История грешников

Райкен

Весна и лето прошли в чередовании распускающихся цветов, жарких дней и поездок на континент, и все это с Редмондом, который был моим новым советником. Хотя мои сны были наполнены постоянными кошмарами, мы вдвоем достигли значительного прогресса.

Были подписаны соглашения между Страной Фейри и каждым штатом Земель Смертных, а также Нью-Хейзел, хотя король и королева усомнились в моих намерениях относительно их дочери, требуя права бывать здесь, против чего я иногда выступал.

Габриэлле, похоже, не нравились эти визиты, когда ее родители суетились и заискивали перед ней, но она терпела их ради нового договора. Светские визиты были краткими и ограниченными, поскольку я не хотел позволять им заглядывать слишком далеко в Страну Фейри.

Здесь родители были вынуждены поторговаться со мной, заключив соглашение, которое требовало сохранения в тайне трещин в барьере. Теперь у этих двоих на запястье одинаковые серебряные метки, которые не исчезнут, пока я не решу.

Каждая нация была более чем готова закрыть глаза на похищение Далии и Габриэллы в обмен на мир. Каждый лидер принял условия нового соглашения.

Каждый. За исключением короля Камбриэля, который послал войска, которые атакуют барьер ежедневно. Эйден отказался от встречи, отказался подписать соглашение в любой форме или просто прекратить свои попытки удержать женщин. Он был на задании вернуть и свою королеву, и Далию, отказываясь уходить, даже когда его армия пала от изнеможения. Его армия столкнулась с барьером цепями и мечами, как будто жалкие попытки разрушить барьер могли чего-то добиться.

От моих солдат ежедневно приходили новые приказы, Эйден запаздывал с письмами, в которых требовал не только свою жену, но и Далию. Эйден был ничем иным, как неумолимым в своем стремлении разрушить стену и вернуть их, хотя, казалось, для его агрессии было мало причин. Тени были выведены из Камбриэля, оставлены парить над землей, которую демон присвоил себе — Проклятый Лес, и Бесплодные Пустоши.

Нежелание Эйдена сотрудничать и удивительное молчание Короля Иного Мира наполнили меня беспокойством. Не стоит удивляться, что два короля заключили тайный союз и выжидали своего часа, прежде чем разразится катастрофа.

При этой мысли у меня каждый день сжималось в груди.

После того ужина Далия отказывалась разговаривать с Редмондом и мной. Ее отказ признавать нас двоих, однако, не помешал нашим визитам в Земли Драконов. Нам было важно следить за ней, что мы и делали, наблюдая издалека, как она брала уроки у Эулалии и Финна.

Этим утром я парил над тренировочной площадкой, наблюдая за едва заметными изменениями в ее внешности. Ее кожа приобрела приятный золотистый загар, который играл на ее мышцах. Ее глаза искрились радостью, которой я никогда раньше не видел. Магия была такой же дикой и безрассудной, как всегда, но она сохраняла чувство контроля над ней. Этим утром она даже послала за мной поток этой магии, поймав меня на шпионаже. Это было просто восхитительно, но также и четкий сигнал, что она хочет, чтобы я ушел. Она не хотела, чтобы ее беспокоили.

Итак, я быстро удалился, только чтобы занять темноту своей комнаты и поразмыслить о состоянии барьера.

Такой сильной, какой стала Далия, она могла легко найти способ сбежать из Страны Фейри, если бы захотела. Финн научил ее, как искать точное местоположение, и для нее было бы достаточно легко пройтись вдоль стены в поисках трещин, но глубоко внутри она больше не хотела покидать Страну Фейри. Она хотела оставаться рядом со своими друзьями и, надеюсь, со мной.

Я вздохнул, сидя в темном углу своей комнаты, куда я пришел два часа назад, ожидая, пока все лягут, опустив головы на ночь. Хотя она отказалась говорить со мной лично, в снах слова лились из нее рекой — иногда злые и обиженные, а иногда добрые, наполняя меня надеждой, которая может быть ядовитой для мужчины в моем положении.

