Два кольта и винчестер

Глава 7

ГЛАВА 7

Дверь в заведение была заперта. Пришлось повозиться, чтобы её открыть без лишнего шума. Ею занялся Генри, вооружившись огромным ножом с изогнутой короткой гардой из бронзовой пластины. В обухе его клинок имел толщину миллиметров семь или даже восемь. Пока он ковырялся с дверью, а Эдвард следил за улицей, я своим ножом снял замочек с оконной ставни. Увы, но за ней имелась крепкая решётка. Выломать её выйдет в разы сложнее, чем дверь. Мелькнула мысль воспользоваться лошадьми. Но тут же её отбросил. Шума получится столько, что даже в окрестностях городка его любой услышит.

— Готово, — наконец, сообщил Генри.

Мы втроём уставились на дверь. На месте внутреннего замка зияла неопрятная прореха, белеющая свежими щепками.

— Будьте готовы, — тихо произнёс я и потянул из кобуры револьвер.

— К чему? — также тихо спросил меня Эдвард.

— Ко всему. Произойти может всё что угодно.

После этих слов я потянул на себя дверь, взявшись за дверную скобу левой рукой. Громко и неприятно проскрипели петли. От их звука я сильно сморщился, будто от зубной боли. Полностью распахнув дверь, я быстро отступил в сторону на тот случай, если сейчас кто-то оттуда бросится на свет. Но всё было тихо. Изнутри только слабо пахнуло химическим запахом и вроде как тленом.

Чего мне не хватало, так это фонаря. В помещении было темно, как в могиле ночью. Пришлось потратить ещё несколько минут на то, чтобы сломать запоры на ставнях и распахнуть их. Света маленькие и пыльные окна пропускали мало. Но это было хоть что-то.

Обстановка сильно напоминала аптечную лавку в городе на той стороне реки. Благодаря этому я быстро сориентировался. На стойке нашёл толстый огарок желтоватой свечи. Весь в потёках воска или сала. Его я вынес на улицу и попросил братьев запалить. После чего вернулся внутрь с источником света.

В торговом зале и за стойкой кроме пыли и грязи не нашёл ничего опасного. Ни живого, ни мёртвого. Всего же в аптеке имелось три помещения. Зал, склад и спальня. На складе также было пусто. А вот в спальне я нашёл два тела. Мужчины и женщины. Женщина лежала в кровати под пёстрым лоскутным одеялом. Хватило беглого взгляда, чтобы увидеть несколько ран, от которых она скончалась. Тело мужчины сидело рядом с кроватью и одной рукой держалось за руку покойницы. Рядом с другой на полу валялся небольшой короткоствольный револьвер. В голове у мужчины зияло пулевое отверстие.

Накрыв обратно одеялом труп женщины, я тихо вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

— Что там? — быстро спросил меня Эдвард, когда я присоединился к братьям на улице.

— Чисто. Только два трупа в спальне. Старые уже, им не меньше трёх недель. Идём смотреть, что можно взять.

Получив разрешение, братья шустро рванули внутрь. В считанные минуты они нашли пачку тонких свечей и несколько керосиновых ламп. Подожгли их, расставили по помещению, по одной лампе взяли в левую руку и принялись шнырять по углам. Они быстро нашли сундуки с полезными вещами: оружие, одежда, лекарство, консервы, патроны и прочее.

Два десятка двуствольных «диреджиров» и полсотни картонных коробок с патронами для них. Три курковых двустволки с укороченными стволами двенадцатого калибра и одна с десятым. Сотня латунных патронов уже снаряжённых картечью и пулями. А также пара сотен пустых гильз, сверкающих при свете горящих фитилем, как будто сделанные из золота. Четыре револьвера «кольт нави», один монструозный «ле мат» (тот самый, у которого вместо оси барабана стоял гладкоствольный ствол), ещё два капсульных «ремингтона» сорок четвёртого калибра. Ещё были винтовки. Один «шарпс» с поднимаемым прицелом и переделанная винтовка «спрингфильд» из дульнозарядной в казнозарядную под патроны из медной тонкой жести. Кроме этого здесь имелись немалые запасы пороха, пистонов, капсюлей, свинца в виде уже отлитых пуль, пластин и прутков.

