Эволюционер из трущоб. Том 7 (СИ)

Глава 7

— Ну же! Да отпусти ты! — закричал Санёчек.

Прозвучал сдвоенный выстрел. Один громыхнул за моей спиной, второй — совсем далеко. Обернувшись, я увидел Санёчка. Он заваливался на снег, сжимая в правой руке револьвер Барса. Сквозь правую глазницу парня можно было рассмотреть снег за его спиной, он был окрашен кровью и кусками черепа. Бездыханное тело Санёчка рухнуло рядом с Барсом. Увидев это, я лишь вздохнул.

— Верен Барсу до последнего? Уважаю.

Краем глаза я заметил, что гвардейцы выходят из морока. Не понимая, что случилось, моргают, смотрят по сторонам, а ещё их лица полны печали. Видать, Барс показывал нам лучшие моменты жизни, а теперь мы снова вернулись в богом забытый Ленск, где из каждого дома, словно тараканы, выползают сонные разломщики…

— Мордой в пол, тварь! — заорал Борис, размахнулся и ударил прикладом бандита в висок.

Сознание уголовника мигом погасло, а в следующий момент… Началось то, чего я опасался больше всего. Многие разломщики выбегали на улицу в чём мать родила, чтобы узнать, что там взорвалось, и какого чёрта отключился барьер. Но были и те, кто додумался прихватить с собой оружие. Благо, таких оказалось всего человек пятнадцать.

Началась неразбериха. Разломщики зыркали по сторонам, пытаясь понять, кто те два покойника, лежащие на снегу? Они смотрели на гвардейцев, но те были одеты точно так же, как разломщики, и сразу невозможно было угадать в них врага. Этим люди Барбоскина и воспользовались. Сократили дистанцию и вырубили всех, у кого было оружие.

А Барс всё таки смог удивить. Сопротивление к ментальным атакам третьего ранга не смогло в полной мере защитить меня от его способности. Первоначальный план заключался в том чтобы выманить его из убежища, где он остался совершенно один и взять живьём для того чтобы я смог использовать на нём похитителя. Барбоскин был против, желая устроить штурм управы и пристрелить Барса на месте, но немного подумав мы пришли к выводу что у этого хитреца может найтись пара артефактов о которых никто не знает.

Это могло бы стать серьёзной проблемой. Используй артефакт в котором заточено заклинание цепной молнии мы бы померли за считанные секунды. Впрочем существуют тысячи куда более опасных артефактов. По этому я настоял на том чтобы мы выманили Барса на улицу, где он наверняка использует иллюзию. Главарь будет в полной уверенности что контролирует ситуацию, а я с устойчивостью к ментальному воздействию, поставлю мат в этой шахматной партии. Но как обычно и бывает, на бумаге план был один, а реальный бой внёс свои коррективы.

— Вы чё творите⁈ — выкрикнул безоружный мужик, выбежавший на улицу в одних трусах. — Это ж свои!

Он уставился на разломщика, которого прямо сейчас заламывали гвардейцы.

— Глядите… Барс мёртв… — с ужасом прошептал стоящий рядом толстяк и указал в сторону трупов.

Всё, что оставалось мне, так это выстрелить в воздух. Дёрнув затвор, я выпустил очередь в тёмное небо и попытался перекричать свист ветра:

— Товарищи бандиты! Власть сменилась. Теперь это село принадлежит роду…

На секунду я задумался. Объявить, что село принадлежит роду Архаровых? Если кто-то из уголовников сбежит и пустит в цивилизованном мире слушок, что род Архаровых встаёт с колен в Ленске, то могут прислать карательный отряд, чтобы навсегда покончить с ненавистным Императору родом. А значит, вариант лишь один.

— Теперь Ленск принадлежит роду Багратионовых! — рявкнул я, окинув уголовников взглядом.

Десятки глаз смотрели на меня с насмешкой, ровно до тех пор, пока не осознали, что их окружили до зубов вооруженные гвардейцы в сопровождении Артёма и Серого.

— Да забирай! — выкрикнул разломщик, чья грудь была полностью забита татуировками. — Нахрен нам ваш Ленск нужен? Дайте только нам одеться и уйти.

— Борис! Нужна твоя помощь! — выкрикнул я и почувствовал всплеск маны.

Из-под ног разломщиков через снег пробились зелёные ростки и за долю секунды оплели бойцов с ног до головы.

