Железный лев. Том 2. Юношество

Часть 3 Глава 7

1847, июнь, 12. Нижний Новгород

— Рад вас видеть, очень рад, — расплылся в улыбке Бенардаки Дмитрий Егорович, пожимаю руку то Льву, то его дяде, то целую ручку его тете и Марии Николаевне — сестре графа.

И по нему было видно: не понимал, зачем эта вся компания к нему приехала. Даже в чем-то растерян. Однако марку держал. Тем более что внезапным сюрпризом этот визит не стал: предупредили письмом, и он смог подготовиться.

Отобедали.

Большой компанией. Семейной.

После чего чета Юшковых отправилась гулять по городу, осматривая его самые симпатичные места, с племянницей и сопровождающими, а Лев и Дмитрий уединились на тенистой террасе… чтобы пообщаться под кружку чая. Толстой старался вообще не употреблять ни алкоголя, ни табака. Не всегда получалось и порой требовалось выпить. Но даже в таких случаях выбирал самый легкий напиток и принимал его минимально, как правило, в совершенно символической дозировке.

Он и в прошлой жизни не сильно увлекался всем этим.

А тут и подавно.

Зрелое мышление позволяло держать себя в руках и не уступать порывам сиюминутных страстей…

— Признаться, Лев Николаевич, я не вполне понимаю цель вашего визита.

— Поговорить, Дмитрий Егорович, просто поговорить.

— А дядя с тетей? А сестра?

— Тоже поговорить, но позже. Давайте пойдем по порядку. Так, чтобы одно за другое цеплялось, словно по лестнице поднимаемся.

— Извольте. — усмехнулся миллионер, торговец и промышленник. — С чего начнем?

— С нашего уже сложившегося дела. С малых резиновых изделий.

— Изящное название. — фыркнул Бенардаки. — Фабрика, как вам известно, уже стоит и работает. За минувший год удалось продать в России их на пятьсот тысяч и в Европе на семьсот. Но спрос, как вы и говорили, очень высокий. И это год, скорее всего, будет просто сказочным. Три, может быть даже четыре миллиона продаж.

— Это хорошо… конкуренты пока не появились?

— В Европе шевелятся. Но подходящих решений у них до сих пор нет, и мы можем продолжить снимать сливки… хм… если это вообще применимо к такой продукции.

— Как с механизацией?

— Я нанял трех инженеров и поручил им независимо продумать этот вопрос. Они трудятся. Денег это стоит смешных. В случае успеха тот, кто будет молодец, пойдет к нам на фабрику работать и получит очень солидный оклад. Так что они стараются. Очень стараются.

— А новую фабрику? Я слышал, что вы пока не спешите ее закладывать.

— Это так. Все верно. Как только у конкурентов появится что-то подходящее, тогда и заложим. Пока и эта хорошо справляется. Имея определенный запас. Если же проведем модернизацию, развернув там механизацию — и того больше. Или вы желаете начать уже сейчас? Какие-то важные сведения?

— Вы уже прощупывали почву в Индии и Китае?

— Нас, Лев Николаевич, туда не пустят. — покачал головой Бенардаки. — Там и прощупывать нечего.

— Тогда нужно найти того, кого пустят. — улыбнулся граф. — Подданных королевы Виктории лучше обойти стороной.

— Это едва ли возможно. — покачал головой Дмитрий Егорович. — Я уже интересовался. Других туда сейчас не пустят.

— Тогда нужно найти посредников.

— Но зачем?

— Есть все шансы ожидать военный конфликт или излишнее политическое осложнение с этим островком. — нехотя ответил Толстой. — Если мы станем с ними напрямую вести торговлю резиновыми изделиями, то в случае чего, можем потерять продажи. А оно нам совсем не нужно.

— Хм…

— Что может быть лучше, чем торговать со своим врагом во время войны? — усмехнулся Лев Николаевич.

— А вы, я погляжу, эстет.

— Вы сможете найти надежных людей в Греции? Создадим компанию там… «Страсть Агамемнона». Которая станет нашим посредником.

— Название прекрасное. — улыбнулся Дмитрий Егорович. — Но это снизит прибыли.

— За все нужно платить. — вернул улыбку граф.

— Я попробую навести справки.

— Наведите. И… хм… у вас удалось договориться о нашем участии в Новороссийском порте?

— Там семь сотен населения[1]. Города как такового и нет. Развалины старой турецкой крепости, кое-как приведенной в порядок. Береговая батарея. Да несколько десятков подсобных построек за пределами укреплений. Дороги к Новороссийску нет. Доступ только на кораблях. Точнее, есть, но там тропы. Кроме того, вокруг много враждебных черкесов.

— Дмитрий Егорович, не нужно сгущать тучи. Там же уже есть торговый порт, и туда кораблей по сто в год захаживает.

— Почти все корабли, которые туда, как вы говорите, захаживают, идут потом дальше. В самом Новороссийске они делают остановку для пополнения запасов воды и отдыха экипажа. Остальные везут припасы уже в сам город. Там даже перегрузки не ведется с каботажных на большие корабли, так как грузчиков попросту нет.