Почти всё оружие братья забрали себе. Мне оно было не нужно. Но за это я взял все патроны, которые подходили к моему оружию. К ним с полкило пороха, сотню капсюлей, свинец, пулелейку с набором для обслуживания оружия. Взял бы больше, но тащить тяжело и неудобно. На лошадей братьев решил не сильно рассчитывать. После отобрал восемь больших банок с консервированной говядиной, а также консервированными бобами с мясом. Каждая весила чуть меньше килограмма.

— Мистер Горыныч, если я правильно понимаю, касса владельцам не нужна? — неожиданно обратился ко мне Эдвард. Он стоял за стойкой и держал ладонь на внушительном кассовом аппарате.

— Она никому не нужна. Здесь доллары не входу, Эдвард. Только спораны и горох, которые можно добыть только из осквернённых, — сказал я мужчине.

— Доллары всегда нужны, — буркнул Генри. — Особенно, если они не бумажные фантики.

Я пожал плечами:

— Как знаете. Берите, если не тяжело тащить лишний груз.

Получив такое напутствие, Эдвард с энтузиазмом набросился на кассу. Он с полминуты курочил её ножом, пока не получил доступ к содержимому.

— О-о, да тут даже золото имеется! — радостно воскликнул он.

К нему немедленно рванул брат. Я же только вздохнул и покачал головой. А ещё сделал зарубку для себя быть с этого момента очень осторожным с новыми знакомыми. Мне очень не понравилась алчность в их жестах, словах и взглядах.

— Мистер, тут почти две тысячи долларов. И полсотни серебром и золотом. Представляете? По шесть сотен на каждого, — в полный голос заорал Эдвард после подсчёта добычи.

— Мне не нужно, Эдвард. Я уже сказал, что здесь ценится, — твёрдо, чтобы избежать всяческих недомолвок, произнёс я.

— Точно? — взглянул на меня тот и, получив мой кивок, в свою очередь пожал плечами. — Как пожелаешь. Но всё же возьмите эту монету. На счастье, — и он кинул мне небольшой кругляш, тускло сверкнувшись в полумраке комнаты.

Я поймал монету ладонью и взглянул на неё. С одной стороны на ней был отчеканен профиль женщины с чертами индианки. На другой имелась надпись: «3 dollars 1867».

Братья забрали всё содержимое кассы. И монеты, и ассигнации. Я же с этого момента решил больше не поворачиваться к ним спиной дольше, чем на десять секунд. И вести себя ещё более осторожно, чем ранее. Золотой телец изрядно вскружил им голову. Он и свобода с безнаказанностью, чувством вседозволенности в пустом городе.

Кроме боеприпасов и еды, я взял немного одежды. Она пахла нафталином или чем-то подобным после долгого хранения в сундуке. Но, думаю, ближайшая стирка мигом избавит её от этого запаха.

Целый час провели в аптеке. Найдя деньги, братья решили, как следует обыскать все помещения и смогли найти небольшой сейф под кроватью с покойницей. Там их добыча оказалась значительно крупнее. Больше трёх тысяч долларов. Большая её часть представляла из себя ассигнации-фантики, про которые брезгливо отзывался Генри. Но их братья всё равно не оставили.

В целом, добычи с аптеки вполне хватало, чтобы завязать с поисками. Но это я так считал. А вот мои новые знакомые думали по-другому и собрались осмотреть весь городок.

— Банк! — в один голос вскрикнули они, увидев двухэтажное здание, когда мы свернули на вторую и последнюю улицу.

«Твою мать», — мысленно выразился я. Паранойя мгновенно сообщила, что чует запах жареного.

Очень хотелось развернутся и уйти, бросив братьев. Но остановили две мысли. Во-первых, я мог ошибаться, и ситуация не зайдёт так прям уж далеко, получится остаться с Генри и Эдвардом, чтобы на их лошади добраться до цивилизации. Во-вторых, я рисковал получить пулю прямо здесь, на площади перед банком, если решу резко уйти от этой парочки. Они легко могут принять подобный уход за хитрый манёвр, чтобы позже дождаться их на пороге банка, застрелить и забрать уже упакованную добычу себе.

— Мистер Горыныч, давай туда заглянем, — посмотрел на меня Эдвард и нервно облизал несколько раз губы.

— Давай, — кивнул я.

С банковскими дверями справиться одним ножом не было ни единого шанса. Окна тоже представляли из себя крепкий орешек. Пришлось шуметь. Привязывать четвёрку наших лошадей вместе, цеплять к ним верёвку с крюком, а её второй конец крепить на решётке и двери банка.

