Физрук: на своей волне 3

Глава 23

Опачки… а вот это уже интересно.

Среди груды инструментов на верстаке я вдруг заметил кое-что, от чего внутренне насторожился. На металлическом лотке, среди ключей и тряпок, лежало шило — точь-в-точь такое же, каким мне продырявили колесо. То самое, которым этот урод едва не проделал мне отверстие не в резине, а в пузе.

Я медленно подошёл, взял его, повертел в руках, внимательно разглядывая. Всё сходилось до мелочей — длина, форма, заточка. Даже ржавый ободок у основания ручки такой же. И клеймо старого советского образца тоже тут. Такое сейчас уже не найти, разве что у тех, кто давно не расставался со старым инструментом.

Ошибиться тут было невозможно. Это было то же самое шило, вернее, его брат-близнец.

Ну конечно…

Хотя, положа руку на сердце, удивляться тут нечему. Стара как мир схема — классика жанра. Не можешь заработать на рекламе или честной работе? Создай проблему — и предложи клиенту её решить.

Простейшая логика: порежь колесо, испорть деталь, а потом с ангельским видом предложи «помочь» и заодно выставь счёт. И всё вроде честно — ты ведь только «ремонтируешь».

Вот ведь сволочи… Я сжал шило в руке, чувствуя холод металла в ладони. Я прекрасно помнил, как в моё время такие вот «мастера по шинам» охотно устраивали целые минные поля на дорогах. Разбрасывали по обочинам саморезы, гвозди, заточенные куски металла.

Едешь себе спокойно, никуда не спешишь, и вдруг — бах! — колесо в хлам. Сначала думаешь, что это невезение, судьба, ну или злой рок. А потом вспоминаешь, что буквально через сто метров за поворотом стоит шиномонтаж, словно специально для тебя.

Водитель выходит, смотрит на пробитую резину, матерится, а дальше у него всего один путь — туда, к спасителям. Те встречают его с участием, чай наливают, кивают, мол, «все так попадают», и тут же латают дырку, проделанную их же руками. Никаких объявлений или рекламы, ни копейки на продвижение.

Зачем?

Клиенты сами к тебе приползают на трёх колёсах и благодарят за «помощь».

Я прикусил губу, глядя на шило. Да, люди не меняются. Век за веком, эпоха за эпохой — жулики остаются жуликами. Вот и здесь… Я окинул взглядом шиномонтажку. Ребята явно промышляли тем, что насильно «приводили» клиентов. Не пойман — не вор, конечно, как говорится. Но я таких уже видел. И не раз.

В девяностые я попадал в подобные разводы. Правда, те, кто решил провернуть такую аферу со мной, потом сильно пожалели. Тогда я был горячее, порох в пороховницах был свежий, и кое-кто из «мастеров шинного дела» всерьёз задумался о смене профессии.

Теперь, когда факты лежали у меня в руках, возникал более неприятный и необъяснимый штрих. Почему воришка вначале пытался снять лебёдку? И почему рискнул напасть на меня, целясь шилом в живот? Это уже не простая «подстава» с пробитым колесом. Попытка проткнуть мне брюхо — дело куда серьёзнее. И ответственность тоже куда выше за такой косяк.

Что ж, в голове возникло холодное, твёрдое понимание: тут всё было подготовлено заранее и с расчётом. К тому же чувствовалось, что кто-то дал наводку. И явно сделал это не случайно.

Желание дать кому-то по роже, устроить разборки прямо здесь и сейчас, было сильным и жгучим. Но разум оказался на месте — нужна последовательность. Пока что задача проста и прагматична.

Пусть работнички сделают то, что было обещано: поставят латку, поставят новые шины. А уже после можно устроить разговор «по душам». Выяснить, кто именно дал команду и зачем им понадобилась лебёдка, почему была попытка нанести мне телесное повреждение.

Так что нет, сейчас точно не время для горячки. С поломанными носами этим двоим — Ромчику и Витьку — будет сложно ставить мне новые колёса. А мне всё-таки резина нужна. Лишней не будет, особенно если вспомнить, что старую я уже пообещал отдать.

Я скользнул взглядом по шиномонтажке. Ромчик, сопя, вернулся из-за угла, таща под мышкой вторую пару шин. Вот же урод… Не в смысле внешности — просто внутренне. Работает спокойно, будто ничего не произошло.

