Когда в июне замерзла Влтава

Глава 18 «У черного рыцаря»

Резанов и Шустал вошли в кордегардию с улицы как раз в тот момент, когда в дверях со двора появился Фауст. Чернокнижник был в самом паршивом настроении. Он пытался на ходу натянуть на левую руку перчатку и от раздражения постоянно попадал пальцами не в те отделения; в конце концов Фауст сдался и сунул перчатки за пояс. Следовавший за чернокнижником пан Чех тоже был мрачнее тучи.

— Сдаётся мне, сеанс не удался, — пробормотал Иржи. Фауст зло зыркнул на капрала и бросил нехотя:

— Не моя вина.

— Пан Чех? — вполголоса обратился к ординарцу Максим, прислушиваясь к яростному топоту чернокнижника, уже поднимавшегося вверх по лестнице.

Ветеран пожал плечами.

— Понятия не имею. Как по мне — было точно как на Петршине. А что он вызнал — сказал, только пану командору доложит.

— Пойдёмте, — решил Резанов, ступая на лестницу. — Думаю, пан командор не будет против нашего присутствия.

На стук в дверь голос Брунцвика приказал: «Войдите!». Фауст, то ли успевший совладать с собой, то ли в очередной раз резко поменявший настроение, всем видом выражал презрение возвышенной учёности к безграмотной публике. Руки уже были в перчатках.

— Итак? — вопросительно посмотрел на чернокнижника рыцарь, когда его подчинённые выстроились чуть в стороне, ближе ко входу.

— Печать Великого Молчальника, — подчёркивая каждое слово, пояснил Фауст. Выждал театральную паузу и, хмыкнув, пояснил:

— Этот болван при жизни принял участие в ритуале, накладывающем определённые ограничения на разглашение сведений личного характера. Вполне возможно, что он даже сам об этом не знал.

— Каким образом? — нахмурился Томаш.

— Да очень просто. Пущенная по кругу чаша вина, или преломленная краюха хлеба. Выглядит безобидно, верно? И для здоровья последствий никаких. Но в вашем случае…

— В нашем, — поправил командор.

— В вашем, в вашем, — саркастически усмехнулся Фауст. — Не будем забывать, что я всего лишь независимый эксперт, приглашённый для консультации. Так вот, в вашем случае это означает, что покойный даже после смерти не может выдать имя, облик и вообще какие-либо сведения о том, кто его напоил тем самым вином или накормил хлебом. Удобно, верно?

— Для сокрытия — очень, — согласился Брунцвик. — А что насчёт катакомб?

— Вам нужен дом с рыцарем на домовом знаке.

— Это мы уже знаем, — подал голос Иржи. Чернокнижник недовольно оглянулся на него через плечо:

— Ну, раз тут собрались такие сведущие люди, мне делать нечего. Всего хорошего.

— Пан Фауст, — нарочито спокойным тоном позвал командор. Тот ещё несколько секунд презрительно молчал, потом продолжил:

— Проход к лазу через этот дом, но насколько мне удалось понять — не в самом здании. Вам нужно будет искать во дворе.

— Там есть двор? — удивился Макс.

— Разумеется, есть! — в свою очередь удивлённо посмотрел на капрала-адъютанта чернокнижник. — Думаю, лаз скрыт в какой-то из надворных построек, а, может, даже просто под плитами, если двор мощёный.

— Пан Фауст, можно спросить? — вежливо осведомился Резанов. Чернокнижник чуть менее заносчиво поглядел на него и величественно кивнул. — Когда на вас напали три года тому назад, вы допрашивали нападавших, и тогда показания были гораздо подробнее…

— Естественно! — снова кивнул Фауст. — Во-первых, я их, как вы выразились, «допрашивал» сразу после гибели. Во-вторых, я, если вы не заметили, присутствовал при нападении, поэтому мог выстраивать вполне связные умозаключения. Логика, молодой человек — великая вещь. В-третьих, мне тогда никто не пытался помешать.

Чернокнижник вдруг разом переменился, заносчивость куда-то подевалась и, обращаясь к Брунцвику, он заговорил уже куда более вежливо, деловито — и встревоженно:

— Вот что я вам скажу, пан Томаш. Не знаю, у кого учился тот, за кем вы гоняетесь, но учили его хорошо. Думаю, вы это и сами понимаете.

— Понимаю, — подтвердил командор.

— И я не о договоре с мессиром Фаландом, — мотнул головой Фауст. — Этот человек предусмотрителен и умён. Обладает не только знаниями, но и немалой собственной силой. Скажу так, — чернокнижник помедлил, раздумывая. — Я бы не хотел проверять подобного врага в поединке один на один. Вы ведь наверняка не представляете себе, сколько искусности, выдержки и воли требуется, чтобы подчинить чёрного пса?

— Он подчинил за раз минимум троих, — мрачно уточнил Брунцвик.

— Тогда у вас очень серьёзные проблемы, — вздохнул Фауст. — Мой вам совет: не пытайтесь задержать этого человека. Лучше сразу стреляйте на поражение.

