Гасконец. Том 1. Фландрия

Глава 9

Арбалет щелкнул, но перед этим я успел сделать пару шагов, схватить того, что с золотым зубом и дёрнуть на себя. Болт прошиб тело бандита насквозь, в лицо мне брызнула горячая кровь. Тот, что с дубиной, закричал. Я отбросил тело в сторону, выхватил шпагу за мгновение до того, как дубина опустилась мне не голову. Вместо этого, дерево затрещало от прикосновения к стали. На мгновение, я испугался, что шпага может сломаться или погнуться, но всё же это был не тот лёгкий спортивный снаряд, что я видел по телевизору. В моих руках по-прежнему было почти полтора килограмма заточенной стали.

Лезвие пошло волной, задрожало в руке, но оружие я не выронил. Вместо этого, пнул противника ногой в живот и, занес шпагу для колющего удара сверху. У меня сегодня уже не оставалось сил на милосердие. Лезвие погрузилось в горло парня с дубиной, тот захрипел. Третий, всё пытавшийся перезарядить арбалет, крикнул мне что-то грубое. Я не запомнил что. Шпага выскользнула из вскрытого горла бандита и тот, пытаясь зажать рукой рану, упал на колени. Мгновение я смотрел на то, как кровь брызжет между его пальцев. Последний бандит наконец-то перезарядил своё оружие. Он снова выкрикнул какое-то оскорбление, а потом выстрелил. С такого расстояния промахнуться было невозможно, но у бедолаги явно дрожали руки. Болт пробил череп его товарища — уже мертвого парня, пока еще оставшегося стоять на коленях.

— Дерьмо, — выругался парень с арбалетом. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Я хищно улыбнулся, глядя ему прямо в глаза. На моем лице была кровь — то ли от первого, пронзённого болтом; то ли от второго, с раной в горле. Я сделал шаг вперёд. А ведь парню с арбалетом было едва больше четырнадцати.

— Беги, — тихо сказал я, но шпагу для выпада всё равно занёс.

Подросток вырвал болт из колчана на поясе и, сжимая его в руке на манер кинжала, бросился на меня. Что-то внутри меня ещё подавало признаки человеколюбия, и я, вместо того, чтоб заколоть мальчонку, просто ударил его кулаком. Парень опрокинулся на землю.

— Сколько тебе лет? — спросил я, когда мальчишка пришел в себя.

Дверь таверны хлопнула, кто-то выходил на улицу. Парнишка бросил короткий взгляд в ту сторону и, сумев достаточно ловко подняться, наконец-то бросился бежать. Через мгновение что-то рассекло воздух рядом со мной, а в следующим миг парнишка упал лицом вперед.

Я обернулся. В дверях таверны стоял Хьюго О’Нил, а в его руках блестела пара метательных ножей.

— Чего встал? — спросил он меня. — Нужно затащить его в таверну.

— На кой тебе труп ребёнка в таверне? — недовольно огрызнулся я.

— Трупы только ты после себя оставил, — буркнул мужчина, качнул головой и направился к парню.

Я вытер шпагу о тело одного из бандитов и понял, что Хьюго оказался прав — мальчишка действительно был жив. Он постанывал и пытался ползти. Крови было совсем немного, а нож торчал у него из икры.

— Не был бы так напуган, — Хьюго потянулся к мальчишке. — Мог бы на одной ноге ускакать.

Я сообразил раньше, чем ирландец. Бросился вперед. Мальчишка уже переворачивался на спину, в его руке блестел кинжал. Я пнул его по руке и нож отлетел в сторону.

— Может хватит⁈ — крикнул я, пиная парня ногой в грудь. Хьюго О’Нил уже поднялся на ноги и тихо посмеивался. Парень заскулил. Ирландец схватил его за шкирку и поставил на ноги. Из-за пазухи парнишки выпал ещё один нож.

— Да сколько можно? — сквозь смех поинтересовался Хьюго О’Нил.

Я вернул шпагу в ножны и быстро обыскал молодого бандита. Признаюсь, обыскивал я людей не часто, так что просто повторил то, что видел в фильмах и аэропортах. Чаще в фильмах.

— Сколько тебе лет? — спросил я, вытаскивая у парня очередной нож из-за голенища сапога.

— Тринадцать, месье, — буркнул малец. — Вы убили моих друзей.

— Ну… — я посмотрел на два трупа. — Вообще-то, это ты их прикончил.

— Нет! — малец попытался вырваться, но Хьюго легко удержал его. И несильно стукнул кулаком в живот, чтобы немного успокоить.

— Пошли, — сказал он мне и сам зашагал в таверну. Ноги парня волочились по земле. — Пусть выступит завтра в суде.

— Нет, — снова повторил малолетний убийца. — Месье де Бейл меня убьет!