Я окинул его внимательным взглядом, привычно оценивая: рост, осанку, шаг, разворот плеч. Мог ли это быть он? Тот, кто на стоянке пытался пырнуть меня шилом?

Нападавший был в маске, лица я не видел, но комплекцию и пластику движений запомнил отлично. Тот двигался легко, пружинисто, как молодой зверь. А этот? Да этот дышит, как кузнечный мех. Бока ходят ходуном, походка вязкая, шаг тяжёлый. Нет, не он.

Я перевёл взгляд на Витька. Он тоже не выглядел человеком, который способен резво бегать по стоянкам с шилом и драться под светом прожектора.

Нет, эти двое — не те. Рабочие, простые, возможно, в доле, но не исполнители. Нападавший был выше, шире в плечах и куда моложе. Там, под маской, чувствовалась другая энергия…

Я посмотрел на них ещё раз, отметил, что оба стараются вести себя естественно, будто и не замечают моего внимания. Может, у них тут всё отлажено как по конвейеру: один ходит по ночам и дырявит людям колёса, двое других радостно «принимают клиентов» и чинят эти же самые колёса, снимая бабки как за срочный ремонт.

Но, как ни крути, эти двое — не те. Зато оставался вопрос поважнее: знают ли они, что нападение сорвалось? Догадываются ли, что их «ночной коллега» облажался?

Буду разбираться. Рано или поздно всё тайное становится явным. Всегда.

Ромчик на долю секунды замер, увидев шило. Мышцы лица напряглись, рука, державшая шину, чуть дрогнула. А потом он снова сделал вид, будто ничего не произошло, будто просто чихнуть хотел. Хорошо, парень, ты, выходит, в курсе. И не просто в курсе — ты понял, что я понял.

Я не стал играть в осторожность — наоборот, решил посмотреть, как он поведёт себя, если задеть нерв.

— Шило у тебя что надо, — сказал я, показывая инструмент. — Советское, судя по клейму. Хорошее… таким, небось, резину протыкать — одно удовольствие, да? От отца досталось, наверное?

Я говорил без угрозы, почти с улыбкой. Ромчик же заметно напрягся.

— Ага… инструмент хороший, — пробормотал он, опуская глаза.

И в ту же секунду его словно подменили: человек, который только что бодро объяснял про «балансировку фланцевым адаптером», вдруг потерял весь запал. Он молча подхватил второй комплект шин и поспешил к джипу. Двигался быстро — видно, ему очень хотелось закончить разговор.

Я усмехнулся — вот и всё красноречие. Проверить его было несложно. Я только чуть надавил, и парень сразу сдулся. Глаза выдали больше, чем слова.

Я хмыкнул, вернул шило обратно к остальному инструменту и медленно оглядел верстак. Ха, дело было не только в этой железяке. Среди разложенных по верстаку гаек и рожковых ключей я заметил ещё одну деталь.

Это был небольшой ключ — ровно такой, какой должен был лежать в ящике с инструментом, оставшемся от воришки. Должен был лежать, но не лежал. В ящике не хватало именно его. Совпадение было явно неслучайным.

Как бы то ни было, пара работяг к своей задаче подошла слаженно. Они снимали грязевые шины, ставили новую резину, залатывали протектор. Я не вмешивался. Чтобы скоротать время, решил воспользоваться их «мини-баром».

Подошёл к кулеру, снял одноразовый стаканчик, нажал на кран и налил кипяток. Пачка пакетированного чая лежала рядом. Я заварил, подождал, чтобы чай настоялся, и начал потихоньку его цедить.

Чай был горьковат и крепок, но я пил его с удовольствием и наблюдал за работой Ромчика и Витька. Иногда их глаза сами собой скользили в мою сторону. Но обменов взглядами особо не было — слишком заняты делом были оба молодца.

Когда дело дошло до диска, Ромчик обратился ко мне.

— Ну смотрите, — он стоял, склонившись над диском, — он не то чтобы сильно повреждён… но, знаете, дополнительная балансировка явно не помешает. Тут, конечно, на ваше усмотрение.

— Так если не помешает, то делай, — ответил я. — Чего спрашивать-то?

— Ну просто вы же говорили, что это нужно с вами обговорить, — снова начал юлить мужик, нервно поправив перчатку.