— Пока нет, Дмитрий Егорович. Пока. Ключевое слово — железная дорога. От Новороссийска до устья Дона не так далеко. Меньше четырехсот верст. Земли там ровные. Большую реку придется пересекать только однажды, да и то — медленно текущую. Так что особых сложностей нет.

— У нас нету столько стальных рельсов. — резонно возразил Бенардаки.

— Будут, — улыбнулся Толстой с каким-то странным выражением лица.

А Дмитрий Егорович задумался.

Человек, который сидел перед ним, ранее никогда им не уличался во лжи. И он всегда делал, что обещал. Может быть несколько не так, как планировалось, но делал. В том числе совершенно невозможные, казалось, вещи.

Миллионер поглядел на правую руку графа, которую украшал золотой перстень с бриллиантами и вензелем императора. Вроде бы мелочь, но не так уж и много людей в России носили такое украшение. Особенно не занимая высоких постов и не имея особенно высокого происхождения. Он перевел взгляд на трость. Черного дерева, с золотой… вероятно, позолоченной головой льва и вензелем императора. Это было вообще уникально. Николай Павлович очень нечасто снисходил до индивидуальных поделок, обычно награждал всех стандартно, согласно установленным им же правилам.

Земли Зубова, переданные в дар, тоже говорили о многом.

— Что вы задумали? — наконец, после, наверное, пары минут молчания, произнес Бенардаки.

— Промышленную революцию, Дмитрий Егорович. Промышленную революцию. Но тс-с-с. Никому пока не говорите. Если все сложится, мы сможем получать под железнодорожное строительство и прочие промышленные нужды миллионы, десятки миллионов…

— А если нет?

— Тогда придется самим вертеться. Это просто подольше. Вы помните, что пару лет назад я придумал, как получать селитру быстро и много, хотя поначалу никто не верил?

— Как такое забыть? Сколько ваша фабрика в год производит? Четыре тысячи пудов?

— После того как я улучшил паровые машины — уже свыше восьми. Сейчас же мы занялись котлами. Сильно выработки это не добавит сейчас. Просто поднимем КПД котлов и их паропроизводительность, что позже, полагаю, в будущем году, позволит разогнаться до двенадцати — пятнадцати тысяч пудов в год[2].

— Даже так…

— Да. И в ходе модернизации котлов я постараюсь перевести их на нефть. На Апшеронском полуострове она стоит примерно вдвое дешевле на вес к древесному углю у нас тут. Поэтому если построить нефтеналивное судно, не в бочки, а просто — в трюм, то топливо окажется сильно дешевле угля. И обращаться с ним попроще. Паровой насос быстрее и производительнее, чем толпы бедолаг-грузчиков.

— Возможно… возможно… И как же вы ей топить будете? Кочегары черпаками в топку станут закидывать? — улыбнулся Дмитрий Егорович.

— Зачем? — вернул улыбку Лев Николаевич. — Форсунка[3].

— Что сие?

— Представьте себе трубку, которая резко сужается в конус до довольно маленького отверстия, а потом начинает расширяться. Так вот, если через эту трубку с силой проталкивать жидкость, то она станет не струей вылетать, а распылятся. И вот эта нефтяная пыль отлично горит. Я это уже совершенно точно установил и сейчас ставлю опыты, подбирая размеры.

— А как ее проталкивать с силой? Кочегарам нужно будет помпой работать?

— Можно помудрить с насосами, но я пока по-простому решил поступить. Рабочий бак придется разместить над котлом и нагнетать туда нефть обычной помпой из основного хранилища. Рядом трубка толстая с крепкими стенками — это цилиндр. В него набирается самотеком нефть. Сверху над ним поршень с утяжелителем. Снимаешь стопор, и тот начинает давить.

— Обычный гидравлический пресс. — вклинился Бенардаки.

— Да. Он и создает необходимое давление для форсунки. Когда он опускается до стопора, то снимает ограничитель с поршня соседнего цилиндра. Задача кочегара заключается в том, чтобы обходить котлы и с помощью ручной лебедки поднимать опустившиеся цилиндры.

— Занятно…

— Очень занятно. Так-то можно и насос поставить, чтобы он качал нефть. Но это позже. Пока и этим образом все будет работать. Подобрать емкость такого цилиндра, чтобы его хватало на полчаса — и нормально. Главное — построить нефтеналивной пароход, чтобы получить много дешевого топлива.

— С котлами на нефти?

— Разумеется. Хотя в будущем я их на мазут хочу перевести. Чтобы сначала с нефти отгонять керосин, масла и прочее. А остатки бросовые сжигать в топках котлов.

— Планов громадье, — улыбнулся миллионер, которому идея собеседника с нефтью очень понравилась. — И я с удовольствием в них поучаствую.

— Ради этого вам и говорю, Дмитрий Егорович. Только ради этого.

— А что с промышленной революцией? Мы как-то отвлеклись.

