Фермер 2: Водная жила

Глава 17 Формальные претензии

После обеда я сидел в кабинете, изучая папку с замечаниями комиссии. Документ был напечатан на машинке «Москва» через копирку на четырех листах бумаги формата А4. Каждое замечание сопровождалось ссылкой на соответствующий нормативный акт, ГОСТ или санитарные правила.

'Пункт 1. Отсутствует санитарно-эпидемиологическое заключение на проведение земляных работ. Основание: СанПиН 2.1.7.1267−03…

Пункт 2. Самодельные опоры линий электропередач не имеют паспортов и расчетов несущей способности. Основание: ПУЭ-76, раздел 2.5…'

Правила устройства электроустановок действительно требовали технической документации на каждую опору. Но где взять расчеты для самодельных конструкций?

«Пункт 3. Система автоматического управления спроектирована лицом, не имеющим соответствующих полномочий. Основание: Положение о лицензировании…»

Список продолжался еще на две страницы. Двадцать три пункта замечаний, каждый из которых требовал отдельного согласования в различных ведомствах.

За окном моего кабинета мелькнул Володя Семенов в телогрейке цвета хаки и валенках тети Груши с цветочным узором. Молодой инженер нес под мышкой толстую тетрадь в клеенчатом переплете и что-то бормотал себе под нос, видимо, обдумывая очередную техническую задачу.

Я открыл окно и окликнул его:

— Володя! Зайдите на минутку!

Он поднял голову, покрытую шапкой-ушанкой из искусственного меха:

— Сейчас, Виктор Алексеевич!

Через несколько минут молодой специалист сидел в кресле для посетителей, листая папку с замечаниями комиссии. На нем была рабочая телогрейка, под которой виднелся вязаный свитер серого цвета. Лицо красное от мороза, но глаза горели интересом к технической проблеме.

— Знаете что, Владимир Иванович, — сказал я, используя полное имя для придания серьезности разговору, — у нас появился шанс официально оформить все наши технические решения.

— Как это? — не понял он.

— Комиссия требует расчеты и паспорта на металлические опоры. Значит, нужно их составить. Вы же инженер, справитесь?

Володя оживился:

— Конечно справлюсь! У меня все исходные данные есть. Сечения профилей, марки стали, ветровые нагрузки. Только времени потребуется дня три-четыре.

— А для системы автоматики что нужно?

— Принципиальную схему на ватмане, спецификацию компонентов, расчет токов и мощностей. Это попроще, за два дня сделаю.

— Отлично. Приступайте немедленно. Оформляем все по государственным стандартам, с печатями и подписями.

Володя достал из кармана телогрейки химический карандаш и начал записывать план работ в свою тетрадь:

— А кто будет подписывать документы? Нужен инженер с соответствующей квалификацией.

Это проблема. В совхозе нет дипломированных инженеров-электриков и инженеров-строителей с правом подписи проектной документации.

— Пока составляйте расчеты, — решил я. — С подписантами разберемся отдельно.

После ухода Володи я позвонил в районное управление сельского хозяйства. Трубка черного телефонного аппарата АТС-6 была холодной от морозного воздуха, проникающего через неплотно закрытое окно.

— Товарищ Басов? — обратился я к начальнику технического отдела. — Виктор Корнилов беспокоит. У нас тут ситуация с документооборотом возникла…

Николай Петрович Басов был старым знакомым, мужчина лет пятидесяти с высшим инженерным образованием и большим опытом работы в сельском хозяйстве. Окончил Алтайский сельскохозяйственный институт в 1951 году, прошел путь от агронома до начальника отдела.

— Слушаю, Виктор Алексеевич, — ответил он спокойным голосом. — Что случилось?

— Нужно оформить техническую документацию на наши инженерные решения. Расчеты есть, но требуется подпись лица с соответствующими полномочиями.

— А что конкретно оформляете?

— Металлические опоры ЛЭП и систему автоматического управления насосами.

Басов помолчал, обдумывая ситуацию:

— С автоматикой могу помочь, у меня есть лицензия на проектирование систем электроснабжения сельхозобъектов. А с опорами сложнее, тут нужен строитель.

— А где найти строителя?

— В тресте «Алтайводстрой» есть главный инженер Комаров. Он может подписать расчеты несущих конструкций. Только за услугу придется заплатить.

— Сколько?

— Договоритесь с ним лично. Обычно берут процентов пять от стоимости объекта.

Пять процентов от стоимости опор составляли около тысячи рублей. Деньги немалые, но без официального оформления документов строительство могли остановить.

