Эволюционер из трущоб. Том 7 (СИ)

Глава 18

Что испытывает скульптор, когда берёт в руки свои инструменты? Прилив вдохновения или страх облажаться, сделав неловкое движение? Если честно, я понятия не имею. Зато я могу вам рассказать о своих чувствах.

Тускло горел огонь в кузнечном горне. Только он и освещал помещение. Пахло махоркой, а ещё двумя старыми засранцами, которые ожидали моей похвалы. Я же не сводил взгляда с молота, лежащего на столешнице. Двуручный красавец. Литой, от рукояти до навершия. Как я и просил, Семёныч сделал на ударных поверхностях выступающие шипы для улучшения пробивающей способности.

С придыханием я положил руку на гладкую поверхность молота. Прохладный металл приятно скользил под пальцами. Молот блестел, словно специально для меня его отполировали. А золотой отлив стал ещё насыщеннее.

Старики правы, с таким оружием я привлеку внимание всех на свете. Но что поделать? Это издержки производства. Не могу ведь я из-за завистников отказаться от своей волшебной палочки? Взявшись за рукоять обеими руками, я поднял молот над головой… и чертовски удивился.

— Это как? — спросил я, уставившись на Семёныча.

— А я откуда знаю? Ты приволок руду. Вот такая вот она. Лёгкая, как хрен пойми что, но прочная, сука. Прочнее тех зубов, что ты приносил. Петрович, а ну-ка покежь руки, — попросил Семёныч, и Петрович тут же продемонстрировал ладони, покрытые кровавыми мозолями. — Что б эту красоту навести, пришлось напильником поработать. — Семёныч кивнул гривой в сторону десятка испорченных напильников, лежащих в мусорке.

— Я компенсирую, — прошептал я, пытаясь понять, стоит огорчаться или нет.

Молот фактически ничего не весил. Огромная железяка, которая должна быть не меньше двадцати килограммов, хорошо, если весила три кило. Да и то, основной вес сосредоточился в навершии. Признаюсь честно, это озадачивало… Молот тем и хорош, что он тяжелый. Таким можно и броню проломить, и любой клинок раскрошить. Благо, силы у меня сейчас предостаточно, чтобы молотком орудовать. А тут такое…

— Чё скуксился? — спросил Петрович, подойдя ближе. — Лупани по вон той железяке, да сделай выводы, нравится наша работа или нет. — Он указал на проржавевшую стальную кирасу, лежащую на наковальне. — Ты на рыжину не смотри. Сталюга там лютая. Я тебе отвечаю.

Спорить я не стал. Подошел к наковальне, взял молот в правую руку, замахнулся и ударил вполсилы. Приятное ощущение. Молот обрушился на кирасу и ожидаемо пробил её шипом насквозь. Стальная броня вогнулась внутрь так, словно была сделана из тонкой жести.

— Лютая сталюга, говоришь? — нахмурился я, повернувшись к Петровичу.

— Ага. Она самая. На вот, обычной кувалдой лупани. Почувствуй разницу. — Петрович протянул мне кузнечный молот.

Вот он уже весил, как положено. Килограммов пятнадцать — точно. Взяв его двумя руками, я размахнулся и опустил его на кирасу. Искры полетели во все стороны и… И всё. Кираса не согнулась, просто на стали появилась пара царапин.

— Бред какой-то… — прошептал я.

— Ага. Я тоже так подумал. А потом к Шульману заглянули. У него весы грузовые имеются. Короче, Семёныч уронил обычную кувалду на них. Весы, как положено, показали полтора килограмма. А потом уронил твою дуру; и знаешь, чего они показали? — прищурившись, спросил Петрович и выпустил облако дыма.

— Два килограмма? — предположил я.

— Хрена с два. Шестьдесят не хотел?

— Петрович, я тебя на нормальную работу определил, не зарывайся. Я ведь и в рыло могу дать, — предупредил я, почувствовав, что старик начал переходить черту.

— Константиныч, да он сдуру ляпнул. Не обращай внимания, — вступился за подмастерье Семёныч.

— Да не, я ж со всем уважением, — примирительно сказал Петрович и протянул мне мой новый молот.

— Если с уважением, то ладно, — улыбнулся я, принимая оружие.

— Не знаю, где ты Михал Константиныч нашел эту руду, но ежели будет ещё, забирай всё без остатку. Чертовски занятный материал, — вставил свои пять копеек Семёныч. — Мы, кстати, завтра будем ружьё делать. Как там его окрестили? Оторва? Хе-хе. Так вот, нам бы Слёзок пару штук. А ежели побольше дадите, то мы и испытание проведём.

Я тут же достал из кармана и высыпал на стол два десятка белых жемчужин.

— Смотрите, чтобы пальцы не оторвало.

