Добрый 2

Глава 25

Ужин в палатке у Великого выдался на славу. Даже и не скажешь, что вождь был пленником двух королев. Хотя каким пленником? Мы, конечно, не затрагивали эту тему, но мне казалось, что это всё было подстроено специально и Великий принимал в этом добровольное участие. Вот только с какого момента это участие стало добровольным? Или я зря держу их всех за наивное средневековье? И было это всё подстроено вот прямо с вождёвского финта ушами по поводу объявления войны. Нет, был бы я под гургутским, я бы, конечно, завёл душевную беседу о вреде предательства в отдельно взятом вожде. Ну, не так топорно, как это звучит в пересказе, а на той грани алкогольной откровенности, коей владеет каждый русский мужик. Ну, почти каждый. Именно скользя по этой грани, открываются самые сокровенные тайны. Правда, можно получить и в морду, если хоть на миллиметрик заступить за неё. Что в исполнении вождя являлось для меня смертным приговором. Зато, если ювелирно пройти по тоненькому, а я это умел, сказывались годы тренировки, то можно выведать такое, о чём даже сам собеседник не знал, а точнее, успешно забыл. Вот только вся загвоздка была в том, что я был трезвый. А с трезвого меня душевный ювелир как из Великого прима-балерина Мариинского театра. А он даже на подтанцовку в последнем ряду, первым от кулисы не тянул. Поэтому ужинали душевно, по тематике — ни о чём. Великий больше попивал винцо. Я налегал на мясцо.

— Слушай, Добрый, а если они не найдут Болотную или она откажется, ты что будешь делать?

— Великий, хватит пытаться выпытать у меня, кого я выберу! Что за ребяческое любопытство? И вообще, я тебе уже сказал, это Мара. Всё, закрыли тему.

Вождь сделал приличный глоток гургутского и попытался зайти с другой стороны.

— А ведь Зара тоже тебя не любит. Только она не Лоя. От неё можно огрести очень даже физически, а не только морально.

— А то я не знаю! В этом мире огрести можно даже от безобидного кустика, проходили. Но в Заре в виде тёщи есть свои плюсы.

— Пяткой в лоб без лишних нотаций, — понимающе кивнул вождь.

— Не угадал. Она так смешно злится. Должно же быть в моём супружестве хоть что-то развлекательное.

— И это, по-твоему, смешно?

— А ещё она мягкая и пуховая, — продолжил я, оставляя вопрос вождя без ответа.

— Зара? — удивился Великий.

— И Зара тоже, — но в данном случае меня интересует Мара, об неё в холода греться можно.

— Пожалуй, с вином я не завяжу никогда, — сочувственно посмотрел на меня Великий вождь.

— Наивный, я тоже так думал. Но кто-то подумал иначе. Есть предположения, кто бы это мог быть?

Великий пожал плечами. Отхлебнул из кувшина. Задумался. Отхлебнул в процессе морщания лба ещё пару раз. И наконец, не выдал никакого ответа.

— В нашем мире такой ерундой никто не занимается, — произнёс Великий, когда пауза стала очень неприличной.

Настроение и так не ахти какое, теперь упало до омерзительного. Даже есть расхотелось. Точнее, не так. Потреблять даже самую вкусную еду стало противно до тошноты. Я решительно выхватил из рук вождя кувшин… поднёс его ко рту… сделал максимально глубокий выдох… и… не смог. Рука, моя правая, самая любимая рука. Моя помощница во всех застольях. Моя подносительница любых ёмкостей, даже с самыми ядовитыми для меня жидкостями. Вот эта вот самая рука мне отказала. Она просто зависла сантиметрах в тридцати от моего рта и ни на йоту не сдвинулась дальше.

Ладно, хрен с тобой, мы не гордые. Но при случае ампутирую.

С этими мыслями я потянулся к кувшину сам. Рука плавно стала отъезжать, выдерживая все те же тридцать сантиметров.

— Ты посмотри, чего делается! — пожаловался я вождю. — Ну-ка подержи мою руку, а лучше толкай её сюда.

— Нет, — возразил вождь.

— Чего? Жалко? Помочь другу жалко? А я-то думал, ты на путь исправления встал. Ну, косякнул со своим предательством, с кем не бывает. Косяк, конечно, знатный, но тебя тоже понять можно. Круговая порука верховных правителей. Раз пошёл в отказ, два пошёл в отказ. А на третий тебе цветную революцию устроили. Был вождь, и нет вождя, несмотря на всю великость. Но сейчас-то чего? Это просто рука, причём моя.

