Фермер 2: Водная жила

Глава 25 Капризная «Берта»

В воскресенье мы завершили сборку первой машины и приступили к монтажу второй. К обеду были готовы две установки, которые мы условно назвали «Альфа» и «Бета» по порядку сборки. Третью машину, согласно алфавитной логике, окрестили «Гамма».

Именно с «Гаммой» и начались проблемы.

Я стоял возле пульта управления третьей машиной, изучая показания приборов. Манометр МП-100 показывал нормальное давление воды четыре атмосферы, вольтметр М42300 — стандартное напряжение триста восемьдесят вольт. Все параметры были в норме, но машина упорно отказывалась работать.

— Виктор Алексеевич, — подошел ко мне Володя Семенов с мультиметром Ц4324 в руках, — электрическая часть в порядке. Напряжение есть, изоляция нормальная, контакты чистые. Но стартер почему-то не срабатывает.

Рядом с нами стоял Семеныч в ватной телогрейке, почесывая затылок под шапкой-ушанкой. Экскаваторщик внимательно рассматривал неподвижную конструкцию машины, словно пытаясь понять ее мысли.

— Александр Михайлович, что думаете? — обратился я к опытному механику.

— Да машина как машина, — ответил Семеныч, обходя установку кругом. — Все соединения затянуты, ничего не болтается. Может, просто капризная попалась?

— Как это капризная? — удивился Володя. — Это же механизм, а не живое существо.

— А вот и не факт, — философски заметил Семеныч. — Я за двадцать лет с техникой работаю, видел разное. Есть машины покладистые, а есть с характером. Эта, видать, из характерных.

Федька, который помогал с монтажом, кивнул в поддержку:

— Точно! У нас на МТМ трактор ДТ-75 есть, тоже капризный. То заводится, то нет. А если его по-хорошему попросить, сразу работать начинает.

Я скептически отнесся к подобным рассуждениям, но решил проверить все возможные технические причины. Мы с Володей потратили час на диагностику электрической схемы, гидравлических соединений, механических передач.

— Все в норме, — констатировал молодой инженер, закрывая электрощит управления. — По всем параметрам машина должна работать.

— А давайте попробуем еще раз, — предложил Семеныч. — Только я с ней по-хорошему поговорю.

Экскаваторщик подошел к центральной башне машины и положил руку на металлическую конструкцию:

— Ну что ты, красавица, капризничаешь? — обратился он к механизму, как к живому существу. — Видишь, люди хорошие стараются, машины собирают. Давай работать, не подводи коллектив!

Федька хихикнул, но тут же получил строгий взгляд от Семеныча:

— Не смейся! Техника чувствует отношение. Если с уважением, то и работает лучше.

— Александр Михайлович, — сказал я дипломатично, — попробуйте включить после вашего… э-э, разговора.

Семеныч торжественно нажал кнопку пуска на пульте управления. Раздался щелчок стартера, загудел электродвигатель, и машина медленно начала поворачиваться вокруг центральной оси.

— Вот видите! — торжествующе объявил экскаваторщик. — С пониманием подошел, и сразу заработала!

Володя смотрел на происходящее с недоумением:

— Но это же совпадение! Наверное, контакт где-то подключился от вибрации…

Машина проработала ровно пять минут, сделала четверть оборота, и снова остановилась. Все лампочки погасли, манометр показал падение давления.

— Опять встала, — констатировал я. — Володя, проверьте электрику еще раз.

Пока молодой инженер лазил с тестером по электросхемам, к нам подошел дядя Вася в рабочем комбинезоне и валенках. Опытный механизатор посмотрел на неподвижную машину и покачал головой:

— Ну точно как наша «Ниточка»! — сказал он, имея в виду комбайн «Нива», который славился своим непредсказуемым характером.

— Что за «Ниточка»? — поинтересовался Федька.

— Комбайн у нас есть, — объяснил механизатор, — «Нива» называется. Но мы его «Ниточкой» прозвали за тонкую организацию. То работает отлично, то встанет посреди поля и ни в какую не заводится.

— А как с ним справляетесь? — спросил Володя, отвлекаясь от измерений.

