Добрый 2

Глава 28

Вот как же умеют испоганить всё разумное, светлое, чистое такие дяди. А с виду все из себя богообразные, положительные и располагающие. Нет, естественно, я не видел, как выглядит данный дядя. Но предыдущее моё воображение мне рисовало по меньшей мере Вячеслава Тихонова в образке Господа Бога. Для тех, кто не смотрел фильм «Андерсен. Жизнь без любви», поисковая система в помощь. И вот теперь в этот светлый образ нахально плюнули.

Ну, дядя, вот именно этого я тебе не прощу.

— Она приняла моё предложение!

Подлетевший Великий вождь лучился счастьем, прямо как прыщавый пацан, урвавший свой первый в жизни взрослый поцелуй. Причём не украдкой, а по согласию целующейся стороны. А ведь ему вторая тысяча лет прёт. И попёрла совсем не вчера.

— И представляешь, она смущалась как девчонка!

— Глядя на тебя, представляю.

— Что случилось?

Мимо моей кислой физиономии не смог пройти даже Великий вождь, окрылённый и ослеплённый любовью.

— Да так, — попытался отмахнуться я, — меню свадебного банкета не подошло.

— Чего? — не понял вождь.

— Привыкаю к жизни духа, — решил не портить Великому настроение я. — С непривычки-то тяжеловато.

— Чем помочь?

— Спасибо, эту ношу я должен пронести сам.

— Ну, я пойду? И ты не задерживайся. Как ношу донесёшь — сразу ко мне. Представляешь, я и Ариэль выбрали тебя другом на свадьбу сразу с двух сторон. Такого ещё никогда не было.

— Значит, и подружкой тоже, — пробурчал я. — Два в одном.

— Ну, ты это, недолго свою ношу неси, — так ничего и не понял из услышанного Великий. — Ты же про свадебные обычаи гургутов ничего не знаешь, подготовиться надо.

— Да-да, я мигом.

И Великий вождь унёсся, перескакивая с кочки на кочку, как молодой горный козлёнок в период своего первого брачного гона. Вот действительно, другого сравнения в моём душевном состоянии не приходило. Хорошо, хоть Ариэль на скакала рядом, а то, чувствую, увиденное шокировало бы даже меня.

А ведь я ему завидую. Нет-нет, нет ни в коем случае ни чёрной завистью. Белой. Причём настолько белой, что белизной моей зависти можно подкрашивать первый снег на вершинах самых высоких гор, доводя его до идеала.

И любви его завидую, которую он пронёс сквозь все эти долгие годы. Он ведь знал, что выхода нет, и что Ариэль навсегда останется духом, и они некогда не смогут быть вместе. А всё равно любил только её. И ни на секунду не предал эту любовь.

Каково это — жить вечность с безнадёжной любовью? Причём любовью взаимной, сильной и страстной. И понимать, что ничего в этом мире, даже самое расчудесное чудо, не способно тебе помочь в достижение этой любви.

— И чего ты расселся?

— Кайя?

— Кайя, Кайя. Давай, собирай жопу в горсть.

— Что, опять на что-то поспорили?

— Нет, — вступил в разговор Авель. — Мы пришли тебе помочь. Ариэль попросила.

— И правильно сделала, — перебила мужа Кайя. — Он же так всю свадьбу завалит своей меланхолией. Страдает он тут. Радоваться должен.

— Перестань, можно подумать, ты радовалась.

— Нет, поначалу я хотела убить тебя ещё сотню раз за то, что ты со мной сотворил. Но духа, увы, убить нельзя. А так хотелось.

— Вот и к нему не приставай. Дай время.

— Нет времени. Пусть по ходу принимает свою новую жизнь.

— А спорим, что есть? Спорим, что мы всё успеем и ничего не завалим?

— Спорим! На что?

— Вас Ариэль послала, чтобы вы в очередной раз поспорили? — влез я между спорщиков.

— Нет! — рявкнули оба. — Она послала нас рассказать тебе про обычаи гургутов и про то, что ты должен делать на свадьбе как друг.

— И?

— Подожди, мы ещё не поспорили. Куда ты всё время торопишься?

— Так, понятно, проще у Великого спросить.

— Никаких Великих, — отрезала Кайя. — Мужчины, вы такие мужчины. Вечно несутся сломя голову, наворотят не пойми чего, а потом мы за них всё разгребаем.

— И это говорит женщина, понёсшаяся на мужа с ножом, — не выдержал Авель.

— Не понёсшаяся, а вогнавшая в тебя нож хладнокровно, обдуманно и с точным расчётом. А вот то, что ты прижал меня к себе, подтверждает всё сказанное мною про мужчин.

— Спорим, что вы не поспорите, ничего мне не расскажете и мы никуда не успеем? — не выдержал я.

