История грешников

Далия

Саммит завершится завтра. Переговоры завершатся подписанием договора между континентом и Иным Миром, и с моих запястий снимут наручники с рунами. Брэндон был тем, кто сообщил мне эту новость, когда приехал, чтобы забрать меня на праздничный бал.

Хотя мои возможности относительно того, куда идти дальше, были ограничены, я была в восторге. Эйден был вторым, кто простил меня, стерев все записи о моих предполагаемых преступлениях против короны, и мне были рады в любом месте в пределах двух миров. Мне сказали, что я смогу вернуться в санктум и возобновить учебу с Редмондом, или я могу уйти и вести другой образ жизни. Я все еще не была уверена, каким будет мой следующий шаг.

Я больше не буду запертая в четырех стенах своей спальни, пока Брэндон следит за каждым моим шагом. Если бы я решила возобновить учебу, я могла бы покинуть святилище и путешествовать в любое время по своему желанию, отправившись куда пожелаю. Маленькая часть меня все еще надеялась, что Райкен возьмет свои слова обратно и заберет меня, Габриэллу и Редмонда, но я не видела его с тех пор, как они возобновили встречу.

Вариант уйти с Малахаем был достаточно привлекательным, но я все еще сомневалась в его мотивах, несмотря на то, как усердно он боролся за меня. Его настойчивость на моем помиловании, скорее всего, была уловкой, чтобы завоевать мое доверие, но, несмотря на это, в «Отчаянно необходимом решении» оставалось так много вопросов без ответов. Кем был мой отец? Если бы я не была тенью, то о чем бы я вообще могла спрашивать? Иной Мир состоял из теней, и женщина, которая родила меня, была брошена туда рядом с матерью Малахии.

Возможно, Малахия все это выдумал, но были неоспоримые факты, подтверждающие его утверждение, точно так же, как то, что его магия была одной из самых темных теней, в то время как моя была золотой. Я всегда думала, что моя магия — это злое проклятие, но, возможно, зло было всего лишь конструкцией. Возможно, ущерб, нанесенный моей магией, был полностью моей виной в том, что я так и не смогла обрести контроль, подавив ее и заперев подальше, когда все, чего она когда-либо хотела, — это быть свободной.

Теперь я сочувствовала ей — то, что я сделала с ней, было сделано со мной в ответ. Столкновение с тюремным заключением вызвало у меня чувство почти такой же ярости, как и у моей магии.

Я потерла руны на наручниках у себя на запястьях, пока я следовала за Брэндоном вниз по винтовой лестнице в бальный зал, зная, что моя магия находится прямо под наручниками, прекрасно заряженная и яростная. Мне нужно было научиться контролировать себя, как только это станет возможным, и кто-то должен был научить меня. Райкен был бы моим первым выбором, или Эулалия, хотя она целенаправленно избегала меня с начала саммита. Оба варианта, казалось, исключались из уравнения.

Мы вошли в бальный зал, где лорды и леди уже начали первый танец, и Брэндон вздохнул.

— Ты посидишь с Эйденом и Габриэллой сегодня вечером, а потом сможешь уйти.

Когда мы проходили сквозь растущую толпу, мой взгляд остановился на Малахии, который подпирал стену со своими созданиями рядом с ним.

Малахия мог бы научить меня управлять моей магией.

Эта мысль была быстро прервана, когда Габриэлла набросилась на меня, крепко обхватив.

— Я получила разрешение провести с тобой время вдвоем от нашего милостивого короля, — пошутила она, и в ее голосе прозвучали нотки сарказма, когда Эйден и Джордж впились в нее глазами. Отстранившись, она тихо сказала: — Не забудь о своем обещании. Найди место, куда мы сможем сбежать вдвоем, место, где я смогу присоединиться к тебе и меня никто не найдет.

Эйден и Джордж возобновили свой разговор, и это вскружило мне голову.

— Ты серьезно относишься к этому? Ты уверена, что хочешь уйти?

— Да. Без сомнения, да.

— Они совершенно потеряют рассудок.

Я подтолкнула ее под руку и вздохнула, обшаривая взглядом толпу в поисках Райкена, Финна или Эулалии, но их нигде не было видно.

— Как только я пойму, куда направляюсь, я разработаю для тебя план.

— Хорошо. Они заслуживают того, чтобы почувствовать хотя бы часть того, через что они заставили нас пройти.

Я тихонько напевала, продолжая сканировать взглядом толпу.

— Он ушел в Страну Фейри.

У меня упало сердце.

— Что?

Глаза Габриэллы расширились.