— Какого хрена⁈ Отпустите нас! — заголосил кто-то писклявым голоском.

— Обязательно отпустим. Но сперва проведём суд. Тех из вас, кто навредил жителям Ленска, повесят. Остальные будут трудиться на благо поселения в течение года. Чистить улицы, чинить здания, рубить дрова и прочее. После отработки вы сможете уйти или остаться в Ленске, если местные жители будут не против, — обрисовал я правила пребывания.

— Да пошел ты, сопляк! Кто тебя вообще назначил главным! Ты кем себя возомнил⁈ — заорал мускулистый боец, разевая пасть, в которой не хватало половины зубов.

— Тимофей Евстафьевич, приступайте, — кивнул я, и первым делом Барбоскин остановился рядом с мускулистым.

— Забил насмерть цирюльника. Смертную казнь привести в исполнение, — бесстрастно сказал Барбоскин, после чего из-под снега появилась лоза, захлестнула шею мускулистого разломщика и придавила к земле.

Лицо разломщика побагровело, на нём проступили вены, он хрипел и брыкался до тех пор, пока лоза не сломала ему шею. Услышав хруст, остальные бандиты тут же осознали своё положение и стали умолять простить их. Но слова уже ничего не значили. Барбоскин ходил от разломщика к разломщику и говорил лишь одно:

— Смертную казнь привести в исполнение.

Хруст, хрип, скорбный вой, хруст. Я наблюдал, как численность уголовников неумолимо сокращается, и радовался тому, что мирные жители сидят по домам, боясь высунуть нос на улицу. Подобное зрелище — не для слабонервных. Должен признать, магия Бориса чертовски полезна. Впрочем, и остальные гвардейцы показали себя с лучшей стороны. От размышлений меня отвлёк подбежавший Макар.

— Фух, — тяжело дыша, сказал он. — Я молился всем богам, чтобы пуля наглухо уложила Санька. Думал, он успеет в тебя шмальнуть.

— Выходит, ты спас мне жизнь, — улыбнулся я и почувствовал холодок в двух точках — на животе и спине.

Убрав руку за спину, я нащупал круглое пулевое отверстие в куртке. Ага. Всё-таки Макар не успел. Хорошо, что регенерация сработала, как всегда, превосходно. Хотя выстрел Макара в каком-то роде действительно спас меня. Если бы Санёчек не умер, мог бы продолжить пальбу, и кто знает, что случилось бы, попади он мне в голову?

Слева послышался испуганный визг. Это была Лика. Она выбежала из дома посмотреть, что за столпотворение в центре поселения — и посмотрела… В ужасе девушка шарахнулась назад и побежала, куда глаза глядят.

Испугалась казни? А как она представляла себе освобождение Ленска? Я освобожу гвардейцев, а после Барс всё осознает и отдаст нам ключ от села? Поклонится в ножки, признает ошибки, мы обнимемся и станем друзьями? Она не могла не понимать, что без крови проблему не решить.

Спустя двадцать минут всё было кончено. Вместе с Фролом и ранее пленёнными разломщиками в живых осталось три десятка уголовников. Из близлежащих домов неторопливо вывалили местные. Озираясь по сторонам, они пытались понять, стоит ли радоваться, или в ближайшее время их жизнь станет ещё хуже.

— Тимофей Евстафьевич, ты посолиднее выглядишь. Вещай, успокаивай народ, — сказал я, подойдя к гвардейцу.

Барбоскин был немногословен. Обрисовал в общих чертах, что именно произошло, заверил, что теперь жители в безопасности, а пленные бандиты угрозы из себя не представляют и теперь займутся восстановлением города. Люди слушали, но в светлое будущее не особо верили. Да и как в него поверишь, когда за спиной Барбоскина в небо поднимается чёрный столб дыма? Свою речь он завершил так:

— Своим спасением мы с вами обязаны Михаилу Константиновичу. Он со своими друзьями обезвредил четыре десятка бойцов, после чего появилась возможность освободить Ленск. Такие дела.

