовка к рейду. Пока на базе, где под присмотром младшего лейтенанта Оболенского разведчики-диверсанты усиленно тренировались, а новобранцы проходили курс молодого бойца. Комендантский взвод основательно перетрясли, до минимума сократив хозяйственное отделение, объединив его с транспортным, а специалистов (минёров и миномётчиков) перевели в разведвзвод.

Часам к девяти к нам нагрянула «медкомиссия» в том же составе, и пару часов гости потрошили Фогеля, запершись в штабном блиндаже вместе с командиром отряда. После допроса немца, в штаб вызвали и меня, чтобы лично доложил о перевыполнении плана. Отмазка была обговорена и придумана загодя, так что врать почти не пришлось. Я честно всё рассказал о том, что секрет противника был обнаружен перед самым началом операции. Потому я и принял решение — взять «языка», который можно сказать, что сам в руки приплыл. Ну а при отходе забрали погибших, потому как разведчики своих не бросают. Товарищ Иван выразил своё возмущение только взглядом, и распекать меня даже не стал. Да и крыть ему было нечем, все козыри были у меня, а победителей как известно — не судят. Тем более я сразу подкинул очередную идею о том, чтобы пошустрить на железке. Мол хватит уже играться в песочнице, нужно и серьёзными делами заняться. В результате получил одобрямс, ну и выдвинул пару условий для успешного осуществления задуманного. Во-первых — список потребного снаряжения и взрывчатых веществ. А во-вторых — разрешение доставить пленного в штаб армии.

— А ты часом не оборзел, товарищ сержант госбезопасности? — косо посмотрел на меня товарищ Иван. — Список-то мы рассмотрим. А с немцем, ты, что задумал?

— Это была совместная операция, и армейцев как-то отблагодарить нужно. Да и «языка» вы уже выпотрошили до самого ливера, товарищ военврач второго ранга. Для чего он вам нужен? А нам лишние плюшки от армии не помешают. Одно дело делаем. — Честно ответил я, назвав чекиста в соответствии с его геометрией на петлицах.

— Вообще-то немца мы сами можем доставить, куда нам нужно. Это не твоя забота, сержант. — Рыкнул на меня старший лейтенант госбезопасности, он же — товарищ Иван.

— Сержант госбезопасности. — Уточнил я. — Вот только кто девушку ужинает, тот её и танцует. Да и тесно вам будет ехать с немцем в одной машине, тем более от него дурно пахнет. — Свожу я всё к шутке юмора, глянув на военфельдшера Настю.

— А самого-то что, от запаха не воротит? — посмотрел на меня товарищ Иван.

— По разному бывает, но кто-то ещё в древности говорил, что «труп врага всегда хорошо пахнет». — Бодаюсь я взглядом со старым волчарой. Ты мне, сука, за пацанов ещё ответишь, когда-нибудь. — Да, чуть не забыл, с КПП передали, что там товарищи из обкома приехали. Спрашивали, пускать или нет? Им тоже будет интересно на живого унтер-офицера посмотреть.

— Так чегошь, ты, раньше молчал? — вскочил со своего места Пацюк.

— Не спрашивал же никто. Я и распорядился, чтоб пропустили. Кстати, у нас тут похороны погибших бойцов намечаются. Вы не останетесь на траурном митинге выступить, товарищ военврач второго ранга? — Спросил я.

— Да нет, наверное, дел много. Тем более товарищи из областного комитета уже здесь, а они мастера речи произносить. — Отмазался особист.

— Тогда мне нужны сопроводительные документы, чтобы доставить и передать пленного в штаб 60-й армии, раз вы уезжаете. — Кую я железо, пока не остыло.

— А ты что, знаешь, где находится штаб армии? — подозрительно посмотрел на меня старший лейтенант госбезопасности.

— Мы же разведка, так что знаем не только о штабах в тылу противника, но и в своём тоже. — Ответил я.

— И много ещё народу про штаб армии знает? — Задал очередной вопрос товарищ Иван.

— Только я и командир отряда, который ездил налаживать взаимодействие в штаб по вашему же приказу. — Не стал я упоминать про всё гражданское население из села Чертовицкое, где сначала обосновался штаб армии.

— Настя, выпиши этому шантажисту всё, что требуется, а я подпишу. — Поднялся из-за стола «военврач», доставая из кармана коробку «Казбека».

