Гасконец. Том 1. Фландрия

Глава 21

На следующий день мы все кое-как устроились в лагере. Обеспечили Джульетте какую-никакую, но безопасность. Я оставил с ней Планше и Сирано де Бержерака. С раненым мы немного выпили, я рассказал ему о своих приключениях после расставания под Аррасом и потребовал, чтобы он защищал бывшую проститутку как саму Королеву Франции.

Де Бержерак, как человек Нового Времени и поэт, сказал, что особых различий не видит, на том и порешали. Я был рад тому, что с появлением Джульетты у меня появилась причина держать де Бержерака подальше от пуль. Человек с дыркой в лёгком умирает слишком неожиданно, чтобы можно было рассчитывать на него в бою.

Тараканчика мне обещали вернуть уже после взятия Бапома, но я не возражал. На рассвете, де Ла Рошфуко, начал бомбардировать стены города. А уже после заката, в полной темноте и без единого фонаря, мы стояли у кладбища.

Де Порто сам нанял пару местных, сам отобрал наиболее лояльных именно французской стороне — очевидно, из самой нищеты, живущей как раз болотом и разграблением могил. Благодаря этому, мы пробрались под стены Бапома практически незамеченными. Шли мы медленно, молча и осторожно. Только когда авангард, в лице меня, де Порто, д’Арамитца и, само собой, д’Атоса спустились под землю, я зажёг прячущуюся в фонаре свечу.

В руках у каждого из нас был охотничий арбалет. Это было не предложение даже с моей стороны, а очень настойчивый совет. Таверну нужно было брать бесшумно и быстро. Полагаться на то, что канонада заглушит выстрелы внутри города, было нельзя. К счастью, гнались за славой вопреки здравому смыслу только совсем уж молодые и рядовые мушкетёры, а де Порто и де Тревиль мою задумку сразу же оценили. Разумеется, они «и сами хотели предложить нечто подобное, но рады, что среди гасконских ещё попадаются такие смекалистые парни».

Мушкеты, что иронично, шли уже в конце нашей колонны, вместе со слугами. На каждую пару из гасконца и мушкетёра, приходился один слуга, с парой мушкетов и запасами пороха и пуль.

Мы выдвинулись вчетвером, остальной отряд — парами — держался метрах в пяти от нас. Очень скоро кадеты и мушкетёры заняли уже весь подземный ход. Наша четвёрка подошла к лестнице, и я ещё раз шёпотом объяснил де Порто и д’Атосу расположение комнат.

Все кивнули, я закинул на плечо арбалет и потушил фонарь, оставив его на полу. Взобравшись по лестнице, я осторожно приоткрыл люк. Свечей в подвале уже не было, кажется, недавний пожар кое-чему научил тощего хозяина. Людей тоже не было, и я откинув люк, быстро вылез наружу. За мной последовали три мушкетёра, а остальные остались дожидаться сигнала.

Атос передал мне свой арбалет и практически бесшумно прокрался к двери, чуть приоткрыл её и заглянул в щель.

В это время мы заряжали арбалеты. Я сперва зарядил свой, затем уже тот, что принадлежал д’Атосу. Наконец, молодой мушкетёр кивнул нам, и я передал ему оружие.

— Трое у дверей. Двое рядом с баром, где хозяин, — шепнул он мне.

Я передал послание по цепочке, убирать цели мы ещё в лагере договорились в шахматном порядке. Чем меньше суеты с нашей стороны, и чем больше суеты у противника, тем вернее шансы.

Д’Арамитц постучал по приставной лестнице, давая сигнал остальным. Они начали подниматься в тот же момент, когда д’Атос, убедившийся, что в общем зале не осталось гражданских — простите, «простого люда» — распахнул дверь.

Он выпустил болт и сразу же схватился за шпагу, освобождая нам дорогу. Я шёл вторым. Сидящий за столом у двери испанец уже держался за горло, его товарищи только поднимались на ноги. Я выстрелил в парочку, что сидела у бара, и двинулся в сторону хозяина. Арбалет был мне ещё нужен.

Тощий успел только повернуться ко мне и встретил головой арбалетный приклад. После этого, я наконец положил самострел на стойку и выхватил своё оружие. Шпагу в правую руку, нож в левую. Третьим шёл д’Арамитц, и его болт жесточайшим образом поразил стену, позади испанца уже готового к рукопашной схватке.