— Спорим! — дружно согласились супруги.

— А на что спорим?

— Авель, давай быстро придумай, на что мы с ним поспорим.

— Нет, Кайя, ты как хладнокровная, расчётливая и… как ты там ещё себя обзывала?

— Думающая, — подсказал я.

— Вот, думающая женщина, — продолжил Авель, — должна быстро применить все эти качества и придумать сама.

— Обзывала?! — Казалось, Кайя услышала только одно.

— Не цепляйся к словам, обзывала, называла — какая сейчас разница?

— Так что там со свадьбой? — решил напомнить я о своём существовании.

— Иди ты со своей свадьбой знаешь куда? Ты слышал, как он меня назвал?

— Спорим, что не подерётесь?

— Спорим, — мгновенно согласилась Кайя. — А на что?

А ведь действительно — на что? На что может поспорить дух, ограниченный в своём существовании? У него и потребностей-то нет. Пить, есть не надо. Материальные блага неинтересны. Есть одно, что, оказывается, не воспрещается духам. Но… да в конце концов, не на постель же мне с Кайей спорить. Во-первых, при живом, звучит, конечно, так себе, муже. А во-вторых, я её даже не видел. Вдруг она и не человек вовсе, а гургутка. Хотя, если такая гургутка, как Ариэль, то, в принципе, согласен.

— А на что вы обычно спорите? — задал я вопрос, чтобы уйти от крамольных мыслей.

— Ну-у-у, — замялась Кайя. — На разное. А ты придумай своё.

— На самом деле мы давно уже ни на что не спорим, — вздохнул Авель. — Духам просто не на что спорить.

— Как ни странно, к этой мысли я пришёл секунду назад.

— Вот! Ты — секунду. А мы, дорогой, не помнишь, когда пришли к этой мысли?

— Сразу после того, как ты прекратила на меня злиться за свою смерть.

— А как же тогда все эти споры? — не понял я.

— Они просто так, ни о чём.

— Ну, я не знаю, спорили бы на щелбаны, на волшебные пендели.

— Духи не ощущают физического воздействия, если они этого не хотят, — вздохнула Кайя. — Если бы это было не так, то кое-кто бы так у меня огрёб!

— Ну, хорошо, а прокукарекать под столом, например, три раза?

— Всякие издевательские желания мы уже по тысяче раз друг к другу применили, — поддержал жену Авель своим вздохом.

— Да это и изначально было неинтересно, — поддакнула Кайя.

— Тогда не спорьте, — предложил я.

— А так ещё тоскливее, — вздохнули сразу оба.

— Я думала, хоть ты что-то новенькое предложишь.

— Зря ты согласился стать духом, — сделал вывод Авель.

— И очень скоро ты это поймёшь, — дополнила Кайя.

— И как только будет такая возможность, то беги, беги из духов на любых условиях.

— Лучше день смертным, чем вечность духом.

— Да что там день, я бы и на час согласилась.

— Да ладно, вы меня сейчас разводите. Опять на что-то поспорили? Вы же поняли, что спорить по поводу меня бесполезно. Я не поведусь.

— Он не понимает Авель.

— Он поймёт Кайя.

— А, знаете, как я понял, что вы меня разводите? Ариэль. Весь ответ в этой гургутке. Что-то я не увидел безграничного счастья на её лице по случаю окончания её духовства. Наоборот, она ругалась, возмущалась и только что в драку не лезла.

— А знаешь, почему? — спросила Кайя.

— Ты ей небезразличен, — ответил за меня Авель после того, как я пожал плечами.

— Что? Я не ослышался? Да ладно! — пришлось поверить мне в услышанное, когда молчание затянулось.

— И что мне теперь с этим делать?

— А ты думаешь, зачем Ариэль выбрала тебя другом на свадьбу?

— Великий вождь — понятно. А вот почему она?

— Ну, не знаю. Может, потому, что просто знакомых не было. Тысячу двести лет! Все, кого она знала — подруги, родные, знакомые да просто те, кто мелькал в её жизни, — давно умерли.

— Почему она не взяла меня или Авеля?

— Потому что вы духи, может, вам нельзя.

— А ты-то кто? — снова в унисон спросили Кайя и Авель.

— А я, может, ещё не совсем полноценный дух. Не инициированный.

— Какой?

— Не прошедший посвящения.

Дружный хохот семейной духовской пары немало меня озадачил. Да что я такого сказал-то? Точнее, что такого СМЕШНОГО я сказал, чтобы так ухахатываться?

— Может, меня всё-таки кто-то посвятит в причину всеобщего веселья? Вместе и посмеёмся.

— Посвящение, — хохотнул Авель на мой вопрос.