— Да мы чё, дураки, что ли — из рук палить? Ружжо к палке привязал, верёвочку к спусковому крючку, отошел на почтительное расстояние и дёрнул. Вот и вся любовь. Я технику безопасности не люблю, но с головой всё-таки дружу, — заулыбался Семёныч и ткнул пальцем в потолок.

Разговор прервала зашипевшая рация, лежащая в кармане.

«Ш-ш-ш. Барбоскин вызывает Михаила Константиновича. Михаил Константинович, на связь».

Я нажал тангенту рации.

— Слушаю вас, Тимофей Евстафьевич.

«Ш-ш-ш. Михаил Константинович, могли бы вы подойти в администрацию? Есть разговор».

— Через десять минут буду, — сказал я и отрубил рацию, посмотрев на стариков. — Господа, отличная работа. Семёныч, можешь себе и собутыльнику, то есть Петровичу выписать внеочередную премию, которой хватит на попойку до утра, а потом и на утренний опохмел. Но не больше.

— Вот эт я понимаю! Потрудился — отдохни, как говорится! — радостно выпалил Семёныч. — Заодно отметим его первый рабочий день на новом месте.

— Отметьте, отметьте. Главное, вусмерть не напивайтесь. Завтра вам ещё ружжо делать, — передразнил я Семёныча.

— Михаил Константинович. Мы что, похожи на алкашей? — оскорбленно спросил Петрович.

— На алкашей нет, но на бывалых забулдыг — очень даже, — пошутил я, и все дружно заржали.

— Ха-ха! Ну ладно вам. Мы по чуть-чуть и на боковую, — расхохотался Петрович и бросил окурок в кузнечный горн.

— Отдыхайте, — улыбнулся я и, уходя, хлопнул по плечу сначала Петровича, а потом и Семёныча.

Выйдя на мороз, я всю дорогу размахивал молотом, поражаясь тому, насколько он лёгкий. Интересно, почему во время удара его масса увеличивается? Кстати! Совсем забыл кое-что проверить. Я подбросил молот вверх, а после потянулся к мане. Над головой материализовалась ледяная стрела и со свистом рванула к молоту, едва заметному в темноте.

Дзынь! И ледышка исчезла, разлетевшись на куски. При этом она не оказала на молот совершенно никакого воздействия. Даже не изменила его траекторию падения. Как будто заклинание ледяной стрелы просто развеяли. Шикарно! Всё-таки антимагические свойства металл сохранил.

А если так? Я подошел к сугробу, вытащил из него молот, после чего сплёл новую ледяную стрелу и запустил её в сторону минного поля.

— Обалдеть. Да ты просто находка, — с придыханием сказал я, улыбаясь во весь рот.

Молот способен рассеивать направленные на него заклинания, при этом он совершенно не мешает колдовать его носителю. Телесные усиления, атакующая, защитная магия. Всё это я по-прежнему могу использовать. А если… Нет, не «если». Попытался наложить на молот пламенный покров; ожидаемо — заклинание не сработало.

Но даже так, молот вышел восхитительным. Не терпится опробовать его в деле. Правда, нашелся и ещё один недостаток. Попробовал отправить его в хранилище, но ничего не вышло. Ладно. Придётся таскать его всегда с собой. Эх, будет обидно потерять такой молоток. Надо подумать, как обезопасить своё орудие труда. Может, обмотку на рукоять из кожи сделаю, а на неё уже нанесу руну или чехол какой?

Радуясь новой игрушке, я добрался до управы, у входа в которую меня ждал Барбоскин. На кустистых бровях и чёрной бороде лежали снежинки, суровый взгляд направлен мне прямо в глаза, а басовитый голос тут же отрапортовал:

— Михаил Константинович, старый кристалл исчерпал свои ресурсы. Установили добытый вами. Если верить словам Фрола, то заряда хватит на семь, максимум восемь дней. Нужно готовиться к новой вылазке. Я мог бы со своими людьми… — начал было Барбоскин, но я его прервал.

— Тимофей Евстафьевич, мы это уже обсуждали. Вы останетесь охранять Ленск. Рейды в разломы оставьте мне и моим друзьям. Всё, что нам нужно, это найти новый низкоуровневый разлом подальше от Кунгура.

— Почему подальше? В Кунгуре, насколько мне известно из показаний пленников, находится по меньшей мере четыре разлома.

— Осталось четыре. Верно. Но было пять. Мы зачистили самый удалённый разлом, рядом с которым практически не было тварей. А вот остальная округа просто кишит различной живностью. Поэтому я и собираюсь найти другое, менее населённое место, так сказать, — пояснил я.