Получив нужные бумажки, я свалил подальше от начальства, но пошёл не на кухню, а в медпункт. Где попроведал раненых, а заодно пообщался с фельдшером.

— Как там дела у ваших пациентов, оклемаются скоро, когда в строй встанут, Антон Архипович? — поинтересовался я.

— Оклемались уже. Но недельки две им полечиться придётся, ещё неделя уйдёт на реабилитацию. — Ответил фельдшер.

— Досадно. Но раз такое дело, ничего не попишешь, пускай лечатся. — Согласился я. — А хлопцы как погибли? Я имею ввиду смертельные раны. — Задал я главный вопрос, из-за чего и пришёл.

— Трудно сказать. — Задумался фельдшер. — Тела искалечены сильно. Но повесили их уже мёртвыми. У Максима Захарова множественные осколочные и пулевое ранения. У Петра пулевое ранение в голову. У Павла прострелена грудь, причём во многих местах. Какое из этих ранений смертельное, я не скажу, вскрытие не проводил, только поверхностный осмотр. Тела всех троих исколоты широкими штыками, а добивали раненых или глумились уже после смерти, с уверенностью сказать не могу. — Коротко доложил Архипыч.

— Значит не соврал фриц. — Подумал я.

— А вы это о чём, товарищ командир? — Услышал мои размышления эскулап.

— Да так, мысли вслух. — Тряхнул я головой, отгоняя печальные размышления. — Ты вот что, Архипыч, нужно провести с бойцами отряда ликбез по оказанию первой помощи. Самых толковых определить в нештатные санитары и провести с ними дополнительные занятия. А ещё подумай над тем, чтобы для каждого индивидуальную походную аптечку собрать, чтобы там не только пакет перевязочный был, но и косынка для жгута, плюс из медикаментов что-нибудь. — Озадачил я «Айболита».

— Понял, занятия проведу, насчёт аптечек тоже что-нибудь порешаю. — Задумался старый полевой врач.

— Бывай, Архипыч. Не буду больше мешать. — Откланялся я, пожав руку фельдшеру.

Хоронили погибших в полдень. В закрытых гробах, с отданием воинских почестей — троекратным салютом. Без небольшого митинга не обошлось, длинную речь задвинул старший из приехавших партийцев, из наших коротко высказались только те, кто захотел или смог. Но все поклялись отомстить. На поминальном обеде в этот раз никто не засиживался. Служба и боевая работа не ждали. Так что я известил командира и отправился доставлять «посылку» в штаб армии.

Задумал я это не с бухты-барахты, а с конкретной целью — заиметь нужные связи в штабе армии. На данный момент приходилось лавировать как Труффальдино между чекистами и партийцами, что мне особо не нравилось. И те и эти могут подставить в любой момент и разменять наш отряд на свои амбиции или игры. Да и действовать нам осталось всего месяца два. Когда облетят листья с деревьев, в «зелёнке» уже не спрячешься, немцы могут заметить с любого самолёта, даже случайно. Ещё больше будет проблем с маскировкой, когда выпадет снег, и тут даже глубокие балки не спасут от обнаружения и преследования. Тем более в ближних тылах мы уже хорошенько отметились, наш отряд усиленно ищут, придётся рейдовать глубже в тылы противника. Соответственно всё дальше и дальше от основной базы, а это дополнительные проблемы. И если с продуктами и боеприпасами ещё как-то можно выкрутиться за счёт трофеев, — то что делать с ранеными? Так что на будущее лучше перекантоваться к армейцам. Хотя загадывать на войне не желательно. Все планы могут накрыться в любой момент.

Экипироваться как на боевой выход я не стал. Вооружился только штатным наганом, записанном в моём удостоверении. Надел «офицерскую» форму, прицепив на френч все свои боевые награды и нашивки за ранения (всё-таки по одёжке встречают). В планшет положил документы Фогеля, листы с первичным допросом, имеющие отношение к расположению войск противника, кое-какие документы, ну и трофейную карту, с нанесёнными на ней отметками размещения частей и артбатарей немцев, которые засекли наши разведчики. Штаб 60-й армии находился неподалёку от нашей базы, так что поехал я на бричке, только с Сашко «за рулём» и пленным немцем, которому на всякий случай связали руки, чтобы не удумал чего странного, например убежать.

