Два кольта и винчестер

Глава 12

ГЛАВА 12

Нагруженный покупками, я отправился в салун, про который мне рассказала Миранда. Едва зашёл внутрь, то даже замер, как пыльным мешком ударенный. Показалось, что оказался в будущем. Обстановка тут была аккуратная, всё вокруг чисто. Даже окна были застеклены. Стены и стойка выкрашены зелёной, жёлтой и голубой краской. Кое-где висят портьеры и шторки. Столы, лавки, стулья и табуреты из красного дерева. Не лакированы, но отскоблены и натёрты так, что блестят как глянцевые штиблеты модника.

Посетителей здесь было немного, если сравнивать с каким-нибудь иным заведением того же толка, но качеством ниже. Из более чем двух десятков столов были заняты всего шесть. За двумя сидели компании из трёх и четырех человек, за тремя по двое и последний занимал одиночка. Каждый из этих мужчин был отлично одет, опрятен, смотрел уверенно и с неким оттенком превосходства. Когда я зашёл внутрь, то попал под перекрестье их взглядов. Хотя выглядел вполне достойно в новой одежде, под стать их нарядам, но почувствовал, что те как-то распознали во мне… хм, лимиту провинциальную.

Проходя мимо стола, где неспешно ели двое мужчин, перед которыми лежало по газете, я узнал в одном из них офицера, получившего от меня ночью по голове. Выглядел он единственным помятым и мрачным из всех.

«Извини, мужик, ничего личного, просто бизнес, как вы тут говорите или только будете говорить, — мысленно извинился я перед ним. — Тебе уже всё равно, скорее всего. А мне твои доллары жизнь спасут».

Я специально выбрал стол самый дальний от всех уже занятых. Сел так, чтобы видеть всех людей хотя бы краем глаза. Привычка быть готовым к опасностям так сказывалась.

Как только устроился на стуле, так ко мне шустро подошла молодая женщина, почти девушка в чёрном платье и белом фартуке с большим центральным карманом.

— Доброе утро, сэр, — улыбнулась она мне так, будто увидела во мне любимого родственника или хорошего знакомого.

«Вот умеют же американцы лыбиться. Что в будущем, что в прошлом. Прямо национальная или генетическая черта какая-то», — подумал я. — Здравствуйте, мисс. Мне что-нибудь поесть из того, что не нужно ждать дольше пяти минут. И желательно поплотнее.

— Есть гуляш, тушёная фасоль с телятиной, жареный бекон с яичницей, жареная форель, пирог с грибами и пирог с мясом… — принялась перечислять она.

В итоге я взял бекона с яйцами, рыбу и мясной пирог. А также холодного пива. От слабого алкоголя моему организму ничего не сделается. Я вон живчик глотаю грамм по сто пятьдесят в сутки, у которого крепость в районе двадцати градусов, а порой и больше.

Не прошло и пяти минут, как служанка вновь появилась с подносом, на котором стояли тарелки с моим заказом.

При виде полных тарелок с исходящей паром едой у меня во рту слюна принялась прибывать, как стремительный прилив. В процессе еды я прислушивался к чужим разговорам. И где-то на десятой минуте услышал что-то крайне интересное.

— … доктор сказал, что это зараза какая-то с поезда. Все слегли, кто на нём приехал.

— Все? Да там же сотня человек по меньшей мере была.

— Бери больше, Джон, пара сотен по меньшей мере…

«Началось», — пронеслась в моей голове чёткая мысль.

Больные — это начавшие перерождаться не иммунные и узнавшие о ломке иммунные. Все они вышли за пределы своего кластера, лишившись пусть и краткосрочного, но щита от главного убийцы Улья. Той пакости, которая сейчас крошечной каплей гнездится на моём затылке в виде плоской крошечной ороговелой бородавки. У осквернённых-не иммунных она вырастает в споровый мешок. Задумавшись, я перестал обращать внимание на окружение. За что очень скоро поплатился.

— Сэр, подслушивать подло, — от мыслей меня внезапно отвлёк чей-то грубый голос. Подняв голову, я столкнулся с подозрительным и злым взглядом офицера. Он незаметно для меня смог подойти к столу. — Ты!

Невероятно, но он меня смог опознать, стоило взглянуть друг другу глаза в глаза. Как⁈ Он же не мог меня рассмотреть в том коридоре. Неужели, это та самая чуйка, интуиция, про которую много сказано во всевозможных историях?

Я схватился за револьвер, висевший у меня на поясе, а офицер пнул стол, за которым я сидел. Удар был силён. Я полетел с лавки на пол. Успел увидеть, как в руке моего противника появился небольшой пистолет с кургузым блоком из четырёх стволов и складным спусковым крючком. До этого он прятался в кармане мужчины.

«Карманный пистолет Шарпса», — мгновенно опознал я оружие. Вот так странно сработало моё сознание в миг опасности. Наверное, результат профдеформации, заработанной на выездных соревнованиях в прошлой жизни, где я мог с закрытыми глазами на ощупь опознать любое старинное оружие, а по звуку взводимого курка или холостого спуска определить каждый второй «ствол».

