Эволюционер из трущоб. Том 7 (СИ)

Глава 17

Следующие дни я провёл в постели. Вкусная еда, красивые женщины, изысканные вина. Купились? Конечно же, ничего из этого не было. Я валялся в апартаментах Барса, изредка приходя в себя. Постоянная боль раздирала тело на части, а новые доминанты десятками встраивались в мой геном.

За окном бушевала вьюга. Уже третий день. Еду мне приносили ребята, по крайней мере, поначалу. Завтрак принёс Макар. Я схватил его за запястье и передал доминанту «Ментальной связи». Азиат рухнул, как подкошенный, даже глаза закатились от ярких впечатлений, взорвавшихся в голове горячей болью. За компанию я поглотил пятнадцать доминант и тоже впал в забытьё.

Через шесть часов я очнулся. Макара уже не было, а в комнату опасливо вошел Леший. С ним я провернул тот же фокус, ведь мы убили столько крыс, что не получить «Ментальную связь» повторно — просто нереально. Стоит ли говорить, что Леший тоже забился в конвульсиях? Ужин принёс Серый.

А вот на следующий день с завтраком я обломался. Его притащил Артём.

— Подъём. Кушать подано, — буркнул Прохоров, внося поднос в комнату. — Я вообще не понимаю, какого хрена мы тебе еду носим? Мирняка вагон, а в итоге… — Он пытался поставить поднос на стол, но я резко сократил дистанцию и без труда схватил его за руку. — Эй! Ты чё творишь? Пусти! — возмутился Артём, пытаясь вырваться.

Я лишь крепче сжал его руку и мысленно отдал команду Ут о передаче доминанты. Но ничего не вышло. Вибрирующий голос Ут сообщил:

«Превышен допустимый лимит селекции».

— Какого…? — нахмурился я и ослабил хватку.

— Мих, ты достал уже передавать доминанты без предупреждения! — выпалил Артём, отскочив назад.

Он потирал посиневшее запястье. Упс. Кажется я приложил больше силы, чем требовалось. Впрочем, усиленная регенерация быстро его подлечит.

— Нет, я, конечно, благодарен. Регенерация — это вообще нечто. Я вчера ради интереса попробовал фалангу пальца откром… — Он заметил, что что-то не так, и спросил. — Ты чего?

— Да так. Кажется, у нас проблемка нарисовалась, — задумчиво ответил я, направляясь к вешалке. — Идём к Лешему. Нужно кое-что проверить.

Мы спустились на первый этаж управы. Прошли по длинному коридору и остановились у самой дальней комнаты с надписью «Архив». Без стука я вошел внутрь. Леший сидел на столе и увлечённо запускал в воздух самолётики, свёрнутые из бумаги какого-то отчёта. Бумажный истребитель сделал круг по комнате и упал мне прямиком в руки.

— Иди сюда, конструктор, — сказал я, направляясь к Лёхе.

— Миш, ты чего такой серьёзный? Что-то случилось? — насторожился Леший.

— Возможно. — Я взял его за запястье и снова услышал голос Ут: «Превышен допустимый лимит селекции». — Проклятье, — выругался я, судорожно пытаясь вспомнить, сколько доминант получили Серый и Макар.

— Да ты можешь объяснить, что происходит? — возмутился Артём.

— Могу. Похоже, я могу вам передать только семь доминант. Больше вы не способны поглотить.

— В смысле? — нахмурился Леший.

— В коромысле. У тебя и Артёма уже по семь штук. Я попробовал передать новую доминанту тебе и ему. Знаешь, какой результат? Никакого, — выпалил я, понимая, что выдал ребятам очень много доминант, которые были желательны, но необязательны.

К примеру, у Лешего набор доминант выглядит так: «Танцор», «Падальщик», «Ускоренная реакция», «Ножевой бой», «Контроль маны», «Святость», «Ментальная связь». С виду отличный набор, но если бы я заранее знал, что количество внедряемых доминант ограничено, то точно отказался бы от доминанты «Падальщик». Вместо неё можно было бы выдать нечто, полезное в бою.

У Артёма схожая ситуация. «Острый слух», «Животные рефлексы», «Обсидиановые клыки», «Прочные сухожилия», «Владение копьём», «Всеядность», «Ускоренная регенерация». В его случае я бы отказался от острого слуха, обсидиановых клыков, прочных сухожилий и всеядности. Хотя, острый слух пару раз нас выручил, можно даже сказать, спас от гибели.