— Я думала, ты знаешь. Джордж сказал мне, что между Эйденом и Райкеном произошла ссора, что группа фейри отправилась в Страну Фейри, и они не вернутся.

Она сцепила руки.

— Он не попрощался?

— Нет, — категорически ответила я, пытаясь сдержать язвительность, которая угрожала разорвать меня.

Габриэлла что-то напевала, и Эйден перебил ее.

— Присоединяйтесь к нам, леди Далия.

Когда наше время подошло к концу, Габриэлла вздохнула. Мы подошли к помосту и на этот раз присели в реверансе, позволив всем остальным присутствующим стать свидетелями этого. Я бы не стала с ним ссориться, не в этот момент, потому что завтра в это время я была бы свободна. Я бы больше не стала просить у них помощи.

Вежливость была в моих наилучших интересах на данный момент, пока я обдумывала свои следующие шаги. Если бы я решила остаться и потратить больше времени на принятие решения, нам с Эйденом нужно было бы поддерживать вежливые отношения в будущем. Очень деликатные отношения, учитывая историю между нами, но, тем не менее, это отношения.

Однако моя внешняя вежливость ничего не значила. Однажды я прикончу его. На это могут уйти дни, недели или годы, но мое лицо будет последним, что он когда-либо увидит.

Он жестом пригласил меня подняться на помост, когда сам уселся на свой трон, Джордж стоял немного позади его кресла. Габриэлла села рядом с ним, а я заняла позицию, которая была за нею, формируя ложный образ единого фронта.

— Спасибо, — прошептал Эйден. — Я хотел бы закончить это на солидной ноте.

Я только кивнула в ответ.

— Я надеюсь, что ты решишь остаться, — продолжил он тихим шепотом.

Мои кулаки до боли сжались по бокам. Песня для первого танца закончилась, и арфистка ускорила темп, перейдя на другую мелодию. Некоторые люди покинули танцпол, чтобы немного передохнуть, в то время как другие сменили партнеров и заняли свои позиции. При малейшем звуке барабанного боя он стал громче и присоединился к игре арфистки. Затем вступили лютня, виола и оркестр других струнных инструментов.

Толпа разделилась, когда Малахия приблизился к помосту. Он снял доспехи, заменив их облегающим черным шелковым жакетом и брюками в тон. На жакете сзади были прорезаны прорези для крыльев, которые сгибались при ходьбе. Его волнистые иссиня-черные волосы были зачесаны назад, из-под них торчали рожки. На него стоило посмотреть, одетого в дорогую одежду смертных, с костяной короной на голове.

Я была уверена, что многие женщины будут заискивать перед ним сегодня вечером, несмотря на то, что он собой представлял. В нем всегда было что-то такое, что заставляло других падать на колени и боготворить землю, по которой он ходил. Мало кто из членов Ордена по-настоящему видел глубокую садистку жилку насилия, которая жила внутри него.

Раньше я тоже считала его опьяняющим, достойным поклонения, но как только он начал убивать и мучить других во имя одержимости, я потеряла эти чувства.

Потребовалось бы действие высшей силы, чтобы заставить меня почувствовать это снова, потому что после всего сказанного и сделанного осталась глубокая рана, которую мог залечить только тот, кто ее нанес. Я сомневалась, были ли мои чувства к Райкену настоящими, и теперь я знала честную правду — не имело значения, были ли мы парой или нет, предопределены или назначены. Не имело значения, как сильно мы ранили друг друга, ломали или исцеляли друг друга. Райкен навсегда отпечатался в моей душе.

Я только хотела, чтобы у него было то же самое.

Несмотря на боль, я продолжала бы двигаться, потому что, если уж на то пошло, жизнь продолжается, готовы мы к этому или нет.

Малахия остановился перед помостом с двумя подкреплениями за спиной в виде теней. Эйден замер под пристальным взглядом существ позади него, но Малахия согнулся в низком поклоне и протянул руку.

— Дуана, окажи мне честь, потанцуй со мной.

Нервное беспокойство наполнило меня, и мои руки сплелись за троном Габриэллы. Я уже совершила ошибку, введя одного человека в заблуждение, и я отказывалась повторять одну и ту же ошибку дважды.

— Не думаю, что смогу, Малахия, но спасибо тебе за жертву.

Он не пошевелился, и Джордж ткнул меня локтем в бок.

— Сделай это. Наше выживание зависит от этого договора.

Я закатила глаза и спустилась по ступенькам, взяв Малахию за руку. Наконец он поднялся со своего места и взял меня под руку, все это время с ухмылкой на лице. Затем он повел нас на танцпол в центр толпы.