Я дёрнулся в сторону, уходя с линии стрельбы и одновременно дёрнул свой револьвер вверх, нащупывая курок. Вытаскивать уже не было времени, поэтому решил стрелять прямо так — из кобуры.

Но он смог меня опередить.

Раздались два громких хлопка. Что-то сильно толкнуло меня в грудь, отчего перехватило дыхание. Боли не было. И в первый миг я решил, что даже не ранен. Возможно, патроны оказались бракованные. И в меня не влетели на высокой скорости кусочки свинца, а ударили, разогнанные, как брошенные рукой шарики для пинг-понга. Но потом понял, что так и не могу вдохнуть. От нехватки воздуха в глазах стало темнеть.

«Эта сука меня убила», — с этой мыслью я надавил пальцем на найденный курок и тут же выстрелил. Уже почти канув в пучину беспамятства я увидел, как дёрнулся всем телом офицер, как выронил своё оружие и схватился обеими руками за край стола в попытке устоять на ногах. А затем повалился на него, рухнув грудью на мои тарелки с остатками завтрака. Что ж, в каком-то роде я заслужил это. Стрелок был в своём праве.

Очнулся в тёмном помещении в атмосфере, пропитанной миазмами боли и смерти. Рядом кто-то находился. Судя по издаваемым звукам невидимые мне люди тяжело болели. Чужие стоны слились в один муторный звук, квинтэссенцию озвучивания страданий. Кто-то просил пить, кто-то хрипел, другие едва слышно молились, выдавливая каждое слово из пересохших воспалённых глоток с огромным трудом.

Попытался пошевелиться и замер от острого прострела боли в груди. Однажды я ломал себе ребро. И теперешняя боль была точь-в-точь такой же. Пожалуй, даже посильнее. Тогда-то меня сразу же отправили в больницу, где обкололи обезболивающим и замотали в специальную повязку.

Лежал я на каком-то жалком подобии матраса прямо на полу. Хотя, с названием подстилки я поспешил. Дерюга, а не матрас. Может когда-то это было тюфяком для сена или соломы, но сейчас внутри у него почти ничего не было. Рядом на такой же рванине валялось десятка два мужчин разного возраста. Мне хватило нескольких внимательных взглядов чтобы в большинстве из них определить пациентов с первичными признаками заражения Ульем. Среди них нашлось всего четверо, на ком виднелись повязки, пропитанные кровью. Собственно, и они тоже были осквернёнными. Кое-кто не шевелился и, кажется, даже не дышал. Возможно, эти несчастные уже вручили Богу свои души.

Собравшись с силами и зная, чего ожидать от своего организма, я стал медленно подниматься. В этот раз сначала перевернулся на здоровый бок, подтянул колени к животу и встал на них, помогая рукой, которая меньше соседки вызывала боль в груди. Пару минут переводил дух, а потом с трудом поднялся на ноги. Сразу же повело в сторону. Чуть не упал и едва не наступил на соседа. К счастью, сумел сохранить равновесие и устоять.

Вновь осмотрелся и осмотрел себя. Из одежды на мне были только подштанники с тесёмками. Вместо рубашки всю грудь опоясывали серые полосы ткани, заменявшие в этом месте бинты. После ещё раз огляделся по сторонам. С высоты роста увидел намного больше, чем лёжа. Например, дверь. К ней я и направился, аккуратно обходя больных, а иногда переступая через них, если по-другому было никак.

Оказавшись рядом с целью, я потянул за медную скобу, выполняющую роль ручки. Но дверь не шелохнулась. Ситуация не изменилась, когда попробовал толкнуть.

— Замуровали, демоны, — сипло прошептал я и сразу же почувствовал неприятную резь в верхней части груди. Понятно, значит, по возможности воздерживаемся от речи.

Иного выхода из помещения не было. Поэтому я повернулся к двери спиной, спиной опёрся на неё, чтобы не упасть, и принялся бить пяткой. Не знаю, сколько прошло времени, когда с той стороны послышался усталый мужской голос:

— Кто там шумит?

— Это Джон. Почему меня тут заперли? Я себя уже хорошо чувствую, — выдал я заранее заготовленную фразу. Джонов в городе должно быть немало. Хриплость же сойдёт в качестве маскировки, если в палате всех «джонов» человек за дверью знает, как облупленных.

— Насколько хорошо? — после короткой паузы поинтересовался неизвестный.

— Да прекрасно, дьявол тебя побери. Только пить немного хочу и слабость одолевает. А ещё тут воняет, как в не чищенном свинарнике. Открывай уже и дай хотя бы воздуха свежего вдохнуть, — потребовал я. Каждое слово давалось с трудом. Но я говорил очень бодро и быстро, уверенно.

И это сработало. Наверное, мой собеседник и сам хотел увидеть первого выздоровевшего в палате смертников. Надеялся и верил, что такие должны быть. Просто обязаны! С той стороны заскрежетал засов. Дверь стала открываться наружу. Не став дожидаться пока она полностью распахнётся, я собрал все силы и резко толкнул её плечом. Послышался болезненный вскрик и звук падения тяжёлого тела. Не теряя времени, я выскочил из помещения. Тут же пришлось зажмуриться из-за света керосиновой лампы, которая стояла на полу сбоку от двери. Под ногами ворочалась человеческая фигура. Не зная, чего ожидать от неизвестного и вообще посчитав, что лучше самому завладеть ситуацией, я приложил его голой пяткой по затылку. Мужчина дополнительно ударился лицом о пол и затих.