— Ну это вряд ли, — не согласился я и уточнил у Хьюго:

— Вы ж его повесите?

— Я бы лучше на галеры отправил, — пожал плечами Хьюго О’Нил.

Втроем мы вернулись в таверну. Планше уже оттаскивал трупы в ближайшую канаву. До рассвета ещё оставалось несколько часов и ни души снаружи не было.

Мы вошли в пустой уже зал — даже пьянчужек Клода увела наверх. Сирано де Бержераку расстелили на полу, положили под голову несколько одеял и частично раздели. Я только сейчас заметил, что рана у него сквозная. На груди красовался уродливый, но не очень большой, багровый шмат мяса. Будто бы кожу вывернули наизнанку, а потом зашили.

— Клода промыла рану, — заметив, куда я смотрю, произнёс Хьюго О’Нил. — Ему бы меньше скакать на лошади и меньше драться.

— Он не думал, что я втяну его в драку, — произнёс я.

— Вы на вражеской территории, умники, — хмыкнул ирландец. — О чём вы думали?

Он был прав. Мы усадили мальца на лавку, связали по рукам и ногам. Меня должна была уже валить с ног усталость, но спать не хотелось вовсе. Может дело в адреналине, а может в том, что настоящий д’Артаньян не успел отравить своё тело кофеином и сахаром.

— Месье… испанский солдат? А люди де Бейла, несмотря на это, пытались вас убить? — обратился ко мне Хьюго, бросив на мальца быстрый взгляд. Разумеется, он прекрасно знал, кто я, и теперь ломал комедию специально для пацана.

— Верно, — коротко ответил я.

— Не верно! — возразил мальчишка. — Никакой он не испанский солдат! Он француз, клянусь вам, дядя, француз!

— С чего ты взял, мальчик? — голос Хьюго был вкрадчивым и мягким.

— Так сказал месье де Бейл. Они поссорились потому, что этот француз спас от повешения ту шлюху!

Я бросился было вперёд, чтобы вмазать мальцу, но хозяин таверны меня опередил. Раздался громкий шлепок. Мальчишка свалился с лавки, но быстро забрался назад, держа ладонь у покрасневшей щеки.

— Мы не употребляем такие выражения, когда речь касается дам, — пояснил Хьюго. — А теперь забудь то, что сказал де Бейл.

— Как так?

— Скажи, мальчик, — улыбнулся Хьюго О’Нил таким тоном, что в таверне стало холоднее. — Ты хочешь жить, работать и хорошо зарабатывать?

Парнишка кивнул. Я уселся рядом с Хьюго, налил мальцу кружку вина. Тот с радостью выпил.

— Но как же мне зарабатывать на каторге?

— В канаве лежат два трупа, — усмехнулся я. — Двое бандитов, от которых ты спас испанского солдата.

Хьюго с улыбкой мне кивнул.

— Но то ж мои братья!

Я чуть было не назвал парня «Павликом Морозовым», но вовремя заткнулся.

— Тем твой подвиг и важнее, — сказал я вместо этого. — Синьор О’Нил подтвердит, что ты спас человека его уважаемого брата.

— А ты ни слова не скажешь о каких-то выдуманных французах, — продолжил ирландец. — А когда де Бейла осудят, и поделом, начнёшь новую жизнь.

— И какую же?

— Ну, в королевские арбалетчики я бы тебя точно не брал, — улыбнулся я, а в глазах мальчишки выступили злые слёзы. — Ладно тебе, ладно. Успокойся.

— Будешь у меня работать, — Хьюго бросил на меня короткий взгляд, явно размышляя, доверяем ли мы друг другу. Затем решился. — Руки запачкать не боишься, значит пригодишься.

— А если я вас выдам? — спросил мальчик.

— То никто тебе не поверит, — усмехнулся я, поднимаясь из-за стола. — Синьор, мы с вами явно задержались.

— Верно, — ирландец кивнул Клоде и бедная женщина, так и не сомкнувшая глаз, подошла к нам. — Не дай мальчишке… как тебе зовут вообще?

— Мордаунт, синьор, — ответил мальчишка.

Имя заставило меня пусть не вздрогнуть, но задумчиво почесать в затылке. Очень знакомое, но вроде не из «Трёх мушкетеров». Может из продолжений? Признаться, «Двадцать лет спустя» и «Виконта де Бражелона», я так полностью и не осилил…

— Пригляди за Мордаунтом, — продолжил хозяин таверны. — Если выкинет какую глупость, режь без раздумий.

Клода впервые за весь вечер улыбнулась. Сверкнул сперва золотой зуб во рту, а потом большой тяжелый кухонный нож на поясе. Могу поклясться шляпой, что все время до этого, ножа не видел ни я, ни Сирано с Планше.