— А по-разному, — улыбнулся дядя Вася. — Иногда подождать нужно, иногда по корпусу постучать. А бывает, что матом покрыть, и сразу заводится.

Семеныч оживился:

— Вот-вот! Техника отношение чувствует. Одни машины ласку любят, другие строгость. Надо к каждой подход найти.

— Но это же ненаучно! — возмутился Володя. — Машина работает по физическим законам, а не по настроению!

— А ты попробуй с ней ласково поговорить, — предложил Семеныч. — Хуже не будет.

К концу дня третья машина так и не заработала стабильно. Она включалась на несколько минут, делала четверть или половину оборота, и снова останавливалась без видимых причин.

Во время ужина в столовой совхоза среди механизаторов развернулась дискуссия о характере техники. Зинаида Петровна подавала картофельное пюре с котлетами и внимательно слушала разговоры.

— У меня трактор МТЗ-80 есть, — рассказывал молодой тракторист Сашка, — так он музыку любит. Включишь радио «Маяк», и пашет как миленький. А без музыки капризничает.

— А мой ЗИЛ-130 курить требует, — добавил шофер Петрович. — Не заведется, пока в кабине не покурю. Дыма понюхает и сразу работать начинает.

Федька, воодушевленный общей дискуссией, поделился собственным наблюдением:

— А я заметил, что наша капризная машина лучше работает, когда народу много вокруг. Может, она внимание любит?

— Точно! — подхватил Колька. — Как некоторые артисты. Без публики петь не могут.

Галя слушала разговоры с улыбкой:

— А что, если действительно попробовать разные подходы? Научный эксперимент провести?

— Какой эксперимент? — поинтересовался я, присаживаясь к столу с тарелкой борща.

— Проверить влияние различных факторов на работу машины, — объяснила Галя. — Музыка, разговоры, количество людей рядом. Может, найдется закономерность.

Володя оживился:

— Это интересная идея! Можно составить протокол наблюдений, записывать все условия запуска.

— А я буду с машиной разговаривать, — вызвался Семеныч. — По-хорошему, по-плохому, на разные темы. Посмотрим, что больше нравится.

Дядя Вася предложил свой метод:

— А я попробую техническое обслуживание особенное. Масло свежее залью, все соединения смажу. Может, она заботу чувствует.

— А можно я ей песни петь буду? — неожиданно предложил Федька. — У меня голос хороший, может, музыку любит.

Все засмеялись, но идея показалась забавной.

— Почему бы и нет? — согласился я. — Попробуем все варианты. Главное, не забывать про техническую диагностику.

На следующий день началась серия экспериментов с третьей машиной, которую к тому времени механизаторы уже окрестили «Бертой», в честь немецкого происхождения и сложного характера.

Первым испытание прошел Семеныч. Он подошел к машине с серьезным видом и начал обстоятельный разговор:

— Берта, дорогая, — обратился экскаваторщик к стальной конструкции, — понимаю, что ты устала с дороги. Но надо работать, план выполнять. Люди на тебя рассчитывают.

Он нажал кнопку пуска. Машина послушно включилась и проработала восемь минут, прежде чем остановиться.

— Видите! — торжествовал Семеныч. — Разговор помогает! Восемь минут против обычных пяти!

Володя скептически записал результат в журнал наблюдений:

— Возможно, случайность. Нужно повторить эксперимент.

Следующую попытку предпринял Федька. Он встал рядом с машиной и запел народную песню «Катюша» своим звонким голосом. Механизм включился и проработал целых двенадцать минут.

— Музыку любит! — обрадовался парень. — Еще песню спеть?

— Попробуйте другую, — предложила Галя, которая тоже наблюдала за экспериментом.

Федька исполнил «Подмосковные вечера», и машина снова включилась, на этот раз на пятнадцать минут.

— Ого! — удивился даже скептически настроенный Володя. — А что, если совместить разговор и пение?

Семеныч и Федька стали действовать в паре. Экскаваторщик вел с машиной обстоятельную беседу о планах работы, а парень тихо напевал мелодичные песни. Результат превзошел ожидания, «Берта» проработала почти полчаса без остановки.