Мне повезло, что он оказался один. Против двоих я бы точно не выдюжил.

Переведя дух, я опустился на колени рядом с оглушённым и стал шарить по его карманам. В них почти ничего не было. Носовой платок, портсигар с парой папирос, коробок спичек, сложенные несколько раз три листа бумаги, исписанные какими-то закорючками.

— Ты доктор что ли? — обратился к бесчувственному телу. — Только у них почерк, будто курица своей лапой написала.

Самое интересное нашлось за голенищами сапог. Из левого я вытащил длинный нож с толстым узким клинком и небольшой S-образной гардой. А из правого крошечный револьвер со складным спусковым крючком, так называемый «велодог» калибром.31. Получив оружие, я сразу почувствовал себя лучше.

Снял ремень с незнакомца, я стянул ему руки за спиной. После этого принялся хлопать по щекам. Через пару минут мои реанимационные мероприятия привели к успеху. Незнакомец глухо застонал, сморщился и открыл глаза. Первые секунды он непонимающе пялился на меня. Затем попытался встать. Только после этого до него дошла вся соль ситуации.

— Вы меня убьёте? — поинтересовался мужчина у меня.

— А нужно?

Он пожал плечами:

— Уильяма Честера вы прикончили.

— Это кто такой? — удивился я. — Не наговаривай, ясно?

— В салуне.

— А-а, тот урод, который первым принялся стрелять в меня. Так его, значит, зовут. Он заслужил. Это было не убийство, а самооборона, — сообразил я.

— Я слышал, что первым схватились за оружие вы, когда он подошёл к вам что-то спросить.

— Ну-ну, — хмыкнул я и скривился от очередного приступа боли. — На него мне плевать. Лучше скажи, что со мной и что с теми людьми? Давно я тут валяюсь?..

Со слов пленника пролежал пластом я почти двое суток. За это время город захлестнула волна неизвестной эпидемии. А с её приходом по улицам прокатилась и буря насилия. Раненых и убитых в поножовщине и перестрелках набралось под сотню. Очень многие жители покинули город. То ли из-за страха огрести наказание за свои проделки, то ли в надежде убежать от неизвестной заразы.

Что же до меня, то я получил две пули из карманного пугача Честера. Одна сломала мне ребро и дальше не ушла, оставшись торчать из мяса. Вторая вошла под ключицей и прошла впритирку с лёгким, застряв в теле. Когда меня притащили помощники шерифа в местную больницу, то доктор решил попрактиковать на мне свое умение хирурга. За это я ему был благодарен. С пулей в теле иммунный моего ранга выздоравливать будет долго и болезненно. А дырка в мясе, пусть и развороченная коновалом — это ерунда, заживёт. Вот ещё бы живчик свой вернуть.

— Где мои вещи?

— Я не знаю.

— А если подумать? — я дрожащей рукой поднёс к кончику его носа нож.

Собеседник попытался отодвинуться.

— Вас притащили помощники шерифа. Возможно, вещи в их конторе, — быстро произнёс он.

— Как туда пройти отсюда?

Пленника, оказавшегося, кстати, тем самым доктором, я дополнительно связал перед тем, как покинуть больницу. В здании нашлась одежда и обувь моих размеров. Ранее она принадлежала больным, которые попали сюда самыми первыми. Тогда ещё тут следовали порядку.

К сожалению, ни грамма лекарств не нашёл. Был бы рад даже опию, кокаину и прочим наркотикам, которые заглушили бы боль и придали немного эйфории и сил. Пусть это гадость из гадостей, но один-два раза иммунному вроде меня ещё можно её употребить. Но всё ушло на больных, увы. Мне не досталось ничего.

На улице был предрассветный час. Солнце только-только показалось в виде красноватой ниточки на горизонте, так что света оно ещё не давало. Кое-как в потёмках я ковылял по тихим-тихим улочкам, вдыхая запах гари и мертвечины. Дважды на пути попались трупы. Их никто не подумал убрать.

Наконец, впереди появилось описанное доктором здание. На её двери болтался внушительный навесной замок. Подёргав его и сделав несколько тщетных попыток сковырнуть ножом, я взялся за револьвер. В кино герои лихо сбивают пулями всё, что угодно: замки, цепи, наручники, решётки и так далее. В реальности же проще получить рикошет себя в яй… пардон, в пах, чем расстрелять подобную вещь. Но у меня иных вариантов не было.

Четыре патрона ушло у меня на то, чтобы серьёзно раздербанить замок. Один раз пуля прошла впритирку с лодыжкой, порвав штанину. Зато после этого с помощью ножа я сумел окончательно снять запор.

Стоит добавить, что на шум выстрелов никто не среагировал. Думаю, что те, кто ещё остался в умирающем городке, без сил валяются на кроватях и им плевать на пальбу под окнами.