— Я придумал, как быстро, просто, дешево и много чугун превращать в сталь. Пока еще в теории, но опыты, проведенные мною в Казанском университете, более чем обнадеживающие. Сейчас я строю опытную установку.

— Кхм… — закашлялся Бенардаки.

— Теперь вы понимаете, что вопрос большого производства рельсов — это вопрос времени, причем небольшого? — оскалился Лев. — И не только рельсов.

— Я в деле, — хрипло произнес Дмитрий Егорович.

— А вот теперь пришла пора поговорить про Машу.

— Вашу сестру?

— Да. Наше сотрудничество быстро перерастает простое партнерство. И было бы очень неплохо его как-то еще скрепить дополнительно. Поэтому я предлагаю вашему сыну, Леониду, попросить руки моей сестры.

— Для этого она приехала с опекунами?

— Разумеется…

Бенардаки раздумывал недолго. Секунд пять или шесть. После чего они ударили по рукам.

Конечно, этот юноша выглядел в его глаза определенным авантюристом. Но удачливым. И, что примечательно, недурно понимающим, как именно он будет достигать поставленных им целей. С технической и организационной точки зрения. Мог объяснить. И явных, фундаментальных изъянов в этом всем Дмитрий Егорович не находил.

Беседа их затягивалась.

А темы перешли от технических и прикладных к аспектам стратегического планирования. Например, они прикидывали, куда лучше всего тянуть дороги сначала. Толстой считал, что к Тагильским заводам через Пермь и Чусовую. Бенардаки же считал более выигрышным решением Екатеринбург. И оба они были тверды убеждены, что постройка моста через Волгу с железной дорогой, идущей от Казани до Нижнего Новгорода, всецело поможет в их деле.

Ну и дальше на юг от этого моста. К Царицыну. Чтобы оттуда уйти на Дон и побежать хотя бы к Таганрогу. А лучше к Новороссийску, если уж на то пошло. В такой конфигурации он превращался в их личный порт с огромными перспективами.

На все про все около двух тысяч километров путей, западнее Казани. То есть, сто пятьдесят тысяч тонн стали только на рельсы. И то — минимум. Сколько-то паровозов и вагонов. Люди… несколько тысяч людей, которое это все обслуживают. В том числе обученные.

Этого всего не было.

Это все требовалось создать.

Но Бенардаки, узнав о том, какая будет производительность у новой технологии, воодушевился до крайности. Вон как глазки загорелись! Даже малый конвертор давал по несколько тонн стали за плавку. А таких за день можно было сделать несколько… да хоть десять-пятнадцать. Только чугун подвози. Что открывало завораживающие перспективы.

Да — на пять, а то и десять лет проект.

Да — совершенно невероятные по инвестициям.

Но дух захватывало…

Они как мальчишки, увлеченные игрой, так и просидели до тех пор, пока не вернулись Юшковы с прогулки. И пришлось нехотя переходить к матримониальным вопросам…

— Как дети, — покачала головой Пелагея Ильинична, глядя на племянника и Дмитрия Егоровича, которые снова, ближе к ночи вернулись к обсуждению дел.

— Пусть лучше так играет, чем с сабелькой бегает, — философски заметил Владимир Иванович.

— Вы не желаете ему военной карьеры? Вы⁈

— Не стоит дразнить Фортуну. Он везучий, но эта история с Шамилем… она выглядит совершеннейшей авантюрой. Даже я, гусар, и то бы на такое не пошел. Он же — сунулся. Видать, в дядю своего двоюродного уродился, Федора Ивановича. Так что да, пусть лучше заводы строит.

— Кстати, а как он? Ничего не слышно?

— Писем свежих пока нет. — пожал плечами Юшков. — Но оно и понятно, война. В газетах тоже никакой ясности.

— Надо будет Сорокоуст ему заказать.

— Старый же еще не отчитали.

— А с его дурной головы не убудет, если в нескольких церквях почитают.

Супруг не стал возражать.

Да и зачем?

Просто кивнул, соглашаясь, и повернулся к Марии и Леониду, которые чувствовали себя до крайности странно. Если племянница еще знала, куда и зачем едет, то молодой человек совершенно растерялся. Нравилась ему невеста или нет — сложно понять. Однако стушевался он знатно… и даже, как показалось Владимиру Иванову, краснел. В отличие от своего родителя, который, оставшись в одной сорочке, вместе со Львом Николаевичем что-то мерил по карте и считал на бумажках… как возбужденный какой-то игрой мальчишка… точнее, они себя так вели…

[1] Точной численности населения Новороссийска на 1847 год автор не нашел, но на 1853 год там проживало 960 человек. А заселение произошло 1838 году. Да, поначалу, в 1838 году туда высадилось 5816 человек, но лишь для постройки укреплений и всего потребного. После завершения работ они удалились.

[2] 4000 пудов = 65,5 тонн, 8000 пудов = 131 тонн, 12000 пудов = 196 тонн, 15000 пудов = 245 тонн.

[3] Первую работающую форсунку придумали в 1864 году. То есть, Бенардаки о них еще ничего не знал.