Художник из 50х

Глава 34

На следующее утро Анна Фёдоровна принесла Гоги объёмную папку с материалами для нового проекта. Внутри были архитектурные журналы, фотографии зарубежных городов, технические описания термоядерных элементов и несколько листов с рукописными заметками Крида.

Гоги разложил всё на большом чертёжном столе и начал изучать. Фотографии показывали различные подходы к городскому планированию — широкие проспекты Парижа, небоскрёбы Нью-Йорка, промышленные районы Детройта. Но что-то в этих образах казалось ему недостаточным для города будущего.

Он закрыл глаза и попытался представить идеальный город, работающий на термоядерной энергии. Почему-то в воображении возникла картина тропического мегаполиса — высотные здания из стекла и стали, утопающие в зелени парков и садов. Море рядом, современные порты, где швартуются корабли будущего. Широкие проспекты с монорельсовыми дорогами, по которым бесшумно скользят обтекаемые вагоны.

Откуда взялся этот образ? Гоги не мог точно сказать. Возможно, из какого-то научно-фантастического фильма, который он смотрел в прошлой жизни. А может быть, это были обрывки воспоминаний о Сингапуре — городе-государстве, которое он видел на фотографиях в интернете 2024 года. Хотя тот Сингапур был совсем другим, не таким развитым.

Но образ засел в голове и не отпускал. Город-сад, где небоскрёбы соседствуют с парками, где технологии служат красоте, а не подавляют её. Место, где можно жить комфортно в любом климате благодаря неограниченной энергии.

Гоги взял карандаш и начал делать первые наброски. Сначала общий план — город расположен на берегу моря, защищён от ветров горным хребтом. В центре — деловой район с высотными зданиями, вокруг него кольцами расходятся жилые кварталы, перемежающиеся парками и скверами.

Особое внимание он уделил транспортной системе. Никаких дымящих автомобилей и грохочущих трамваев — только электрический транспорт, работающий от термоядерных элементов. Монорельс соединяет все районы города, а внутри кварталов — движущиеся дорожки и лифты.

Каждое здание оснащено собственным ТЭНом, что делает его полностью автономным. Климат-контроль, освещение, все бытовые приборы — всё работает от чистой энергии. Можно строить такие города хоть в Сибири, хоть в пустыне — везде будет комфортно.

Но главное — зелень. Город не должен быть бетонной пустыней. На крышах зданий — сады, между домами — парки, вдоль проспектов — аллеи тропических деревьев. Природа и техника в гармонии, а не в противостоянии.

Гоги рисовал с увлечением, и постепенно на бумаге рождался удивительный мир. Стеклянные башни, отражающие солнце, широкие террасы с водопадами, монорельсовые мосты, перекинутые между небоскрёбами. И везде — пышная растительность, превращающая урбанистический пейзаж в тропический рай.

— Интересный подход, — услышал он знакомый голос.

Обернувшись, Гоги увидел Крида, который стоял за его спиной и внимательно изучал рисунок.

— Виктор, я не слышал, как вы вошли, — смутился он.

— Увлеклись работой, — улыбнулся Крид. — Это хорошо. А концепция любопытная — город-сад в тропиках. Но разве мы планировали строить такие города на юге?

— Не обязательно на юге, — ответил Гоги. — Термоядерные элементы позволяют создать любой климат в любом месте. Можно построить тропический рай посреди сибирской тайги.

— Объясните подробнее.

Гоги указал на схему климат-контроля, которую набросал сбоку.

— Смотрите — каждое здание имеет систему регулирования температуры и влажности. Крытые переходы между зданиями позволяют создать микроклимат. А оранжереи и зимние сады можно поддерживать в тропическом режиме круглый год.

— То есть житель Норильска сможет гулять зимой по пальмовым аллеям?

— Именно! Зачем ограничивать себя климатом? Если есть неограниченная энергия, можно создать любые условия.

Крид долго рассматривал рисунок, что-то обдумывая.

— А как вы представляете производство в таком городе? — спросил он наконец.

— Под землёй, — не задумываясь ответил Гоги. — Заводы и фабрики размещаются в подземных комплексах, соединённых транспортными тоннелями. Наверху — только красота и комфорт.