— Менее населённое… — задумчиво пробормотал Барбоскин и, спохватившись, добавил. — Чего мы на морозе-то стоим? Пройдёмте в мой кабинет. Чай уже заварился. Кстати, славный у вас молот. Прошу. — Старший лейтенант открыл дверь и пригласил меня внутрь.

Мы прошли по тускло освещённому коридору и остановились у кабинета Барбоскина. Раньше этот кабинет принадлежал Фролу, но владелец сменился. С последнего визита в комнате произошли перестановки. Стол сдвинули в угол, добавился дополнительный книжный шкаф и тумба с чайником. Диван поставили рядом с книжным шкафом. Видимо, Барбоскин любит почитать на досуге.

Я сел на диван и посмотрел на книгу, лежащую рядом. На обложке золотистыми буквами красовалась надпись: «Марк Тулий Цицерон». Закладка расположилась примерно в середине книги. Интересно, на чём Барбоскин остановился читать. Открыл книгу и улыбнулся. Мудрость веков гласила:

Бедный: работает и беднеет.

Богач: эксплуатирует бедных и богатеет.

Солдат: защищает обоих.

Налогоплательщик: платит за всех троих.

Банкир: грабит всех четверых.

Адвокат: обманывает всех пятерых.

Доктор: выставляет счета всем шестерым.

Разбойник: запугивает всех семерых.

Политик: живёт счастливо за счёт всех восьмерых.

Написано в 43 г. до нашей эры.

Выходит, банда Барса была практически на вершине пищевой цепи. Забавно. Но в то же самое время, жизненно. Умный мужик этот Цицерон.

— Смотрю, вас заинтересовала книга, — подметил Барбоскин, протягивая мне кружку с чаем и пиалу с печеньем.

Проклятье. Опять печенье и чай. Я сегодня поем нормально? Впрочем, грех жаловаться. Не голоден, и на том спасибо. Приняв угощение, я отхлебнул чай и закусил печеньем с маком.

— Да, занятная книжка, — кивнул я.

— Можете взять, если хотите, — предложил Барбоскин и перешел к делу. — Михаил Константинович. Я всё думал о ваших словах о засилье монстров в Кунгуре. Если вы отправитесь бесцельно искать новый разлом, то может пройти много дней прежде, чем вы его обнаружите.

— Такая вероятность существует, — согласился я. — У вас есть идеи, как ускорить процесс?

— Да. Есть мыслишка, — задумчиво сказал Барбоскин и привалился спиной к стене, сложив руки на груди. Он посмотрел в пустоту и продолжил. — Зачем далеко ходить? Не проще ли выманить тварей из Кунгура?

— Тимофей Евстафьевич, идея, безусловно, замечательная. Но вы меня слушали? Их там сотни. И это не жалкие вервольфы. Там есть и гиганты, и летуны, и чёрт знает, что ещё. Выманить из города их не проблема, вот только тот, кто будет выманивать, очень быстро отправится к праотцам. А я не спешу помирать.

— Вы безусловно правы. Если выманить тварей на открытую местность, то действительно можно погибнуть. Но что если мы заманим их в Кунгурские соляные пещеры? — Барбоскин хитро посмотрел на меня.

— А потом обрушим свод пещер? — улыбнулся я.

— Вы схватываете налету. Так мы не только выманим из города существ, но и уничтожим большую их часть. Скажите, Михаил Константинович, когда вы зачищали разлом, не обратили ли вы внимание на состояние реки Сылва?

— Река покрыта льдом и засыпана снегом, как и всё вокруг. А что?

— Это просто замечательно… — прошептал Барбоскин, подошел к рабочему столу; взяв с него карту, он вернулся ко мне. — Смотрите. Если вы выдвинетесь в сторону Исаковки и пересечёте реку, то сможете без особого сопротивления добраться до пещер. После чего будет необходимо исследовать местность, запомнить маршрут эвакуации, расставить заряды и растяжки. Когда всё будет сделано, потребуется заманить существ в пещеру.

— Да, это самая простая часть плана, — усмехнулся я и допил чай. — Ладно. План мне нравится. Даже есть мысли, как заманить тварей. Они чуют кровь на большом расстоянии. Выйду из пещеры, доберусь до середины реки или до предместья Кунгура. Разрежу ладонь, а после, сломя голову, рвану к пещерам.

— Слишком опасно. Вы можете не успеть. Что если взять с собой приманку в виде бычка или барана?

— И как вы себе это представляете? Мы впятером пойдём по лесу, волоча за собой животину, которая будет орать на всю округу? Нет, я, пожалуй, всё сделаю сам. Тем более, я довольно шустро бегаю.

Шустро — это мягко сказано. Используя все имеющиеся усиления, я обгоню любого вервольфа, как стоячего. Впрочем, зачем мне надрываться? Есть же Мимо.

— Но ведь… — попытался возразить Барбоскин.