Честно признаюсь, но я теперь истово желал появления осквернённых. Мы втроём сумеем отбиться от небольшой группы тварей. Сильных здесь вряд ли можно встретить. Те останки рубера скорее исключение. Он мог почуять момент переноса и заглянуть на огонёк. Или пасся поблизости, питаясь свежаками пока не нарвался на динамитную шашку. Зато два-три десятка мутировавших человек и совместная перестрелка для спасения жизней должна вернуть разум в головы мужчин, вымыв из них золотую лихорадку.

Увы-увы, но никто так и не пришёл на устроенный нами шум.

Внутри было также пыльно и темно, как и в аптеке. Только неприятных запахов разложения не ощущалось.

«Хоть бы здесь не было ни монетки, ну, хоть бы», — мысленно помечтал я.

Мне хватило бы и крепко запертого сейфа. В попытках его вскрыть, братья обязательно утратят внимание, позабудут про меня. И мне останется воспользоваться этим моментом и улизнуть.

К сожалению, мои мольбы не были услышаны. Все двери в банке оказались распахнуты настежь. Внутри мы нашли четыре полуразложившихся тела и следы перестрелки. У одного из мертвецов отсутствовала половина головы, а рядом на полу лежал обрез двустволки. Самострел, ясно, как день. Только непонятно с чего вдруг человек на такое решился. Это люди из эпохи конца двадцатого и начала двадцать первого века могли испугаться укуса осквернённого, приняв его за зомби. Как я. Но население восемнадцатого и девятнадцатого ещё не отравлены поделками Голливуда. Может, получил тяжёлую рану во время драки с осквернёнными и решил избавиться от мучений? Или сам был осквернённым и в какой-то момент разум у него так помутился, что решил его кардинально почистить с помощью горсти картечи внутрь черепной коробки? Или тут была банальная перестрелка от жадности и последний выживший заработал себе пару свинцовых пилюль в живот, после чего опять же решил не мучиться и по-быстрому умереть?

— Хранилище открыто! — раздался голос Эдварда.

— Пошли, Горыныч, — торопливо проговорил Генри.

— Угу, пошли.

Это было фиаско. В небольшой комнате, чьи стены и потолок изнутри дополнительно были укреплены толстыми решётками, лежали брезентовые мешочки с деньгами. Несколько из них были распечатаны. Рядом на полу валялись купюры и блестели в пыли монеты. Золотые и серебряные доллары.

— Мы теперь богачи, — прошептал Генри. — Так, Горыныч?

Я пожал плечами, не видя смысла что-то доказывать. Моя голова лихорадочно искала варианты, как вывернуться из ситуации и остаться со своим.

— Я к выходу, посторожу. А вы собирайте мешки, — быстро сказал Эдвард и не став слушать ответа быстро вышел из хранилища. Мы с его братом переглянулись и одновременно опустились на корточки, взявшись собирать мешки в одну кучку. Тару с купюрами мы не брали. Только серебро и золото. Всего набралось семь мешочков с серебряными монетами и два с золотыми. Несмотря на с виду небольшие размеры, весили они будь здоров. Килограмм по десять каждый.

Всё время мы искоса посматривали друг на друга с Генри. Иногда мне казалось, что он тянется к револьверу и сам чуть не хватался за своё оружие. Но потом приходило понимание, что ошибаюсь, срабатывает обычная мнительность.

Очень быстро мы рассортировали мешки с добычей и собрали все монеты с пола.

— Эй, вы там скоро? — послышался крик Эдварда.

— Уже почти всё. Сейчас вытащим, — ответил ему брат.

— Давайте быстрее.

У мешков имелась специальная петля для ремня. В неё мы вставили по куску верёвки, соорудив две связки. Меньшую поднял я. Большую, ту, где хранилось золото, взял Генри. Веса в ней было будь здоров. Мужчину немедленно перекосило на одну сторону, как сколиозника с последней стадией.

Стоило мне оказаться в холле, как увидел направленные мою сторону стволы. Эдвард целился в меня из обреза самоубийцы. Счёт пошёл на мгновения. А ещё мне стало спокойно. Случилось то, чего опасался.

— Генри, в сторону! — заорал его брат и через секунду спустил первый курок.