— Я не лучший танцор, Малахия.

— Просто следуй за мной, — проинструктировал он, обнимая меня за талию, сосредоточив ладонь на пояснице.

Затем он двинулся. Каждый его шаг был приурочен к ритму, столь же драматичному, как и его личность. Я следовала за ним в том же темпе, опасаясь упасть лицом вниз.

Следовать за ним было достаточно легко, легче, чем я могла себе представить. Он держал меня за руку на пояснице, чтобы вести вперед. Его бирюзовые глаза ни на секунду не отводили от меня взгляда, ни разу. Даже когда он опустил меня и притянул к себе, зрительный контакт не прекращался. Он закружил меня; раз, другой и еще раз, отчего у меня перехватило дыхание.

— Где ты научился танцевать? — спросила я, когда мы обходили комнату по периметру.

Его ответ, как обычно, был неудовлетворительным.

— Я нашел способ узнать все, что хотел, пока был в заключении.

— С помощью видений, о которых ты упоминал?

Он усмехнулся.

— Да, раньше я шпионил за тобой, а когда мне становилось скучно, я шпионил за балами, которые, казалось, устраивались довольно часто. Ты мало чем занималась, кроме чтения и того, что сбегала в таверну с той ведьмой. У меня было неограниченное время, чтобы познакомиться с миром за пределами Иного Мира, фактически не живя в нем. Ты была бы удивлена, узнав секреты, которые я знаю о каждом в этой комнате.

— Я бы хотела услышать секрет.

— Выбери какой-нибудь.

Пока мы кружились, я обвела взглядом комнату и остановилась на кислом выражении лица Джорджа.

— Джордж.

— О, у этого маленького распутника их целая куча. Видишь пожилую леди под мышкой у Лорда Второй страны?

Мои глаза заметили их, танцующих рядом с нами. На вид им обоим было лет по восемьдесят.

— Да.

— У него был постоянный роман с ней, когда ему было восемнадцать. Муж знал об этом, но ему было все равно. Чему учила его та пожилая женщина…

Я усмехнулась.

— Лорду было всё равно — до тех пор, пока Джордж не полез к его дочери. Потом у Джорджа были обе: и мать, и дочь. Всё закончилось, когда лорд застукал их.

От души расхохотавшись над этим секретом, я встретилась взглядом с Джорджем. Он нахмурился и переступил с ноги на ногу, как будто знал, что мы говорим о его грязных делишках.

— Еще, пожалуйста, — хихикнула я.

— Позже, — сказал Малахия, откидывая меня так далеко назад, что мои волосы коснулись пола.

Он потянул меня назад, и мы закружились сквозь толпу людей, пока ритм продолжал играть. Когда музыка постепенно замедлила темп, он замедлил движения и притянул меня ближе, заставляя нас обоих остановиться.

— Хочешь сегодня вечером кукольный спектакль с тенями?

Я прикусила губу, обдумывая его жертву, когда музыка закончилась и медленно перешла к новой песне. Для остальных танцы продолжались, но мы неподвижно стояли посреди бального зала и у них на пути. Одна рука сжала мою, в то время как другая оставалась на моей талии. Его глаза, в которых никогда не было осуждения, не отрывались от моих, пока он ждал моего ответа.

— Какую историю ты мне расскажешь?

— Какую историю ты хочешь услышать?

— Я хочу знать, кто я. Я хочу услышать историю о моем отце. Мне нужно знать, кем он был.

Из груди Малахии вырвался мрачный смешок.

— Если ты хочешь получить ответы на эти вопросы, тогда тебе придется отправиться в Иной Мир со мной. Я могу научить тебя, как работает твоя магия. Я могу тренировать тебя, сделать сильнее. Ты это знаешь.

Жертва была заманчивой, но мы колебались на тонкой, хрупкой грани недоверия.

— Как бы ты сделал меня сильнее? Ты бы бросил меня в тюрьму? Сломал, чтобы потом собрать заново?

Я попыталась вырваться, но Малахия не отпустил мою руку.

— Ничего столь жестокого, свет мой.

Я высвободила свою руку из его хватки и отступила.

— Увидимся вечером в моей комнате, — прошептала я, отворачиваясь.

Моя голова болела, когда я возвращалась к помосту. Я была бы дурой, если бы всерьёз задумалась над его предложением… но он мог столько рассказать. Столько показать.

Я хотела знать, кто я. Что я.

Какую цену я была готова заплатить за правду?