— Делай-делай, — повторил я, кивая на колесо. — Потом рассчитаемся.

Ромчик вернулся к работе.

Минут через десять Ромчик снова подошёл ко мне, вытирая руки об тряпку. Улыбка на лице была уже откровенно натянутой, но он держался уверенно.

— Всё готово, — сообщил он. — И, кстати, в качестве бонуса, так сказать, подарок от нашего шиномонтажа: бесплатная мойка и чернение грязевой резины!

Я не ответил сразу — просто посмотрел на него чуть дольше, чем нужно.

— Вообще шоколад, — хмыкнул я.

Ромчик с Витьком засуетились, будто стараясь доказать, что работают на совесть. Взяли ведро, губку, резиновый шланг. Через несколько минут по бетону растеклись тёмные потоки воды, запахло шампунем и мокрой резиной.

Грязевые покрышки на глазах начали преображаться. Сначала смыли налипшую землю, потом нанесли чёрную густую жидкость для чернения. Резина заблестела, словно обувь после полировки.

Я молча наблюдал, цедя чай из стаканчика. Через десять минут шины блестели, как новые. Такую резину было даже не стыдно людям в руки отдавать.

Наконец работа подошла к концу. Новая, чистая резина уже стояла на моём джипе, сбалансированная. Старый комплект грязевой был аккуратно сложен и уложен в багажник. Повреждённое колесо с наложенной латкой выглядело, будто ничего с ним и не было.

— Так, ну всё готово, — сказал Ромчик, снимая перчатки и вытирая руки о тряпку.

Перчатки шлёпнулись на верстак, а сам он подошёл к столу. Я тоже подошёл, поставил на край стола свой стаканчик, наклонился вперёд и опёрся ладонями о столешницу. Стал наблюдать за тем, как шиномонтажник снова принимается за арифметику.

— Так… монтаж, демонтаж, балансировка… фланцевый адаптер, латка, мойка, чернение, установка новой резины, дисковый ремонт…

Когда Ромчик закончил, он с лёгким вздохом удовлетворения повернул калькулятор ко мне.

— С вас двадцать три тысячи семьсот рублей, — сообщил он.

Я посмотрел на цифры: 23 700. В прошлый раз, если память меня не подводит, а она у меня, к счастью, работала лучше, чем у большинства их клиентов, сумма звучала иная — двадцать одна тысяча с мелочью.

Я медленно поднял взгляд на шиномонтажника.

— 23 700, говоришь… — переспросил я.

— Ну… это я тут ещё кое-что добавил — по мелочи, — пояснил он, явно пытаясь на ходу придумать аргумент.

Если бы десять минут назад он начал рассказывать мне, из чего состоит расчёт и почему «так получилось», я, возможно, ещё выслушал бы его. Может, даже притворился бы заинтересованным. Но теперь — нет. Всё это потеряло смысл.

Цифры, пункты, допработы — вся эта бухгалтерия превратилась в белый шум. Мой мозг кипел от других мыслей. Я всё яснее видел перед глазами то самое шило, лежащее на их верстаке. Видел в памяти лицо вора в маске…

— Чек нужен? — голос шиномонтажника выдернул меня из размышлений.

Я поднял на него взгляд. Он стоял чуть ссутулившись, держа в руках калькулятор.

— Без чека обойдусь, — заверил я.

— Оплату как будете производить? — спросил он после короткой паузы.

— Да как удобно, так и буду, — ответил я, не меняя тона.

— Тогда, если будет удобно… переведите, пожалуйста, на карту, по номеру телефона.

Я снова посмотрел на него чуть дольше, чем нужно.

— Будет, давай номер, — согласился я.

— Одну секундочку, — сказал Ромчик и, отложив калькулятор, наклонился к нижней полке стола. Там что-то зашуршало — старые чеки, бумажки, пластиковые карточки, чёрт знает что.

Он порылся пару секунд и, наконец, достал измятый клочок бумаги, на котором корявым почерком были выведены цифры.

— Вот, сюда переведёте. Только на Сбер, — уточнил он.