Ладно. Имеем, то что имеем. Насколько я помню, у Серого пять доминант, а у Макара шесть. Да уж… Нужно выбирать с умом. И ждать чёртовой эволюции пирамиды.

Из хорошего могу сказать вот что: у меня есть ментальная связь с Макаром, Серым и Лешим, при том, что у меня — на момент теста связи — не было доминанты ментальной связи. Видать, связь происходит посредством доминанты «Ментальный контроль стаи», которую я забрал у директрисы. Правда, под контроль ребят я взять не могу. Можем только общаться.

Хотя, как общаться? Поначалу всё свелось к полнейшему бардаку. Голоса выходили искаженными, и было совершенно неясно, кто говорит. В итоге мы получили такой диалог:

«Леший лох», — сказал Серый, благодаря «Ментальному контролю стаи» я точно знал, кто говорит, а вот ребята не знали.

«Слышь! Макар, падла! Я тебе харю разнесу!» — возмутился Леший.

«Да это не я! Я вообще молчал!» — отозвался Макар, которого так элегантно подставил Серый, который обычно не вступал в перепалки, а тут сидел и тихонько хихикал.

Из раздумий меня своим вопросом вывел Леший:

— Так и что получается, новых доминант нам не видать?

— Не знаю. Может и есть лазейка, как обойти систему. Буду думать, — ответил я. — Топайте на тренировку. Я к Семёнычу, а потом вернусь к переработке генного материала.

Через пять минут я стоял в кузнице. Семёныч оказался прижимистым мужиком и решил присвоить себе большую часть из выделенных денег. Впрочем, я был не против. На окраине села стоял наглухо заколоченный дом. Оказалось, что это кузня. Когда банда Барса пришла в Ленск, кузнец много возмущался, и его забили ногами. Насмерть. С тех пор кузня и пустовала. Семёныч её приватизировал, так сказать.

В дальней части кузницы был горн, рядом с ним наковальня и десяток молотков на все случаи жизни. На стенах висели напильники, пилы по металлу, резцы для разобранного станка. Судя по всему, станок предназначался для обработки металла, но у него отказал мотор. Увы, кузнец не успел его отремонтировать. Ещё здесь была ёмкость с маслом для закалки, щёлок и прочее барахло, лежащее повсюду.

Степаныч сидел рядом с кузнечным горном и прилаживал к нему красный баллон, на котором белыми буквами было написано «Пропан». Подойдя ближе, я почувствовал запах газа.

— Старый, это ты воздух испортил? — пошутил я, расплывшись в улыбке.

— Ты чё хрень какую-то лепишь? — пропыхтел старик, затягивая гайку, а после увидел, кому это сказал. — Ой. Михаил Константинович. Так это. Я тут работаю. Думаю, кто эт там шуткует? Воздух — да, баллон окаянный травит понемногу. Вот прокладку сменил, сейчас, вроде, получше, — стал оправдываться Степаныч, ставший подозрительно покладистым.

— Я так и понял. Слушай, ты штыри, какие я выдал, уже осматривал?

— Было дело. Ну, чё тут скажешь? Расколоть я их не смог, да и расплавить — тоже. Горн температуру хорошую даёт, но только проку с этого никакого. Штыри раскаляются добела, и всё на этом. А ещё вон. — Семёныч показал на сломанные полотна от ножовки. — Думал, мож, распилить смогу. Хрен. Ни царапинки.

— Печально. И как с этим материалом работать?

— Да как? Доменная печь нужна. Только у нас такой нетуть, — развёл руками Семёныч.

— Не проблема. Сейчас сделаем, — заявил я, широко улыбнувшись.

В прошлой жизни я увлекался артефакторикой и не понаслышке знаком с доменными печами, так как частенько приходилось производить различные сплавы. Доменная печь работает по принципу противотока: исходные материалы загружаются сверху, постепенно опускаются вниз, превращаясь в жидкий металл и шлак, а газы, нагревшиеся в нижней зоне печи, поднимаются кверху, навстречу исходным материалам.

Сложно объяснил? Тогда, давайте так. Доменная печь — это своеобразная труба; сверху засыпается руда, снизу подаётся тепло, которое нагревает руду. При нагреве из руды вытекает металл и опускается вниз, а шлак отсеивается. Это если сильно упрощать процесс.

Создать доменную печь не проблема, на то мне и дана магия Земли. А вот как её топить? Процесс это длительный и требуется колоссальный запас топлива, которого у нас нет. Если его заказывать через Шульмана, то вылетит в копеечку. Да и не уверен я, что обычным газом удастся нагреть штыри до такой температуры, чтобы металл из них вытек.