Тем временем за окном разворачивалась очередная сцена из жизни стройки. Семеныч с двумя помощниками монтировал кран-укосину для подъема труб в котлован. Использовали старые железнодорожные рельсы Р-43 как направляющие и самодельную лебедку из списанного автомобильного стартера.

«Семеныч изобретатель от бога, — подумал я, наблюдая за работой. — Из подручных материалов может собрать что угодно».

В дверь постучали. Вошел Железняков в полушубке из натуральной овчины, стряхивая снег с каракулевой шапки.

— Виктор Алексеевич, — сказал прораб, садясь в кресло и доставая из кармана потертый блокнот, — у нас проблемы с поставкой труб. Завод задерживает отгрузку на две недели.

— По какой причине?

— Не хватает вагонов. Транспортный план на январь уже выполнен, а дополнительные заявки принимают только на февраль.

Еще одна проблема. Без труб диаметром пятьсот миллиметров невозможно продолжать прокладку магистральной линии.

— А альтернативные варианты есть? — поинтересовался я.

— Можно попробовать купить трубы с других объектов, — предложил Железняков. — В соседнем районе строят водопровод, у них излишки образовались.

— Дорого?

— На двадцать процентов дороже заводской цены. Но с доставкой своим транспортом.

— Договаривайтесь, — решил я. — Простой обойдется дороже.

Железняков записал что-то в блокнот и поднялся с кресла:

— Еще одна новость. Бригада сварщиков из Новосибирска согласилась поработать у нас в феврале. Высококвалифицированные специалисты, могут варить трубы любого диаметра.

— Отлично. А как наш Колька?

— Колька молодец, но для ответственных стыков нужны сварщики высшего разряда. Зато он отлично справляется с ремонтными работами.

После ухода Железнякова я снова сел за изучение формальных претензий комиссии. Каждое замечание требовало конкретных действий:

«Пункт 7. Отсутствует проект производства работ, согласованный с Госгортехнадзором…»

Госгортехнадзор занимался промышленной безопасностью. При чем тут сельскохозяйственное строительство?

«Пункт 12. Не предусмотрена система экологического мониторинга воздействия на окружающую среду…»

Экологический мониторинг для оросительной системы? Мы же не химический завод строим.

«Пункт 18. Самодельная система отопления насосных станций не соответствует требованиям пожарной безопасности…»

Система отопления состояла из обычных электрических ТЭНов мощностью три кВт каждый. Какие могут быть претензии?

Я понял, что комиссия просто перенесла на наш объект требования, предъявляемые к крупным промышленным предприятиям. Формально они были правы, но по существу это абсурд.

За окном начало темнеть. Зимний день короткий, в четыре часа уже наступают сумерки. На стройке зажглись прожекторы ПЗС-45, освещая рабочие места яркими конусами света.

Зазвонил телефон. Я снял трубку:

— Корнилов слушает.

— Виктор Алексеевич, — знакомый голос Климова прозвучал в динамике, — как дела со строительством? Слышал, у вас комиссия была.

— Михаил Иванович, — осторожно ответил я, — комиссия выявила ряд формальных недостатков в документообороте. Работаем над устранением.

— А серьезные проблемы?

— Решаемые. Но потребуется время на оформление дополнительных согласований.

Климов помолчал:

— Виктор Алексеевич, у меня к вам просьба. Завтра приезжает делегация из обкома, хотят посмотреть на вашу систему орошения. Можете провести экскурсию?

Визит из обкома это серьезно. Областное руководство могло как поддержать проект, так и закрыть его одним решением.

— Конечно, Михаил Иванович. Во сколько ожидать?

— В одиннадцать утра. Будет заместитель секретаря обкома по сельскому хозяйству и представители плановой комиссии.

— Встретим достойно, — пообещал я.

После разговора с Климовым я долго сидел у окна, обдумывая ситуацию. С одной стороны, формальные претензии комиссии. С другой, интерес областного руководства. Где-то между этими полюсами лежал путь к успеху.

За окном в свете прожекторов мелькали фигуры рабочих второй смены. Семеныч на экскаваторе рыл котлован для шестой насосной станции. Сварщики соединяли очередную секцию трубопровода.

Около семи вечера в кабинет заглянула Галя в темном пальто с мутоновым воротником. На голове шерстяная шапочка, в руках кожаная сумка с документами.

— Витя, — сказала она, — у меня новости про снеговиков! Комсомольцы провели первые наблюдения.

— И что выяснили?

— Снеговиков делают рано утром, до начала рабочей смены. Федька видел следы в снегу, кто-то ходил возле четвертой насосной станции около шести утра.