Я был готов к тому, что Анри промажет и метнул во временно выжившего нож. Лезвие вонзилось в горло бедолаге. Второй испанец, не тратя время на своего умирающего товарища, попытался броситься на нас со шпагой, но гугенот не дал ему шанса. Де Порто вошёл последним и застрелил всё ещё ничего не понимавшего врага у барной стойки. Последний, третий что был у дверей, попытался в неё и выскользнуть, но д’Атос уже был рядом. Его шпага вошла в позвоночник бедолаге в тот момент, когда рука испанца коснулась медной ручки. Всё было кончено.

Я запер двери таверны на засов. Вытекающих из погреба мушкетёров и гасконцев послали зачищать комнаты. Размалёванных девиц, по моей просьбе, не трогали — просто загоняли в тот же самый подпол. Испанцев резали в постелях или стреляли, если те успевали прийти в себя и потянуться к оружию.

К моей гордости, ни гасконцы, ни мушкетёры, за время этой вылазки ни проронили ни слова. Очень скоро, живых испанских солдат в таверне не осталось. Всю необходимую информацию о том, где в Бапоме квартируются солдаты, где офицеры, а где держат порох для пушек, де Тревилю уже выдал наш дорогой капитан Тараканчик.

Мы поставили пару человек охранять пленных — их набралось меньше десятка, в основном девицы, но был и один парнишка. Скорее всего сын хозяина. В любом случае, всех связали, и пообещали отпустить, как только всё закончится. Когда хозяин стал голосить о том, что он всегда был отъявленным гёзе (понятия не имею, кто это), и жизнь отдаст за свободные от испанцев Нидерланды, было принято решение заткнуть персонал кляпами.

После этого, мы собрались в общем зале. Было нас не меньше двухсот, и набились мы как сельди в бочке, с учётом того, что часть охраняла коридор и тайный ход. Наступило время для второго этапа операции.

Половина — и от числа гасконских кадетов и из королевских мушкетёров — осталась в таверне, на всякий случай. Они разобрали мушкеты и пистолеты, потому что всякий случай совершенно точно обещал быть очень громким. Пушки Ла Рошфуко заговорили за час до полуночи, всполошив город и три наших отряда выдвинулись в темноту.

Конечно же, никаких фонарей. Было бы ещё очень хорошо, чтобы мушкетёры согласились снять свои знаменитые плащи, которыми они так гордились, но увы. Против выступил даже, казалось бы, хитрющие де Порто и де Тревилль. Для них это было не просто делом престижа — каждый выживший должен был знать и помнить, что именно королевские мушкетёры стали причиной взятия Бапома.

Отряд мушкетёров, под управлением де Берара (как мне сказали шёпотом, родственник «того самого де Берара», о той самости которого я не имел ни малейшего представления) выдвинулся брать гостиницу, где ночевал офицерский состав и множество знатных испанцев. Разумеется, именно там они планировали получить самую богатую добычу, в лице пленников. В конце концов, война это бизнес, это понимал не только я. Ну и отсечь гидре так много голов, как только получится.

Гасконцы, старшим среди которых я назначил Пьера, выполняли задачу менее выгодную, но более весёлую. У них с собой были бомбы и пучки соломы.

Три мушкетёра, вместе со мной, выдвинулись в сторону пороховых складов. Дорога была не трудной. Благодаря довольно точным инструкция капитана Тараканчика и тому, что Атос неплохо ориентировался в незнакомом городе — это раз. Благодаря тому, что ночью все мушкетёры серые, мы не зажигали фонарей, и весь гарнизон больше заботился о стенах — это два. И три — благодаря молитвам нашего общевойскового гугенота. Ну тут я за правду не могу ручаться.

Мы заняли позицию за жилым домом, ставни которого уже были закрыты, и из которого доносился едва слышный храп. Я стоял на углу, вглядываясь в ночь. По-началу испанцев было видно когда они шевелились. Но я быстро привык у лунному свету и хорошо различал силуэты.

Пороховой склад, конечно же, охранялся. Трое испанцев стояли у больших, двустворчатых ворот. Ещё двое деловито сновали по узкому балкончику, на втором этаже, опоясывавшему всё здание. Фонарей ни у кого не было, все полагались исключительно на лунный и звездный свет. Да ещё на скудное уличное освещение. Метрах в десяти от склада стоял невысокий столб, на вершине которого висела масляная лампа. Если я правильно понимаю, масло в таких меняли раз в несколько часов. Я коснулся плеча д’Атоса, потом жестком указал ему на балкончик. Мушкетёр кивнул. Умеющий драться «по-уличному», пусть и на свой парижский манер, бесшумно двигающийся, он отлично подходил для этой задачи.