— Вопрос закрыт. Это сделаю я, — безапелляционно заявил я и заозирался по сторонам, ища куда поставить пустую кружку. В итоге, её забрал Барбоскин. — Тимофей Евстафьевич, от вас потребуются заряды и инструкции по их установке. Мы ребята смышлёные, и сами можем разобраться, но в таких делах не хочется рисковать.

— Разумеется. Я всё подготовлю и проверю лично.

— Замечательно. И ещё. Отправьте своих людей в отель. И сами тоже туда загляните. В комнате номер один швеи снимут с вас мерки и сошьют по ним новую одежду. Можно считать её зимним военным мундиром рода Багратионовых! — гордо заявил я, а про себя подумал «И имя нам — „Крысиный легион“! Хе-хе».

— Вот как. Обязательно загляну. А как скоро вы собираетесь отправиться в пещеры?

— Мне потребуются два дня на подготовку, а после Иван подбросит нас на вездеходе до Исаковки. Кстати, установите пулемёт на БТР, а то как-то несолидно. К тому же, если Ивана в дороге атакуют твари, то не монтировкой же ему от них отбиваться?

— Всё сделаем, Михаил Константинович.

— Славно. Славно, — сказал я, хлопнув себя по коленям. — Что ж, если у вас больше нет вопросов, требующих обсуждения, то я пошел.

Вопросов у Барбоскина не возникло. Я направился домой, но живот дичайше заурчал, требуя есть. Нет, не так. Требуя жрать! Да. Пожалуй, это слово больше подходит. Я резко изменил маршрут и завалился в кабак «Уютная берлога». Заведение только открылось. В нём сидели трое местных и хмуро хлебали супец.

— Чего такие кислые рожи? — спросил я, проходя мимо.

— Всё в порядке, ваше благородие, — ответил лысеющий мужичок, вскочив со стула, и отвесил поклон. — Просто волнительно.

— А что тревожит? Не хватает продовольствия или барсовцы достают? Если барсовцы, то я быстро их с виселицей познакомлю, — говорил я в шутку, но мужики от такой шутки побледнели.

— Что вы. Они нас совершенно не тревожат. Просто барьер отрубился на днях. Ну мы сразу и вспомнили тот случай, когда летуны на Ленск набросились. Жутко было до одури. Что если барьер снова отрубится?

— Не забивайте себе головы. Вопрос с барьером я решу. Вот только перекушу сначала. Хорошего вам вечера. — Я хлопнул лысеющего по плечу и пошел к столику у сцены.

— Хороший мужик, — послышался шепот за спиной.

— Ага. Я аж охренел. На короткой ноге с работягами. Где это видано?

— Я вас слышу! — крикнул я, не оборачиваясь.

— Нижайше просим простить, ваше благородие! — рявкнули мужики, одновременно с этим загремели их стулья.

Поди вскочили, чтобы отбить поклон. Забавно. Мишаэль — Владыка каши, теперь и владыка Ленска. Ладно. Как по мне, так что заботиться о четверых беспризорниках, что о целом селе, разница невелика. Сев за столик, я подозвал бармена и заказал практически всё, что было в меню.

Есть хотелось зверски. Поэтому и заказ был не на одного, а на пятерых. Ментально послал сообщение ребятам, что через десять минут жду их в кабаке. Ребята откликнулись на зов, так как были не дураки вкусно пожрать, и прилетели быстрее пули. Мы позавтракали, или поужинали? Кто бы разобрал, сколько сейчас времени? На небе темень из-за снежной бури, которая всё никак не заканчивалась.

Впрочем, это не важно. Мы перекусили, а потом разбрелись по домам. А точнее, я отправился в свою комнату, а ребята — тренироваться. После того, как они узнали, что я больше не могу передать новые доминанты Артёму и Лешему, осознали, что теперь им придётся полагаться исключительно на свои навыки. А кто разовьёт их навыки, кроме тяжелого труда? Никто. Трудись — и тебе воздастся в виде великой силы или грыжи. Тут как пойдёт.

Пока эти балбесы сражались друг с другом, я завалился в уютную кровать и принялся поглощать доминанты. Страна страданий, встречай своего верного подданного! Боль разрывала мышцы, голову, кости, прекращалась — и начиналась заново. Однако сутки спустя я поглотил все имеющиеся доминанты, благодаря чему улучшил конгломераты «Удавка» и «Золотые руки» до второго ранга.

Но это была лишь вишенка на торте. Основное угощение расположилось прямо передо мной. Пирамида сияла золотым светом. Я прикоснулся к ней и улыбнулся. Обычно пирамидка была холодной, но на этот раз приятно согревала ладонь. Провёл по ребристой грани пирамиды и услышал голос Ут:

«Доступны следующие модификаторы…»