— Закончил?

— Да иди ты, — огрызнулся я и попытался запустить кувшин в стену.

— Успокойся. — Вождь ловко поймал на лету сосуд, и мне даже показалось, что из него не пролилось ни капли. — Это высшая магия, тут даже всё ведьмовское собрание не сможет притянуть руку с вином к твоим губам. И губы к вину тоже, — дополнил Великий после того, как сделал смачный глоток из пойманного кувшина.

— Он ещё и издевается, — проворчал я, проглатывая набежавшую слюну.

— Просто забудь, — посоветовал вождь.

— А ты бы забыл?

— А у тебя есть выход?

— Ну, всегда можно сдохнуть. Хотя нет, мне тут поведали, что сдохнуть я тоже не смогу, даже по собственному желанию. Придётся мучиться.

— Ну, хочешь, я пить не буду. При тебе, — добавил Великий, слегка подправив обещание.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я. — Но такую жертву я от тебя не приму, даже во искупление всех твоих прежних грехов.

— А чего ты там говорил про не сдохнуть?

— Тебе правда интересно или ты просто со скользкой темы решил соскочить?

Вождь сделал очередной глоток и все своим видом дал понять, что, мол, за кого вы меня принимаете? Я настолько не такой, что даже любое подозрение в этом направлении считается смертельным оскорблением. И я сейчас прощён только по причине архихорошего ко мне отношения. И немножко за неопытность, как недавний поселенец в этот мир.

— Ладно, не бычься. Был мне тут недавно голос. Если бы не вынужденная завязка, то подумал бы, что белая горячка.

И дальше я пересказал вождю всё то, что со мной произошло после того, как он пошёл к королевам. Рассказал со всеми подробностями, ничего не утаивая, даже про свою внезапную встречу с Болотной-младшей. Правда, тут без подробностей. Общими фразами. Было и было. Не терплю публичности в этом деле.

— Да-а-а, — многозначительно произнёс вождь, когда я закончил свой монолог.

— И всё? Просто «да»?

— Да-а-а, — ещё раз произнёс Великий с не меньшей многозначительностью. — Женитьба для тебя единственный выход. Только ты умеешь влипать в неприятности с такой огромной скоростью. Думаю, жена исправит это.

— А я думал, что ты мне про голос расскажешь. Или ещё что полезное, а ты опять туда же.

— Не расскажу, потому что не знаю. А голос? Скорее всего, с тобой общался кто-то из высших.

— Это что, ваши боги?

— Кто? — не понял вождь.

Значит, переводчик не сработал. Нет в их лексиконе понятия богов.

— А вот эти ваши высшие, они кто?

— Они высшие, — пожал плечами вождь.

— Ну, чем занимаются? Какая функциональная нагрузка? В чём их полезность для вашего общества?

— А попроще никак? — уточнил Великий. — Почему я должен додумывать твои вопросы? Можно произносить все понятные слова?

— Но сейчас понял?

— Понял. Свадьбу твою они засвидетельствуют.

— Значит, ваши высшие — это администраторы ЗАГСа.

— Я сейчас уподоблюсь Заре или Маре.

— В смысле?

— В смысле дам в лоб для профилактики. Попросил же не использовать незнакомые слова.

— А откуда я знаю, какие слова знакомые, а какие нет?

— И не поспоришь. — Великий сделал очередной глоток. — Ладно, придётся терпеть.

— Давай лучше к высшим. Помимо того что они засвидетельствуют мой брачный приговор, полезные функции у них есть?

— Ходили слухи, что что-то там связанное с духами, — туманно ответил вождь.

— А что, тебе твоя Ариэль не рассказала?

— Моя? — переспросил Великий, и я понял, что опять проговорился. — Значит, она мне врала?!

Мгновенно протрезвевший вождь явил себя как икону стиля. И этот стиль был само негодование в чистом его проявлении, без каких-либо примесей.

— Да подожди ты, не кипятись!

— А заливала-то. Про убийство тебя принцессами. И про то, что хотела тебя спасти. И что был уже такой случай у меня с моими воинами. А сама…

— Заткнись, — медленно и совсем тихо произнёс я. И, как ни странно, подействовало. — Всё именно так и было. И принцессы убили меня. И Ариэль твоя меня спасала. Хотела, чтобы меня превратили в духа и я не умер окончательно. У неё огромное, доброе сердце. А ещё тебя, дурака, любящее. Ценить надо.