— Командную работу ценит, — философски заметил дядя Вася. — Как некоторые люди. В одиночестве грустят, а в компании веселее.

К концу недели у третьей машины сложился целый ритуал запуска. Семеныч обязательно здоровался с «Бертой» и рассказывал о предстоящей работе. Федька исполнял две-три песни. Дядя Вася проверял смазку и доливал масло в редуктор.

— А если кто-то забудет ритуал? — поинтересовалась Галя.

— Тогда она капризничает, — ответил Семеныч. — Вчера Колька попробовал просто включить, без разговоров. Проработала всего три минуты и встала.

Володя продолжал скептически относиться к «психологическим» методам, но не мог отрицать статистику. Машина действительно работала лучше после определенных действий.

— Может, дело в последовательности операций? — предположил он. — Мы невольно выполняем какие-то технические процедуры, которые влияют на работу.

— А может, и правда характер у нее есть, — улыбнулся я. — В любом случае, если ритуалы помогают, почему бы их не соблюдать?

К концу второй недели работы с дождевальными машинами у меня накопилось достаточно наблюдений для серьезного технического анализа. Три машины из четырех работали стабильно, а «Берта» продолжала капризничать, несмотря на все ритуалы.

Я сидел в кабинете НИО за письменным столом, изучая журнал наблюдений, который вел Володя. Молодой инженер фиксировал все: время запуска, продолжительность работы, погодные условия, количество присутствующих людей, выполняемые «ритуалы».

— Володя, — обратился я к нему, — покажите статистику за последнюю неделю.

Володя открыл толстую тетрадь в клеенчатом переплете и начал зачитывать данные:

— Понедельник: с ритуалом — двадцать две минуты работы, без ритуала — пять минут. Вторник: с ритуалом — девятнадцать минут, без ритуала — семь минут. Среда…

— Хватит, — остановил я его. — Вижу закономерность. А техническую диагностику проводили?

— Каждый день, — кивнул Володя. — Давление, напряжение, температура, вибрация. Все параметры в норме.

В дверь постучали. Вошел Кутузов с самодельным прибором в руках, измерителем вибраций, собранным из деталей старого радиоприемника «Рига-104».

— Виктор Алексеевич, — сказал лаборант, поправляя очки, — у меня есть идея. А что, если провести более детальную диагностику? Измерить параметры, которые обычно не контролируют?

— Какие параметры? — заинтересовался я.

— Микровибрации, акустические колебания, электромагнитные помехи, — перечислил Кутузов. — Может, машина реагирует на какие-то тонкие воздействия?

Идея показалась разумной. Мы направились к площадке, где стояли дождевальные машины. «Берта» мирно дремала в ожидании очередного ритуала запуска.

— Начнем с акустического анализа, — решил я, доставая из сумки самодельный стетоскоп, собранный из медицинской трубки.

Мы внимательно прослушали все узлы машины. Электродвигатель АИР-90L работал ровно, редуктор крутился без скрипов, подшипники вращались тихо.

— А теперь измерим вибрации, — предложил Кутузов, включая свой прибор.

Показания были нормальными во всех точках, кроме одной. Возле блока управления стрелка самодельного виброметра показывала повышенные колебания.

— Интересно, — пробормотал Володя, изучая схему электрооборудования. — А что в этом блоке находится?

Мы открыли металлический ящик размером 400×300×200 миллиметров. Внутри располагались реле времени, контакторы, предохранители и один незнакомый прибор с немецкими надписями.

— Елена Карловна! — позвал я учительницу, которая в этот момент проводила урок технического немецкого с группой механизаторов под навесом. — Не могли бы вы перевести надписи на этом приборе?

Елена Карловна подошла к нам, оставив учеников изучать словарь технических терминов.

— Посмотрим, — сказала она, изучая маркировку на загадочном устройстве. — «Druckwächter» — датчик давления. «Empfindlichkeit einstellbar» — чувствительность регулируемая.

— Ага! — воскликнул Володя. — Датчик давления с регулируемой чувствительностью! А у нас в инструкции про него ничего не было!

— Потому что это дополнительное оборудование, — объяснила Елена Карловна, изучая мелкую надпись на корпусе. — «Sonderausstattung für präzise Anwendungen» — специальное оснащение для точных применений.

Я внимательно осмотрел датчик. Это был прецизионный прибор немецкого производства, способный реагировать на малейшие изменения давления в гидравлической системе.

— Кутузов, — обратился я к лаборанту, — измерьте колебания давления в магистрали.

Петр Васильевич подключил к системе манометр с увеличенной шкалой МВП-4А. Стрелка слегка колебалась в пределах 3,8–4,2 атмосферы.

— Небольшие флуктуации есть, — доложил он. — В пределах нормы для нашей системы.

— А для немецкого датчика это может быть критично, — предположил Володя. — Он настроен на более стабильное давление.

Мы изучили настройки чувствительности датчика. Регулировочный винт был выкручен почти до предела, что делало прибор сверхчувствительным к любым колебаниям.

— Вот и разгадка! — обрадовался я. — Датчик реагирует на малейшие изменения давления и отключает машину для защиты.

— А почему тогда ритуалы помогают? — поинтересовался Володя.

— Очень просто, — объяснил Кутузов. — Когда Семеныч разговаривает с машиной, он подходит к ней медленно, осторожно. Когда дядя Вася проверяет смазку, он аккуратно открывает и закрывает краны. Все это создает более стабильные условия работы.

— А пение Федьки? — спросила Галя, которая присоединилась к нашему обсуждению.

— Тоже имеет значение, — улыбнулся Володя. — Когда он поет, остальные ведут себя тише, меньше ходят вокруг машины, не создают вибраций.

Елена Карловна нашла в инструкции раздел о настройке датчика:

— «Empfindlichkeit anpassen» — настроить чувствительность. «Für stabile Druckversorgung» — для стабильного давления.

— Значит, нужно снизить чувствительность датчика, — решил я. — Адаптировать под наши условия работы.

Володя осторожно повернул регулировочный винт, снижая чувствительность прибора. Мы запустили машину без всяких ритуалов, она заработала и проработала полчаса без остановки.

— Вот и все! — торжествовал молодой инженер. — Техническое решение найдено!

Семеныч, который наблюдал за нашими манипуляциями, покачал головой:

— Ну да, техника, конечно… А я-то думал, она правда разговоры понимает.

— Александр Михайлович, — сказал я дипломатично, — а кто мешает продолжать разговаривать? Если вам это нравится, и машине не вредит.

— Точно! — обрадовался экскаваторщик. — Пусть техническое решение, а ритуалы для профилактики оставим. Мало ли что еще сломается.

Федька тоже не расстроился:

— А я буду петь для настроения! Своего и машинного. Веселее работать под музыку.

Дядя Вася философски заметил:

— Техника техникой, а отношение тоже важно. Будешь с уважением обращаться, и поломок меньше будет.

К вечеру все четыре дождевальные машины работали стабильно. Техническая проблема была решена, но «ритуалы» остались как добрая традиция коллектива.

— Знаете что, — сказала Галя, наблюдая за работой машин, — может, и правда стоит с техникой по-человечески обращаться? Не только как с железом?

— Почему бы и нет? — согласился я. — Главное, чтобы техническая грамотность не страдала.

Елена Карловна подвела итог дня:

— Получается, что и наука, и народная мудрость правы. Техника работает по законам физики, но человеческое отношение тоже имеет значение.

«Берта» мирно вращалась на своем участке, поливая молодые всходы пшеницы. На ее центральной башне кто-то из механизаторов повесил маленькую табличку: «Машина-талисман совхоза „Заря“. Просьба обращаться вежливо».

Техническая проблема была решена, но добрая традиция осталась. И, возможно, в этом был свой смысл.

Вскоре все четыре дождевальные машины были собраны и прошли первичные испытания. Теперь предстояло самое сложное, научить механизаторов правильно работать с импортной техникой. Я понимал, что недостаточно просто объяснить принципы управления, нужна система подготовки кадров.