История грешников

Далия

Ужас преследовал меня. Пауки, змеи, падения с большой высоты, подземелья, война и мучения промелькнули за моими веками — все, что когда-либо наполняло мой разум страхом. И все же, когда я оказалась запертой в этой темной тюрьме своего разума, что-то произошло. Что-то странное.

Мой страх исчез. По рукам поползли пауки, а змеи обвились вокруг шеи, пока я стояла на краю какой-то железной клетки, высоко в воздухе. Но вместо того чтобы провалиться глубже в эти пугающие, душераздирающие видения, я вырвалась из них.

Тёплые руки легли мне на плечо, кто-то прошептал моё имя, встряхивая, вытаскивая из наваждения, в которое я была брошена.

— Далия. Далия. Тебе нужно проснуться, — звала Габриэлла.

Клыкастые твари исчезли, и пол клетки провалился подо мной, отправив меня парить в воздухе. Я проснулась, мои глаза метнулись к окну. То, что встретило меня, было намного хуже любого кошмара.

Война.

Повсюду тела. Драконы, падающие с ночного неба. Абсолютный страх, исходящий от моей пары.

Я поднялась с кровати, в которую меня поместили, проклиная своего мужа, мою вторую половинку, за то, что он запер меня, когда больше всего нуждался в моей помощи.

Малахия стоял перед Райкеном, моим наставником, и моими друзьями, целой армией за его спиной. Сила окутала его, дым и тени были такими густыми, что сквозь них было трудно что-либо разглядеть.

Дуллахан назвал их имена, назвал имена каждого последнего трупа на том поле боя. Он предупредил об их смерти, и было ясно почему.

Я закрыла глаза и глубоко погрузилась в эту одностороннюю связь между моей парой и мной, чувствуя полное поражение, которое пронзило его до костей. Недостаток силы ощущался между моим мужем и мной, сигнализируя о том, что его магические резервы каким-то образом были истощены. Когда Малахия поднял кристалл, сияющий темно-серебряным отливом, стало ясно почему.

Он поглотил силы моей пары, перекачав их в этот кристалл во время битвы.

Мои кулаки ударили по окну, разбивая стекло. Я не позволю ему забрать их. Я не позволю ему причинить им вред.

Габриэлла застыла позади меня.

— Мы должны что-то сделать. Мы не можем стоять здесь и смотреть.

Она была права, но я не признавала этого, по крайней мере тогда, когда времени было мало. Я погрузилась в ту яму внутри себя, взывая к своей магии, требуя, чтобы она помогла мне и спасла тех, кого я любила.

Она ответила. Мое тело превратилось в пылающий шар золотого огня, золотые усики вились по комнате, шипя от прикосновения железа, вонзенного в стены, в решетки снаружи окон. Моя сила не смогла бы преодолеть окружающее нас железо или руны, вырезанные на камне снаружи башни, но однажды я случайно забралась в это дворцовое подземелье, и внутри меня было что-то, способное преодолеть железо и руны.

Было что-то большее, к чему мне всегда было страшно прикасаться.

Итак, копнув глубже, чем когда-либо прежде, я обнаружила, что в глубине ярко горит золотая искра. Я протянула руку и схватила её, ощущение того, как она сжигает меня изнутри, разрывает мою душу и формирует что-то новое. Острые зубы вырвались из моих десен, а ногти вытянулись в когти, когда мое зрение заволокло яркой дымкой.

Эта сила была чем-то древним, божественным, завершающим мир и приносящим жизнь.

Мой взгляд переместился на Габриэллу, и она ахнула, отступив на шаг. Крики эхом отдавались от земли внизу, и низкое рычание вырвалось из моей груди, когда я увидела его источник. Эулалия. Исадора.

Поглощенные тенями и пламенем.

Дракон позади них взревел от ярости, от боли, извергая из пасти горячее пламя, расплавленное пламя, которое никак не могло уничтожить врага.

Он был следующим, корчась, когда черное пламя пробежало рябью по его чешуйчатой коже. Киеран и тот синеволосый верховный лорд, Эвандер, последовали за ними, тени окружали их тела и медленно ползли от ног к шеям. Прежде чем тени поглотили его, Киеран посмотрел на башню, встретившись взглядом с Габриэллой, и его губы шевельнулись, произнося слова «Прощай».

Габриэлла ахнула, ее глаза наполнились слезами, когда его шея хрустнула.

Все. Малахия убил почти всех.