А дальше настала моя очередь разбрасываться громкими словами. Я заявил, что принадлежу к княжескому роду Багратионовых, это никого не удивило, ведь местные не могли представить, чтобы обычный мальчишка их спас. Явно это сделал какой-то аристократ, обученный магии, или типа того. Осмотрев собравшихся, я выдвинул предложение:

— Дальше у нас есть два пути. Поскольку род Богдановых уничтожен, они о вас позаботиться не смогут. Я предлагаю вам присягнуть на верность роду Багратионовых и служить мне лично. От вас я попрошу только честность и верность, не более того. Любое предательство будет караться смертной казнью. При этом можете забыть о налогах, я не собираюсь у вас отбирать последнее, наоборот, сделаю всё возможное, чтобы облегчить и сохранить ваши жизни. Можете это обдумать, а после…

Договорить мне не дали. Раздался хриплый голос управляющего отелем:

— Малец, та нам, так-то, похрену, кому служить. Богданову, Водопьянову, или Чернышову. Лишь бы руки за спину не выкручивал, да налогами не душил. Верно я говорю? — гаркнул дед, и со всех сторон донеслись одобрительные возгласы.

Из толпы вышел торговец. Шульман брезгливо смотрел на трупы, лежащие на снегу, и прикрывал рот платком, будто его вот-вот стошнит.

— Раз уж в Ленске сменилась власть, то я хотел уточнить, могу ли я продолжить торговлю?

— Измаил Вениаминович, конечно, можете. Но с пятидесятипроцентной скидкой на все товары, — сказал я, заставив торговца напрячься. — Расслабьтесь. Это всего лишь шутка, — улыбнулся я и сразу предупредил. — Но количество туш разломных существ значительно снизится на некоторое время. Как понимаете, все имеющиеся люди будут заняты обороной Ленска, а значит, охотиться будет некому.

— Думаю, я это как-нибудь переживу. — В глазах Шульмана проскользнула улыбка, а рот остался скрыт белым льняным платком. — В таком случае я откланяюсь. Вид мертвецов я нахожу немного… — замялся Шульман, подбирая слово или пытаясь сдержать рвотный позыв — сразу не разберёшь.

— Пугающим? — подсказал я.

— Скорее, отвратным, — ответил Шульман и быстрым шагом вернулся в ломбард.

Народ стал неторопливо расходиться. Люди шушукались. Обсуждали смену власти, ну и переживали, само собой. Хоть с Барсом жизнь была не мёд, зато купол работал, а ещё была куча вооруженных головорезов в охранении, а сейчас… Впрочем, они ещё не знают, что великий княжеский род Багратионовых, которым я прикрылся, состоит из меня, матери, да дяди, который шляется не пойми, где.

Да уж… Моему роду срочно нужны бойцы, и как можно больше.

— Тимофей Евстафьевич, среди ваших людей имеется маг воды? — спросил я у Барбоскина, ведь прямо сейчас горит здание с артефактом, генерирующим купол. Если он не был уничтожен при взрыве, то, возможно, я бы смог его починить.

— Никак нет, Михаил Константинович. Хотите потушить пожар? — сообразил Тимофей Евстафьевич.

— Верно, — кивнул я, озадаченно глядя, как ветер разносит по округе алые искры из пожарища.

— Сейчас всё сделаем. — Барбоскин повернулся к своим бойцам и свистнул. — Иван! Живо пожарище затуши!

Иван кивнул и побежал в сторону горящего здания. Следующую минуту он стоял, неподвижно концентрируя ману в ладонях, сложенных на уровне груди. Вокруг Ивана стали подниматься завихрения ветра, а потом он выбросил ладони вперёд. Мощный ураганный поток врезался в пламя, моментально его затушив. Вместе с этим правая стена здания рухнула, а весь снег на пути ветра разметало в разные стороны.

Я собирался отправиться на пепелище искать артефакт, но Барбоскин придержал меня за плечо.

— Михаил Константинович, хотел поговорить с вами по поводу Ленска. Раз уж поселение теперь под протекторатом княжеского рода, то я и мои люди также желаем присягнуть вам на верность. Всё же, вы спасли наши жизни, и мы в неоплатном долгу. — Говоря это, Барбоскин был напряжен. Слова лились как-то робко.

— Тимофей Евстафьевич, вы мне ничего не должны. Я наследник Багратионовых по материнской линии, но при этом никаких документов, доказывающих это, у меня нет. Впрочем, это не проблема. Я смогу решить этот вопрос, если потребуется. Сейчас же я такой же боец, как и вы. Барон Богданов погиб, барона Архарова… — Я замялся, не зная, что сказать. — Вероятно, убили, а может — пленили. Факт заключается в том, что сейчас рода, к которым мы принадлежали, прекратили своё существование для остального мира. Поэтому у вас есть уникальная возможность обрести свободу и жить собственной головой.