Можно использовать магию Огня, но мана конечна. Как и предельная температура, которую я могу создать, имея третий ранг магии Огня. Зато у меня есть один элементаль, способный выдавать запредельный жар. Да, он не любит Слёзы Мироздания, и что с того? Ради благого дела можно и пострадать. Тем более, что я приду с магарычом.

— Вернусь через пару часов, — сказал я и вылетел из кузни.

Я побежал прямиком в кабак «Пьяный козёл». Заведение оказалось закрыто, но внутри горел свет и гудел генератор. Вывеска у входа гласила «Кабак работает с 12 дня до 5 утра». Понятно. Ещё три часа до открытия. Но это для обычных посетителей. Властелину каши можно и через служебный вход войти. Так я и поступил.

Обойдя кабак вокруг, через служебный вход я проник внутрь заведения и попал в тамбур, который выполнял роль склада. Обилие деревянных ящиков с овощами, мешки с крупами и аромат подгнившей картошки. Дверь на кухню оказалась не заперта. Потянув её на себя, я тут же услышал лязг стали. И это были звуки не сражения, и даже не тренировки. Шла подготовка к очередному застолью.

Приземистый повар в белом поварском кителе расхаживал по кухне, точа нож. Он строго зыркал на трёх поварят лет восемнадцати на вид. То и дело на них прикрикивал. Поварята, в свою очередь, не поднимая головы, чистили картошку, крошили овощи на заготовки, мыли посуду.

— Ну что за рукожопы? Кто так картошку чистит? Да ты же половину картофелины вместе с кожурой срезал! Болван! — рыкнул повар и двинул в сторону поварёнка, делающего заготовки. — А это что за кубики такие? Я тебе сказал, что они должны быть по сантиметру. А здесь сколько?

— С-с-сантиметр, — заикаясь проблеял поварёнок, пряча взгляд, но даже издалека было видно, что кубиками там и не пахло. Парнишка строгал овощи как придётся. Прямоугольниками неровными ломтиками и даже кривобокими пирамидками.

— Пошел отсюда! Криворукий баран! — Повар схватил поварёнка за шиворот и вышвырнул с кухни, после чего двинул к парню, моющему посуду. — О, боги… Ну за что мне всё это? Ты что не видишь, что остался нагар? Возьми ты стальную губку, да ею потри, чего ты возюкаешь туда-сюда? Бестолочь… — взмолился повар, посмотрев наверх. И тут краем глаза он заметил меня. — Мы закрыты. Ой. Это вы, Михаил Константинович? — Повар сперва рыкнул, а после расплылся в подобострастной улыбке.

— Вижу, вы ещё даже не зажигали плиты. Но могли бы вы приготовить для меня три стейка с жирком, жареную картошку, какой-нибудь салатик, морс и пару бутылок лучшего алкоголя, который у вас имеется?

— Д-да, разумеется. Если вам будет удобно, можете подождать в банкетном зале. Через полчаса всё будет готово, — заверил повар.

— Отлично. Тогда я попозже зайду. И спасибо вам за помощь, — улыбнулся я.

— Если кого и стоит благодарить, так это вас. Банда Барса каждый вечер разносила в пух и прах моё заведение. Я даже название сменил с «Уютной берлоги» на «Пьяного козла», чтобы хоть как-то плюнуть в лицо этим хамам. Теперь же тишь да гладь, и всё благодаря вам!

— Рад помочь. Тогда, может, и вывеску поменяете? — спросил я.

— Это само собой. Её надо только повесить. — Повар кивнул в сторону старой вывески, торчащей из-за холодильника.

— Тогда готовьте еду, а я пришлю человека, и он поможет с установкой.

— Премного благодарен, — поклонился повар и тут же гаркнул. — За работу, лодыри!

Выйдя из кабака, я наткнулся на Фрола, он как раз гнал разломщиков чистить снег, которого за ночь навалило немало.

— Михаил Константинович, — кивнул мне он.

— Фрол, нужно помочь хозяину кабака вывеску поменять. Отправь пару человек, — приказал я.

Фрол без лишних разговоров выдернул из строя двоих крепких ребят для замены вывески. Сам же он двинул на очистку улиц от снега. Я проводил его взглядом и задумался. Через год, когда Фрол обретёт свободу, он уйдёт или решит остаться в Ленске? Надеюсь, он решит остаться. Толковый боец всегда пригодится, да и управленец из него неплохой.