Следующими будут Редмонд и Райкен. Я наблюдала, как Редмонд съежился, а Райкен закрыл глаза, и от него ко мне через нашу связь исходило что-то вроде умиротворения, любви, его последние слова прозвучали волнами чувств.

Я должна была спасти их. Я должна была.

Жгучая боль пронзила мои лопатки, и что-то обрело форму, рассекая кожу.

Ярко-бирюзовые глаза Малахии поднялись вверх, встретившись с моими, и уголок его губы дернулся, когда он сжал руку в кулак.

Шея Редмонда хрустнула.

— Нет! — мой крик разорвал ночное небо, выбивая стекла и швыряя камни и железо на землю.

Башня рушилась вокруг нас, а мой крик продолжал сотрясать камень у нас под ногами.

Райкен выхватил свое оружие, меч в одной руке, кинжал в другой, и атаковал Малахию с холодной и смертоносной грацией, целясь мечом прямо в грудь мужчины. Но там, где у Райкена были навыки, у Малахии была магия. Навыка было недостаточно, чтобы спасти его.

Тени обвились вокруг меча Райкена, тянули и дернули, отправляя его в полет на землю. Вооруженный только кинжалом, Райкен нарезал круги вокруг крылатого мужчины, нанося небольшие порезы на его броне, лице, потянувшись к кристаллу Малахии, который сжимал в руке в перчатке. Я вытянула шею, отчаянно пытаясь увидеть, что произошло дальше, но каменная почва подо мной обвалилась.

Я прыгнула к Габриэлле, крепко схватив ее, когда мы обе по спирали спускались с башни. Она дрожала от ужаса, когда я прижала ее к себе, прижимая ее голову к своей шее и поворачивая нас обеих.

Мы упали с огромной высоты, и я держалась за нее со всей силой, на которую была способна. Мы обе зажмурились, падая к ступенькам входа, крича весь путь вниз. Я сместила свое тело так, чтобы оно приняло на себя всю тяжесть падения, гарантируя, что Габриэлла упадет на меня сверху. Мое тело ударилось бы о камень первым, я бы позаботилась об этом.

Ожидаемого удара так и не последовало, и когда я снова открыла глаза, они встретились с ее глазами, широко раскрытыми и преисполненными благоговения.

— Крылья, — выдохнула она, и я повернула голову.

Взмах крыльев за моей спиной удерживал нас в воздухе прямо над землей, предотвращая то, что могло бы стать смертельным ударом.

Мои крылья. Золотые и пушистые. Мягкие, но сильные. Я не совсем понимала, что с ними делать. Я попыталась взмахнуть ими раз другой. Моя спина ударилась о каменную опускную решетку под нами, и Габриэлла со стоном откатилась в сторону.

— Киеран, Эулалия, Финн, Редмонд… Эйден и Джордж, — прошептала она. — Они все мертвы.

Мы не могли видеть дальше стены, окружающей дворец. Райкен был там, сражаясь за свою жизнь. Я не могла оставить его беспомощным. Я была нужна ему.

Ко мне на колени забралась Габриэлла, схватив меня за плечи.

— Беги. Прячься, если нужно.

Со слезами на глазах, она схватила меня за руку, сжимая и притягивая к себе, не желая отпускать.

— Нет! И ты тоже. Пожалуйста, не ходи туда.

Я не могла. Мне нужно было спасти Райкена и посмотреть, выжил ли кто-нибудь после гнева Малахии. По ту сторону стены было слишком тихо, и не имело значения, останусь ли я здесь. Он все равно придет за мной, и ей не следовало быть поблизости. Я вырвалась из ее хватки.

— Пожалуйста, Габриэлла. Спрячься, — умоляла я.

Я закрыла глаза, сосредоточившись на том месте, где они были всего несколько секунд назад, на той же земле, усеянной мертвыми телами и опустошенной войной.

Затем, просеялась, проваливаясь сквозь землю подо мной, проваливаясь сквозь время и пространство, но на этот раз что-то было по-другому. Просеивание было не просто просеиванием… больше нет. Мое тело висело, подвешенное в этой пустоте, золотой свет окутывал каждый дюйм моего существа. Вместо того, чтобы, как обычно, быть встреченной тишиной или порывом ветра, мои уши уловили звон колоколов и курантов, рев труб.

Затем раздался голос на языке, похожем на песню.

— Спаси их, — пел он. — Спаси их.

Я приземлилась лицом в выжженную траву снаружи, мои глаза с тревогой осматривали окрестности.

Спаси их.