Встреча здесь, в сонном мире, была единственным, что поддерживало меня, и после долгой ночи в таверне с Эулалией и Габриэллой моя маленькая ворона скоро закрыла бы глаза.

Я съежился при мысли о счете, который получу утром после их ночной попойки. Эти трое могли перепить любого взрослого дракона, что они часто и делали.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул, выжидая, пока она отключится. Ничего не оставалось, как ждать. Я определенно не мог уснуть.

Всего через несколько мгновений вокруг меня образовались золотистые поля с маленькими кустами лаванды, и я вдохнул свежий воздух этого сказочного пейзажа. Я понятия не имел, как и почему ей пришло в голову это место, было ли это чем-то, что она просто вообразила, услышала из чьих-то уст, или оно обрело форму из-за какого-то глубоко укоренившегося стремления к миру, но оно было прекрасным.

Я шагал по лавандовым зарослям, следуя вдоль ровного журчания ручья, зная, куда она пойдет: в то особое место под золотым деревом с бабочками вместо листьев, возможно, читая книгу или просто наслаждаясь пейзажем.

Она была там, как и ожидалось, но не держала в руках книги и не смотрела задумчивым взглядом на пейзаж. Вместо этого она каталась по земле, как кошка, играя с бабочками, которые приветствовали ее здесь.

Она была нетрезва. Запах алкоголя ощущался на ее теле даже во сне, запах настолько сильный и всепоглощающий, что он не мог быть ограничен только одной реальностью. На ней было платье в стиле фейри, которое Финн упоминал ранее — золотое платье длиной до щиколоток на тонких бретельках с блестками.

Это был подарок от меня, но она этого не знала. Она понятия не имела, что весь этот гардероб был подарен ей мной. Моей маленькой вороне нравилась наша мода, чего у нее никогда не было возможности узнать до своего прибытия в Страну Фейри.

— Похоже, ты получаешь удовольствие, — перебил я, готовясь либо к приступу ярости, либо к отчужденности, но широкая улыбка, которую она послала в мою сторону, вместо этого заставила мой желудок затрепетать от восторга.

Я вздохнул и улыбнулся в ответ. Хорошо. Это будет одна из таких ночей.

— Райкен из сна, — прошептала она. — Я так взволнована, что вижу тебя! — она подпрыгнула, прислонившись к дереву, и раскинула руки.

Бабочки взлетели, когда она подошла ближе, но я уклонился от этого подхода, не желая рисковать соприкоснуться.

По какой-то причине в тот момент, когда мы соприкосались в ее сновидениях, меня изгоняло из ее снов только для того, чтобы оказаться в ловушке собственных кошмаров. Я не хотел рисковать и быть вырванным из её мира так рано ночью. До прихода Редмонда, чтобы отправиться на наше ночное задание, оставался ещё час, и я не хотел упустить ни одной минуты.

Она остановилась передо мной, слегка спотыкаясь, поскольку ночные события сказались на ее голове.

— О, точно, — сказала она, прикусив губу. — Ты исчезаешь всякий раз, когда мы касаемся друг друга.

Я усмехнулся и легонько коснулся своей руки.

— Ты маленький пьяный скунс. Какого ущерба следует ожидать моему кошельку?

Ее глаза озорно сверкнули. Ей нравилось вести подобные беседы с Райкеном из Сна.

— Много ущерба. Настоящий Райкен будет взбешен.

Она вернулась к дереву, медленно сползая по золотистой коре.

— Тебе было весело? — спросил я.

— Очень, — ответила она со вздохом.

— Хорошо, — ответил я, часть моего сердца болела от пустоты, желая, чтобы она получила такое же количество удовольствия со мной. — Я рад, что ты хорошо провела время.

Ее глаза устремились к небу, к птицам цвета драгоценных камней, парящим прямо под солнцем.

— В моих мечтах настоящий Райкен был больше похож на тебя. Настоящий Райкен будет в ярости, когда получит счет и обнаружит, что я занимаюсь чем-то хотя бы отдаленно приятным.