— Тебя посвятил тот, кого ты называешь дядя, — пояснила более владеющая собой Кайя.

— Просто сказал «ты дух», и ты стал духом, — добавил Авель.

— И что, вот так к любому можно подойти, ткнуть невидимым пальцем — и всё, типа дух?

— Ну, для этого должны быть некоторые незначительные условия.

— На самом деле их всего три, — уточнила Кайя. — Смерть и два желания — покойника и дяди.

— Смерть для вас незначительное условие? — охренел я.

— Если бы ты видел, что тут творилось во времена нашей смертной жизни. Да вот хотя бы наша история.

— Да, сейчас, конечно, с этим посложнее. Убийства стали редкостью.

— Поэтому дядя и не хотел отпускать Ариэль. Сам понимаешь, с духами напряженка.

— Так почему она выбрала меня этой своей свадебной подружкой? — Я решил не пускаться в подробности духовской темы.

— Чтобы сделать эти чувства невозможными, — ответила Кайя.

— Всё дело в обрядах гургутов, — добавил Авель.

— Яснее не стало, — признался я.

— Друг на свадьбе становится хранителем домашнего очага.

— Он гарант семейной верности.

— И? Я что, из вас всё под пытками должен вытаскивать?

— Друг жениха следит за верностью жениха, — просветил меня Авель.

— Друг невесты — за верностью невесты, — дополнила мужа Кайя.

— Это гургутские законы. И нарушение их карается очень жестоко.

— Конфетку отберут и в угол поставят?

— Постой, Кайя, а ведь его же нельзя казнить.

— Ай да Ариэль! А всегда казалась мне такой простушкой. А тут одним ходом выиграла всю партию.

— Что вы несёте, духи?

— И за вождя выскочит и его оставит, — в голосе Кайи сквозило явное уважение.

— Ох, и не завидую я Великому, — хмыкнул Авель.

— Бред! — сказал я. Но меня никто не слушал. Кайя и Авель нашли себе новое развлечение и вовсю муссировали между собой посетившую их идею. Можно было держать пари, что они ещё и поспорят на эту тему. Например, попытается ли Ариэль изменить Вождю прямо на свадьбе или подождёт её окончания. Господи, да мне-то что в голову лезет?

Пойду-ка я лучше к Великому. Надо действительно узнать про обычаи гургутских свадеб. Падать лицом в лужу, а в их случае, наверное, в болотную жижу, было бы оскорбительно для моего самолюбия.

***

— Великий, а правда, что друг на свадьбе является гарантом твоей верности?

— Правда, — отмахнулся от меня вождь, явно занятый своими мыслями.

— Выходит, и верности Ариэль тоже?

— Выходит.

— То есть вы вдвоём подписали меня на эту адову работёнку, даже не спросив моего согласия?

— Какая работёнка? Это не больше чем традиция.

— А мне духовское сарафанное радио донесло, что если я за кем-нибудь из вас не услежу, то мне секир-башка! И хорошо, если по шею.

— Что? — не понял вождь.

— Казнят меня, — пояснил я. — Только вот странно, почему меня, а, допустим, не тебя и какую-нибудь алчную шалопайку, заскочившую в твою постель с целью поживиться за счёт вождиской похоти?

— Кто тебя казнит? — отмахнулся Великий.

— То есть сам процесс с шалопайками ты не исключаешь?

— Слушай, у меня вечером свадьба…

— Как вечером? — перебил я вождя.

— Гургутская традиция. Или свадьба в день предложения или через сто дней. Чтобы чувства проверить.

— А я точно из моего мира первый? До меня к гургутам тётка в парадном платье, с халой на голове, лентой через могучую грудь и красной папочкой в руках не попадала?

— Ты сейчас о чём?

— Очень похоже, что ваши свадебные традиции вам писала работница советского ЗАГСа.

— Послушай, если ты хочешь поговорить загадками, иди хотя бы к принцессам. Серьёзно, мне нужно к свадьбе подготовиться. Если что-то пойдёт не так, то, согласно традициям, церемонию можно будет повторить только через сто дней.

— Тысячу двести лет ждал, а тут какую-то сотенку не потерпеть. Взрослый человек… пожилой… древний даже, я бы сказал… да всё, иду, иду, — согласился я под пристальным взглядом вождя. — И кстати, — сделал я остановку через пару шагов, — а меня посвятить в мои обязанности? А то вдруг что-нибудь пойдёт не так. Сто дней, опять же.

— Позже! — рявкнул Великий, и я понял, что мешать ему действительно сейчас не стоит.

Покинул хижину вождя я с гордо понятой головой. А как иначе? Это у них традиции, а мы выше этой меркантильности. Но выше не выше, а хоть элементарные-то знания получить нужно. Нет, они, конечно, сами виноваты и всё такое, это я на случай косяков с моей стороны. Но кого будут интересовать эти отмазки в случае переноса бракосочетания?