Я взял бумажку. Цифры, жирная надпись «только Сбербанк», и ниже — имя. Точнее, фамилия и первая буква имени. Фамилия заставила меня невольно поднять бровь. Фамилия мне была знакома. Слишком знакома…

Я усилием воли заставил себя не выдать ни малейшей реакции. Медленно достал телефон из кармана, чувствуя, как внутри нарастает смутное предчувствие.

Экран загорелся, я открыл книгу контактов и начал набирать номер, аккуратно сверяясь с тем, что был записан на листке. Пальцы остановились, когда цифры совпали. Всё стало ясно мгновенно — этим номером я пользовался совсем недавно. В груди неприятно кольнуло.

Хозяином шиномонтажа оказался не кто иной, как мой «любимый» сосед — Али. Тот самый, с которым нас в последнее время связывало слишком многое. Владелец овощной лавки, что некогда стояла у моего дома, где он продавал свои пресловутые огурцы и помидоры.

Картина прояснилась — и стало ясно, откуда растут ноги у того самого проходимца, что пытался снять лебёдку с моего джипа. Всё сводилось к одному — к Али.

Несколько секунд я просто смотрел на экран телефона, где мерцал его номер. В груди медленно нарастала холодная решимость. Потом я опустил руку, спрятал телефон и перевёл взгляд на шиномонтажника.

— Знаешь, дружок, — произнёс я ровно, с лёгкой улыбкой, — банк что-то не работает. Интернет, видимо, не ловит. Пойду-ка возьму наличку из бардачка и сразу вернусь.

Рабочий кивнул, ничуть не насторожившись.

— Конечно, наличку мы тоже принимаем, — ответил он добродушно.

Я подошёл к машине, открыл дверь, наклонился и взял шило, лежавшее на сиденье. Проверил, чтобы оно удобно легло в карман. Затем достал чемоданчик с инструментами, который забрал у вора. Закрыл дверь машины, взял чемоданчик и направился обратно в шиномонтаж.

Когда вошёл, Ромчик сразу заметил чемоданчик. Его взгляд коротко задержался на нём — удивление было видно, но он промолчал, ожидая, что я скажу первым. Я подошёл к столу, поставил чемоданчик на столешницу. Металл тихо стукнул по поверхности.

— А бартер не хочешь? — спросил я. — Дашь на дашь. Тут инструмент. Думаю, тебе он должен понравиться.

Он смотрел на чемоданчик. Я ждал ответа, не убирая руки. Я сразу заметил, как у шиномонтажника поползли глаза на лоб. Узнал. Ещё бы — такой инструмент не перепутаешь. Второго варианта тут просто не было.

— Как тебе такое предложение? — спросил я.

Ромчик растерялся. Видно было, что слова у него застряли в горле. Он молчал, будто не понимал, что именно должен сказать.

В этот момент к нам подошёл второй — Витёк. Увидел чемоданчик, и у него мелькнула та же реакция — глаза полезли наверх, взгляд стал внимательным, настороженным.

— А тебе что, самому этот инструмент не нужен? — наконец выдавил из себя Ромчик.

— Может, и нужен, — ответил я, пожал плечами. — Но резина мне нужна ещё больше.

Оба переглянулись. Быстро, но достаточно, чтобы я понял, что сейчас они пытаются сообразить, что происходит, и как на это реагировать.

Я не торопился. Просто стоял и наблюдал, как у них на лицах поочерёдно сменяются эмоции — от растерянности к попытке сообразить, что сказать.

Молчание становилось для них всё тяжелее, а для меня — только удобнее. Я ждал, наслаждаясь этим моментом.

— Скажите, а где вы взяли этот инструмент? — наконец решился Ромчик. — Покупали, наверное, где-то?

— Да нет, — ответил я. — Нигде я его не покупал. Если честно, вообще нашёл по дороге сюда.

Витёк напрягся, Ромчик вытянул шею вперёд, будто хотел лучше расслышать.

— А где нашли? — быстро спросил он, слишком торопливо.

И тем самым выдал и себя, и напарника целиком.

— Да как раз там, где шину пробил, — продолжил я в том же ровном тоне. — Представляешь, выхожу из машины, чтобы посмотреть, что с колесом, а на обочине лежит вот этот набор инструментов. Наверное, выбросил кто-то, ненужным показался. Как думаешь?

Ромчик сглотнул и неуверенно пробормотал:

— Наверное…

На лбу у работяги проступила испарина. Он вытер её тыльной стороной ладони, но рука дрожала.