— Я ценю, — пробурчал вождь.

— Хреново ценишь. Если за тысячу с лишним лет не нашёл способ вернуть её обратно.

— Это невозможно.

— А ты пробовал? — Великий понуро опустил голову. — Вот и молчи в тряпочку. Негодует он тут. Ну да, узнал я вашу тайну, и что? Не бойся, твой позор останется с тобой. Я могила. Никому.

— Нет никакого позора, — проскрипел зубами вождь.

— А погубить любимую невесту, практически жену, это как называется?

— Она сама.

— Да, только тебя дурака спасая. Что, нельзя было хотя бы намекнуть?

— На мне была судьба всех гургутов.

— И ты решил пожертвовать любовью ради племени. Браво!

— Я же не знал.

На секунду мне стало жалко Великого вождя. А ведь действительно: в чём я его обвиняю? По сути, я просто хотел отвести тучи от Ариэль, которые я сам же над ней согнал своей проговоркой. А в итоге…

— Всё, Великий, давай просто закончим разговор на эту тему, вот буквально на этой фразе. Твоя Ариэль не виновата. И ты не виноват. Просто так сложились обстоятельства. И то, что я случайно узнал…

— Не слишком ли много фраз для окончания? — спросил вождь и, отсалютовав мне кувшином, сделал глоток.

— Согласен, — сказал я и в очередной раз пожалел, что алкоголь мне не доступен.

***

— Ты ему всё-таки проговорился.

Утро следующего дня началось совсем не по-доброму. Хорошо, что хоть не били во сне. Терпеть не могу, когда бьют во сне. Мало того, что не высыпаюсь из-за этого, так ещё и чертовски больно, ведь организм твой расслаблен и не ожидает такой подлости. И, естественно, ответно в морду дать кому-то хочется. А ты ещё спишь и даже не видишь кому. Вдруг у него и морды нет.

— И это после того, что я для него сделала.

Так, спать накрылось. Причитания, судя по всему, надолго. И метод, если сделаю вид, что не слышу и от меня отстанут, не сработает. Не отстанут. Точнее, не отстанет. Эта — водный дух, въедливая, как зелёнка, даже когда ей не надо. А сейчас ей очень надо. Она же явно, ну, судя по голосу, огорчена моим поведением. И взбешена им же. Почему, правда, ещё хвостом лещей не надавала, совершенно непонятно.

— Потому что просили не портить внешний вид и не отбивать мозг, — ответила русалка. — Только непонятно, что там можно отбить. Пустоту?

— Не ворчи, — миролюбиво предложил я. — Ну, проговорился, с кем не бывает.

— Со всеми не бывает.

— Ой ли, — не поверил я. — А Великий-то каков? Жаловаться побежал. Стукач доморощенный. Или скандал тебе устроил?

— Ничего он мне не устраивал.

— Тогда какие претензии, мадам?

— А такие, что ты язык за зубами держать не умеешь.

— А за это я уже извинился.

— Когда? — удивилась Ариэль.

— Прослушала, да? Ладно, повторим. Прости меня, Ариэлюшка, трепача бестолкового! Ибо язык мой гадский живёт без надзору и контролю и мелет что ему вздумается. И укорот ему дать никто не может. Был бы мозг, так он бы ему ужо! Но сама говоришь, пустота на его месте. А с пустоты какой спрос? Вот и получатся, что проговорился я не по злому умыслу, а токмо по причине недоразвитости. И не знаю, как в вашем мире, а в нашем таких юродивых по головам хвостами не бьют, а одаривают их леденцами на палочках и пряниками печатными. Рецептик и того, и другого могу дать, записывать будешь?

Ариэль честно пыталась сдержать улыбку во время моего покаянного монолога, но в конце не удержалась и прыснула в кулачок.

— Вставай уже. Пора невесту выбирать, — сказала она отсмеявшись.

— А может, лучше хвостом?

— Вот она тебе и заедет. Пяткой.

Значит, и про Мару Великий с ней тоже обсудил. Интересно, а что у них на самом деле между собой происходит? Ведь даже ежу теперь понятно, что собачатся они на публике только для отвода глаз.

— А вот это не твоё дело, — резко сменившая настроение русалка была сама серьёзность. — И если это будет ещё чьё-то дело, то тебя не спасёт даже выбранная тобою невеста.

— Понял, заткнулся и даже думать перестал в эту сторону.