— Михаил Константинович, мы люди служивые. Привыкли выполнять приказы. А вы командир толковый и заслуживающий доверия. Прошу, не отказывайтесь принять…

— Тимофей Евстафьевич, я отказываюсь принять вас? Ха, ха и ещё раз ха! Ни в коем случае. Если вы уже всё решили, то добро пожаловать на борт! Главное, помните: работы предстоит много, да и шансов помереть будет не меньше.

— Мы справимся, — улыбнулся Барбоскин и протянул мне руку.

— Вот и славно. Тогда слушайте мои указания. Во-первых обыщите Ленск и найдите, где уголовники держали арсенал. Хотя, можно не искать, а выбить информацию из выживших. После того, как обнаружите арсенал, перенесите туда всё трофейное вооружение. В арсенале круглосуточно должны дежурить два человека. Ещё двое охраняют пленников. В итоге у нас остаётся семь человек, которых мы задействуем для охраны посёлка и смены охраны. Да, людей негусто. Но работаем с тем, что есть. — Подумав немного, я добавил. — А ещё распечатайте Фрола и поговорите с ним по душам. С ваших слов я понял, что он не такое уж и чудовище. А значит, может быть полезен. Будет контролировать выживших уголовников для нас. В случае чего, и бунт предотвратит.

— Вас понял, — вытянулся по струнке Барбоскин. — Могу приступать к исполнению?

— Можешь. А хотя, стой! Пусть кто-нибудь принесёт из вездехода разломный кристалл к пожарищу. Есть у меня подозрение, что камешек нам пригодится.

— Так точно. — Козырнув, Барбоскин ушел, а я направился к пожарищу, из которого валил сизый дым.

От взрыва снесло крышу, а стены покрылись глубокими трещинами. Того и гляди, развалятся. Я остановился у входа и посмотрел в молочно-белую дымку. Да уж… Соваться туда — не резон. Задохнусь, как пить дать. Потянулся к мане… А нет, не потянулся. Ману-то я без остатка выплеснул, чтобы выбраться из морока. Тогда поступим иначе.

Призвал Галину, вытянул из неё ману, восстановив треть собственного запаса, а после призвал Мимо и позволил им объединиться. Каменный громила быстро скрылся в белом тумане, по пути бубня что-то неразборчивое. Впервые за долгое время я решил перестать скрываться. Ну увидят, что я големов могу призывать, и чёрт с ним. Ничего страшного. Мы теперь в одной лодке.

Я переключился на зрение Мимо. Его лицо располагалось в брюшной части голема, и знаете, что я увидел? Увидел, как руки Гали хватают с пола осколки кристаллов, которые здесь были повсюду, и запихивают в пасть голема. При этом Галина самодовольно напевала: «Галя голодает, чавкая гуляет…». Сквозь дымуру я заметил артефакт. Покрытый копотью, он лежал в углу комнаты, засыпанный штукатуркой и кирпичами.

Доброе утро. Как много в этой фразе пустоты? Для каждого доброе утро — оно своё. Кому-то приносит завтрак в постель любимая. Кто-то будит детей поцелуем. А кто-то просто радуется тому, что судьба подарила ему возможность прожить ещё один день. Для Архаровой Маргариты Львовны утро началось не с кофе и не с поцелуев. Увесистый ботинок пнул её по рёбрам, а грубый бас пролаял.

— Вставай, старая сука.

— Может, я и старая, но сука здесь — точно не я, — кривясь от боли, усмехнулась Маргарита Львовна и попыталась подняться.

— Что ты имеешь в виду? — прорычал Имперский гвардеец, которого прислала сестра Маргариты Львовны, Роза.

— Я имею в виду, что ты бьёшь старуху, закованную в антимагический ошейник. Поступок, достойный трусливой сучки.

— Закрой свою пасть, старая… — прорычал гвардеец, чьё лицо Маргарита Львовна наконец-то рассмотрела.

Сломанный нос, брови, посечённые шрамами, после перелома челюсть срослась неправильно, и теперь у бойца до конца не закрывался рот с правой стороны. Гвардеец собирался ударить Маргариту Львовну по лицу, но напарник остановил его.

— Если прибьёшь бабку, Раскольников тебя за бубенцы подвесит. Да и мать Императора по голове не погладит, — пригрозил боец с седыми волосами, забранными в хвост.