Я покачал головой и встретился с ней взглядом.

— Мне хотелось бы думать, что он был бы рад за тебя. Я знаю, что рад.

Ее губы сжались, а тон стал серьезным.

— Вот почему ты — Райкен из снов. Ты самое близкое к идеальной версии моей невыносимой пары, что только может представить себе моё воображение.

Мне было больно слышать, что она до сих пор так ко мне относится, даже после всего пространства, которое я ей дал. Я пытался сделать всё, что было в моих силах, чтобы загладить вину — всё, кроме того, чтобы просто запереть её и потребовать поговорить со мной. Я мог бы. Я часто об этом думал. Но именно так мы и оказались в этой точке, из которой, похоже, уже не выбраться. Я был слишком требовательным, слишком властным. Я душил её.

Точно так же, как Эйден.

Далия прислонила голову к дереву и расслабилась, закрыв глаза и прислушиваясь к пению птиц. Тут ноздри ее затрепетали, когда она вдохнула сладкий аромат воздуха. Отражая её действия, я вдыхал этот потрясающий аромат, роскошную смесь амбры, переплетенную с лавандой, аромат, который полностью присутствовал здесь.

Она казалась такой блаженно счастливой, такой невероятно красивой — словно видение в этом пейзаже сна. Я смотрел на неё, пока шли минуты, не осмеливаясь отвести взгляда ни на миг.

Но наше время подходило к концу, и Редмонд мог явится в любой момент, поэтому я отбросил сон и открыл глаза.

— Мы опаздываем, — заявил Редмонд, протягивая «мы». Его тон был торопливым и напряженным, но взгляд на мгновение смягчился. — Как она?

— Счастлива, — тихо ответил я.

— Хорошо. Мы не хотим опоздать. Ходят слухи, что оракул — взбалмошное создание, и если мы не появимся до рассвета, она исчезнет, и ее не увидят до следующего полнолуния, но ты это уже знаешь.

— Она не взбалмошная. Она проклята, была проклята еще до того, как моя мать узнала об этом, — заявил я, поднимаясь с постели.

Редмонд последовал за мной, когда я переступил порог.

Это было не то будущее, которого боялись, и не то настоящее. Это было прошлое, которое преследовало меня каждую ночь в виде странных видений и темных снов, бестелесных голосов и очертаний монстров, давным-давно умерших. Внутри меня происходило что-то странное, и мне нужны были ответы.

Оракул владела всеми новыми знаниями.

Я схватил Редмонда и перебросил нас на опушку Леса Фейри, но только до линии деревьев, поскольку на деревьях были вырезаны заклинания против просеивания, созданные одним-единственным оракулом. Путешествие по сиреневым деревьям было довольно приятным, поскольку пикси спрыгнули с листьев и преподнесли мне маленькие крупинки сахара — подношение своему королю. Я был богат на сахар, но не приблизился к знаниям оракула, которые она могла дать.

Редмонд поднял карту лесов и поднес ее к лунному свету.

— Я думаю, мы уже близко.

Я не смог различить, чем одни деревья отличаются от других, так что Редмонд взял дело в свои руки. Я протянул руку, жестом приглашая его идти вперёд:

— Рад, что ты умеешь различать одинаковые деревья.

— Они немного разные. Надо просто внимательнее смотреть, — ответил он, разглядывая кору сквозь линзы очков. Он указал на едва заметную отметину на дереве и сказал:

— Вот. Нам туда.

Пока мы пробирались сквозь ветви и лианы, появилась небольшая тропинка, и я поднял глаза к небу, определяя высоту луны по отношению ко времени. За час до того, как оракул исчезнет, ее не будет видно до следующего полнолуния. Моя мать была близка с этой женщиной, ей доверяли здесь, и если кто-то и знал о ее секретах, то только она.