— А вот это правильно, — одобрила Ариэль. — А может, всё-таки Хлоя? — предложила она через паузу.

— Пф-ф-ф, — шумно выдохнул я.

— Ладно, тебе жить, — быстро пошла на попятную водный дух и растворилась в воздухе.

— Жить-то, конечно, мне, но вот, честно, Мару теперь выбрать хочется просто из вредности, — сказал я в пустоту, совсем не заботясь о том, что и у пустоты могут быть уши. — Да и хрен с ним. Одними ушами больше, одними меньше.

Последующие часа полтора я посвятил зарядке, умыванию всего себя, тупо свалился в воду, когда зачерпывал очередную пригоршню, чтобы морду лица освежить, и плотному завтраку. Да-да, я начал делать зарядку. Трезвая жизнь способствует ещё и не таким закидонам.

Мне никто не мешал. Не прибегал посмотреть на моё состояние. Не лез с глупыми вопросами о моей готовности. И уж за что отдельное спасибо — никто не приседал мне на уши с последними наставлениями. Я бы всё равно их не слушал, поскольку являюсь сторонником теории, что перед смертью не надышишься, но настроение они бы мне подиспортили.

— Хотите от меня выбора? — спросил я у воображаемых ушей в пустоте. — Будет вам выбор.

В последний раз убедившись в своей решительности, я твёрдо шагнул за пределы временного жилища Великого вождя.

Ну а чего? На одном негативе долго не протянешь. Девчонки мне нравятся. И в конце концов, не век же бобылём гонять? Тем более без пяти минут трижды папа. И пить вот тут вот бросил, намедни. Точнее, за меня бросили. Но сам факт. Так будет чем заняться. Тем более такой жизни, которая семейная, я ещё не пробовал. И у меня есть козырь. Мой организм выработал иммунитет ко многим ядам. Спасибо сивухе, которая меня не убила. А значит, если семейная жизнь окажется той ещё отравой, то у меня есть огромный шанс на выживание.

Вот такой бред роился у меня в голове, но бежать было некуда. Догонят, поймают, поженят. Но радости игры в догонялки предоставлять я никому не собирался. Перетопчутся. Сегодня я настроен решительно как никогда. И всего-то для того чтобы настроиться, мне нужны были какие-то сутки.

— Спасибо тебе, девочка, — вслух произнёс я, обращаясь к Болотной ведьме. — Ты своим отсутствием подарила мне это время. И за это я не испорчу твою личную жизнь нашей семейной.

Вот так вот, бормоча про себя слова благодарности и обещания, я добрёл до поляны.

Как говорится, всё там же, всё те же.

Ну, хоть какое-то постоянство в этом мире.

Хотя нет. Изменения были.

Например, ведьминский пенсионный корпус сменил форму одежды. Что понятно. Всё-таки дамы — и два раза подряд в одном и том же… Впрочем, возможно, они просто рюшечки и бантики поменяли местами.

Или вот, ту же Болотную-младшую отловили и доставили на выборные смотрины. А ведь я в душе, где-то очень глубоко, всё же надеялся, что не найдут, не поймают и не приведут. И можно будет всё же по-тихому слиться. Или по-шумному, со скандалом. Без разницы. А нет, не прокатило.

Ну и бабуля Болотной решила осчастливить нас своим присутствием. Вон как глазюками зыркает. То ли сказать чего хочет, то ли перьевого клеща подцепила. Могла бы, кстати, свой птичий облик на человечий сменить и в рюшечки и бантики вырядиться. А то как белая ворона, точнее серая, на этом цветастом празднике.

И опять никаких богов не наблюдается. Конкретно забили местные божества на данное мероприятие. Интересно, хватит всё же засвидетельствования ведьм, чтобы считать помолку состоявшейся и законной?

Мои размышления, как и вчера, прервала Лоя, подняв правую руку, тем самым добившись тишины.

— Мы выполнили твои требования, — обратилась королева гелов ко мне. — Все будущие матери твоих детей здесь.

Сказано это было таким тоном и с таким пафосом, словно это вещала не какая-то там королева каких-то местных аборигенов, а по меньшей мере богиня Эра. Для тех, кто не в курсе, обратитесь к древним грекам — они вам про неё расскажут.

— Все три прекрасные девы, — продолжила Лоя, не меняя пафосности, — снизошли своей милостью до того, чтобы взять в мужья этого… — Она замялась, подбирая подходящий мне эпитет.

— Чего, все три сразу? — пришёл я на помощь королеве.