— Так что, бартер-то делать будем? — уточнил я.

Витёк и Ромчик снова переглянулись — коротко, настороженно, с немым вопросом в глазах: «Что делать?» Я выдержал паузу, потом пожал плечами, сохраняя ровное выражение лица.

— Понял. Не нужен инструмент… ну и ладно. Моё дело предложить, — сказал я, делая вид, что всё это было не более чем неудачная попытка торга.

Я всегда даю людям возможность одуматься, когда они совершают ошибку. Просто из принципа. Только вот пользуются этой возможностью далеко не все. Я ведь никого не заставляю.

Могли бы поговорить по-человечески, по душам. Сказали бы, кто исполнитель — ведь заказчика я уже знал. И всё, вопрос был бы закрыт. Взятки гладки.

Но нет, всё-таки ребята, похоже, решили развлечься. Работа у них, видно, скучная, вот и захотелось привнести немного остроты. Захотелось проверить нервы и сыграть на грани. Ничего нового. Люди, у которых нет событий в жизни, часто ищут их не там, где надо.

Что ж… будем считать, что они нашли.

Я не стал скрывать удовлетворение.

Следом достал из кармана то самое шило, которым мне прокололи колесо и едва не загнали мне в бок. Покрутил его в пальцах, оценивая баланс и длину острия.

Потом спокойно посмотрел на Ромчика и Витька.

— Господа, может быть, вам шило нужно? Посмотрите, какое замечательное шило у меня есть.

Оба уставились на инструмент. Я не торопился.

Повернул шило, чтобы им было лучше видно след от свежей грязи на рукояти.

— Просто обратил внимание, — продолжил я, — что вы, как я заметил, точно таким же инструментом пользуетесь в своей шиномонтажке. Поэтому и подумал — может, пригодится.

Ромчик, увидев шило, резко закашлялся, будто что-то попало в горло. Хотя понятно было, что причина другая. Витёк отвёл взгляд в сторону, сразу чем-то заинтересовавшись.

— А шило это вы тоже нашли вместе с остальным инструментом? — спросил Ромчик.

Вот надо же, какой догадливый мужичок. Быстро сообразил, где кроется суть.

— Именно, ты угадал, — подтвердил я. — Там, где я нашёл чемоданчик, там же лежало и шило. Прямо на крышке.

Я чуть улыбнулся.

— А вы откуда знаете?

Ромчик отвёл глаза, челюсти его задвигались — он принялся яростно жевать нижнюю губу.

Я же наблюдал, как он выкручивается. Решил, что помогу ему немного — посмотрю, где у него предел. Если он вообще есть у таких, как он: наглых, алчных и уверенных, что всё им сойдёт с рук.

— Вы знаете, у нас есть ребята-сменщики, — начал лепетать Ромчик. — Так вот, может быть, это они забыли свой инструмент…

— То есть ребята могли его потерять? — уточнил я, делая вид, что заинтересовался.

Но прежде чем он успел что-то добавить, вмешался Витёк. Этот, видимо, оказался чуть сообразительнее своего напарника.

— Ромчик, инструмент может быть и похож, но точно не наш. Если бы ребята его потеряли, они бы обязательно сообщили нам об этом, — заверил он.

После этих слов Витёк посмотрел на Ромчика таким взглядом, что слов уже не требовалось — сигнализировал, чтобы напарник заткнулся немедленно, пока не стало хуже.

— Ну ладно, мне чужого не надо. Просто подумал: если этот инструмент ваши ребята потеряли, я бы отдал безвозмездно, — я развёл руками.

Ромчик уже открыл рот, готовый надеться на этот крючок, но Витёк его опередил.

— Спасибо большое, но это точно не наш инструмент. Мы к нему никакого отношения не имеем. И бартер, конечно, штука заманчиво звучащая, но, учитывая, что этот инструмент может быть чей-то… давайте просто рассчитаемся и всё, — предложил он.

— Ладно, как скажете. Мне, собственно, всё равно, — ответил я, убирая шило обратно в карман. — На нет и суда нет.

Интересно, поняли ли они, что я всё уже знаю? Или у их куриных мозгов просто не хватило на это хода мысли, и они решили, будто всё происходящее — просто обычная случайность?

