Противотанкист. Диверсанты. Книга 8

Глава 7

Отложив мысль по поиску телефона на потом, продолжаем выполнять поставленную задачу — проверять переправы. Выбираться на запруженное беженцами и отступающими тылами армии шоссе мы не стали, а поехали дальше на север по просёлкам и сельским улицам. Обнаружили ещё два моста, автодорожный в селе Старые Семилуки, и понтонный немного южнее него.

После проведённой проверки выяснилось, что к минированию мостов даже не преступали, а порядок на переправах можно было охарактеризовать всего лишь одним словом — бардак. Так что не солоно хлебавши едем обратно, но не прямо, а как и все нормальные герои в обход. Так оно быстрей будет, наверное, да и с командиром батальона поговорить не мешает. Понятно, что мои указания он выполнять не станет. У него есть старшие начальники, которые отдают приказы. Но может хотя бы прислушается к моим словам, а уж я постараюсь ввести его в обстановку и поделиться добытыми разведданными. Ну как добытыми. Про оборону Воронежа я когда-то читал, и хотя не всё удалось вспомнить, но основные моменты в памяти всплыли. Да и проведённая нами разведка-рекогносцировка подтвердила мои предположения и воспоминания. По хорошему батальон нужно убирать из предполья на восточный берег реки Дон, взрывать мосты и встречать противника уже за рекой. Ну не выстоять нашему необстрелянному стрелковому батальону против немецкого мотопехотного полка, да даже усиленная немецкая рота прорвёт такую оборону в любом месте. Тем более из моторизованной дивизии «Гроссдойчланд», которая и танковой дивизии вермахта может дать фору. Не помню точно, когда её усилили танковым батальоном, знаю, что летом сорок второго, — но только вот в каком месяце и какого числа? Зато штурмовые орудия на вооружении дивизии есть, а они для нашей пехоты ещё пострашнее танков будут, особенно при таком взаимодействии как у немцев.

Терзала меня и другая мысль. А нужно ли вообще что-то делать? Может пускай всё идёт своим чередом. Немцы как в реальной истории захватят несколько переправ через Дон, расширят плацдармы и влезут в город. В результате две ударных дивизии вермахта увязнут в боях за Воронеж и потеряют темп наступления, а соединениям Южного и Юго-Западного фронтов удастся избежать окружения. Не всем, конечно, но многим. Хотя с другой стороны так оно и будет скорее всего. И даже если батальон не оставят в предполье, а отведут на левый берег реки, погоды он точно не сделает. Вот только мужиков жалко. Погибнут не за понюх табака или в плен попадут, что ещё хуже. В общем, делай, что должно, а там будь что будет. Я в маскхалате, кобура с пистолетом на правом боку, ну а в мандате Пацюк окрестил меня сержантом государственной безопасности, а это уже офицерское, или по местным реалиям звание среднего комсостава, вот этим званием я и буду представляться в дальнейшем, тем более все другие мои документы я на хранение лейтенанту оставил.

Из разговоров с рядовыми бойцами и сержантским составом удалось выяснить, что оборону на правом, западном берегу Дона занимает 3-й батальон 605-го стрелкового полка 232-й стрелковой дивизии. Боевой дух у бойцов батальона был на высоте. А как без этого. Молодые парни, комсомольцы, а некоторые вообще добровольцы, получившие в руки оружие накануне немецкого наступления, примерно неделю назад. Хотя не все комсомольцы и добровольцы, был народ и постарше, кое-кто уже воевал и попал в часть после госпиталя, а кого-то и амнистировали из лагерей, призвав в армию. Значит какой-никакой, а жизненный опыт выживания в тяжёлых условиях у личного состава имеется. Вот только никакой жизненный опыт боевую выучку не заменит, а умение кричать «ура» не особо побеждать помогает. Так что узнав у бойцов, где находится штаб батальона, едем туда. Штаб нашли быстро, в селе Старые Семилуки, можно сказать по запаху, доносящемуся из полевой кухни, ну и по толпам праздно-шатающегося лишнего состава. Не совсем толпам, но свяких разных бездельников, бродящих и бегающих по улицам села хватало. Ну и хату я вычислил, заметив торчащего возле входа в дом часового.