— Заткнись, — прошипела Зара только для одного меня, но услышали все.

— Колитесь, кто из вас вправил им мозги? Они же втроём были против.

— Вдвоём, — тихо произнесла Болотная-младшая, но опять услышали все.

В стане ведьм зародился и начал нарастать шум. Правда, пока ещё была непонятна его эмоциональная окраска.

— А вы знаете, я тут подумал, я в принципе против многожёнства. Точнее, против многожёнства применительно к моей личности. Годы борьбы с зелёным змием, и всё такое. Да вон у Великого спросите. Вождь, подтверди. Качественный алкоголизм это вам не спортом заниматься. На это здоровье нужно. А оно не бесконечное. Даже двух не рискну. Надо всё-таки объективно оценивать свои способности. А я, как вынужденный трезвенник, близок к объективности как никогда. Да моё второе имя — объективность. Одну. Хотя разница в возрасте… Я уже не мальчик. У вас, часом, нет принцессы постарше? Ну, на нет и суда нет. Не буду портить жизнь красавицам. Беру самоотвод по медицинским показателям. Справка нужна?

— Есть ведьма постарше!

Голос Болотной-старшей был как гром среди ясного неба. И это не избитая метафора, употребляемая по делу и без дела. Это вот было самое оно по произведённому эффекту. Все мгновенно заткнулись и уставились на меня. Я же в свою очередь был морально убит этим заявлением.

— Берёшь? Тебе насколько постарше?

Болотная-старшая взмахнула крылом, словно веером, на секунду ограждаясь от этого мира, и вот перед всеми уже стоит столетняя старушка в женском облике.

— Или старовата?

Теперь уже не взмах крылом, а поворот вокруг своей оси, и старушка помолодела лет на тридцать.

— Ну, как? Ещё?

Болотная сложила две ладони крест-накрест перед своим лицом и медленно развела их в стороны. Прекрасная женщина лет сорока пяти явила улыбку из-под этих ладоней.

— Достаточно? Или помоложе?

— Стой!

— Это расценивать как предложение?

— Бабушка?!

— Подожди, внучка, — остановила Болотная-старшая Болотную-младшую. — Ты же видишь, он валяет дурака. Но соскочить ему не удастся. Давай-ка ещё чуть-чуть скину, а?

Это было уже ко мне. И не успел я хоть что-то возразить, как ведьма просто наклонила голову, а густые длинные волосы скрыли почти всю её. Потом резким движением головы взметнула копну волос вверх. Они послушно взмыли ввысь и, обрушившись водопадом на Болотную, укутали её словно плащом.

— Готов?

Ведьма двумя руками наметила пробор в волосах, выждала пару секунд и медленно повела руки вниз и в стороны, словно распахивая волосы-плащ.

— Твою мать! — только и смог произнести я.

Явившееся перед нами само воплощение ангела сражало наповал своей идеальностью. Не было таких эпитетов, которыми можно было описать увиденное. Моя нижняя челюсть, давно уже забывшая о своей привычке, резко про неё вспомнила и шмякнулась об эту планету.

— Пожалуй, перебор, — оценила произведённый эффект ведьма. Она щелчком вернула мою челюсть обратно и подурнела до состояния «просто прелесть».

***

— Это какой-то театр сюрреализма! Это комедия дебилов в постановке идиотов! Это…

— Не ругайся, милый, — перебила меня Болотная-старшая. — Впрочем, немножко до свадьбы можно. Так сказать, напоследок. А потом мы с тобой будем перевоспитывать тебя. И после моей смерти ты будешь идеальным мужем.

— Какой ещё смерти?

— Не быстрой. Ведьмы живут долго. И у нас будет время исправить твой поганый характер.

— Бабуля!

— Чего, старовата, да? — перебила меня ведьма. — Сейчас подправим.

— Да ты можешь хоть в младенца превратиться, в моём представлении ты всё равно останешься той, которую я увидел первый раз.

— И это подправим, — пообещала Болотная.

— Да вы что, все серьёзно, что ли?

— Была бы моя воля, ты бы не выбирал, — вставила свои двадцать копеек Зара.

— Увы, дань традиции, — поддакнула ей Лоя.

— И ты сделал свой выбор, дорогой. Ты же просил постарше. И вот она я, постарше. И согласна.

— Я просил принцессу постарше, — попробовал зацепиться я за последнюю соломинку, увидев на лицах окружающих отпечаток полнейшей серьёзности.