— Подземная индустрия… — задумчиво повторил Крид. — Интересная идея. А рабочие как добираются?

— Скоростные лифты, движущиеся дорожки. От дома до рабочего места — максимум пятнадцать минут.

Крид взял лупу и внимательно изучил детали рисунка.

— Вот эти здания — что в них?

— Жилые комплексы. Каждая семья получает просторную квартиру с панорамными окнами. Обязательно с балконом-садом, где можно выращивать цветы и овощи.

— А это что за сооружения?

— Общественные центры — театры, кинотеатры, библиотеки, спортивные комплексы. Всё для культурного досуга жителей.

Крид отложил лупу и посмотрел на Гоги.

— Знаете, что меня больше всего поражает в вашем проекте? Вы думаете о людях, а не только о технологиях. Город создан для счастливой жизни, а не просто для эффективного производства.

— А разве не в этом смысл? — удивился Гоги. — Строить города для людей, а не наоборот.

— Правильная философия. Продолжайте в том же духе. Хочу увидеть ещё несколько вариантов — для разных климатических зон и разных задач.

После ухода Крида Гоги продолжил работу с удвоенным энтузиазмом. Первый город получался действительно впечатляющим — гармоничным сочетанием природы и технологий, комфорта и красоты.

Он добавил ещё несколько деталей — плавучие сады в искусственных водоёмах, воздушные мосты между небоскрёбами, обсерватории на крышах самых высоких зданий. Каждая деталь работала на общую идею — показать, как может выглядеть человеческое поселение, когда технологии служат счастью, а не подавляют его.

К концу дня первая концепция была готова. Глядя на неё, Гоги чувствовал гордость — получился не просто технический проект, а мечта о лучшем будущем. Город, в котором хотелось бы жить самому.

Завтра начнёт работу над вторым вариантом — может быть, арктическим городом или высокогорным поселением. Но принцип останется тем же — сначала подумать о людях, а потом уже о технологиях.

В пятницу вечером Николь позвонила ему домой — редкость, поскольку обычно они встречались спонтанно или договаривались при личном общении.

— Георгий Валерьевич, — сказала она, и в голосе звучало необычное возбуждение, — у меня сегодня была генеральная репетиция в Большом театре. Всё прошло великолепно! Хотите отметить это событие?

— Конечно, — не раздумывая ответил Гоги. — Где встретимся?

— А давайте прямо у меня дома? Я живу недалеко от театра, в старом особняке на Поварской. Приготовлю что-нибудь вкусное, включу патефон… Будет уютно.

В её голосе слышались нотки, которых раньше не было — более личные, более интимные. Гоги почувствовал, как учащается сердцебиение.

— Прекрасная идея. Во сколько прийти?

— В восемь. Запишите адрес.

Гоги тщательно оделся — лучший костюм, белая рубашка, галстук. Купил по дороге бутылку хорошего вина и букет белых роз. Дом на Поварской оказался старинным особняком с высокими окнами и чугунной лестницей.

Николь открыла дверь в лёгком домашнем платье изумрудного цвета, которое подчёркивало цвет её глаз. Огненные волосы были распущены по плечам, что делало её ещё более красивой.

— Как красиво! — воскликнула она, принимая розы. — И вино! Вы настоящий джентльмен, Георгий Валерьевич.

Квартира оказалась просторной и уютной — высокие потолки, антикварная мебель, книжные полки от пола до потолка. На столе стояли свечи, играла тихая музыка с патефона.

— Располагайтесь, — сказала Николь, ставя розы в вазу. — Я приготовила немного закусок. А вино откроем сейчас — нужно отметить мой успех!

Она рассказывала о репетиции, о том, как прошло исполнение арии Лизы, о реакции дирижёра и режиссёра. Глаза её сияли, она говорила быстро, взволнованно, и Гоги не мог отвести взгляд от её лица.

— Знаете, что самое удивительное? — сказала она, наливая вино в бокалы. — Когда я пела, чувствовала, что всё получается само собой. Словно роль была написана специально для меня.

— Значит, вы нашли своё призвание, — поднял бокал Гоги. — За ваш успех, Николь!