Около семи часов вечера у дома пана Альбрехта Капунова, бывшего бургграфа Пражского Града, а ныне бургграфа Градецкого края, остановились три телеги, тщательно укрытые парусиной. Возглавлял этот караван сидящий верхом на флегматичном пони гремлин, при виде которого управляющий пана Альбрехта, вышедший из дома на шум, согнулся в низком поклоне.

— Доброго вечера, пан Майер!

— Здравствуй, Адам. Открывай ворота.

— Что-то случилось, пан Майер?

Гремлин небрежно махнул маленькой ручкой, затянутой в бархатную перчатку.

— Тут кое-какие товары. Наше с Альбрехтом общее дельце. Телеги на ночь останутся во дворе, а утром я их заберу.

— А пан… — неуверенно начал было управляющий. Друга хозяина он прекрасно знал, но пан Капунов сейчас был в отъезде, и потому в верном слуге боролись теперь два противоположных стремления: соблюсти интересы хозяина и не обидеть его друга.

— Твой хозяин обо всём уведомлен, — чуть нахмурился господин Отто Майер. — Адам, у меня нет лишнего времени. Давай-ка поживее.

Управляющий позвал слуг и те быстро отперли низкий сводчатый проезд. Телеги вкатились во двор. Молчаливые возничие, спрыгнув с облучков, принялись выпрягать лошадей.

— Может, лучше под крышу всё переложить, пан Майер? — растерянно уточнил управляющий. — Снег же, холодно.

— Спасибо за заботу, Адам, но нашему товару холод не помеха. И ещё, — гремлин подошёл вплотную к собеседнику и заговорил совсем тихо, так что даже сам управляющий мог едва-едва его расслышать. — Сейчас, Адам, ты запрёшься с остальными слугами в доме. До тех пор, пока на Тыне не прозвонят заутреню — не выходите ни под каким предлогом. Что бы ни послышалось вам на дворе или в округе. Ты меня понимаешь? — третий секретарь императорской канцелярии подмигнул ошарашенному собеседнику и широко улыбнулся, продемонстрировав мелкие острые зубы.

— Пан Майер, — торопливым полушёпотом заговорил Адам. — А хозяин-то в самом деле знает?

— Знает, друг мой, знает. Но тут дело такое, что самому тебе лишнее знать незачем. Потом, всё потом. Сделаешь, в точности как велели — получишь благодарность и от пана Альбрехта, и от меня. Ну а не сделаешь… — гремлин нарочито печально вздохнул.

— Сделаю, пан Майер, — кивнул управляющий и торопливо пошёл к дому. Третий секретарь с довольным видом оглядел телеги. Возницы уже выводили со двора под уздцы лошадей.

Господин Отто Майер развернулся и неспешно направился к воротам.

— Пани, это не шутки! — настаивал Иржи. — Прошлой ночью дозор видел возле вашего дома тени.

— Но, может быть, это всего лишь мороки? — вяло отнекивалась перепуганная жена пекаря.

— Может. А может — Прожора. Или вообще Утроба.

— Святый Боже!

— Так что сегодня у вас на крыше будет дежурить ночная вахта.

— А почему на крыше? — растерянно заморгала женщина.

— Потому что, согласно докладу, тени видели у водосточной трубы, — вмешался Максим. — Возможно, они пришли по крышам. Так что не исключено, что придут снова, или что нам придётся преследовать их до места воплощения.

— Святый Боже!

— Но если вы, пани, — подключился к беседе пан Чех, — не желаете нас пустить — дело ваше. Только, пожалуйста, после не жалуйтесь.

Пекарша, всё ещё борясь с сомнениями, снова оглядела троих мужчин. Эту неделю её супруг был в отъезде, женщине самой приходилось управляться и в пекарне, и по дому. А стражники ночной вахты к тому же явились почти в восемь вечера, когда настала пора закрываться. Всё было так некстати и не вовремя!

Иржи, который продолжал держать в руке жетон со святым Яном Непомуцким, поднял знак ночной вахты повыше — чтобы хозяйке было лучше видно.

— Ладно… — сдалась их собеседница. — Но вы будете осторожны? У меня маленькие дети, перепугаются…

— Мы будем очень осторожными и максимально тихими, — пообещал Макс, входя в дом.

Примерно через час, когда Прага уже окончательно утонула в сумерках, они втроём выбрались через слуховое окно на крышу дома «У золотого ангела».

— Нас примут за разбойников, — шёпотом заметил Резанов.

— Пусть принимают, — отмахнулся Шустал. — Ты главное под ноги смотри. Не дай Бог соскользнёшь вниз — костей не соберёшь.

— Не бойся, я же всё-таки строителем работал. И крыши доводилось возводить. На железе ты вообще как на льду. А мы точно доберёмся до нужного нам дома?

— Точно. По Бенедиктинской и дальше, по Мясницкой, все дома вровень.