— А кто тебе сказал, что болотные ведьмы не принцессы? Они ведут род от первых королей этого мира.

— Ну, ты же по меньшей мере королева. У тебя внучка есть.

— Да, дорогой, ты у меня будешь не первый. Но как муж будешь первый и единственный. И если ты ещё раз упрекнёшь меня в неразборчивых связях или девичьей легкомысленности…

— Бред! — не дослушал я ведьму. — Полный бред!

— А может, ему что-то в мозгах подправить? Он же нам весь праздник испортит, — подключилась к разговору одна из ведьм.

— Нельзя! — шикнули на неё другие, те, что постарше. — Жених должен быть в здравом уме и твёрдой памяти, а то боги не засвидетельствуют.

— Точно, боги! — воскликнул я. — Я не даю своего согласия! Пусть слышат все боги, я против этого брака!

— И этот недостойный вихр ещё мгновение назад меня обвинял в легкомысленности, — надула прекрасные губки Болотная-старшая. — Я не пойду за него. С его переменчивыми желаниями он променяет меня на первую же смазливую потаскушку.

Болотная снова повернулась вокруг своей оси и вернула себе прежний облик птицы-бабы.

— Ну, хоть так, — выдохнул я.

— Давайте забудем это маленькое вмешательство в наш процесс и продолжим, — предложила Лоя, с каждым словом возвращая велеречивый тон.

— Стойте! Я понял, почему я не могу жениться.

— У тебя не получится увильнуть, — прошептала мне Лоя. — Отсюда ты выйдешь обручённым человеком.

— Или не выйду вообще, — так же тихо прошептал я.

— Нет, такого варианта нет.

— Да хватит шептаться, как будто вас не слышат, — влезли в наши перешёптывания ведьмы. — Что же вы, королевы, ему не объяснили? Не выберешь ты, выберем мы. И если избранница будет согласна, то сами же мы и узаконим свой выбор.

— А боги? — спросил я.

— А боги засвидетельствуют, всё же будет по правилам.

— Ну а вы что молчите? — обратился я к двум принцессам и одной ведьме. — Ваша судьба решается.

— Не лезь к девочкам. Они лишены голоса, чтобы не смогли повлиять на твоё решение. Но то, что они здесь, говорит об их согласии.

— Всё как у нас. Предвыборная агитация кандидатами в день выборов запрещена.

— Ты не понял, — улыбнулась мне Лоя. — Они лишены голоса буквально. И первой, кто его обретёт, будет та, которой ты сделаешь предложение. Догадайся, какое слово она скажет?

— Хватит меня дурить. Совсем недавно вот эта, — я указал на Болотную-младшую, — кричала «бабушка».

— Вот после этого пришлось и наложить заклятие молчания. Несдержанная молодёжь пошла, — хором посетовали ведьмы. — Не могут помолчать несколько минут.

— Ага, ещё скажите, куда катится мир и что вот мы во времена своей молодости…

— Я понимаю твоё желание потянуть время, вдруг случится ваше русское авось, — перебила меня Лоя. — Ты же знаешь, я тоже жила в твоём мире и прекрасно знаю все ваши повадки. Тут другой мир, тут русское авось не работает. Решай.

— Русское авось работает везде, — пробурчал я. — И если ты жила в моём мире, то должна понимать, почему я не могу жениться ни на одной из них.

— Опять хочешь выкрутиться? Не получится.

— Ну, хотя бы скажу. Слушайте все, — повысил я голос до максимального, чтобы меня услышала даже самая глуховатая ведьма. — Я не могу выбрать из трёх кандидаток ни одну! И не потому, что мне не нравятся именно эти трое: Мара, Зара и Болотная ведьма-младшая. Они мне очень нравятся. Все втроём. И наши будущие дети этому подтверждение. Я также не могу выбрать ни одну из трёх не потому, что я в принципе не хочу жениться. Как ни странно, последний раз задав этот вопрос самому себе, я получил на него положительный ответ. Да, я хочу! Но я не могу. Не могу без любви. А в вашем мире нет любви. Ваш мир забыл это чувство. И не говорите мне, что его у вас не было. Было. Великий вождь и Ариэль тому подтверждение. И вы можете считать меня старомодным и сентиментальным, но я не женюсь без любви. Страсть и прочие чувства — это всё не то. Только любовь. Она должна быть на первом месте. А теперь делайте свой выбор. Если нет другого выхода, мне придётся подчиниться.