Я покачала головой, услышав бестелесный голос, и мои глаза остановились на темной фигуре Малахии, расправившей крылья и возвышающейся над коленопреклоненным мужчиной. Райкен.

Спаси их.

Крылья, которые расправились за моей спиной и захлопали, когда я бросилась к ним, несясь по воздуху, отчаянно пытаясь предотвратить то, что должно было произойти дальше. Это была гонка на время, в которой никто не хотел проигрывать.

К тому времени, когда я приземлилась, скользя по траве на коленях, было уже слишком поздно.

Малахия взмахнул мечом, пронзив им грудь моего мужа — моей пары. У меня отвисла челюсть, шок сделал меня бесполезной.

Я закричала и поползла по телу Райкена, надавливая на его рану.

Надавливание ничего не дало, поскольку лезвие прошло сквозь его туловище. Райкен знал это и поднял глаза, веки затрепетали. Его рука ласкала мое лицо, убирая волосы с лица, и мягкая улыбка тронула его губы.

Он открыл рот, чтобы заговорить, но от усилия закашлялся, и из его губ потекла кровь.

Я схватила его за руку и прижала к своей груди.

— Нет. Не говори, — прошептала я, мое тело дрожало, когда я прижалась ухом к его груди.

Его сердцебиение замедлилось, секунды между ударами растягивались все больше и больше.

— Пожалуйста, не уходи. Не сейчас. Мы только начали, — взмолилась я.

Он не дышал. Его сердце не билось. Я надавила на его грудь и раскрыла ему рот, отчаянно пытаясь вырвать его из лап загробного мира и вернуть в тело. Зрение затуманилось — из глаз хлынули слёзы.

Я даже не успела попрощаться. Редмонд. Эулалия. Мой муж.

Ярость, подобной которой я никогда раньше не испытывала, пронзила меня до костей, и это древнее существо глубоко внутри меня зарычало. Встретившись взглядом с Малахией, его крылатая и чудовищная фигура возвышалась над нами — и я закричала.

Звук, вырвавшийся из меня, не был человеческим. Это был не зверь, не тень и не фейри. Это был ужасающий вопль, который можно было услышать в разных странах, за многие лиги моря, достигая других континентов. Звук эхом разнесся по мирам. Что-то внутри знало, как далеко разнесся этот звук, и с этим гулким воплем золотая взрывная волна силы вырвалась из моего центра, распространившись по полю боя.

Сила поднялась к небу, затем упала на землю, оседая на телах подобно золотой пыли, и по мере того, как сила медленно погружалась в землю, моя сила ослабевала. У меня закружилась голова. Зрение расплылось по краям.

Нет. Нет. Нет.

Я не могла упасть в обморок в такой момент. Нужно что-то делать.

Издалека послышался лязг доспехов, и я повернула голову, совсем чуть-чуть, насколько позволял мой взгляд. То, что предстало моим глазам, заставило мое сердце трепетать и наполниться надеждой.

Армия Камбриэля пробуждалась, словно ото сна, а не от смерти. Они медленно поднялись на четвереньки, осматривая поле боя. Эйден и Джордж поднялись следующими, их взгляды были прикованы к изогнутой форме моего тела и к тому, кто лежал подо мной.

Глаза Эйдена расширились, а Джордж ахнул. Они упали на одно колено, прижав кулаки к сердцам. Их армия последовала его примеру, все преклонили колени перед Малахией.

— Да здравствует Светило, — крикнул Эйден, и другие голоса отозвались эхом.

Нет, они преклоняли колени не перед Малахией. Они преклонили колени передо мной, существом с золотыми крыльями, клыками и когтями. Существо с короной света, сияющей на голове, такой яркой, что я могла видеть, как она горит прямо у меня над бровями. У меня отвисла челюсть, когда я встретила радостную улыбку Малахии. Его нисколько не беспокоило их поклонение. Он все это время знал, что я не тень. Я была — Светилом.

Потомком Великого Бога, которому поклонялся Эйден.

Я могла бы прожить всю свою жизнь, не зная этого, не заботясь об этом, просто пока у меня были Райкен и мои друзья. Я затаила дыхание, когда хор хриплых рыков разнесся по полю, драконы слегка пошевелились, словно очнувшись от комы. Тела фейри дернулись на поле боя, и раздался коллективный вздох.

У меня перехватило дыхание, когда я посмотрела на это, мои друзья, Редмонд. Эта золотая пыль… что-то сделала.