Хотя оракул имела дело с видениями будущего, во многом как провидица Матильда, здесь видение было более широким и содержало очень мало деталей. Здесь видения советовали фейри об их судьбе, будь то величие, монотонная жизнь, любовь или богатство. Оракул была прославленной гадалкой, но я пришел сюда не для того, чтобы услышать о своем богатстве и славе. Я хотел ответов. Правды.

Несмотря на то, во что верил мой брат, он не был дураком. Я знал, что родился совсем не похожим на своего отца, но он и моя мать были парой, преданными и любящими до самого конца. Мысль о том, что моя мать завела интрижку у него под носом, была так же немыслима, как конец света. Я подозревал, что моё происхождение — выдумка, задолго до того, как кто-то впервые осмелился выразить сомнение вслух, но никогда не хотел в это углубляться.

По крайней мере, до сих пор.

Видения и сны об этом темном месте, наполненном существами, преследовали меня, так же как и шепот какого-то нечестивого голоса. Мои силы… мои силы стали непостоянными, более странными, чем обычно.

Сначала я винил стресс. Стресс, вызванный началом войны. Стресс от разлуки со своей второй половинкой. Однако, когда стресс спал и моя жизнь вошла в комфортное русло, проблемы только усугубились. В любой момент я засыпал и просыпался в Проклятом Лесу, обнаженным и окруженным грудой теневых тел, их крылья были оторваны и изрублены на земле, головы насажены на шипы. Я был угрозой для фейри, а мы не можем себе этого позволить. Мне нужно было знать, что со мной происходит, чтобы эффективно руководить фейри.

Редмонд остановился, и я так погрузился в свои мысли, что врезался ему в спину. Он бросил на меня уничтожающий взгляд, как бы говоря смотри, куда идешь, но вместо этого сказал:

— Мы на месте.

Мой взгляд упал на ветхую хижину с выбитыми окнами и двором, заросшим сорняками.

— Прелестно.

В окнах мерцали огни фейри, и я подошел к двери и приоткрыл ее, не потрудившись дважды постучать. Войти было непросто, так как дверь была низкая, и мне пришлось практически ползком пробираться внутрь. Редмонд последовал за мной и отряхнулся, выйдя из проема.

Внутри дом был больше, искусно декорирован, в нем царила домашняя атмосфера.

— Где же она может быть? — спросил Редмонд, но спрашивать было незачем, потому что женский голос донесся из того, что, как я мог только предположить, было кухней, судя по запаху травяного чая.

— Райкен! У тебя получилось. Я боялась, что у тебя не получится.

Из кухни вышла невысокая жилистая женщина. Волосы были спутанными и жесткими, свисая чуть ниже талии, и хотя она была фейри, казалось, что она выглядела постарее, чем была моя мать. В человеческим меркам она выглядела на сорок.

Она подошла ко мне и, несмотря на хрупкое телосложение, крепко обняла — её голова едва доставала до моей груди.

Редмонд, стоявший рядом, склонил голову, его глаза засветились от изумления.

— Ты знала, что я приду?

Она лишь отмахнулась и скрылась в крошечной кухне, а спустя минуту вернулась с чайником и тремя чашками. Жестом указав на потрёпанный диван и выцветшие кресла в гостиной, сказала:

— Прошу, присаживайтесь.

Мы втроем перешли в гостиную, миновав стены, сделанные из сучковатого дерева, которые выглядели как толстые корни. Между ними торчали листья и веточки, отчего казалось, что дом был просто продолжением леса.

Она налила мне чашку чая, затем осторожно прошла мимо выщербленного стола в центре гостиной и протянула Редмонду чашку. Их глаза встретились друг с другом, и она сделала глубокий вдох, прежде чем взволнованно улыбнуться ему. Губа Редмонда приподнялась, и он сдвинул очки на переносицу, ерзая на своем стуле. Его руки на мгновение замельтешили, как будто он не совсем знал, что с ними делать, а затем он решил сложить их на коленях. Редмонд всегда был неуклюжим, но никогда не был настолько неуклюжим.

— Редмонд, я так рада тебя видеть. Меня зовут Орелла, и я ждала тебя довольно долго.