Лихо соскочив с заднего сиденья мотоцикла, отдаю свою эмпэху Лёхе, надеваю пилотку и, роясь в трофейной планшетке, иду в штаб.

— Стой. Кто идёт? — бдительно окликает меня часовой. Лопоухий восемнадцатилетний парнишка.

— Я с приказом из штаба дивизии. Командир у себя? — сбиваю я его с боевого настроя.

— У себя. — Отвечает мне он.

— Тогда мне к нему. — Поднимаюсь я на крыльцо и прохожу мимо.

Командир третьего батальона старший лейтенант Ушаков сидел за столом и вместе с начальником своего штаба (как выяснилось в дальнейшем) ломал голову над тем, как выполнить поставленную задачу, не имея сведений о противнике. Хотя сведений как раз хватало. Типа «всё пропало», «немецкие танки прорвались», «немец прёт» и «пиздец всему». В общем, вся та байда, которую несут обосравшиеся тыловики, побывав под бомбёжкой и ощутив прочие «радости» от начатого противником наступления. Хотя никаких танков, а уж тем паче противника, окромя самолётов с крестами, они и в глаза не видели, зато я видел, ну и на всякий случай пару аргументов припас. Не складывать же в одну корзину все яйца, даже если они от Фаберже.

— Здравия желаю. Сержант государственной безопасности — Доможиров, командир разведгруппы отряда особого назначения. — Войдя в горницу, коротко козыряю я.

— Командир батальона — старший лейтенант Ушаков. — Встаёт с табурета комбат. — И что здесь делает разведгруппа отряда особого назначения? Документы! — Требовательно протягивает он руку.

— Моя разведгруппа выполняет приказ своего командования. — Достаю я мандат с печатью НКВД из планшетки и подхожу к столу.

— И что за приказ? Если это не военная тайна. И какое содействие мы можем вам оказать? — Внимательно прочитав бумагу и показав её начальнику штаба, спрашивает комбат.

— Вообще-то тайна, но как я понимаю, задача у нас общая, поэтому предлагаю наладить взаимодействие. С этой целью я и направлен своим командованием. — Нагло вру я, смотря прямо в глаза молодому комбату. Ну как молодому, примерно моего теперешнего возраста, может на пару лет старше.

— И что это за задача? — переглянувшись с начштаба, спрашивает старлей.

— Не дать немцам захватить переправы через Дон сходу. А на большее у вас силёнок не хватит. — Отвечаю на поставленный вопрос я.

— Это почему же не хватит? — встревает старший адъютант батальона.

— А не выстоять вашему стрелковому батальону против танковой дивизии немцев. — Беру я обшарпанный табурет и присаживаюсь к столу.

— Откуда такие сведения? — Чуть ли не хором интересуются командиры.

— Из первых рук. Вчера были в разведпоиске и нарвались на мотоциклистов противника. Вступили в бой. В результате удалось взять языка и захватить документы. Мотоциклисты оказались из 24-й танковой дивизии. — Открыв планшетку, достаю я зольдбух одного из убитых гансов и подаю комбату.

— Читай, старший адъютант, ты у нас полиглот. — Полистав солдатскую книжку убитого, кладёт её на стол командир батальона. — А где разведку вели? — спрашивает он у меня.

— Под Синими Липягами. Если есть карта, могу показать где. — Не стал я вдаваться в подробности.

— Карта есть. А много ли в этой дивизии танков? — кивнув своему начштаба, спрашивает старший лейтенант Ушаков.

— Дивизия свежая, хотя и побывала в боях, так что около двухсот танков в ней наберётся. И это не считая другой бронетехники: бронеавтомобили, самоходные орудия и бронетранспортёры. Артиллерии тоже хватает, как полевых, так и противотанковых орудий. Калибром от тридцати семи до стапятидесяти миллиметров. Это не считая такой мелочи как пулемёты и миномёты. Плюсом к тому авиация, которую может вызвать любой командир полка или батальона. — Не стал я сильно пугать молодого комбата.