— И чего мне делать? — осведомился я. — Куды бедному крестьянину податься? К вождю пойдёшь — отпихивается. К Ариэль… О! Ариэль. Заодно в лоб и задам вопрос. Какого хрена, спрашивается, я еёйная подружка? И пусть попробует не ответить. Чувства у неё, видите ли.

Но решить одно, а осуществить — совершенно другое. И самое противное в этом то, что я напрочь не помнил, как выглядит сейчас Ариэль. Перед глазами постоянно всплывал образ той русалки, который нарисовало моё воображение тогда, когда она была духом. А вот образ её в оболочке гургутки был смазан, расплывчат и не подходил для визуальной идентификации от слова совсем.

Ну не бегать же в самом деле с приставаниями к каждому встречному.

Вы тут невесту вождя не видели?

Что?

Где?

Которая?

А которая из трёх?

А по конкретнее?

Куда пошёл?

Сам пошёл!

Вот примерно так мне вырисовывался весь процесс поиска Ариэль. И естественно, энтузиазма не вызывал.

— Вот как я мог не запомнить гургутку? — ругал я себя последними словами. — Это что, наступающая старость или амнезия на почве беспробудной трезвости?

— Это элементарное проявление эгоизма.

Возникшая передо мной словно из-под земли Болотная-старшая заставила нехиленько так вздрогнуть. Надеюсь, что именно от неожиданности.

— Что, тоже на свадьбу? — решил проигнорировать я колкость ведьмы.

— Нет, тебя ищу.

— Зачем?

— Посмотреть хочу.

— Последнее посмотреть плохо закончилось.

— Это ты про поле забвения? — уточнила Болотная. — Я тут ни при чём.

Ага-ага, так я тебе и поверил. Слишком быстро было произнесено это «ни при чём».

— Ладно, думай как хочешь, — махнула крылом ведьма и повернулась с явным намерением уйти.

— А чего приходила-то?

— Хорошо. — Болотная-старшая решительно повернулась ко мне. — Дай мне слово, что ты откажешься.

— От чего?

— Просто дай слово.

— Да я бы и в своём мире просто так не дал бы слово. А уж в вашем…

— Не дашь?

— Нет.

— Ну, по крайней мере, я попыталась.

— Да чего попыталась-то?

— Наверное, это судьба всех ведьм, — тяжело выдохнула Болотная.

— Слушайте, как вы мне все надоели с этими загадками!

— Ну, на эту загадку ты очень скоро получишь отгадку, — пообещала Болотная.

— Ага, моргнуть не успею.

— Скорее — уснуть.

— Ну, уснуть сегодня не удастся никому. Хотя, да, возраст и всё такое. Пенсионерам можно.

— Дать бы тебе, хотя бы даже и крылом.

— А теперь не получится, — язвительно произнёс я.

— Вижу, что не получится. А хочешь, чтобы и дальше не получалось? — внезапно встрепенулась ведьма.

— Слова не дам, — отрезал я.

— Да не нужно мне твоё слово!

— Вы бы матушка определились в своих желаниях. То надо, то не надо. То дай, то не дай.

— Да ты и сам всё решишь. Просто будь самим собой. И даже духом будь самим собой.

— А вот это запросто, — заверил я. — Тут меня уговаривать не нужно.

— Вот и молодец, — похвалила меня Болотная-старшая. — И Ариэль не ищи.

— А вот это, матушка, не вам решать, кого мне искать, а кого не искать. Что там про будь самим собой? Вот сам с собой и разберусь.

— Ничего такого в обязанностях друга нет. Просто ритуал — ни больше, ни меньше.

— Да? А тогда за каким Ариэль ко мне своих бывших коллег засылала? Чтобы они мне сказали, что это просто ритуал, и всё?

— Наверное, предупредить, чтобы ты не натворил лишнего, — пожала плечами ведьма. — От тебя ведь можно что угодно ожидать.

— И всё? И вот это мне не смогли произнести целых два духа? Вот можно, матушка, я вам не поверю? Темните вы что-то. И поэтому я отправляюсь прямёхонько к Ариэль и лично из её уст услышу, что это просто традиция, что нужно вести себя естественно и не городить огород на пустом месте.

— Вот с этой упертостью и продолжай, — напутствовала меня Болотная-старшая.

— И без сопливых советчиков, — дополнил я.

— Что ты сказал?!

— Спокойно, — тормознул я взбеленившуюся Болотную. — Физически воздействовать на меня не получится, а морально мне и раньше было похрену. Поэтому молча проглотили и почесали по своим птице-бабским делам.

— Ну всё! — не выдержала ведьма.