Де Порто с хитрой улыбкой похлопал меня по спине. Формально старшим был он, но ещё во время обсуждения плана в палатке де Тревилля, он предложил «проверить и испытать кандидата в мушкетёры». Разумеется, это толстый котяра, просто подстраховывался. Если бы он совсем не верил в успех плана, то настоял бы на другом варианте. А так, он и поступил благородно, и снял с себя всю ответственность за возможные потери, и получил возможность изучить меня в деле. Сказать по правде, на его месте я поступил бы точно так же.

Мы подняли наши арбалеты, готовясь к быстрой, но жестокой схватке. Д’Атос исчез в темноте. Шли секунду, затем минуты. Когда я уже начал беспокоиться, один из испанцев на стене вздрогнул, словно услышал что-то. Он пошёл проверить и это было лучшим моментом.

— Месье, — сказал я, выбегая из-за угла. Де Порто и д’Арамитц следовали за мной. Мы приблизились на расстояние тридцати шагов, и когда нас уже стало видно в свете уличного фонаря, я скомандовал:

— Линия.

Мы остановились в том же порядке, в котором заходили в таверну и в том же порядке выстрелили. И, конечно же, упали два испанца из трёх. Последний уже собирался поднять тревогу, но кто-то с балкона ловко накинул ему на шею верёвку. Испанец поднялся в воздух, забил ногами, но когда мы уже достигли ворот склада, затих. Я помог д’Атосу спустить тело на землю, на всякий случай взрезал задушенному горло. Никогда нельзя доверять удушению.

Мы открыли двери склада и затащили тела внутрь. Д’Атос махнул нам шляпой с балкончика, а затем спустился вниз.

— Отличная работа, Арман, — не удержался я. — Клянусь, вы просто находка.

— Наконец-то проявляете уважение, гасконец, — усмехнулся д’Атос, но тут же спохватился. — Шарль, мой друг.

— Как же вас штормит, — я рассмеялся. — Сколько вам лет, позволите спросить?

— Двадцать пять, месье, — ответил мушкетёр.

— Выглядите моложе.

— Ещё слово, месье, и я… — снова раздухарился Арман, но я только похлопал его по плечу.

— Простите, — улыбнулся я. — Не думал, что в молодом человеке может быть столько талантов. Без вас, нам пришлось бы туго.

Арман де Сиег д’Атос, конечно же, сразу надулся от важности и забыл все обиды. Люблю такой тип людей.

— Если вы закончили восхищаться нашим молодым дарованием, — с усмешкой сказал де Порто. — У нас ещё есть дела.

— Я ещё не принёс свои извинения, — произнёс д’Арамитц, но смерив нас холодным взглядом, добавил:

— И не принесу. Не всем повезло провести детство на охоте, кто-то был занят важными делами.

Я рассмеялся, безо всякой злобы и запалил фонарь. Пороховой склад выглядел именно так, как я его себе и представлял: пара разобранных пушек, с десяток ядер всех мастей и, конечно же, бесконечные ряды бочек.

— Сколько мы сможем утащить? — спросил я у де Порто. Здоровяк пожал плечами.

— Ну, я две точно. А вот вы?

— Хватить шутить, Исаак.

— Никаких шуток, — пожал плечами здоровяк. — Так сколько?

— Атос и я пойдём налегке, — ответил я. — Арамитц возьмёт одну, будет достаточно.

Гугенот не стал спорить и передал мне свой арбалет.

— Всё равно ты лучше с ним обращаешься, — хмыкнул он, поднимая одну из бочек. — Ох, Боже…

Он крякнул, присаживаясь и беря бочку на плечи. Она не была какой-то огромной, как бочка для сбора дождевой воды или тем более бадья для купания. Но всё равно, требовалось некоторое усилие, чтобы поднять её и тем более нести. К счастью, было недалеко.

Де Порто подхватил две сразу, обвязав их верёвкой и тоже взгромоздив на свою широченную спину. Выглядел он в этот момент натуральным героем комиксов. Я даже глаза протёр, чтобы точно убедиться в увиденном.

Плюнув, я перевернул другую бочку, выбил каблуком пробку и покатил её по всему складу. Атос делал то же самое, но с другой стороны. Очень скоро, у нас было две относительно ровных дорожки пороха, идущих к самым воротам. Д’Арамитц и де Порто вышли наружу и побрели в сторону нашей второй цели. Мы с д’Атосом прокатили бочки ещё метров пять, а потом я открыл фонарь.