Мой слуга разбудил Сирано де Бержерака и помог ему одеться. Парижанин выглядел даже отдохнувшим — и это спустя всего лишь полчаса сна. Я собрал оружие, с тоской глянул на арбалет, что лежал сейчас на столе. Всё-таки тихое и такое удобное оружие.

— Боюсь, он понадобится мне завтра на суде, — улыбнулся Хьюго О’Нил, уже во второй раз за ночь отследив мой взгляд.

— Зачем? — спросил я. Отпечатки пальцев точно ещё снимать никто не научился.

— Будет странно, если трупы есть, а арбалета нет, — ответил ирландец, надевая шляпу. Она была чёрной, с парой точно таких же чёрных перьев. — Да и красиво будет смотреться.

Я кивнул. Мы вышли в ночь и Хьюго отвёл нас в конюшни. Расседлали лошадей молча, казалось, ночь была бесконечной и мы накануне только и делали, что говорили, говорили, говорили.

Так же молча мы выехали из города. Хьюго был прав — ни один патруль не подумал нас останавливать. Окружающий пейзаж, как обычно, навевал тоску и заставлял меня снова и снова прокручивать в голове одни и те же мысли.

Когда мы подъехали к дому, где держали пленных, первые лучи солнца уже пробивались через редкий лес и заборы множества ферма.

— Здесь мы попрощаемся, — сказал я, приподнимая шляпу. Ирландец кивнул.

— Они связаны? — поинтересовался он шепотом.

— Держу пари, ваш брат уже тридцать раз как освободился, — ответил я, стараясь говорить как можно тише. — Поверьте, куда сильнее нужно бояться того, что он сбежал до нашего прихода и теперь придется его искать по всей Фландрии.

— Верно, — Хьюго снял свою шляпу. — Удачно вам добраться до Арраса, синьоры.

Сирано и Планше также распрощались с ирландцем, махнув в воздухе своими головными уборами. Мы пустились в путь. Через пару километров, съехали с дороги и быстро переоделись обратно во французское. Испанскую форму выбросили к черту, надеясь, видимо, что больше тайных операций для нас не будет.

Даже без надзора Хьюго мои спутники продолжали молчать. Меня наконец-то начала одолевать усталость. Утреннее солнце поднималось всё выше и выше, и когда мы добрались до опустевшего уже трактира у Арраса, совсем рассвело.

Хозяин встретил нас с улыбкой, хотя выпили и съели у него изрядно. Казалось, он всё равно искренне радовался французам. Мне даже стало страшно думать о том, насколько же сильно их грабила испанская корона.

В трактире нас дожидался один человек. Правда, в данный момент он сладко посапывал. От человека его комплекции, впрочем, я ожидал бы куда более громкого храпа. Де Порто улёгся прямо на стол, подложив под голову пару одеял и накрывшись собственным мушкетёрским плащом.

Мы не стали его будить, хотя хозяин и уверял нас, что де Порто ждал только нас. И лег спать в общем зале лишь затем, чтобы поскорее увидеть своих дорогих друзей. Я попросил хозяина отвести нас в хорошие комнаты и дать отоспаться. На вопрос, а что же передать месье мушкетеру, я ответил просто:

— Передайте де Порто, что мы устали как черти, хотим спать, жрать и если повезёт, то мыться.

Хозяин меня понял, и отвел в комнаты. У Сирано было отдельная, у нас с Планше отдельная. Слуга порывался было пойти спать в общий зал, а то и вовсе на конюшню, но я повелел постелить ему на полу и не выпендриваться. Признаюсь, вся эта концепция со слугами меня изрядно раздражала и утомляла. Но даже при моих скромных познаниях в истории, я всё равно не осмелился бы устроить Октябрьскую Революции раньше Парижской Коммуны. Да даже Великой Французской Революции, чтоб ее! Так что Планше лёг пусть и не на кровать, но одеялом и подушкой я его обеспечил. Самому спать на подушке тоже было чертовски удобно.

Я разделся — к счастью Планше не пытался мне помогать в этом — и впервые за пару дней, кажется, улёгся на теплую и мягкую постель. Стоило моей голове коснуться подушки, как я тут же отключился и проснулся уже следующим днём. Планше в комнате не было и я, одевшись, отправился в общий зал. Оттуда уже раздавался громогласный смех де Порто.

Меня встретили если не овациями, то уж точно поднятыми вверх кружками. Я не представлял, как люди могут столько пить, так что я только приподнял шляпу в знак уважения и уселся за стол. Качественно перевязанный де Бержерак был немного угрюм, зато де Порто светился от радости. Парижанин придвинул мне свою кружку. Сперва я хотел отказаться, но почуяв запах, с наслаждением сделал пару глотков.

— Подумать только, что буду так рад куриному бульону… — удивляясь самому себе, похвалил я варево.