— Какой квадрат вас интересует? — Разворачивает на столе карту старший адъютант.

— Мы сейчас здесь, а вот и Синие Липяги. Вёрст пятьдесят на юго-запад отсюда. — Взяв со стола остро заточенный карандаш, ставлю я точки на карте. — Разведку противника мы встретили вчера вечером. С того момента часов двенадцать прошло. Так что ждите. Если не сегодня, то завтра с утра основные силы подтянутся. Не верите мне, можете выслать свою разведку. Немец наверняка уже близко.

— Да не на чем нам разведку высылать. Разве только пешком. — Коротко матерится комбат.

— Как не на чем? Через ваши мосты тылы целой армии драпают. Реквизируйте пару-тройку порожних грузовиков, посадите на них по отделению бойцов с толковыми командирами и проведите разведку. — Объясняю я прописные истины.

— Но это же мародёрство. — Вопросительно смотрит на меня старший адъютант батальона.

— Мародёрство, это когда золотые зубы у покойников выбивают для личного обогащения. А все действия, которые способствуют выполнению боевой задачи, к мародёрству никак не относятся. — Парирую я. — Кстати, пешие дозоры тоже не помешают. Километров на пять от вашего переднего края, пускай сходят, разведают реальную обстановку, узнают, что впереди творится.

— А что, дельная мысль. Как ты считаешь, товарищ лейтенант? — обращается комбат к своему начштаба. — Тем более повоевавшие бойцы и младшие командиры у нас есть, а для дальней разведки можем кого-нибудь из взводных привлечь. Вот только как с транспортом быть?

— Транспортом, товарищ старший лейтенант, я вас могу обеспечить. Есть у меня полномочия на этот счёт. — Похлопал я себя по планшетке с мандатом. — От вас только люди нужны. Кстати, посты на дорогах выставить не забыли? Нужно отсекать гражданских и посылать их нахрен, в смысле на север и разгружать переправы для армии. В городе чёрти что творится. Бомбёжки, мародёры и диверсанты, да ещё провокаторы и паникёры всех мастей. А тут ещё толпы беженцев, среди которых этим самым диверсантам легко затесаться.

— Но это же наши, советские люди. Как их не пропускать? — Удивлённо разводит руками начальник штаба.

— Вот именно, что наши, так что должны понять. Да и сами целей будут, если на север вдоль Дона пойдут. Какая задача стоит перед батальоном? — перехожу я к конкретике?

— Обеспечить переправу через Дон отходящих частей 40-й армии, и не допустить захвата противником трёх мостов. — Отвечает комбат.

— Что и требовалось доказать. И если отсечь всех лишних, то и такого столпотворения как сейчас уже не будет. — Разъясняю я прописные истины.

— Это точно, бардака меньше станет. — Хмыкает старший лейтенант.

— Батальон хоть как-то усилили? — наглею я.

— Да, перед выходом на позиции батальон получил усиление в виде противотанковой батареи сорокапяток, а также миномётную роту, плюс роту автоматчиков и роту противотанковых ружей. — Рапортует начальник штаба.

— Ну, хоть что-то. Но этого всё равно мало, для того, чтобы остановить продвижение танковой дивизии немцев. По хорошему вам бы на левом берегу окопаться, а у мостов только боевое охранение оставить, но против приказа не попрёшь. — Развожу я руками. — Так что усиливайте свой левый фланг, товарищи командиры. Противник скорее всего вдоль берега реки прорываться будет. В общем пойду я, займусь транспортом, как обещал. — Заканчиваю я разговор.

Дальнейшее было уже делом техники. Пока командование батальона собирало людей, рассылая посыльных, мы вычленили из основного потока с десяток порожних и не только грузовиков, и загнали машины в один из боковых переулков. Где и занялись детальным досмотром транспорта, проверкой документов и формуляров на груз, напугав некоторых водил и сопровождающих, аж до зелёных соплей. Сначала я хотел написать короткое донесение о состоянии бардака на переправах, и отправить с ним Лёху-танкиста в качестве офицера связи, но подумав, не стал этого делать. Свою основную задачу мы выполнили, а перевыполнять план и биться головой об стену нет смысла. Снизу до командования хрен допинаешься, а вот сверху можно попробовать. Есть у меня одна мысль, и её нужно хорошенько обдумать.