— Молиться будем? — спросил я у де молодого мушкетёра. Тот скривился.

— Мне этого дома хватает.

— Пусть тогда д’Арамитц за нас помолится.

Раздались вдалеке первые выстрелы. Д’Атос обернулся на звук, тихо и грязно выругался. Я был с ним согласен — слишком рано. Стреляли со стороны гостиницы, а значит ошиблись именно мушкетёры. Медлить было уже нельзя и я бросил свечу на пороховую дорожку. И, Господи, я даже не думал, что он сгорает так же быстро! Ну, я думал, я слышал об этом, я догадывался; но я не мог поверить в то, что это действительно настолько быстро.

Вспышка, шипение, и вот уже д’Атос тянет меня за рукав, а дорожка пороха исчезает на глазах. Да у меня в мушкете порох шипел и горел дольше, прежде чем послать пулю куда надо!

Мгновение, и вот мы уже прячемся за ближайшим домом. Всего через пару секунд прогремел взрыв, а я успел открыть рот, чтобы не оглохнуть от взрыва. Пламя взметнулось до небес, осколки дерева и стали полетели во все стороны. Д’Атос что-то прокричал мне, но я всё равно разбирал лишь отдельные слова. Преимущественно матерные, но по контексту было понятно, что нам не стоит стоять на месте и лучше бы пойти следом за здоровяком и гугенотом.

Мы нагнали их довольно быстро, поскольку мушкетёры решили отдохнуть в тихом и скверно пахнущем проулке. Мы вбежали туда же.

— Отлично, — улыбнулся де Порто. Ко мне возвращался слух. — Теперь посмотрим, как справятся ваши ребята.

— Досчитайте до ста и увидите. И скажите, как будете готовы двигаться дальше. — ответил я, заряжая арбалет. Д’Атос, глядя на меня, взялся за свой.

— Испанцев на улицах становится всё больше, — невозмутимо заметил д’Арамитц, вновь поднимая бочку на плечи. По его лицу стекал пот, но мушкетёр не обращал на это внимания.

— Хорошо, что мы идём огородами, правда?

Снова раздались крики, на этот раз с востока. Затем пара громких хлопков. Не таких оглушительных, как взрыв порохового склада, но тоже ничего. Я усмехнулся и указал де Порто на поднимающийся столб огня. Гасконцы атаковали и подожгли казармы. Стреляли теперь повсюду. Здоровяк рассмеялся, и следом за д’Арамитцем поднял бочки. Мы с д’Атосом пошли вперёд. Тени плясали на каменных стенах, кто-то всё время кричал и стрелял, Бапом погружался в хаос.

Поднявшееся над городом пламя стало сигналом для Ла Рошфуко и пушки снова заговорили. Мы уже приближались к особняку благородного сеньора Кеведо Лорка, командующего сего замечательного (и уже порядком потрёпанного) гарнизона.

Разумеется, к нему как раз стекались солдаты со всеми Бапома, чтобы защитить своего бесценного господина. Мы спрятались за стеной небольшой мастерской, располагавшейся метрах в ста от особняка. Любой богатый и уважаемый человек выделяет рядом со своим домой небольшую и легко простреливаемую площадку. Чтобы сподручнее было отстреливать бунтующую чернь.

— Мой дорогой Исаак, — улыбнулся я. — Как далеко ты сможешь швырнуть эту бочку? Испанцев слишком много, хотелось бы немножко проредить их.

— Все бомбы у ваших людей? — грустно спросил де Порто. Я кивнул. Если честно, не ожидал, что Кеведо Лорка стянет к себе так много солдат. Человек вроде О’Нила, например, был бы уже на площади и раздавал приказы. Но капитан Тараканчик весьма точно предсказал поведение своего бывшего начальника.

— Мы можем отступить, — предложил здоровяк. — Сколько их?

— Ну отступать как-то… — вздохнул д’Арамитц.

— Чёрт с вам, — ответил де Порто. — Если верёвкой обвязать и раскрутить… — Туазов на пятьдесят пять. Может шестьдесят.

Я быстро прикинул. Это сто десять, а то и сто двадцать метров. Спортивный норматив для метания ядра, вот только чёртова бочка это совсем не ядро. Но плана лучше у меня не было.

Я тепло улыбнулся и положил руку на плечо здоровяку.

— Исаак. Если вы ошибетесь и нас взорвут, я вас ни в чём винить не стану.