Вот только что-то нужно сделать с его кислой мордой. Больно часто он хмурится. Впрочем, сейчас он в плену. Как получит свободу, может, и подобреет.

Пока повар готовил мой заказ, я отправился к кузне. С помощью магии Земли прямо на улице возвёл доменную печь. Но не обычную, а модифицированную. Нижнюю часть печи я увеличил в размерах и сделал сбоку дверцу, через которую старшина сможет попасть внутрь. Осталось только задобрить Огнёва обещанным ужином — и можно приступать к выплавке.

Я пулей метнулся в кабак, забрал приготовленную еду, а после вернулся в кузню. Семёныч сидел на табурете у кузнечного горна, курил и смотрел в пустоту.

— Иди прогуляйся. Вернёшься через час, — приказал я, сдвигая со столешницы инструменты.

— Так, а чего… — замялся старый, видя, как на столе появляются ароматные блюда и бутылки с алкоголем.

— Того. Проверь, как идёт работа в швейном цеху.

— Так я ж его ещё не запустил, — озадаченно сказал Семёныч.

— Ну так тем более, чего расселся? За работу.

— Ишь чё. За работу. Молодёжь, вам бы всё старших погонять, — вздохнул дед и отправился на трудовую деятельность.

Как только он покинул кузню, я запер за ним дверь и призвал старшину. Кузня выступила в роли трапезной не случайно. Это, пожалуй, единственное здание в Ленске, которое Огнёв не спалит, только появившись в нём.

— Присаживайся, товарищ старшина. Обещанное угощение ждёт, — улыбнулся я, указав на стол.

— Вот это дело! — выпалил Огнёв, создал себе пламенные руки и стал без остановки запихивать в рот всё подряд.

Сперва он схватил стейки, которые тут же зашипели и выбросили в воздух ароматный дымок. Я чуть слюной не подавился. Потом старшина принялся за салат и жареную картошку. Аромат на этот раз был не такой приятный, и попахивало гарью. В финале он откупорил разом две бутыли и влил в себя Краснодарский коньяк.

— Товарищ командир, ну это было… — Огнёв замялся, подбирая слово, но оно вырвалось из его глотки само в виде отрыжки.

— Ха-ха! Я понял. Ты чертовски доволен, — расхохотался я.

— Ещё как! Да за такую кормёжку я готов глотать эти вонючие сферы круглые сутки! — выпалил старшина и увидела на моём лице хитрую улыбку. — Ты не просто так меня накормил, верно?

— А ты догадливый. Нужно поработать вместо газовой горелки.

— Плата? — сложив руки на груди, поинтересовался он.

— Ящик коньяка.

— И половину жареного порося.

— По рукам, — согласился я и отозвал Огнёва, чтобы через пару минут его снова призвать, но уже внутри доменной печи.

Семёныч как раз вертелся рядом с кузней и помог загрузить в печку восемьдесят один штырь. Закончив погрузку, старик прислушался.

— А чё там внутри бубнит-то? — спросил он.

— Где? Не слышу ничего, — прикинулся я дурачком.

— Ну, как же? Вот. На-на-нара-на-на, слышишь? — спросил Семёныч, приложив ухо к каменной поверхности.

Пришлось тут же отстранить старика.

— Ты с перепоя, что ли? Никто не поёт там. Иди лучше, делом займись. Форму для сплава приготовил?

— А как же? Ещё вчера, — кивнул Семёныч, а после пристально посмотрел на меня. — А с чего вы взяли, что там кто-то поёт? Я ведь такого не говорил.

— Не делай мне нервы, — закатил я глаза и вымученно вздохнул. — Топай в кузню и неси форму.

— Ишь, какой шустрый. «Топай, неси». Несу, блин, — стал бубнеть Семёныч, открывая дверь.

Я же потянулся к мане, сделал так, что нижний отсек приоткрылся и в нём показалось недовольное лицо Огнёва.

— Долго мне тут торчать?

— Рот закрой… Тьфу. То есть открой, — чертыхнулся я и вытащил из кармана пригоршню белых жемчужин.

Подумав немного, решил, что мощь десяти кругляшей я не смогу сдержать, а вот на пять штук маны вполне хватит. Огнёв разинул пламенную пасть, я забросил в неё жемчужины, после чего запечатал отверстие доменной печи.

— Кхе! Кхе! Кхе! Сука, не в то горло пошло, — закашлялся старшина. — Ну, фая, что ли.

Из верхнего отсека печи в небо ударил тугой столб пламени! В высоту он был метров пятнадцать. Пламя ревело, раскаляло камень настолько, что я только и успевал вливать ману, чтобы не дать стенам разрушиться от сильного жара. Из кузни выскочил Степаныч с формой для заливки.

— Ох, ёптить! Ты чё туда ливанул? Ракетного топлива, что ли? — испуганно бросил он и поспешил подставить форму под ливнёвку, из которой вот-вот должен был хлынуть расплавленный металл. — Константиныч, ну, ёжиков зад! Прислушайся! Орёт кто-то! — Дед, стоя у ливнёвки, пытался разобрать слова. — Вот же. Хав мач оф зэ фиш, энд модерн машинз. Тьфу. Тарабарщина какая-то. Может, и правда, с ушами что. Надо к лекарю сходить.

— Сходи, сходи. Лишним не будет, — улыбнулся я.

Спустя двадцать минут, я истратил остатки маны и был вынужден отозвать Огнёва. А он всё-таки молодец. В этот раз выплеснул не разом всю энергию, заключенную в жемчужины, а выпускал её порционно. Жаль только, что из штырей металла набралось с гулькин нос. Едва хватило на одну форму.

— Ну всё. Пущай остывает. Так-то почти до краёв залило. Думаю, отлично выйдет, — сказал Степаныч, вытирая пот со лба. — Это, я к бабонькам заглянул, так они два комплекта одёжи уже справили. На этого вашего раскосого и на тебя. — Он достал портсигар, вытащил папиросу и закурил.

— Отлично. Вечерком загляну к ним на примерку.

— Ага. Загляни. Правда, они жаловались. Говорят, сперва стали шорсть обрезать ножницами. Ну и затупили их, к псям поганым. Я им говорю, дуры, надо изнутря резать ножичком. Те попробовали — и правда хорошо идёт. Так что, если бухтеть будут, не слушай их. Сами виноваты.

— А что насчёт оторвы?

— Константиныч, ну ты интересный, конечно. Семёныч сделай то, сделай это, принеси, отнеси, закуси. У меня чё, десять рук, что ли? — возмутился старик.

— Я тебе деньги дал, чтобы ты людей нанял, а не самолично всем занимался. Чего ерундой маешься? Если не справляешься, найми помощника.

— Ха. Найми. Легко сказать. Где тут толковых найдёшь-то? — возмутился Семёныч. — Один молодняк или рукожопы.

Где-то я сегодня уже слышал такие речи. Эту присказку, смотрю, в Ленске многие используют. Почесав затылок, я спросил:

— Ты Петровича знаешь?

— Барсовского? — Я кивнул. — Ну так. Пару раз выпивали вместе. Толковый мужик, если не считать что разбойник.

— Возьмёшь его в помощники?

— Чё нет-то? Можно попробовать, — пожал плечами Семёныч. — И зарплату плотить не надо ему. Отличный работник. Хе-хе. Почти что раб.

— Не раб, а отрабатывающий наказание, — поправил я старика.

— Ну, так я и говорю. Почти раб. Короче, я только за.

— Ну и славно. Сегодня же отправлю его к тебе. — Я покосился на форму, из которой валил дымок. — Когда будет готово?

— Ды вечером, думаю, можно забирать. — Едкий дым от папиросы попал старику в глаза, и тот зажмурился.

— По рукам. Вечером приду. А что насчёт копья?

— Копья, блин. Топай за мной, господин начальник. Покажу, — вздохнул Семёныч, выбросил недокуренную папиросу и двинул в кузницу.

Я последовал за ним, подняв с земли форму, полную металла. Странное дело. Я напрягся, ожидая, что железяка будет весить хотя бы килограммов десять, может, двадцать, но, на удивление, вес совершенно не ощущался. Будто я несу пустой короб, обмазанный глиной.

Войдя в кузню, положил форму на столешницу, и тут же получил новенькое копьё. Рукоять длиною в полтора метра сделана из какой-то деревяшки. Выглядит сопливо. Ну ничего, можно взять рукоять от Артёмовской глефы и присобачить к навершию, сделанному Степанычем.

Кстати, о навершии. В нём легко угадывался один из резцов крысы-директрисы. Лезвие вышло длинной в полторы ладони. Таким можно не только колоть, но и рубить. При этом я заметил недовольное лицо Семёныча.