— Но эта тварь напала на Розу Львовну, — попытался оправдаться гвардеец.

— Сними ошейник, я и на вас нападу, щенки недоношенные. Хе-хе, — хрипло рассмеялась Маргарита Львовна, встав на ноги, и с вызовом посмотрела на гвардейцев.

— Захлопни свою пасть. Маразматичка, — рыкнул гвардеец, ловко завернул старушке руки за спину и сковал их наручниками, после чего отстегнул ошейник. На шее старушки отпечатался синеватый кровоподтёк.

— Ну, наконец-то, — улыбнулась Маргарита Львовна, покрутив шеей слева направо. — Сегодня меня отпустят или казнят?

— Ни то, ни другое. Топай, тварь, — прошипел гвардеец и сильно толкнул старушку в спину.

Маргариту Львовну провели через длинный коридор, спустили на первый этаж, а после вывели на мороз. Старушка поёжилась, ведь была одета в платье из персидского шелка, а он совершенно не согревал, а скорее — наоборот.

— Если вы решили устроить мне утреннюю прогулку, то принесите бутылочку горячительного, а лучше, две. Иначе я не смогу забыть ваши кислые рожи. — Старушка скорчилась от отвращения и добавила. — Мерзость.

— Ей богу, если бы ты не была сестрой Розы Львовны, я бы собственными руками… — начал было распаляться гвардеец, но Маргарита Львовна его оборвала.

— Ой. Захлопни свою пасть. Пустозвон, — отмахнулась от него старушка.

Идти по заснеженному двору босиком было холодно, неуютно. Но так забавно. У Маргариты Львовны было кредо «Радуйся и улыбайся, несмотря ни на что». Враги, видя твои страдания, будут счастливы, как никогда, а сердца близких будут разбиты. Зачем это? Кому станет легче от твоей кислой мины?

Улыбка. Это единственное оружие, которое можно пронести с собой хоть в Имперский дворец, хоть в темницу. Улыбку и пару сотен колких шуток. Если тебя захотят убить, то всё равно убьют. А пока ты жив, ты можешь продолжать портить кровь своим обидчикам.

Гвардейцы периодически подгоняли Маргариту Львовну, толкали её в спину и вели в дальнюю часть двора. Старушка порой загребала ногой снег так, чтобы он, вылетая из-под её пальцев, отправлялся прямиком на красный мундир гвардейцев, идущих позади. Это их неимоверно злило. Но длинная прогулка наконец-то завершилась. Они остановились рядом со стойлом.

— Заходи. Теперь будешь жить со скотом, раз не умеешь вести себя в культурном обществе, — злорадно процедил гвардеец.

Маргарита Львовна ничего не сказала, а лишь в припрыжку, словно маленькая девочка, заскочила в стойло, дала застегнуть новый ошейник на шее, после чего её руки освободили от наручников.

— Всего доброго, мальчики. Если захотите обменяться парой ласковых, заходите, всегда с радостью смешаю вас с грязью. — Маргарита Львовна помахала сморщенной рукой гвардейцам и тут же отвернулась от них, направившись к жеребцу, высунувшему морду из загона.

— Бешеная сука, — послышалось за спиной.

На эти слова Маргарита Львовна не обратила совершенно никакого внимания, ведь её называли и похуже. Погладив жеребца по носу, она подставила озябшие руки под его горячее дыхание. Конь дёрнул мордой и положил голову на плечо старушки, заставив её расплыться в счастливой улыбке. Она обняла нового друга и прошептала.

— А твоё сердце намного теплее, чем у всех жителей дворца вместе взятых.

Постояв немного, Маргарита Львовна нашла свободный загон. На полу лежала солома и рваная тряпка, от которой воняло псиной. Старушка легла на пол, укрыла ноги и уставилась в потолок, через щели которого ещё виднелись звёзды, не успевшие спрятаться.

— Красота, — прошептала Маргарита Львовна.

Глядяна звёзды, старушка вспоминала, как они с мужем лежали так же на сеновале и мечтали о сыне. Тогда ещё они не знали, что через год родится Константин и, спустя много лет, до дрожи напугает Императора.

— Эх, Игорь. Жаль, что ты не дожил до этого момента. Ты бы гордился нашим мальчиком, — вздохнула Маргарита Львовна и закрыла глаза.