Хотя, скорее всего, всё же насторожились. Особенно после того, как я достал инструмент их напарников. Да что там «скорее всего» — точно насторожились. По их перекошенным лицам это было видно сразу.

— Сколько у нас итого? — спросил я, доставая деньги.

— Двадцать три тысячи семьсот рублей, — сдавленно напомнил Ромчик.

Я молча отсчитал нужную сумму. Каждую купюру клал ровно, не торопясь, пока цифра не совпала с названной. Когда последняя купюра легла на стол, шиномонтажник протянул руку, чтобы забрать деньги.

Я не дал Ромчику дотронуться до купюр. Как только его пальцы коснулись пачки, я резко выхватил шило из кармана. Тотчас одним движением врезал им по столешнице — прямо у основания руки работяги.

Рука Ромчика оказалась прижата к поверхности. По-честному, стоило бы вогнать шило в кисть, чтобы урок дошёл лучше. Но я не собирался давать им повод бегать по участкам и жаловаться ментам. Поэтому я пробил рукав его спецовки. Ромчик заёрзал и выдавил громкое ругательство.

— Ты совсем охренел, урод, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Шиномонтажник побледнел и уставился то на шило, то на меня. В его взгляде мелькнуло что-то — искра понимания. Я увидел её и тут же понял, что он понял, что я всё знаю. И я понял, что он понял. Всё стало ясно без слов.

Рома остался сидеть, глаза у него были широко раскрыты. Витёк же среагировал иначе: мгновенно вскочил и кинулся на меня, рассчитывая обезвредить.

— Ты чё, сука? — прорвался через его бросок раздражённый рык.

Я действовал без раздумий. Дёрнул рукой, схватил пластиковый стаканчик с чаем и выплеснул содержимое прямо в его рожу.

Чай был не кипящим, но горячим. Горячая жидкость попала в лицо Витька. Он дёрнулся, отшатнулся.

— А-а! — рыкнул он, хватаясь руками за лицо.

Попятившись, Витёк инстинктивно схватил монтировку.

Это была ошибка.

Я действовал мгновенно — резким движением нанёс ему удар по ноге. Удар пришёлся так, что он выпустил инструмент из рук. Я тут же перехватил монтировку, лишив его оружия.

Бить монтировкой по голове не стал — по тем же причинам, по которым не стал вгонять шило в руку Ромчику. Не хотел давать им формальной причины бежать в ментовку.

Вместо этого схватил Витька за шиворот, оттянул к стене и припечатал его лицом в бетон. Удар был сильный, отчётливый. Даже через спецовку я почувствовал, как тело Витька дёрнулось, и он ослаб, прежде чем соскользнуть на пол.

Вообще мужикам крупно повезло, что мы не пересеклись тридцать лет назад. Тогда я был менее избирателен в методах. Сейчас же приходится считаться с последствиями. Поэтому действия были выверены.

Оба шиномонтажника сидели, уставившись на меня широко раскрытыми глазами. Их попытка продолжить драку умерла в зародыше. Оба быстро смекнули, на чьей стороне находится преимущество, и лишних движений не делали.

Я не стал выбрасывать монтировку. Перехватив её, покрутил в руках, демонстрируя, что при желании могу вернуть разговор в более жёсткое русло.

Объяснять этим двоим что-то было бессмысленно. Они и так понимают, из-за чего весь сыр-бор.

Возможно, они не в курсе деталей и не в курсе, что у их подельника ничего не вышло. Возможно, не ведают и о том, что их хозяин Али мог навести на меня людей. Но суть-то не меняется: причина конфликта ясна и им, и мне.

А вот наглость Али меня поражала. Он не просто попытался мне навредить… он попытался меня замочить! Гадёныш помидорный…

Я демонстративно собрал деньги со стола, сложил пачку в руку и спрятал в карман. Затем крутанул монтировку в ладони.

— Мужики, такой вопрос: вот если случайно получить по башке этой штукой… Ты, Ромчик, или ты, Витёк, потом будете остаток жизни питаться через трубочку, или как?

Ответ последовал мгновенно. Работники заговорили одновременно, перебивая друг друга, умоляя не доводить до крайностей.

— Кто хозяин этой богадельни? — спросил я, перебивая гомон.

Напарники переглянулись. Короткий, нервный обмен взглядами — и оба ответили почти в унисон: