Физрук: на своей волне 3

Глава 17

Я отпустил его палец, улыбнувшись.

— Да не бойся ты, солдат ребёнка не обидит, — сказал я. — Но зависит от того, как этот ребёнок будет себя вести.

Я говорил спокойно, но интонацию подобрал так, чтобы у Вани не осталось сомнений — я говорю на полном серьёзе.

Ваня откинулся на кресло, уставился на палец и начал лихорадочно дуть на него. Щёки у него раздувались, глаза метались, дыхание сбивалось… Типичная паника после того, как пацан понял, что я не собираюсь шутить.

— Кажется, ты его сломал! — зашипел он, тараща глаза. — Он же совсем не сгибается!

Голос у пацана дрожал, но за страхом всё ещё звучала злость.

— Давай посмотрю, — подмигнул я. — Может, попробуем согнуть?

— Да нет, не надо мне ничего от тебя! — выдохнул он и одёрнул руку, проворачиваясь полубоком.

— Как скажешь, — я пожал плечами.

Честно? Я не испытывал по отношению к нему ни злобы, ни жалости. В принципе, мне уже было ясно, что ничем хорошим этот парень не занимается.

Я взглянул на Ваню в зеркало заднего вида. Лицо у него напоминало физиономию американского президента с помятой купюры. Бледное, взмокшее… Ванёк уже понял, что сделал глупость, но было поздно что-то исправлять.

Мне же надо было понять, куда он вляпался, насколько там всё запущено и можно ли его ещё вытащить из этого болота.

А главное — хочет ли он, чтобы его вытаскивали вообще.

Ваня сидел, сгорбленный, как школьник после отцовского выговора. Всё ещё дул на свой палец и шипел сквозь зубы. Видно было, болит, но не критично.

Да, скорее всего, вывих. Суставу нужно будет немного времени, чтобы вернуть подвижность. Но это, если честно, ерунда.

Палец в его случае не страшно. Главное, чтобы парень понял, что неприятности, в которые он влез, могут иметь совсем другой масштаб. Палец-то заживёт. А вот если Ваня не одумается, потом сломается уже не кость, а его жизнь.

Я медленно повернулся к нему полубоком, опершись рукой о руль.

— Что ты там у палисадника тёрся? — спросил я.

— А что, мне нельзя возле палисадника стоять? — раздражённо фыркнул Ваня.

— Можно, — ответил я, — только ты не просто стоял возле палисадника, ты там что-то конкретно прятал.

Паренёк вздрогнул, было видно, что я попал в точку.

— Просто захотелось, — чуть сбавив обороты, буркнул он,

— Просто и мухи не размножаются, — я вскинул бровь.

— Цветы там дюже красивые высадили, — ядовито ответил Ваня, стараясь вернуть себе уверенность. — Думал матушке сорвать и подарить, прикинь.

Он врал. И не собирался говорить правду.

Ладно… я не стал продолжать словесные пикировки.

— Покажи телефон, — потребовал я, протягивая руку. — И прямо сейчас.

Парнишка замер, телефон у него был в руках. Он сжал пластиковый корпус так, что костяшки побелели.

— Это моё личное пространство, — процедил Ваня, пытаясь изобразить уверенность.

Вот только получилось скорее жалко, чем дерзко. Я продолжал на него смотреть. Будь у него возможность — он бы, наверное, проглотил этот телефон прямо сейчас, вместе с симкой, батареей и фотографиями.

Что ж, значит я снова попал в точку.

— Тогда считай, что у тебя сгорела вторая жизнь, — сказал я невозмутимо.

Ваня вытаращил глаза, во взгляде мелькнуло что-то среднее между паникой и протестом.

— За что⁈ Я же отвечал!

— Напоминаю, что у тебя осталась последняя жизнь, — пояснил я, чуть шире улыбнувшись. — Мы же договаривались на конструктивный диалог, а ты уже через пару минут о нём забыл. Вот и результат — конструктива как-то не наблюдается.

— Твой конструктивный диалог — это ломать мне пальцы⁈ — зашипел он.

Я лишь протянул руку ладонью вверх.

— Телефон дай сюда. Иначе я заберу его сам.

Ваня одёрнулся, нервно хихикнул, но похоже одумался.

— Ладно-ладно, я тебя понял… щас дам!

Он набрал код, разблокировал экран и протянул мне мобильник.

— Я не буду лазить по твоему телефону, — сказал я, — открой и покажи, что ты фотографировал.

— Сейчас покажу, если, конечно, фотографии сохранились, — забурчал он, уже не так нагло, больше нервно.

Пацан полез в снимки. Он пролистывал медленно, будто хотел выиграть время. Минуту он молча листал экран, что-то бормоча губами едва слышно.

Я наблюдал, не прерывая. Экран бросал холодный свет на его лицо, делая бледнее и без того бледную кожу. В таких моментах обычно было видно всё: и ложь, и страх… я понимал, что Ваня не покажет мне фотографии.

Так и произошло.

— Слушай, — наконец сказал он, не найдя нужного снимка, — походу они не сохранились… я, наверное, забыл сохранить.

Он покосился на меня, будто проверяя реакцию.

— Вот если не веришь — сам можешь посмотреть, — сказал Ваня, демонстративно показывая мне экран телефона. — Ни одной фотографии нет за последние пару часов.

— Вот же засада, — протянул я, изображая лёгкое удивление.

Ваня, вдохновлённый моим тоном, заговорил увереннее:

— Я, видимо, их не сохранил, потому что ты подъехал! Мне, знаешь ли, как-то не до фотографий было! А ну-ка, когда на тебя несётся такой здоровый мужик, как ты, что, по-твоему, я должен был делать?

Он оживился, даже руками стал размахивать, оправдываясь с жаром.

— Вон оно как, — кивнул я. — Не сохранил, значит?

— Мамой клянусь! — выдохнул Ваня, перекрестившись с такой поспешностью, что пальцы перепутали последовательность. — Клянусь, что никаких фотографий у меня нет. Вот смотри!

Он, торопясь, зашёл куда-то в меню с названием «удалённое», открыл раздел и продемонстрировал экран.

— Видишь? Тут тоже пусто! Это если бы я удалил — они бы были здесь, ты же понимаешь?

Ваня теперь говорил громче и увереннее, но в его голосе чувствовалось напряжение и фальшь пробивалась между словами.

Выглядело, конечно, правдоподобно — даже слишком. На месте любого другого я, может, даже и поверил бы. Но у меня уже давно выработался иммунитет к таким «совпадениям».

Я не был большим специалистом по всем этим новомодным гаджетам, но суть понимал. Пацан объяснял, что снимки, сделанные на телефон, какое-то время висят в медиатеке, а потом, если их удалить, попадают в «удалённые».

Ну и там ждут, пока хозяин передумает. Такая себе «страховка» для рассеянных романтиков и шпионов-любителей. Удобно: захотел — вернул, не захотел — удалил окончательно.

Вот только такие объяснения на меня не действовали.

Я уже знал, как всё устроено — не всё, что снято на камеру, хранится на телефоне. Спасибо Ани, которая буквально вчера рассказала, что некоторые фотографии можно делать напрямую из мессенджера. И тогда они уходят не в память устройства, а в облако самого мессенджера.

Ну а это означало одно: Ваня продолжал вешать мне лапшу на уши. Так что весь этот спектакль с чистым «удалённым» разделом, лично для меня был проверкой на вшивость этого пацана.

Он искренне не подозревал, что я в курсе этих технических тонкостей. Ну ничего… вся эта ушлость и изворотливость — типичная штука для таких, как Ваня. Назовём их просто так: сбившиеся по жизненному пути, потерявшие ориентиры. Такие привыкли к отмазкам и к мелким хитростям.

Однако я решил продолжить игру. Кивнул, делая вид, что верю его словам и спросил, как ни в чём не бывало:

— Вань, а для кого ты это снимал? Ты же говоришь, что хотел цветы матушке или сестре подарить, да?

— Им и хотел, — охотно подтвердил он мою догадку.

— Так может, ты и отправил? — уточнил я.

Ваня запнулся, и в ту же секунду на его лице выступил румянец.

— Ну нет… они бы всё равно в галерее сохранились.

Фраза была попыткой продолжать врать логично. Вот только логика тут явно хромала.

Я снял маску простофили:

— Мессенджер, открой.

Ваня вздрогнул, будто под ним внезапно включили подогрев сиденья на полную катушку. Заёрзал, не зная куда деть руки. Но, видимо, сообразил, что повторять я не стану. Поэтому, скрипнув зубами, послушно открыл мессенджер.

Сначала он вывел контакт матери, потом — сестры. Каждый раз разворачивал экран ко мне, будто хотел сказать: вот, смотри, я чист, свят и невинен.

— Вот, видишь, ничего не сохранилось, — торопливо проговорил он.

Я внимательно посмотрел на экран. Всё и правда выглядело чисто. Очевидно было, что ни матери, ни сестре он никаких снимков и не собирался отправлять.

— Выйди на общую ленту, — велел я.

— Зачем? Там переписки, которые тебя не касаются, — начал было он, но осёкся, встретившись с моим взглядом.

Этого хватило. Пацан понял, что дальше словесный торг бесполезен. И вдруг — резко, почти панически ткнул пальцем в экран, открыл какой-то контакт и попытался что-то удалить.

Не успел.

Я среагировал мгновенно, выхватив телефон у него из рук. Ваня дёрнулся, но было поздно.

— Отдай сюда телефон! — взвыл Ваня.

— Рот закрой, — рявкнул я.

Ваня сразу осёкся, вжал голову в плечи и затих.

Я же вернул взгляд на экран. На фотографии, открытой в чате, была земля у того самого палисадника — взрыхлённая, свежая, с чёткими следами, где Ваня возился носком кроссовка.

Очевидно, что туда что-то спрятали. И явно не цветы для матери.

Контакт, которому Ваня отправил снимок, назывался Кобра. На аватарке была фотография змеи, чёрной, с распластанным капюшоном. Стандартная показуха дешёвого бандитского пафоса.

Контакт был в сети.

Прямо сейчас, на моих глазах, рядом с фотографией появилось уведомление — палец вверх. Кобра поставил лайк, словно одобрил сделку.

Вот это уже было интересно. Гораздо интереснее истеричных оправданий и вранья про «мамину клумбу». Но я даже толком не успел понять, что происходит. Следом, прямо на моих глазах, статус «в сети» у контакта Кобра вдруг сменился на «был очень давно».

Ещё секунду назад там горела зелёная точка — признак присутствия в чате, а теперь она потухла.

Я уставился на экран и заметил ещё одну деталь. Там, где только что красовалась фотография распластанной змеи с капюшоном, осталась пустая серая иконка. Ни имени, ни аватара, ни следа. Всё исчезло подчистую.

Понятно.

Скорее всего, Кобра сработал по стандартной схеме: получил нужное подтверждение — снимок, убедился, что дело сделано, и тут же обрубил канал связи. Контакт в чёрный список, переписку подчистить, и всё — конец цепочки.

Работа выполнена, а хвосты ликвидированы…

Я смотрел на экран и почти физически ощущал грязь. Ваня, сидящий передо мной, был лишь пешкой в этой грязной игре. Его даже не собирались беречь.

Отработанный материал, одноразовый курьер, которому кинули кость, чтобы держался подальше и не задавал вопросов.

Я не успел додумать эту мысль до конца, как телефон в моей руке коротко завибрировал. На экране высветилось уведомление от банка.

«Зачисление: +3 000 ₽».

Ага… вот теперь всё стало на свои места.

Три тысячи — цена за услугу. Дешёвая цена за чужую совесть. Да и, видимо, не первый раз Ванёк подобное проворачивал. Слишком спокойно он на всё это реагировал.

Я повернулся к Ване. Он сидел, как на иголках. Пацан не знал, чего от меня ждать. И не решался заговорить первым. Я же нарочно не проявил никаких эмоций, потому что в такие моменты главное — не дать оппоненту понять, что ты думаешь.

Я посмотрел на Ваню. Что ж, парень, кажется, ты не просто вляпался, а уже по горло в этом болоте. Только пока не понял, что оно тянет вниз.

Я уже собирался продолжить разговор и вытащить из Вани всё, что он прячет, но, как оказалось, этого делать не пришлось.

Пацан сам начал колоться.

Видимо, осознал, что доигрался, и теперь попытался выговориться. Сбивчиво, торопливо, будто хотел оправдаться, пока его ещё слушают. И, что интересно, впервые за всё время он перешёл на «вы». Страх быстро учит вежливости.

— Вы ничего им не сделаете! — заговорил он. — Они… они сидят в интернете! Там всё продумано, всё зашифровано, всё анонимно! До них никак не добраться, при всём желании!

Он говорил быстро, нервно, глотая окончания, будто боялся, что я перебью. А я молчал. Пусть выговорится.

На самом деле у меня был только один вопрос — главный, всё решающий: на кой-чёрт он вообще в это полез?

Зачем? Ради чего?

Марина уверяла, что у него всё шло неплохо. Играл, зарабатывал, даже машину себе взял на выигранные деньги.

Но теперь, глядя на него, потного, дрожащего, с разбитым взглядом, я начинал сомневаться. Так ли хорошо у него всё шло в этих играх?

Или «игры» были просто прикрытием, а настоящие бабки он получал за счёт мелких поручений и грязной курьерской работы с фотографиями в кустах?

Пахло здесь уже не подростковыми глупостями, а чем-то пострашнее…

Я наконец вернул ему телефон и внимательно посмотрел на пацана. Иногда этого хватает, чтобы человек понял, что пора заткнуться.

Ваня и правда сразу осёкся. Видно, понял, что всё, что он сейчас несёт, мне абсолютно неинтересно.

Смекалистый парень, на самом деле и не глупый — просто направил мозги не туда.

Меня же интересовало совсем другое.

— У тебя что-нибудь ещё есть с собой, прямо сейчас? — спросил я.

— Нет, ничего у меня нет, — торопливо заверил он. — Можете меня даже обыскать, но ничего не найдёте!

Он развёл руки, пытаясь изобразить искренность. Конечно, верить ему можно было с трудом. Такие, как он, лгут на автомате, не задумываясь. Но я понимал другое — если у него сейчас действительно при себе что-то есть, что тянет на уголовку, то объясняться потом придётся мне.

А та старушка из окна грозила вызвать полицию и вряд ли шутила. У таких бабок чувство долга перед государством крепче, чем у целого отдела МВД.

С минуту я молчал, обдумывая, как лучше сыграть.

— Пойдём-ка, прогуляемся, — наконец сказал я, открывая дверь джипа. — Свежим воздухом подышим.

— Пойдём, — согласился Ваня.

Мы вышли из машины. Мне самому нужно было подышать, чтобы мысли встали на место. Всё это «дело» вызывало у меня только отвращение. Эмоции лезли через край, и я чувствовал, как внутри бурчит раздражение.

Если бы сейчас эта «Кобра», кто бы ни скрывался под этой интернет-маской, встретилась со мной лицом к лицу, разговор был бы коротким.

Таких, как он, можно только мочить — других вариантов тут почти нет. Мне не нравятся полумеры; в грязных делах нужна жёсткая логика и быстрые решения.

Я сразу ощутил, как холод пробирается под одежду, а дыхание превращается в пар. Прохладно, чёрт возьми… я поёжился, застёгивая куртку.

Но далеко уйти нам не дали. Мы отошли всего на несколько метров, как вдруг по кузову джипа скользнул луч света. Я резко остановился, как вкопанный. На миг показалось, что это просто отблеск фар проезжающего автомобиля. Но нет… это был луч фонаря.

Кто-то светил прямо в салон моей машины.

Я чуть прищурился, стараясь не выдать, что заметил. Ваня, похоже, тоже заметил — стоял рядом, засунув руки в карманы и испуганно косясь на меня.

— Знаешь, кто это? — негромко спросил я, не сводя взгляда с машины.

Пацан лишь отрицательно мотнул головой.

— Понятия не имею, — пробормотал он, настороженно косясь в ту же сторону.

Тем временем из темноты вышел коренастый мужчина в плотной куртке. В одной руке он держал фонарик, луч которого по-прежнему шарил по стеклу, а другой придерживал воротник от ветра. Лицо его пока скрывала тень…

Мы остановились в стороне, так чтобы мужчина нас не заметил. Он двигался медленно, но всё его поведение говорило, что просто прохожим он точно не был.

От автора:

Они хотели стереть наш род, но забыли одно — защитники не умирают, пока жив их долг. Читай: https://author.today/reader/479995