Тишина, повисшая над поляной, принесла с собой ещё и глубокую задумчивость.

Задумались, казалось, все. Даже ветер, до этого шелестевший в кронах деревьев, окаймляющих поляну. Даже насекомые, периодически пролетающие мимо меня и оглашающие окрестности жужжанием. А ведь некоторые были размером с приличного шершня, но звучали гораздо громче. А сейчас нет — ни летали, ни жужжали, такое ощущение, что издохли или их приплющила к планете резко подскочившая гравитация.

А ведь нет.

Они все впали в ступор.

Я пощёлкал пальцами перед носом Лои. Никакой реакции.

Толкнул Зару, причём так, что она тупо завалилась на пятую точку, всегда хотел это сделать. И меня не то что не убили на месте, на меня даже не трепыхнулись ни одной шерстинкой.

Если бы не застывшая Болотная-младшая, то я бы решил, что это снова её происки. Были за ней такие прецеденты. А ведь нет. Стоит в числе прочих, изображает статую, как все. Получается натурально. Даже от моего щелчка по носу не поморщилась.

— Ладно, сдаюсь. Кто теперь решил поиграть в «Море волнуется раз»?

— Не шуми. Мы ещё не решили.

— Ты не решила. Не хочешь проигрывать, да?

— Проигрывать?! А ничего, что я выиграла? Он отказался жениться, а то, что сейчас его принудят к этому, не считается твоим выигрышем.

— Он не отказался. Это они оказались не теми, а значит, я выиграл.

— А напомни мне, о чём мы спорили?

— Слушайте, вы не могли бы спорить в другом месте? У меня от вас уже голова раскалывается, честное слово.

— Заткнись! — в унисон посоветовали два спорящих голоса.

Ну и что оставалось делать? Спорить с невидимыми собеседниками было просто глупо. Надавать по шеям в стиле Зары и её дочери? Да просто невозможно. Наносить удары на звук я был не приучен, не джедай какой-нибудь. Хотя те вроде и не на звук, а просто на ощущения. Вот сейчас как мечом хренакну, и там будет разрубленный противник. И пусть только попробует не быть. Обижусь. И уйду топтать пустынную планету весь из себя гордый и независимый. Вот примерно так, по-джедайски. В данном случае быть на стороне силы как-то не тянуло.

— Ладно, предлагаю ничью, — предложил меж тем мужской голос.

— Но ведь так не бывает, — с сомнением сказал женский. — Кто-то обязательно должен выиграть.

— А представьте, что вы выиграли оба, — снова вмешался я. — И у вас радость, и у меня голова не болит.

— Оба выиграть не могут, — сказал женский голос. — Зачем тогда спор, если выигрывают оба?

Господи, за что мне это? Почему здесь все периодически впадают в стадию детского дебилизма? И даже эти хрен знает кто.

— А о чём вы хоть спорили-то?

— Она говорила, что ты не выберешь ни одну.

— А он говорил, что сразу трёх.

— Серьёзно? — не поверил я. — Это же детский сад! Нет, ясельная группа — трусы на лямках.

— Ну ты не нарывайся! — обиженно посоветовал женский голос.

— Ладно, пусть будут ясли, — согласился я. — Он выиграл.

— В смысле? — не понял женский голос.

— Я выбрал всех трёх. Он выиграл.

— Ты решил подыграть из вашей мужской солидарности? Не зря мои сёстры взяли власть в свои руки. Только так можно было противостоять этому мужскому шовинизму.

— Какие сёстры? — не понял я. — Что, вот буквально сёстры?

— Она была одной из них, — уточнил мужской голос. — Правда неудачна была — погибла быстро.

— Это ты убил меня! — огрызнулся женский голос.

— А ты меня, — спокойно сказал мужской.

— И с тех пор вы спорите, — подытожил я.

— А что ещё делать? — вздохнул женский голос.

— Хоть какое-то развлечение, — добавил мужской.

— Я так понимаю, взаимных обид у вас по поводу убийства друг друга нет?

— Закончились недавно, — ответил женский голос.

— Примерно годков тысячу с половиной назад, — подправил мужской.

— Тысячу четыреста восемьдесят два года, — уточнил женский.

— И вы не боги? Те, которые там должны засвидетельствовать мою помолвку?

— Мы духи. И да, это мы должны засвидетельствовать.

— А остальные сестры? Они тоже стали духами?

— Нет, — возразил мужской голос, — они были настолько кровавы и жестоки, что их даже в духи не взяли.