Они выпили, и вино согрело, расслабило. Разговор потёк легче, между ними исчезли последние барьеры формальности. Николь была не просто красивой актрисой, а живой, страстной женщиной, которая делилась с ним своими мечтами и планами.

— А теперь, — сказала она, поднимаясь из-за стола, — хочу станцевать. У меня есть замечательная пластинка — вальс из «Евгения Онегина».

Она поставила пластинку на патефон, и комнату наполнили звуки вальса Чайковского. Обернувшись к Гоги, Николь протянула руки:

— Потанцуете со мной?

Гоги встал и взял её за руку. Они начали медленно кружиться по комнате в такт музыке. Николь танцевала великолепно — легко, грациозно, словно парила в его объятиях. Аромат её духов, тепло её тела, огненные волосы, касающиеся его щеки, — всё это кружило голову больше, чем вино.

— Вы прекрасно танцуете, — прошептала она, приближаясь ещё ближе.

— У меня хорошая партнёрша, — ответил он, чувствуя, как дыхание перехватывает.

Музыка закончилась, но они не разъединились. Стояли рядом, глядя друг другу в глаза, и воздух между ними словно наэлектризовался.

— Георгий Валерьевич, — тихо сказала Николь, — вы мне очень нравитесь. Не только как человек, но и как мужчина.

— Николь… — начал он, но она приложила палец к его губам.

— Не нужно слов. Пойдёмте на балкон, там так красиво в лунном свете.

Они вышли на небольшой балкон, откуда открывался вид на ночную Москву. Луна висела над городом, заливая всё серебристым светом. Где-то вдали играла музыка — возможно, в соседних домах тоже отмечали что-то важное.

— Как романтично, — сказала Николь, прислоняясь к перилам. — Луна, звёзды, тёплая летняя ночь… И вы рядом.

Гоги подошёл к ней сзади, осторожно обнял за талию. Она не сопротивлялась, наоборот — прижалась к нему спиной.

— Николь, — сказал он тихо, — я должен признаться… Вы покорили меня с первой встречи. Ваша красота, ваш талант, ваша душа…

— И вы мне не безразличны, — ответила она, не поворачиваясь. — Есть в вас что-то особенное. Сила, надёжность, глубина… Я чувствую себя с вами защищённой.

Внизу на улице проехала редкая машина, где-то залаяла собака. Но для них существовал только этот балкон, эта луна, это волшебное единение двух душ.

— А знаете, — сказала Николь, поворачиваясь к нему лицом, — мне хочется станцевать ещё раз. Здесь, под луной.

Она включила патефон так, чтобы музыка доносилась на балкон, и снова протянула ему руки. Они начали танцевать в лунном свете, медленно, почти неподвижно, просто покачиваясь в объятиях друг друга.

Николь положила голову ему на плечо, и он почувствовал её дыхание на своей шее. Мир сузился до размеров этого балкона, до тепла её тела, до аромата её волос.

— Георгий, — прошептала она, и это было первый раз, когда она назвала его просто по имени. — Мне так хорошо с вами…

Он осторожно приподнял её подбородок, заглянул в нефритовые глаза. В них читалось то же чувство, которое переполняло его самого.

— И мне с вами, Николь.

Их губы встретились в нежном, долгом поцелуе. Время остановилось, и существовали только они двое под московской луной, в объятиях первой любви, которая пришла неожиданно и захватила полностью.

Когда поцелуй закончился, они ещё долго стояли, обнявшись, слушая ночную музыку города и биение собственных сердец.

— Это прекрасно, — шепнула Николь. — Как в сказке.

— Лучше сказки, — ответил он. — Потому что это реальность.

Луна медленно плыла по небу, благословляя их первое признание, их первый поцелуй, их первые шаги навстречу большому чувству.

На следующий день после романтического вечера с Николь Гоги пришёл на работу в приподнятом настроении. Воспоминания о танцах под луной согревали душу, но нужно было сосредоточиться на новой задаче — создать концепцию второго города будущего.

Первый проект — тропический город-сад — получил одобрение Крида. Теперь нужно было показать совершенно иной подход к градостроительству. Гоги долго размышлял, листая архитектурные журналы, пока в голове не сложился дерзкий образ.