Я сидела за столом в своей комнате, с тревогой ожидая прибытия Малахии. Я знала, что он будет настаивать на том, чтобы я ушла с ним, но именно он с самого начала дал мне право голоса в этом вопросе.

Тени закружились в углу, и я сделала глубокий, успокаивающий вдох. Я хотела, чтобы меня по крайней мере выслушали, хотя я знала, что идея была наивной. Мне понадобится его слово, что ему можно доверять.

Он ничего не сказал, только прошел вперед и указал на кровать.

— Ты готова к представлению?

Я отрицательно покачала головой.

— Здесь, — потребовала я, указывая на недавно заменённый чайный столик, чтобы избежать кровати. Иначе Малахия мог бы понять всё неправильно.

— Прекрасно, — выдохнул он, его губы сжались в прямую линию, когда он сел напротив меня. — Свет свечей здесь и близко не такой яркий, но сойдет.

Он поднял руки, и тени разлились по стене рядом с нами.

— Сегодня я расскажу тебе классику. Помнишь историю про солнце и луну?

Я помнила, но это было не то, что мне хотелось услышать. Мне нужны были ответы, но спорить с Малахией до окончания представления не имело смысла, поэтому я кивнула.

Луна отразилась на стене тёмной тенью, растущей и убывающей, Малахия украл крошечную искру огня у ближайшей свечи, перекинув её под луну свободной рукой.

Так началась история о солнце и луне, история, в которой солнце бежало от лунной тьмы, но луна все еще гналась за ним. Проходили дни, пока они танцевали друг вокруг друга, солнце убегало, а луна преследовала. Затем прошли годы, Луна, изменив свой курс, погналась за убегающим солнцем, медленно рассеиваясь по мере того, как ее энергия уходила из погони.

Члены Ордена рассказывали другую историю, ту, где солнце преследовало луну, но в детстве мне нравился поворот, который он рассказывал. История закончилась тем, что луна догнала солнце, создав затмение на фоне стены.

— Звучит знакомо? — спросил он, возвращая тени в руку.

Я усмехнулась.

— Дай угадаю: ты — луна, а я — солнце?

Его щека дернулась, словно он сдерживал смех, и лукавая улыбка скользнула по его губам.

— Что-то вроде того.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, пламя свечей мерцало на стенах.

— Здесь для тебя ничего не осталось, свет мой. Твоя предполагаемая пара бросила тебя, люди этого королевства считают тебя своим врагом и всегда будут считать, независимо от того, как сильно ты пытаешься доказать обратное. У тебя осталось мало друзей. Тебе нечего терять, если пойдешь со мной, и многое приобретешь.

Он был прав — здесь для меня ничего не было. Больше нет.

Конечно, оставался Редмонд, но в конце концов мне пришлось расправить крылья, и если Иной Мир окажется безопасным, я смогу вернуться за Габриэллой. Там время текло по-другому — я могла уехать на годы, а тут могла отсутствовать всего несколько дней.

— Ты должен пообещать не прикасаться ко мне. Я не твоя, Малахия. Я не принадлежу тебе, и ты должен это осознать. Я совершила ошибку, обманув Эйдена, и я не поступлю так с другим мужчиной. Если у тебя сложилось неправильное впечатление, это твоя собственная вина.

Его веки опустились, когда он вдохнул через нос, вероятно, обеспокоенный моим заявлением.

— Даю тебе слово.

— Скажи это, — потребовала я.

Его голос был едва слышен как шепот.

— Ты не моя, и я не прикоснусь к тебе, пока ты меня не попросишь.

Я покачала головой.

— Этого не случится.

— Прекрасно.

— Ты расскажешь мне все, что нужно знать о моем отце, обо мне? Ты научишь меня использовать свои силы? У меня будет свобода приходить и уходить в любое время, когда я пожелаю? — спросила я.

— Да, это все. Обещаю, — поклялся он.

Я прищурила на него глаза, неуверенная, стоит ли верить его словам. Это не имело значения — мне нужно было сделать выбор, а времени было очень мало.

— Тогда ладно. Я пойду с тобой.

Его ярко-голубые глаза загорелись радостью, и он улыбнулся так широко, что обнажился ряд острых зубов в верхней части десен. Я рассмеялась при виде этого зрелища. Даже его улыбка казалась угрожающей.

Он отодвинулся, прежде чем я смогла взять свои слова обратно, не желая рисковать и быть свидетелем того, как я передумаю.

— Собирай свои вещи. Увидимся завтра.

Затем тени поглотили его целиком.