Напрямки до села Чертовицкое было всего пять километров, по дороге на километр больше, так что доехали быстро. Но на месте выяснилось, что в самом селе разместились только тыловые службы, а штаб армии перебазировался в лес южнее села. Проехав по лесной дороге около версты от южной окраины, останавливаемся. Так как проезд перегорожен самодельным шлагбаумом, возле которого лениво прохаживается часовой. Ага, значит мы почти что у цели, раз дорогу в лесу перегородили. Второй караульщик сидит под навесом возле обочины, ну и ручной пулемёт в окопе я тоже приметил. Хреновастенько здесь с маскировкой. Хотя, может основные силы где-нибудь получше зашкерились. Всё-таки штаб армии охраняют, не хухры-мухры. Останавливаемся метрах в десяти от шлагбаума, я спрыгиваю с возка и, приказав Сашко сторожить пленного унтера, иду к часовому.

— Стой. Кто идёт? — наводит на меня ствол винтовки бдительный часовой.

— Сержант государственной безопасности — Доможиров. Старшего поста вызывай. — Останавливаюсь я в пяти шагах от караульщика.

— Пропуск⁈ — Требует он.

— Не знаю я вашего пропуска. Старшего вызови, товарищ красноармеец. — Отвечаю я.

— Стой! Стрелять буду! — Продолжает, согласно устава, тупить часовой.

— Я и так стою. Начальника караула сюда позови! — повышаю я голос.

Неожиданно, из кустов слева от меня, появляются трое бойцов и подходят ко мне. Впереди командир с двумя треугольниками в петлицах, по бокам от него автоматчики с ППШ.

— Сержант Брусенцов. — Представляется старший наряда. — Ваши документы? — протягивает он левую руку.

— Сержант государственной безопасности — Доможиров. — В ответ козыряю я, и достаю из левого кармана гимнастёрки своё удостоверение.

— С какой целью вы здесь находитесь, товарищ сержант госбезопасности? — Спрашивает Брусенцов, внимательно изучив мои документы.

— У меня приказ — доставить взятого «языка» в штаб армии. — Отвечаю я.

— Могу я взглянуть? — смотрит на меня сержант.

— Да. — Достаю я из правого кармана листок бумаги с печатью управления НКВД.

— Где пленный? — прочитав текст, спрашивает Брусенцов.

— Под охраной в повозке, где ему ещё быть.

— Могу я удостовериться? — отдаёт он мне документы и показывает рукой в направлении нашего тарантаса.

— Да не вопрос. — Иду я впереди войскового наряда.

— Здоровый, гад. — Присвистнул сержант, увидав ряху носатого унтера.

— А то. Так меня кто-нибудь проводит до штаба? — Проявляю я нетерпение.

— Да, конечно. Ефрейтор Соболев, красноармеец Кузин — сопроводите товарища сержанта госбезопасности к начальнику караула, пускай там разбираются. — Приказывает сержант своим бойцам.

— Есть, сопроводить товарища из госбезопасности к начкару. — Отвечает Соболев.

— Сашко, укрой повозку в лесу и дождись меня. — Отдаю я распоряжение пареньку, ссадив немца с возка.

Дальше идём небольшой колонной по лесной тропке, впереди ефрейтор, следом за ним я конвоирую пленного, с тыла нас «прикрывает» Кузин. Возле землянки караульного помещения ситуация почти повторилась, только начкар ещё внимательнее изучал мои документы. После чего предложил сам доставить пленного в штаб.

— Вообще-то у меня приказ, товарищ лейтенант. А если пленный от вас убежит? Или вы его пристрелите при попытке к бегству? Кто будет за это отвечать? — Озадачил я начальника караула. — Так что доложите по инстанции и дайте сопровождающего до штаба армии.

— Хорошо, подождите немного, я сейчас свяжусь с дежурным по штабу. — Спустился в землянку лейтенант Хомич.

— Закуривайте, бойцы. — Открываю я свой портсигар и угощаю сопровождающих «Беломором».

— А вы сами курить не будете, товарищ сержант госбезопасности? — вытащив папироску, заминает гильзу ефрейтор.

— Я пока воздержусь, чтобы унтер чего странного не удумал. — Кивнул я на немца, сидящего на кортах с руками за головой.

— Тогда и мы тоже не будем. — Строго взглянув на напарника, спрятал Соболев папиросу за бортик пилотки.

— Это правильно. А то начкар запалит, накажет. — Подмигнул я бойцу.

— Лейтенант может. — Вздохнул Кузин, ныкая свою беломорину.