— Жирный такой, — скривил губы де Бержерак. — Пить невозможно.

— А кто вас заставляет?

— Я! — расхохотался де Порто, вытирая с усов пивную пену. — Де Бержераку нужно отдохнуть, корона в нём нуждается. А вас, дорогой Шарль, я забираю с собой. Черт подери, как же я вас ждал!

— Для чего?

Я огляделся. Планше о чем-то болтал с хозяином трактира, вполне по-дружески. На столе у них стоял целый таз овощей. У нас же на столе еды не было вовсе, только пиво де Порто, да кружка Сирано де Бержерака.

— Мы едем в Бапом, конечно же! — ответил де Порто. — Я давно положил на вас глаз, Шарль, с нашей первой встречи. А раз вы прибыли живым, да к тому же всего лишь вчетвером положили целый испанский разъезд…

— А я ведь говорил! — с горечью воскликнул де Бержерак. — Скажут, что нас было четверо!

— Откуда вы узнали про разъезд? — удивился я.

— Местные доложили, — усмехнулся здоровяк. — Часа за три до вашего прибытия. И серебро вы за пленников тоже получили?

— Да, — кивнул я. — Но еще не отдал свою долю де Бержераку.

— Помилуй, приятель, — рассмеялся парижанин. — Какая доля, пленных брал ты.

— Я настаиваю, — ответил я, вынимая из-за пазухи пять маленьких кошельков, по пятьдесят пистолей в каждом. Два я отдал парижанину. Не совсем равная доля, но тоже весьма неплохая. Носатый подумал секунду, затем подвинул мне один кошелёк, а второй положил себе за пазуху.

— Я настаиваю, — проговорил он, копируя мои интонации.

Делать было нечего и я принял кошелек обратно. Теперь у меня имелось собственных двести пистолей.

— Готовитесь устроить грандиозную пьянку, Шарль? — спросил здоровяк, опрокидывая в себя очередную кружку. Меня мутило уже от одного вида пьющих людей, не то, чтобы от мысли, напиться самому.

— Ни в коем случае, — честно признался я. — За последние два дня я выпил больше вина, чем за весь прошлый год.

— Врать друзьям — огромный грех, господин, — вдруг возмутился Планше. — Тем более, если друзья высокопоставленные.

— Как ты выговорил последнее слово, негодяй? — рассмеялся я. Ведь скорее всего настоящий д’Артаньян действительно ничуть не отставал от де Порто в плане выпивки.

Планше ничего не ответил, вернувшись к разговору с трактирщиком. Кажется, они с хозяином обсуждали что-то очень важное, регулярно переставляя по столу то луковицы, ты связки с чесноком, то вареную свеклу.

— Ладно, — добродушно махнул рукой де Порто. — Куда вы потратите ваше серебро, совсем не моего ума дела. Моё дело отвезти вас в Бапом и представить моему хорошему другу де Тревилю.

— Капитан королевских мушкетеров будет там? — удивился я.

— Ого, ты что-то начал вспоминать? — подначил меня де Бержерак, но я не обратил на него внимания.

— У королевских мушкетёров будет особая роль в осаде, — загадочно усмехнулся здоровяк. — И у ваших гасконских кадетов тоже особая. Мой друг, у вас будет возможность проявить себя перед лицом самого Короля, а также и Его Преосвященства. Все самые важные люди стекаются нынче к Бапому.

Де Порто наклонился вперёд, его массивный живот упёрся в деревянный стол и чуть ли не сдвинул его на пару сантиметров. Тон великана был мягок, голос вкрадчив, но я всё равно чувствовал себя так, словно меня ещё живого разыгрывают в карты.

Как же мало общего имело все вокруг с романом Дюма и фильмами! Даже моё отражение в зеркале, которое утром принес Планше, ничуть не напоминало Боярского. Миледи оказалась не блондинкой, а рыжей, причем куда младше, чем Терехова. Ну только что Портос оставался прожорливым великаном, вот и все сходство. Но бог с ней, с внешностью. В де Порто не было и денье от доброжелательного, простодушного и даже туповатого толстяка! Мушкетёр оказался весьма сообразительным и в то же время чертовски хитрым типом. Он был опытным мушкетёром, много кого знал, и судя по его словам, принимал непосредственное участие в околодворцовых интригах. По крайней мере тех, что крутились вокруг королевских мушкетёров и благосклонности Его Величества.

— Я думаю, Шарль, что у вас блестящее будущее, — хитро ухмыляясь, де Порто дружески похлопал меня по плечу. — Де Тревиль гасконец, и гасконцев обожает. Вы отважны, находчивы и, даст Бог, удачливы. Я хочу лично привести вас под стены Бапома. И наблюдать за вашими подвигами из первых рядов.