Город-башня. Вертикальный мегаполис, уходящий высоко в небо и глубоко под землю. Не горизонтальное разрастание, съедающее природные ландшафты, а концентрация всей человеческой деятельности в одном гигантском сооружении.

Он взял большой лист ватмана и начал делать первые наброски. В центре — колоссальная башня, напоминающая ступенчатую пирамиду, но современных, обтекаемых форм. Высота — несколько сотен метров, диаметр основания — километр или больше.

Каждый уровень башни имел своё назначение. Гоги начал продумывать структуру снизу вверх.

Подземные уровни — производство. Здесь размещались заводы, фабрики, энергетические установки с термоядерными элементами. Мощные ТЭНы обеспечивали всю башню электричеством, теплом, кондиционированием воздуха. Автоматизированное производство работало круглосуточно, управляемое операторами с верхних уровней.

Нижние надземные этажи — сельское хозяйство и пищевая промышленность. Гоги особенно увлёкся этой частью проекта. Огромные гидропонные фермы выращивали овощи и фрукты в искусственном климате. Целые этажи отводились под грибные хозяйства — в тёплых, влажных помещениях без доступа солнца можно было получать колоссальные урожаи шампиньонов, вешенок, других съедобных грибов.

— Интересное решение продовольственной проблемы, — пробормотал он себе под нос, прорисовывая ряды грибных грядок.

Средние уровни — жилые кварталы. Но не скучные коммунальные блоки, а настоящие небесные поселения. Просторные квартиры с панорамными окнами, внутренние дворики с садами, детские площадки и спортивные комплексы прямо в небе. Каждый жилой блок — это самостоятельный посёлок на определённой высоте.

А теперь самое удивительное — лесные уровни. Гоги придумал целые этажи высотой в несколько десятков метров, где воссоздавались различные природные экосистемы. Хвойный лес с соснами и елями, лиственный лес с берёзами и дубами, даже тропические джунгли с пальмами и лианами.

Мощные термоядерные элементы обеспечивали нужную температуру, влажность, освещение. Специальные системы создавали дождь и туман. В таких лесах водились настоящие животные — белки, зайцы, птицы. Жители башни могли гулять по лесным тропинкам, не покидая свой дом.

— Урбанистические джунгли в буквальном смысле, — усмехнулся Гоги, рисуя деревья, растущие внутри гигантского здания.

Верхние этажи — общественные и культурные центры. Театры, музеи, библиотеки, обсерватории. На самом верху — парк с искусственным озером и смотровые площадки, откуда открывался вид на всю округу.

Транспортная система поражала сложностью. Скоростные лифты соединяли все уровни, горизонтальные движущиеся дорожки позволяли перемещаться внутри каждого этажа. Снаружи башни — посадочные площадки для вертолётов и, возможно, летающих автомобилей будущего.

К обеду концепция была готова в общих чертах. Гоги отошёл от стола и посмотрел на свою работу. Получился не просто город, а целый мир в одном здании. Вертикальная цивилизация, где человек мог жить, работать, развлекаться, не выходя за пределы одного сооружения.

В дверь постучали. Вошла Анна Фёдоровна.

— Георгий Валерьевич, к вам посетитель. Товарищ Селельман.

Пауль Робертович вошёл с папкой под мышкой, но, увидев рисунки на столе, забыл о своих делах.

— Боже мой, — пробормотал он, приближаясь к чертежу. — Что это такое?

— Концепция города-башни, — объяснил Гоги. — Вертикальный мегаполис для ста тысяч жителей.

— Невероятно! — Селельман взял лупу и стал изучать детали. — А это что за зелёные зоны в середине башни?

— Искусственные леса. Полноценные экосистемы внутри здания.

— Как это возможно?

— Термоядерные элементы позволяют создать любой климат. Почему бы не воссоздать природу в городских условиях?

Селельман долго рассматривал схему лесных уровней.

— А знаете, — сказал он наконец, — с технической точки зрения это вполне осуществимо. ТЭНы дают достаточно энергии для поддержания такой сложной системы.

— Вы действительно так думаете?

— Безусловно! Более того, идея гениальная. Вместо того чтобы уничтожать природу ради городов, мы включаем природу в городскую структуру.