— Видать нелегко вам «язык» достался, раз вы им так дорожите, товарищ сержант госбезопасности? — спросил Соболев.

— Троих потеряли. — Не стал я вдаваться в подробности.

— Знакомо. — Вздохнул ефрейтор, задумавшись о чём-то своём, но краем глаза контролируя немца.

— А ты что из разведки, товарищ ефрейтор. — Поинтересовался я.

— Полгода в разведроте дивизии воевал, пока не ранило. После госпиталя сюда вот определили, до полного выздоровления. — Инстинктивно погладил он плечо правой руки.

— Кузин, возвращайся на пост. Соболев, со мной в штаб. Пойдёмте, товарищ сержант госбезопасности. — Прервал нашу беседу лейтенант Хомич и пошёл впереди, по одной из тропинок в восточном направлении.

Подняв немца, конвоирую его следом, Соболев замыкает. По лесу разносится стук топоров, а также слышно как пилят и валят деревья. Раздаются команды и предупреждающие окрики. Видимо сапёры оборудуют блиндажи и другие укрытия для размещения полевого управления армии. Ох и влетит им от лесничихи, когда она узнает про незаконную вырубку. Мало никому не покажется.

У большой палатки, поставленной недалеко от опушки, нас уже поджидали. Холёный лейтенант в новом обмундировании и часовой у входа.

— Что, пленного привели? — уставился на унтера лейтенант, только скользнув по всем остальным взглядом. — Хорошо, давайте его сюда и можете быть свободны.

— Я не понял, товарищ лейтенант⁈ У меня приказ — доставить «языка» и лично передать начальнику штаба. Вы, что, служите начальником штаба армии⁈ — Командным голосом заявляю я о своём присутствии, шагнув к лейтенанту.

— Я не, я не… Я адъютант начальника штаба армии. — Как-то зазаикался летёха, то ли от возмущения, то ли от смущения.

— Предъявите свои документы! — засветил я ему свои корки с аббревиатурой НКВД.

— Это кто тут шумит? — Вышел из штабной палатки молодой генерал, поправляя фуражку.

— Товарищ генерал-майор, контрольный пленный из 323-й немецкой пехотной дивизии доставлен. Имею при себе документы о расположении войск противника. Сержант госбезопасности — Доможиров, зафронтовая разведка. — Коротко доложил я, узнав Черняховского. Хотя видел Ивана Даниловича только на фотографиях в своём времени. Но он особо не изменился, в сорок пятом погибнет.

— Что-то не больно жирный этот «гусь». — Взглянул генерал на погоны унтер-офицера.

— Так это же не домашний, а дикий гусь, потому и не жирный, зато клюв у него знатный, и гогочет он складно. — Похвалил я немца.

— Сам «языка» брал? — Заинтересованно посмотрел на меня генерал.

— Да. Моя разведгруппа сработала. — Не стал я скромничать.

— Где взяли? — Спросил Иван Данилович.

— Пленный из 594-го пехотного полка. А взяли мы его возле населённого пункта Панская Гвоздевка, в районе обороны 712-го стрелкового полка. Но это была совместная операция. — Ответил я.

— А чего же тогда в штаб дивизии не доставили? — поинтересовался генерал.

— А до вас ближе вести. Да и в штабе армии разговорчивый «язык» гораздо нужнее. — Изложил я свои аргументы.

— Да. Действительно. Нам нужнее. — Согласился с моими доводами командарм. — Лейтенант Крайко, срочно сюда начальника разведотдела и переводчика.

— Есть, вызвать начальника и переводчика. Сейчас позвоню. — Засуетился штабной адъютант, не решаясь оттолкнуть генерала, который стоял возле входа в тамбур штабной палатки.

— Чего!!? Бегом, я сказал!! — Рыкнул на него командарм. — Совсем уже обленились штабные, два шага до соседней палатки пробежать не могут. — Добавил он, рассуждая.

— Заводи своего «языка», товарищ сержант госбезопасности. — Отошёл он чуть в сторону, освобождая вход.

— Komm vorbei, Carl, die Kameraden der Generäle wollen mit dir reden.* — «Слегка» подтолкнул я в плечо Фогеля, застывшего на месте с открытым ртом.

— Я, я Хитлер капут. — Разморозился унтер, влетая в палатку, наклонив голову. Вхожу следом, чтобы штабные не растерялись и отодвигаю немца в сторону, освобождая проход.

Проходи, Карл, с тобой хотят поговорить товарищи генералы.*