Редмонд не ответил; он только уставился на Ореллу, разинув рот. Я наморщил лоб, глядя, как они пристально смотрят друг другу в глаза, казалось бы, потерявшись в другом мире. Я прочистил горло, прерывая драгоценный момент, разворачивающийся перед моими глазами.

Она подскочила от звука и отступила к дивану напротив нас.

— Я ждала тебя. Я видела твое прибытие в видении, но я никогда не знала, когда это произойдет.

Тут ее взгляд задержался на Редмонде, прежде чем она продолжила.

— У меня было предчувствие, что это произойдет сегодня вечером.

— Тогда ты знаешь, зачем я пришел.

Она оторвала взгляд от Редмонда и бросила в чай кусочек сахара, медленно размешивая жидкость в тишине. Она сделала один глоток, промурлыкала, а затем встретилась со мной взглядом.

— Я знала, что настанет день, когда ты потребуешь ответов. Мы с твоей матерью были самыми близкими подругами, поэтому, естественно, ты решил бы обратиться ко мне. Ты был прав, что так поступил.

— Скажи мне, что то, о чем я думаю, неправда. Скажи мне, что я просто испытываю побочные эффекты от стресса и ничего больше, что мои родители были теми, за кого себя выдавали, что их истинная связь была нерушимой, — умолял я.

Сейчас, как никогда, нужно было верить, что они были предназначены друг другу судьбой, что связь между ними была выкована из чего-то прочного и нерушимого. Что, несмотря ни на что, из этого правила не было исключений.

В надежде, необходимой для моего же блага.

— Я могу сказать тебе правду или то, что ты хочешь услышать. Что ты выбираешь?

Я откинулся на спинку стула, чувствуя, как хрупкий материал заскрипел под моим весом, и вздохнул.

— Правду.

Она поставила чашку на стол и наклонилась, чтобы заговорить, наклонив голову, как будто изучала черты моего лица.

— У тебя такие глаза, — сказала она задумчиво, затем откинулась назад со смешком. — Твоя мать была странной с самого рождения. Она была могущественной, но ее способности отличались от способностей любого другого фейри. Тебе говорили, что она была наполовину благой, наполовину неблагой, но то, что тебе говорили, не обязательно было правдой. Она была наполовину неблагой, наполовину потусторонней — чем-то ярким и странным. Совсем как твоя пара, — сказала она с улыбкой. — У твоей матери были некоторые стихийные силы, которые будут у тебя, но вдобавок ко всему, у нее также были все другие умения — нечто неслыханное. Способность создавать порталы.

— Прошу прощения?

Она подняла руку и шикнула на меня, как на ребенка, и глаза Редмонда заблестели.

— Твоя мать встретила мужчину, которого ты называл отцом, когда был маленьким. Это была любовь с первого взгляда, похоть с первого взгляда. Они сразу поняли, что им суждено быть друг с другом вечно.

— Отцом?

— Ты знаешь, к чему это ведет. Теперь больше не перебивай. Мое время ограничено, — ответила она. — Твоя мать часто открывала порталы, уводя твоего отца исследовать незнакомые и разные земли. Все было хорошо, пока она не попала туда, куда ей никогда не следовало заходить. Это был жестокий, капризный мир, темный и странный. Вскоре после прибытия они вдвоем сбежали и закрыли портал, молясь, чтобы он никогда больше не открылся. После этого твоя мать поклялась, что никогда не откроет другой портал и не войдет в новый мир. Она выполнила клятву и сохранила ее, и они поженились. Вскоре после этого у них родился твой брат.

Она откинулся на спинку стула и скрестила руки на груди.