— А как насчёт конструктивной прочности? — поинтересовался Гоги. — Такая высотная башня выдержит ветровые нагрузки?

— При правильном расчёте — да. Основание достаточно широкое, ступенчатая форма снижает ветровое сопротивление. А новые материалы позволяют строить очень прочные и лёгкие конструкции.

Селельман отложил лупу.

— Георгий Валерьевич, а можно мне сделать копию этого чертежа? Покажу своим коллегам-инженерам. Уверен, они оценят революционность идеи.

— Конечно, только с разрешения Крида.

— Разумеется. А что он говорит о проекте?

— Пока не видел. Собираюсь показать ему завтра.

После ухода Селельмана Гоги ещё несколько часов дорабатывал концепцию. Добавил системы переработки отходов, водоочистки, воздухообмена. Продумал, как будет происходить эвакуация в случае чрезвычайных ситуаций.

Особое внимание уделил грибным фермам. В его воображении они представлялись огромными залами, где на многоярусных стеллажах выращивались тонны грибов. Это могло решить продовольственную проблему для всех жителей башни.

К вечеру город-башня обрёл законченный вид. Величественное сооружение, соединяющее в себе промышленность и природу, комфорт и экологичность. Место, где сто тысяч человек могли жить полноценной жизнью, имея всё необходимое под одной крышей.

Завтра покажет проект Криду. Интересно, что он скажет о такой радикальной концепции градостроительства? Одобрит вертикальный подход или предпочтёт более традиционные решения?

Но Гоги был уверен в своей идее. Город-башня — это будущее человечества. Когда земли станет не хватать, люди будут строить именно так — вверх, концентрируя всю цивилизацию в гигантских вертикальных структурах, не трогая природные ландшафты.

Убирая чертежи в папку, он с удовлетворением отметил — второй проект получился не хуже первого. А может быть, даже лучше.

В пятницу вечером, как обычно, Гоги встретился с Аней у памятника Пушкину. Она стояла, глядя на звёздное небо, и даже в полумраке он узнал её характерный силуэт — берет, сумка через плечо, лёгкое летнее пальто.

— Добрый вечер, звездочёт, — поздоровался он, подходя ближе.

— О, Георгий Валерьевич! — обрадовалась она. — Смотрите, какое сегодня удивительное небо. Видите созвездие Лебедя? Вон там, где яркая звезда.

Гоги поднял голову. Действительно, ночь была ясная, звёзды сияли особенно ярко.

— Вижу. А что в нём особенного?

— В центре созвездия находится звезда Денеб — одна из самых ярких в нашем небе. До неё две тысячи световых лет. Представляете, свет, который мы сейчас видим, отправился в путь ещё до нашей эры!

Они медленно пошли по вечернему бульвару, и Аня продолжала рассказывать о звёздах. Её увлечённость была заразительной — она говорила о космосе так, будто лично там побывала.

— А знаете, о чём я мечтаю? — сказала она вдруг. — Построить обсерваторию где-нибудь высоко в горах, подальше от городских огней. Или ещё лучше — в облаках, чтобы ничто не мешало наблюдениям.

— В облаках? — переспросил Гоги.

— Ну да! Представьте себе — обсерватория, парящая в небе. Никакой атмосферной дымки, идеальная видимость. Можно было бы рассматривать мельчайшие детали планет, открывать новые галактики…

Гоги остановился посреди аллеи. В голове вдруг вспыхнула идея — яркая, дерзкая, совершенно безумная.

— Аня, а что если не только обсерватория, а целый город в облаках?

— Город? — удивилась она. — Как это возможно?

— С помощью новых технологий.

Аня засмеялась.

— Вы фантазёр, Георгий Валерьевич! Хотя… — она задумалась, — а почему бы и нет? В научной фантастике такое встречается.

— Не только в фантастике. Это могло бы стать реальностью.

Они сели на скамейку в сквере, и Гоги начал развивать свою идею. Аня слушала, широко раскрыв глаза.

— Представьте: огромная платформа, удерживаемая в воздухе мощными двигателями. На ней — целый город с жилыми кварталами, научными лабораториями, обсерваториями. Люди живут буквально среди облаков.

— А как они будут дышать на такой высоте?

— Закрытая экосистема с искусственной атмосферой.