— А самого строителя видели?

— Нет, но Колька нашел интересную улику. Рядом со снеговиком валялся огрызок химического карандаша, такие продают в канцелярском магазине на улице Ленина.

Улика была слабой. Такими карандашами пользовались все инженеры и техники в совхозе.

— А что изображено на чертежах? — поинтересовался я.

— Вот самое интересное! — Галя достала из сумки сложенный лист ватмана. — Схема дополнительной системы безопасности для насосных станций. Очень подробная, с указанием всех размеров и материалов.

Я развернул чертеж на столе. Действительно, профессиональная работа. Предохранительные клапаны, датчики аварийного отключения, резервные насосы, все, что требовалось для соответствия современным нормам безопасности.

— Знаете что странно? — сказала Галя, изучая схему. — Эти дополнения решают почти все замечания комиссии по технике безопасности.

Я внимательно сравнил чертеж с пунктами претензий. Действительно, загадочный автор снеговиков словно знал о проблемах заранее и готовил решения.

— Очень подозрительно, — согласился я. — Нужно вычислить этого таинственного помощника.

— Завтра организуем скрытое наблюдение с пяти утра, — улыбнулась Галя.

На следующее утро я проснулся в половине пятого от звонка самодельного будильника, который собрал из деталей старых часов «Янтарь» и электрического звонка. За окном стояла глубокая зимняя ночь, термометр показывал минус тридцать два градуса.

Быстро умывшись холодной водой из алюминиевого рукомойника, я надел ватную телогрейку темно-синего цвета, валенки с галошами и шапку-ушанку из искусственного меха. На улице воздух настолько морозный, что дыхание мгновенно превращалось в густые облака пара.

«Урал» завелся с трудом. Пришлось прогреть двигатель паяльной лампой и несколько раз нажать на кик-стартер, прежде чем мотор заработал неровным рокотом. Через десять минут я уже ехал по заснеженной дороге к месту тайного наблюдения.

Галя с тремя комсомольцами уже ждала меня возле склада строительных материалов, расположенного в двухстах метрах от четвертой насосной станции. Все были в теплой одежде, полушубках, валенках, с шерстяными шарфами, намотанными поверх шапок.

— Виктор Алексеевич, — тихо поздоровалась Галя, выдыхая белые облачка пара, — мы здесь уже полчаса. Пока никого не видели.

Рядом с ней стояли Колька в телогрейке цвета хаки и узорчатых валенках тети Груши, Федька в ватной куртке и армейских ботинках на войлочной подошве, и Наташа в длинном пальто из драпа с мутоновым воротником.

— А оборудование принесли? — поинтересовался я, потирая озябшие руки в рукавицах из овчины.

Колька показал армейский бинокль БПЦ 8×30 в кожаном футляре:

— Дядя Вася дал, еще военный. И термос с горячим чаем тетя Зина передала.

Мы расположились в засаде за штабелем досок, откуда хорошо просматривалась территория вокруг насосной станции номер четыре. Павильон размером три на четыре метра виднелся в предрассветных сумерках как темный прямоугольник на белом снегу.

— А если никто не придет? — шепотом спросила Наташа, кутаясь в шарф из ангорской шерсти.

— Тогда завтра повторим наблюдение, — ответил я так же тихо. — Рано или поздно поймаем нашего загадочного инженера.

Время тянулось медленно. Мороз пробирал даже через теплую одежду, ноги постепенно немели в валенках. Галя время от времени разливала горячий чай из термоса в алюминиевые кружки, но напиток быстро остывал на морозе.

В половине шестого утра на горизонте появилась тонкая полоска рассвета. Зимний день начинался медленно, солнце поднималось неохотно, окрашивая снежные поля в розоватые тона.

— Смотрите! — вдруг прошептал Колька, направляя бинокль в сторону насосной станции. — Кто-то идет!

Я взял у него бинокль и настроил резкость. Действительно, по снежной тропинке к павильону приближалась темная фигура. Человек двигался осторожно, часто останавливался, оглядывался по сторонам.

— Мужчина, — тихо доложил я. — В телогрейке и шапке-ушанке. Несет что-то в руках.

Фигура подошла к месту, где вчера стоял снеговик с техническими чертежами. Человек остановился, положил на снег какой-то предмет, начал что-то делать руками.

— Он лепит нового снеговика! — прошептала Галя, прильнувшая ко мне, чтобы разглядеть происходящее.