— Твой брат родился больным и слабым. Прошли годы, пока они вдвоем искали лекарство, но так и не смогли найти лекарство от болезни, которой раньше не существовало. Итак, твоя мать запаниковала и снова начала исследовать другие миры, разыскивая любого, у кого была такая же болезнь. Она день и ночь искала это лекарство, все время оставаясь осторожной, никогда не открывая дверь в темный мир. К тому времени, когда Каспиану исполнилось всего пять лет, он уже стучался в дверь смерти. Полная безнадежности, твоя мать решила сделать то, чего поклялась никогда не делать: она открыла портал в Иной Мир, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы протиснуться, и немедленно закрыла его здесь. Она отправилась в бездну за этим лекарством и исчезла больше чем на год.

Ее глаза остановились на мне, полные сочувствия и печали.

— Когда она вернулась, она была не одна. У нее на руках был младенец. Ты.

У меня внутри все сжалось. То, что она утверждала, не могло быть правдой. Я покачал головой, когда отвращение наполнило мое горло желчью. Нет, я был фейри, стопроцентным фейри. Это было совсем не то, на что она намекала.

Мои кулаки сжались, и я резко поднялся со своего места, чуть не опрокинув потертое кресло.

— Моя мать никогда бы не предала моего отца.

— Садись, мальчик. Я еще не закончила рассказ.

Я зарычал — это была всего лишь история, — но, тем не менее, я вернулся в кресло, молча кипя, когда Редмонд устремил в мою сторону гневный взгляд.

— Твоя мать не предавала твоего отца. Никогда бы не сделала этого. Она пыталась заключить сделку с богами теней, чтобы получить лекарство, но то, чего они хотели взамен, показалось ей отвратительным. Она попыталась уйти, найти способ сбежать, но боги теней никогда не были сторонниками выбора или согласия, когда дело касалось размножения. У неё отобрали выбор — и волю к жизни. Ты родился, пока она была заперта под горой, вынашивая план побега. И когда, наконец, настал день, она взяла тебя с собой… только чтобы узнать, что за то время, пока её не было, твой брат выздоровел. Ирония судьбы, — вздохнула она.

У меня закружилась голова, и я проглотил рвоту, которая поднялась мне в рот.

— Моя мать любила меня. Мой отец тоже. Если бы это было правдой… они бы презирали меня.

Ее взгляд смягчился, и она обошла бесшумно стол. Она опустилась передо мной, взяла мою руку в свои и убрала серебристую прядь волос с моих глаз. Ее губы растянулись в мягкой улыбке.

— Они оба любили тебя. Они никогда не ненавидели тебя. Они никогда не смогли бы, даже если бы захотели. Твой отец ни капельки не винил твою мать, и он выбрал тебя, признал тебя своим, пообещав никогда ни словом не обмолвиться о том, что произошло. Твоя мать рассказала мне, и только мне. Чтобы предотвратить раскрытие правды, мы вдвоем наложили на тебя защитное заклинание, и никто никогда не узнал бы о жестокости, в которой ты был зачат.

Защитное заклинание. Мне стало интересно, не потому ли, что провидица Матильда никогда не видела меня в своих видениях.

Прежде чем я успел озвучить свою мысль, заговорила оракул.

— Да, мой крестник. Да.

Крестник?

Прежде чем я успел спросить, она встала и выглянула в окно.

— Солнце взойдёт через несколько минут. Вам лучше уйти до того, как проклятие вступит в силу. Ты пожалеешь, если останешься дольше.

Мы поднялись, но я не двинулся к двери — слишком много вопросов оставалось без ответа. Она покачала головой и подняла кулак, выпустив силу, от которой воздух завертелся, взвыл, закручиваясь с яростью торнадо.

Нас обоих выкинуло за дверь.

Редмонд приземлился на спину, и оракул усмехнулась, улыбаясь сбитому с толку мужчине.

— С нетерпением жду встречи с вами в следующее полнолуние.

Она послала воздушный поцелуй, и дверь с грохотом захлопнулась, вскоре после чего весь дом исчез.

Обычно меня бы позабавило выражение влюбленности на лице Редмонда, но вместо этого меня охватил ужас. Если то, что она сказала, было правдой, тогда все, что я когда-либо знал, было ложью. Я не был фейри, не совсем.

Я тоже был наполовину Тень.