— А еду как выращивать?

— Гидропонные фермы, как в моём проекте города-башни. Всё можно организовать на искусственной платформе.

Аня встала и прошлась перед скамейкой.

— Знаете, что меня больше всего привлекает в этой идее? — сказала она. — Свобода! Такой город мог бы перемещаться, следуя за хорошей погодой, избегая бурь и катастроф.

— Точно! — загорелся Гоги. — Летающий город-корабль, который никогда не стоит на месте. Зимой — над тёплыми морями, летом — над прохладными горами.

— А для астрономов это была бы находка, — мечтательно добавила Аня. — Можно подняться выше облачного слоя и наблюдать звёзды в идеальных условиях.

— Расскажите мне больше об астрономических наблюдениях, — попросил Гоги. — Что нужно учесть при проектировании небесной обсерватории?

Аня села рядом и начала объяснять. Говорила о том, как атмосфера искажает изображения звёзд, о световом загрязнении городов, о необходимости стабильной платформы для точных измерений.

— Главная проблема наземных обсерваторий — дрожание воздуха, — объясняла она. — В облаках этого не было бы. А ещё можно подниматься на разную высоту в зависимости от задач.

Гоги слушал и мысленно рисовал. Летающий город начинал обретать конкретные формы. Центральная башня с обсерваториями на вершине. Жилые кварталы, расположенные кольцами вокруг неё. Парки и сады под прозрачными куполами. И всё это парит в небе, словно сказочный замок.

— А людям не будет страшно жить так высоко? — спросила Аня.

— Наоборот, — ответил Гоги. — Представьте себе утро, когда просыпаешься среди облаков. Или вечер, когда город медленно плывёт над земными огнями. Это же романтика!

— Да, это было бы прекрасно, — согласилась она. — Особенно для таких мечтателей, как мы.

Они просидели на скамейке до глубокой ночи, обсуждая детали фантастического проекта. Аня рассказывала о звёздах и планетах, Гоги — о том, как всё это можно воплотить в архитектуре летающего города.

— Георгий Валерьевич, — сказала она перед расставанием, — а вы действительно можете нарисовать такой город?

— Обязательно нарисую, — пообещал он. — И назову его в вашу честь — городом мечтателей.

— Тогда я буду ждать, — улыбнулась Аня. — Очень хочу увидеть, как выглядят мои мечты на бумаге.

На следующий день Гоги с утра принялся за работу над третьим проектом. Небесный город рождался на бумаге лёгким и воздушным, словно действительно парил среди облаков.

Основа — круглая платформа диаметром в несколько километров, удерживаемая в воздухе мощными антигравитационными двигателями. В центре — высокая башня со множеством обсерваторий, куполов и антенн. Вокруг неё концентрическими кольцами располагались жилые кварталы, соединённые воздушными мостиками.

Особое внимание он уделил обсерваториям — главной достопримечательности небесного города. Огромные телескопы под прозрачными куполами, лаборатории для изучения космоса, планетарий для жителей города.

Жилые дома были лёгкими, ажурными, с большими окнами и балконами. Люди должны были чувствовать себя частью неба, а не заключёнными в металлическую коробку.

Парки и сады размещались под стеклянными куполами, защищающими растения от ветра и создающими комфортный микроклимат. В центре каждого парка — фонтаны и водопады, которые в условиях полёта создавали бы удивительные эффекты.

Транспорт — небольшие летательные аппараты, которые могли перемещаться между различными уровнями города и доставлять людей на землю.

К вечеру концепция была готова. Получился действительно сказочный город — лёгкий, красивый, романтичный. Место, где земные заботы остаются внизу, а люди живут ближе к звёздам.

Завтра покажет проект Криду. А потом обязательно встретится с Аней и покажет ей город её мечты. Интересно, узнает ли она в этих рисунках свои рассказы о звёздах и облаках?

Убирая чертежи, Гоги подумал о том, что каждый человек может стать музой, если уметь слушать его мечты и превращать их в образы. Николь вдохновила его на романтику, Селельман — на техническое совершенство, а Аня — на полёт фантазии.

Может быть, в этом и заключается талант художника — умение видеть красоту в чужих мечтах и воплощать её в своих произведениях.