Через полчаса работы таинственный строитель выпрямился, несколько минут любовался результатом, затем осторожно воткнул в снежную фигуру свернутые листы бумаги. После этого быстрым шагом направился обратно по тропинке.

— Федька, следи за ним в бинокль! — скомандовал я. — Куда направляется?

— К поселку идет, — доложил парень, ведя наблюдение. — Сворачивает к центральной улице… Зашел за дома, не видно больше.

Мы подождали еще десять минут, убедились, что никого поблизости нет, и направились к новому снеговику. Фигура была вылеплена мастерски. Ровные пропорции, аккуратные детали, даже подобие лица с глазами из угольков.

Но главное, в руках снеговика были зажаты листы ватмана с техническими чертежами. Я осторожно извлек их, стараясь не повредить бумагу на морозе.

— Что там изображено? — с любопытством спросила Галя, заглядывая мне через плечо.

Развернув первый лист, я увидел подробную схему системы экологического мониторинга для оросительной системы. Датчики качества воды, автоматические анализаторы, система сбора и обработки данных, все было прорисовано с инженерной точностью.

— Не может быть! — воскликнул я, сравнивая чертеж с пунктами претензий комиссии. — Это же решение двенадцатого пункта замечаний!

Второй лист содержал схему автоматической системы пожаротушения для насосных станций. Датчики дыма, спринклеры, резервуары с огнетушащим составом, полный комплекс противопожарного оборудования.

— А это восемнадцатый пункт, — сказала Галя, изучая схему. — Кто же этот таинственный помощник?

На третьем листе была изображена система резервного электроснабжения с дизель-генераторами и автоматическим переключением при аварии основной сети.

— Все чертежи выполнены одним почерком, — заметил Колька, рассматривая надписи. — И химическим карандашом, судя по цвету линий.

— А время везде указано одинаковое, — добавил Федька.

Я внимательно изучил стиль чертежей. Четкие линии, аккуратные надписи, правильные проекции, работа опытного инженера. Но что-то в манере исполнения казалось знакомым.

— Наташа, — обратился я к девушке, — а вы не знаете, кто из наших сотрудников рано встает? Кто мог бы быть на улице в шесть утра?

— Дядя Вася всегда встает в половине шестого, — ответила она, кутаясь в пальто. — Но он в другую сторону идет, к фермам. А еще Семеныч рано встает, только он живет рядом с МТМ.

— А Володя Семенов? — спросила Галя.

— Володя живет в общежитии при МТМ, — вспомнил Колька. — И точно рано встает, я его видел утром в столовой в половине седьмого.

Мы сложили чертежи и направились обратно к складу. По дороге Федька рассказывал о своих наблюдениях:

— А знаете, что странно? Следы на снегу очень аккуратные, как будто человек специально шел по одной тропинке. И рядом со снеговиком я видел отпечатки коленей, значит, автор работал, стоя на коленях.

— Профессиональная привычка, — предположил я. — Инженеры часто работают с чертежами, расстелив их на полу или на низких столах.

Когда мы вернулись к складу, солнце уже поднялось над горизонтом, окрашивая снежные поля в золотистые тона. Начинался обычный рабочий день, на стройке появились первые работники утренней смены.

— Виктор Алексеевич, — сказала Галя, наливая остатки чая из термоса, — а может, просто спросить у всех, кто делает снеговиков? Зачем такие сложности с наблюдением?

— Потому что наш таинственный помощник явно не хочет раскрываться, — ответил я. Хотя уже знал, кто он на самом деле. Просто хотел, чтобы мои коллеги догадались сами. — Значит, у него есть причины действовать тайно.

— Какие причины?

— Не знаю. Может, стесняется. Или боится, что его идеи не оценят. А может, просто любит загадки.

Колька вдруг щелкнул пальцами:

— А я знаю, как его вычислить! Почерк на чертежах можно сравнить с образцами. У нас в совхозе все инженеры ведут технические журналы.

— Отличная идея! — обрадовалась Галя. — Нужно собрать образцы почерков всех, кто умеет чертить.

— А где взять образцы? — поинтересовался Федька.

— В конструкторском бюро МТМ есть архив чертежей, — ответил Колька. — Все подписывают свои работы. И в НИО тоже должны быть технические документы с подписями.

План казался разумным. Графологическая экспертиза помогла бы установить авторство таинственных чертежей. Пусть ребята поработают мозгами.

— Тогда делимся на группы, — решила Галя, доставая блокнот из сумки. — Колька с Федькой идут в МТМ, собирают образцы почерков технических работников. Наташа со мной, в НИО и контору, ищем документы с подписями инженеров.