Эулалия застонала позади меня, переворачиваясь на другой бок. Затем Исадора присоединилась к ним со своим собственным стоном, чешуйчатая пасть Финна дернулась, и повелители лета и зимы дернулись. Грудь Редмонда поднялась на вдохе, все они медленно возвращались к жизни. Мое сердце почти перестало биться от чистой радости.

Из моего горла вырвался тихий смешок, безумный звук неверия, и слезы потекли из моих глаз. Я затаила дыхание, когда мое внимание переключилось с окружающих на мою пару подо мной.

Оставался последний мужчина, которого нужно было спасти, и он выживет. Несмотря ни на что. Если бы мне пришлось отдать свою жизнь, я бы это сделала. Мое присутствие всегда причиняло боль в этом мире, но он, он мог что-то сделать с этим миром. Он мог сделать его лучше.

Все еще склонившись над обмякшим телом Райкена, я обвела взглядом его фигуру, лихорадочно выискивая любой признак движения, любой признак жизни. Золотая пыль медленно впитывалась в его кожу, та же самая пыль, которая вернула остальных. Я прижалась ухом к его груди, слушая мягкий стук сердца.

Мои губы разомкнулись, и с них сорвался звук, похожий на рев раненого животного. Он был жив! Я схватила его за плечи, пытаясь разбудить, но он не проснулся. Его зрачки двигались под веками, как будто что-то искали.

Меня.

Звуки раненых, раздающиеся с поля боя, наполнили меня триумфом, но крылатый мужчина, парящий над моим мужем, наполнил меня ужасом. Он не сказал ни слова. Он чего-то ждал, и это наполнило меня ужасом.

Я крепко вцепилась в Райкена, отказываясь когда-либо отпускать его. Кончики пальцев впились в кожу моих рук, и Райкен застонал, все еще не полностью в сознании, но достаточно, чтобы схватить меня. Я нахмурила брови, когда мой взгляд метнулся между ним и Малахией.

Губы Малахии были поджаты, когда он постукивал ногой рядом с нами, все еще ожидая.

— Пожалуйста, — взмолилась я. — Просто оставь нас в покое.

Он скрестил руки на груди.

— Я не могу этого сделать, свет мой. Никогда.

— Чего ты ждешь? — звон колоколов снова заполнил мой разум, и этот голос заговорил.

Спаси их.

Спаси их.

Малахия наклонил голову и наклонился вперед, словно прислушиваясь к этому бестелесному голосу.

— Я жду этого, — прошептал он.

Спаси их, настойчиво поет голос.

Я вскрикнула от отчаяния.

— Я спасла! Я спасла их!

Колокола зазвенели все громче.

Не их! Их!

Вспышка боли пронзила мой череп, и мои глаза остекленели, неспособные видеть или слышать что-либо вокруг меня. Поле боя, которое всего несколько минут назад было наполнено смертью, быстро сменилось чужой землей.

Пейзаж моих грез. Запах смерти витал в воздухе, перекрывая сладкий аромат лаванды и меда, золотые поля, обугленные и сожженные. Очертания золотых и серебряных крылатых тел, давно умерших, устилали траву. Светила.

У меня отвисла челюсть, когда передо мной возник большой белый дворец из колонн и мрамора. Затем, внезапно, я оказалась внутри дворца, в чем-то вроде тронного зала, заполненного грудами мертвых светил, их покрытые перьями крылья были изодраны и обожжены, когда они лежали, распростершись на мраморном полу.

Легкий шепот позвал меня по имени, не Дуана или Далия, но что-то такое, что невозможно было выразить словами, просто звук мягкого открытия. Каким-то образом я поняла, что это мое имя. Мой взгляд метнулся в направлении этого звука, и мои глаза расширились.

На вершине трона восседал мужчина, отлитый из камня. Длинные, покрытые золотыми перьями крылья распростерлись за его спиной, а золотой обруч был врезан в его лоб. У него были решительные черты лица и длинная золотистая борода, окруженная струящимися золотистыми волосами. Его глаза отливали золотом, в то время как его тело оставалось окаменевшим и безжизненным на этом троне, по краям которого собиралась паутина. В руке он держал посох, светящийся наконечник которого сиял в полумраке помещения.

Мне не нужно было объяснять, кем он был для всего мира или для меня. Какое-то глубокое знание заявило об этом еще до того, как мой разум смог осознать, на кого я смотрю.

Светило.

Солярис.

Мой отец.

Голос с акцентом колокольного звона заговорил снова.

Спаси их.

Затем все погрузилось во тьму.