Поделившись со старшим лейтенантом Ушаковым по-братски и передав ему три армейских полуторки и пару трехтонок, отжимаю себе остальные машины, гружёные ЗИСы и газоны, среди которых попалась ремонтная летучка на базе ГАЗ-ААА, а также полуторка с «зайцами», после чего откланиваюсь. Каждый «сам себе режиссёр», да и голова у командира батальона на плечах есть, вот и пускай соображает, как ему оборону выстраивать. А тут уже своя разведка ему в помощь. Глядишь, может и моторизованную дивизию «Гроссдойчланд» найдут, или нарвутся, это как карта ляжет. Батальон и так усилили чем могли, передав ему чуть ли не все боевые спецподразделения, и большего у командира стрелкового полка просто нет.

Обратно возвращается короткой дорогой, по разведанному маршруту и практически без остановок. Так что на месте были уже через час. Я перебрался в один из отжатых ЗИСов, где размышлял всю дорогу, удобно устроившись на тюках с новой военной формой. Старшина, сопровождающий груз, был вежливо послан на хутор, и сейчас дулся в кабине, обсуждая с водилой, какой я злой и не вежливый. Одним словом — кровавый гебин. Но мне пох, у меня большая часть отряда в гражданке, а нужно сколачивать хотя бы подобие воинского подразделения, а тут форма сама приплыла в руки. Не пропадать же добру.

Не знаю, как долго я размышлял, но проснулся внезапно, как только машина остановилась. Потягиваясь, встаю и осматриваюсь по сторонам. Место знакомое, видимо мы проскочили через блокпост и остановились в аккурат возле нашей автостоянки, (балки со спрятанной в ней авто и бронетехникой). Распорядившись, чтобы укрыли и замаскировали наши грузовики, разрешаю своим отдыхать, а сам, прихватив на всякий случай Гаврилу, иду разыскивать Пацюка, на которого теперь вся надежда. По крайней мере, через него я смогу выйти на высшее руководство. И лучше всего от НКВД, на крайний случай связаться с начальником гарнизона. Рассказать то, что знаю. А там будь, что будет. Окрылённый новой идеей, лечу на «крыльях мечты», но сталкиваюсь с объективной реальностью…

Странное я заметил ещё на подходе. По просёлку сплошным потоком пылили автомашины, трактора и другая военная техника. Гужевые повозки, как обшитые парусиной с красным крестом, так и прочие, причём даже не военного образца, а загруженные домашним скарбом. Ну и люди. Короткие колонны красноармейцев маршировали по дороге, ну а мелкие группы и одиночки плелись по обочинам и бездорожью. А в основном беженцы, с велосипедами, колясками, тачками и просто с чемоданами и тюками в руках, все устремлялись к Дону. Они что там на блокпосту совсем страх потеряли? Нахрена вся эта толпа в городе и на Малышевской переправе? Там и так чёрт ногу сломит после непрекращающихся бомбёжек, а тут ещё новые толпы беженцев и будущих жертв нацизма.

Поднявшись на нашу высотку, я охренел ещё больше. Граждане ополченцы, рассевшись группами по всей высоте, жгли костры. Оттрассерованные окопы на отделение и ходы сообщения были выкопаны лишь частично, на глубину полуметра, а где и ещё меньше, причем некоторые даже не начаты. На блокпосту только три ротозея стояли рядом с дорогой и, позёвывая, провожали взглядами, проезжающий транспорт. Ещё трое красноармейцев сидели прямо на земле метрах в двадцати, и что-то жрали из одного котелка, стуча ложками. Судя по полуденному зною и солнцу в зените, наступил обед, так что народ придавался праздности и послеобеденной неге, так как некоторые дремали, прячась от палящих лучей в свежевыкопанных окопчиках. И где же могут быть товарищи или господа будущие офицеры, которые должны командовать и присматривать за этой вооружённой толпой. Будем искать…