— А я пока изучу сами чертежи подробнее, — добавил я. — Может, найду какие-то характерные особенности стиля.

Мы разошлись по своим направлениям. Я вернулся в кабинет и разложил загадочные схемы на столе, покрытом зеленым сукном. При дневном свете детали видны лучше.

Все три чертежа выполнены в одном масштабе, 1:50. Линии проведены с помощью линейки и угольника, окружности циркулем. Размерные линии оформлены по ГОСТ 2.307–68, шрифт соответствует ГОСТ 2.304–68. Автор явно знал стандарты технического черчения. Это снова укрепило меня в моих подозрениях.

Особое внимание привлекли мелкие детали схем. Крепежные элементы прорисованы очень точно, с указанием типов болтов и гаек. Электрические соединения показаны в соответствии с действующими условными обозначениями. Трубопроводы обозначены правильно, с указанием диаметров и материалов.

В совхозе было несколько технических работников: Володя Семенов с образованием техникума, главный инженер Лукин с институтским дипломом, механик Хомутов, правда, часто пьющий, несколько мастеров в МТМ.

Около девяти утра вернулись разведчики. Колька и Федька принесли папку с ксерокопиями технических документов из МТМ, Галя с Наташей достали образцы почерков из НИО и конторы.

— Смотрите внимательно, — сказала Галя, раскладывая образцы на столе рядом с загадочными чертежами. — Ищем совпадения в написании букв и цифр.

Они почти час сравнивали почерки. Большинство образцов кардинально отличались от стиля загадочных схем. У одних буквы были слишком крупными, у других мелкими, третьи писали с сильным наклоном.

— А вот это интересно! — вдруг воскликнул Колька, указывая на один из образцов. — Посмотрите, как написана цифра «8», с двумя ровными кружочками. Точно так же, как на схеме системы пожаротушения!

Я сравнил написание цифр. Действительно, характерные особенности совпадали. Восьмерка состояла из двух одинаковых окружностей, расположенных строго одна над другой.

— А чей это образец? — спросил я.

— Володи Семенова, — ответила Галя, показывая подпись под документом. — Техническое задание на модернизацию котельной, датировано прошлым месяцем.

Я сравнил другие особенности почерка. Буква «М» с прямыми линиями без закруглений, цифра «5» с коротким хвостиком, буква «Р» с характерным завитком, все совпадало.

— Володя Семенов автор таинственных снеговиков! — объявила Галя торжествующе.

— Но зачем ему такие сложности? — недоумевал Федька. — Почему не подойти прямо и не предложить свои идеи?

Ответ пришел неожиданно. В кабинет вошел сам Володя в телогрейке цвета хаки, держа в руках неизменную тетрадь в клеенчатом переплете. Лицо красное от мороза, а в глазах читалось смущение.

— Виктор Алексеевич, — сказал он, запинаясь, — вы случайно не находили возле насосных станций… ну, такие снежные фигуры с бумагами?

Мы переглянулись и дружно рассмеялись.

— Володя, — сказал я, указывая на разложенные чертежи, — садитесь и объясняйте, зачем такие сложности? Почему не принесли схемы в кабинет, как нормальный инженер?

Молодой специалист смущенно улыбнулся:

— Да я стеснялся, Виктор Алексеевич. Думал, вдруг идеи глупые, засмеете. Вот и решил сначала показать анонимно, посмотреть на реакцию.

— А снеговики зачем? — поинтересовалась Галя.

— На морозе чертежи быстро портятся от ветра, — объяснил Володя. — А в снеговике они защищены. Плюс красиво получается, как выставка под открытым небом.

— А как додумались до решений проблем комиссии? — спросил Колька.

Володя открыл тетрадь:

— Я же присутствовал при проверке, слышал все замечания. Вечером сел и проработал каждый пункт. У меня есть справочники по промышленной безопасности, экологии, пожарному делу. Ночами изучаю, интересно же!

Я посмотрел на его записи. Действительно, каждая схема тщательно проработана с учетом существующих норм и стандартов.

— Володя, — сказал я серьезно, — это отличная работа. Но в следующий раз приносите идеи сразу ко мне. Не нужно стесняться хороших предложений.

— Обязательно, Виктор Алексеевич, — пообещал молодой инженер. — А эти схемы можно использовать для ответа комиссии?

— Не только можно, но и нужно, — ответил я. — Ваши решения помогут нам пройти все согласования.

Загадка таинственного снеговика успешно разгадана. И одновременно мы получили готовые технические решения для устранения формальных замечаний проверяющих.