— Вы вот гадости понатаскали всякой, а мне любись с ней. Вон. Полюбуйся. — Он кивнул в сторону столешницы, на которой лежали разломанные диски от угловой шлифовальной машины, её же называют болгаркой. — Пять алмазных дисков извёл, чтобы этой хреновине форму придать! А потом ещё три, чтобы заточить. Думал, без глаз останусь, — пожаловался старик.

— Ну так ты соблюдай технику безопасности, и всё будет в порядке, — равнодушно ответил я, так как уже привык к нытью Семёныча.

— Ох, умный какой. Технику безопасности. Да я, чтоб ты знал, на заводе с пяти лет работал, и ни чё. Все пальцы целы. А сосед мой, Дениска, в первый же год себе кисть отхватил. Так тот тоже про технику безопасности пел. Сильно она ему помогла?

— Ой, всё. Не бухти. Вечером вернусь. Надеюсь, всё будет готово.

— Будет, будет. Ты только Петровича пришли. Желательно, с бутылкой коньячку. Хе-хе.

— Будет вам коньячок, вы сначала дело закончите. Алкоголики и тунеядцы.

— Да ну, — отмахнулся он. — Какие ж мы алкоголики? Так, чисто для сугреву и поднятия настроения накатим — и всё. — Увидев мой строгий взгляд, он добавил. — После работы, разумеется.

Я улыбнулся и вышел на мороз. Без поддержки маной доменная печь сильно потрескалась. В некоторые трещины можно было без труда запихнуть указательный палец. Размахнувшись, я влепил удар ботинком — и печка рухнула. Вандал ли я? Ну, во-первых, я сам же её и построил, могу делать, что хочу. А во-вторых, сломал я её ради научного интереса!

Порывшись в руинах, извлёк на свет божий пригоршню отработанного шлака. Прочные чёрные штыри оказались пористыми внутри и после термической обработки легко крошились пальцами. При этом они утратили антимагические свойства. Видать, основу прочности и защиты от магии давали те золотистые вкрапления металла. Что ж. Посмотрим, что удастся из него сделать.

Бросив по ветру пригоршню чёрной пыли, я посмотрел, как ледяной поток ветра уносит её вдаль, а после направился к Макару. Наш азиат увлечённо разбирал снайперскую винтовку. Видать, пытался очистить ствол от нагара. Благое дело. Но этим можно и позже заняться. Схватил его за шиворот и потащил в отель.

В комнате номер один нас встретили улыбчивые швеи. Никто из них не бухтел, даже наоборот. Угостили чаем и имбирными пряниками. Перекусив, мы приступили к примерке. Белые шерстяные штаны, куртка и шапка-ушанка смотрелись на нас… По-дурацки, что ли?

Нет, для зимнего леса — самое то, но вот в город я бы в такой одёжке не сунулся. Впрочем, было удобно и тепло. А это — самое главное. Тем более, одёжка ещё и пуленепробиваемая! Забрав обновки, мы разошлись по домам. Я отправился в свою комнату и продолжил поглощать доминанты, которых осталось аж шестьдесят пять штук.

Кстати, пирамида в ближайшие пару дней поднимет свой уровень. Но до этого мне придётся немного пострадать. Вытащив из тумбочки визитницу, я достал клочок бумажки, измазанный кровью, и услышал ласковый голос Ут:

«Образцы содержат следующие доминанты…»

Умница. Запомнила мою просьбу. Теперь сразу зачитывает весь список. Улыбнулся я за секунду до болевого шока.

Очнулся ближе к вечеру. Есть хотелось безбожно. Живот урчал на всю комнату. Потянувшись, я пулей метнулся в кабак сменивший название на «Уютная берлога». Похлебал щей, закусил салатиком, и сверху всё это дело шлифанул свиной отбивной. Восторг! Вытерев рот, я вскочил из-за стола и побежал в кузницу. Посмотрим, что Семёныч для меня приготовил.

Ещё с улицы я услышал старческий хохот. Петрович сидел рядом с кузнечным горном и курил. Семёныч опёрся на столешницу и, пыхтя, полировал желтоватый предмет.

— О! Заказчик явился, — усмехнулся Семёныч. — Ну, иди. Принимай работу.

— Хе-хе. Я бы с такой дурой на люди не вышел. Сразу прирежут, — прокомментировал Петрович.

Я же не сводил взгляда с нового оружия, которое само просилось в руки.

— Вот это я понимаю. Под стать Властелину каши, — с придыханием сказал я, подходя к столу.

От автора:

Уважаемый читатель, прошу поддержать книгу поставив сердечко, оно очень поможет в продвижении моего творчества.