Раздался громкий щелчок и… всё. Осечка. Или оружие разболталось и боёк не дотянул до капсюля. Или патрон оказался холостым.

Я уронил мешки под ноги и дёрнулся в сторону. К Генри. Тот успел среагировать на возглас родственника и отшагнуть в бок. Но и только. Что-то ещё сделать просто не успевал. Я оказался заметнее быстрее. Достать оружие времени не было. Поэтому пустил в ход кулаки. Первый удар вышел смазанным. Костяшки прошлись вскользь, расквасив губы и мазанув по зубам. Генри вскрикнул отшатнулся, машинально вскинул руки вверх, чтобы прикрыться. Но второй, с левой вошёл ему в печень. Получилось прекрасно. Мало у кого получается вырубить противника подобным ударом. У меня — да. Генри повалился бесчувственной куклой на пол, на мешки с монетами.

— Убью!!! — заорал бешеным быком его брат и бросил в меня бесполезный обрез. Левой рукой выхватил револьвер, оттянул «собачку» и выпалил всего с нескольких метров. Но в том месте, куда он целился меня уже не было. На пределе сил я ушёл от пули. Та вошла в стену за моей спиной.

Следом прозвучали ещё два выстрела. Первая пуля пролетела над макушкой. Вторая пробила правую ладонь. Боль в запале не почувствовал. Но стоило схватиться за рукоять револьвера, как всю руку до плеча пробил, словно, разряд электричества.

— А-а, мать, — вырвалось у меня.

С полминуты я скакал мангустом по пыльному холлу, разбрызгивая кровь из раны и уворачиваясь от чужих пуль, смертоносными шершнями жужжащие совсем рядом со мной. Не особо большое помещение затянуло тонкой дымкой поднятой пыли и порохового дыма. Потом у Эдварда закончились патроны в барабане.

Этим моментом я воспользовался, чтобы сократить расстояние. От правой руки сейчас не было никакой пользы. Впрочем, у меня были ноги и левая. Эдвард схватился за свой огромный тесак, по ошибке называемый ножом. Но лучше бы вместо этого, не тратя зря время, попытался бы забить меня врукопашную. Сейчас же он подарил мне секунду, которой я воспользовался на все сто. Резкий пинок в его колено заставил припасть на одну сторону и скривить лицо в болезненной гримасе. Вспышки боли оказалось достаточно, чтобы я успел ударить ещё раз. В лицо. Вырубить ковбоя не получилось, но он поплыл, забыл про нож в руке, замер манекеном, чуть покачиваясь и тряся головой.

Я бы его добил. Уже собрался пнуть ещё раз, чтобы он скорчился и больше ни о чём не думал, только о раздирающей тело боли в паху. А потом взяться за револьвер левой рукой и пристрелить. Как говорится, какой мерою меряете, такой и вам отмерят. Братья сами подписали себе приговор, поддавшись сумасшествию золотой лихорадки.

И тут раздался выстрел сзади. Я ощутил сильнейший толчок в спину в районе лопатки. Дыхание перехватило и помутнело в глазах.

«Генри!», — вспыхнула мысль в голове.

Второй выстрел разбил окно рядом с дверью. Третий снес с моей головы несколько волосков, обжог кожу и выбил крупную щепку из дверного косяка. А затем я вылетел на улицу.

Сразу же метнулся влево, на ходу извлекая револьвер левой рукой. Развернулся и дважды пальнул в дверной проём. После чего бросился к лошадям. Вновь выстрелил по банку, затем сунул оружие в кобуру, освободившейся рукой снял свои вещи с лошади с мушкетом и перекинул всё через плечо. Тело прострелило болью. Но нужно было терпеть. Иначе никак. Если всё ещё стою на ногах, бодро двигаюсь и валиться наземь не собираюсь, то рана сравнительно пустяковая. Мы, иммунные, получили от заразы огромный резерв прочности. Убить нас не так-то просто.

Перед тем как скрыться среди домов городка, я четыре раза выстрелил. Каждая пуля вошла в лошадиную голову. Животных было очень жаль. Но если оставлю их братьям, то не смогу от них оторваться. Парочка ковбоев очень быстро меня нагонит и доделает то, что не смогли в банке. А так все шансы спастись на моей стороне. Генри и Эдвард ни за что не бросят мешки с золотом и серебром. А с таким грузом меня им даже раненого не догнать.