— Да, семьи бывают разные. Не повезло с сёстрами, — посочувствовал я.

— Они мне не сёстры.

— Бывает, — примирительно сказал я.

— А они ей действительно не сёстры. Так называлась их тайная женская организация «Свободные сёстры взаимной любви».

— Романтично.

— Идиотично, — усмехнулся мужской голос. — Все четыре слова в названии сплошная ложь. Собралась горстка недолюбленных стерв с целью захватить власть. И давай вербовать в свои ряды наивных дурочек из семей правителей и знатных родов.

— Я бы попросила! — возмутился женский голос.

— Ой, да ладно тебе, не играй на людях. Сама говорила, что он тебе нравится, так пусть узнает всю правду о нашем мире.

— Ладно уж. Дело прошлое. Пусть хоть кто-то знает правду.

— В общем, этим дурочкам так запудрили мозги, что просто превратили их в бездушные машины для убийств. Уж не знаю, что конкретно им там пели, но ни одна не отказалось убить своего мужа, отца, брата. Вот она заколола меня ножом прямо во время страстной ночи.

— Так вы муж и жена? — не поверил я.

— Нет, я вдова, он умер на минуту раньше.

— Подожди, что-то не сходится. Если она тебя заколола, то кто убил её?

— Я, — ответил мужской голос. — Тот стилет, который она мне воткнула мне прямо в сердце, был с очень острой рукоятью. На конце была треугольная пика.

— Вместо того чтобы просто умереть, — продолжил женский голос, — этот… назовём его любящий муж… притянул меня к себе в последних предсмертных объятьях и насадил на рукоятку ножа. Садист! Я умирала на целую минуту дольше!

— Увы, дорогая, несмотря на всю любовь к тебе, я уже ничего не мог поделать. Сама говоришь, что я был уже минуту как мёртв.

— Охренеть! Ну и нравы! И после этого вас ещё сделали духами, которые должны засвидетельствовать светлые чувства других?

— Поверь, другие были намного хуже, — ответил мужской голос.

— И мы действительно любили друг друга. Сильно, — добавил женский.

— Да, — вздохнул я. — Одно радует — моя жена меня зарежет без любви. Любить они не способны.

— Это наказаниие богов, — усмехнулся женский голос.

— Только не спрашивай её в подробностях. Она не расскажет. Она и так тебе сказала тебе слишком много. Просто ты не наш.

— А на всё остальное есть отговорка. Типа, что ты знаешь о духах? Помню, меня уже посвятили.

— Так кто из нас выиграл? — перевёл тему женский голос.

— Ничья, — примирительно сказал я. — Лучше делайте ставки на то, кто станет моей женой по выбору ведьм.

— Ну что, дорогой, ты, как всегда, выберешь первый?

— Я, как всегда, уступлю любимой место.

— Я в тебе не сомневалась.

— Ты вообще редко сомневаешься, даже когда убиваешь любимых.

— Я же уже извинилась.

Голоса потихонечку начали стихать и вскоре, превратившись в невнятное бормотание на пределе слышимости, исчезли вообще.

Интересная трактовка здешней истории. Помнится, мне втирали совсем другое. Ну, или очень сильно отличающееся деталями. И вот кому сейчас верить? Хотя, с другой стороны, а зачем мне это? Пусть их история остаётся с ними. Моя история женатого человека начнётся вот только сейчас. Интересно, кого для меня выберут? И если я буду сильно любить свою жену, может, и она, наконец, полюбит меня? Ведь, в сущности, что мы знаем про любовь? Это точно вирус. Вопрос: как он передаётся? Может, воздушно-капельным путём? А может, пастельно-половым? И почему никто не задумывался? Или просто это я такой необразованный в этом вопросе? Вот, например, если я покусаю Маре уши, она в меня влюбится?

— А, Мара? Блин, а почему они до сих пор не отмерли?

— Извини, заспорили, — покаялся женский голос, и все снова обрели способность двигаться.

Первое, что прилетело мне от вновь оживших, это пинок Зары.

— Убила бы, если не ситуация. — Королева варов была само негодование.

Болотная-младшая же молча подошла и вернула щелчок по носу.

— А чего никто не предупредил? — спросил я, потирая нос и то место, куда прилетел пинок.

Ответом мне была всеобщая молчаливая оценка моего душевного состояния.

— Да понял я, вы же в вынужденной коме были. Вот и не верь после этого тому, кто утверждает, что в коме нет жизни.