— У тебя феноменальная память, дружище.

— Спасибо.

— Давайте поторапливаться, — вмешался пан Чех. — Лучше мёрзнуть там, чем не успеть. Вряд ли мясники начинают собираться ровно в полночь. Наверняка же приходят загодя.

Трое стражников крадучись направились по скату на север.

— Интересно, — пробормотал себе под нос Макс. — Что там такое придумал пан командор…

Спустя примерно четверть часа Иржи, шедший первым, помахал рукой, подзывая напарников — и, согнувшись в три погибели, практически пополз по скату вверх, к дымовой трубе. Резанов и Чех последовали за ним.

— Добро пожаловать, панове, — прошептал капрал. — «У чёрного рыцаря».

Под ними был мощёный каменными плитами двор, застроенный по периметру разномастными деревянными сарайчиками. Один угол занимал загон из крепких бревен, чуть в стороне от него в землю был врыт грубо отёсанный каменный столб высотой около двух метров.

— Это ещё что за обелиск? — спросил Макс.

— Столб для забоя, — пояснил пан Чех. — К нему привязывают коров. А это, — ординарец указал на несколько массивных перекладин, напоминающих выстроившиеся в ряд рамы футбольных ворот, — для овец, коз, свиней. Запах чувствуете?

Иржи кивнул. Резанов принюхался: характерный, чуть тухловатый, запах бойни долетал даже сюда.

— Как соседи не возмущаются? — удивился Максим.

— Соседи? — Шустал коротко хмыкнул. — Так тут все соседи — мясники. Улица Мясницкая.

— У нас она Рыбная.

— То у вас. А тут весь квартал в одной гильдии. В каждом дворе бойня. Так что они привычные.

— Смотрите, — привлёк их внимание пан Чех.

Дверь в одном из домов открылась, во двор вышли два человека. Быстро пересекли открытое пространство и скрылись в сарайчике прямо под наблюдателями.

— Думаешь, наши ночные гуляки? — спросил Иржи.

Будто в ответ снова открылась та же дверь, и ещё один человек прошёл через двор.

— Наверняка, — отозвался Максим. — Ждём.

Пан Чех принялся разворачивать обмотанную вокруг пояса длинную веревку. Закончив с этим делом, он, не спеша, стал завязывать на верёвке узлы, стараясь располагать их примерно на одинаковом расстоянии друг от друга. Шустал наблюдал за двором и подсчитывал проходящих. Макс присматривал за улицей. Риск того, что кто-нибудь выглянет в окно и увидит их сидящими почти у конька крыши, был минимальным — но всё-таки был. Однако за исключением двух-трёх маленьких лохматых мороков, с опаской бочком протиснувшихся у самого края ската, никто не появился. На Прагу опускалась очередная морозная ночь.

— Наверное, всё, — предположил Шустал. — Что-то долго никого нет.

— А козла не было?

— Козла не было.

— Тогда ещё подождём, — решил Максим. — Если им нужно кормить пса — нужен козёл.

— Может, они его заранее притащили, ещё днем, — предположил капрал.

— Может. Но подождём. Пойдём, когда пробьёт десять.

— Упустим эту гадину, — мрачно предрёк пан Чех.

— Не упустим. В прошлый раз козла сбросили около полуночи. Времени ещё полно.

Они выждали, пока перезвон колоколен не возвестил, что наступило нужное время.

— Вот кстати, — задумался Резанов. — Звонарь у Святого Якуба, выходит, тоже в деле? Он же не может не видеть, что там происходит?

— Можно дать взятку. Запугать. Навести чары, — предположил Иржи. — Хотя мысль дельная, как-то я раньше не сообразил. А колокол костёла разве звонил, когда мы дежурили в прошлый раз?

Все трое задумались, но сказать с уверенностью, слышали они звон или нет, не смог никто.

— Ладно, идём, — пан Чех завязал свою верёвку вокруг дымовой трубы и скинул конец во двор. Рванул раз, другой, проверяя прочность — и ловко полез вниз, перехватывая руками узлы. Максим последовал за ним. Шустал шёл замыкающим.

Они преодолели большую часть пути, когда Резанов услышал под собой сдавленное ругательство ветерана, а затем приглушённый удар о дерево. Пан Чех стоял на крыше сарайчика: длины верёвки не достало, конец её болтался на уровне перемычек над окнами второго этажа.

— Прыгайте! — просипел ординарец.

— Зараза, — скривился Макс и, добравшись до конца верёвки, спрыгнул. Вскоре рядом оказался и Иржи. Он посмотрел вверх, на болтающуюся над головами верёвку, и высказал общую мысль:

— Отступать некуда.

— Я придушу Пытела! — яростно раздувая ноздри, пообещал Войтех. — Он мне божился, что тут хватит длины спуститься с Пороховых ворот!

— С их уменьшенной копии, — хихикнул Шустал. — Ладно, пан Чех, не серчай. Даже если бы верёвка достала до земли, быстро по ней не взберёшься. Так какая, в сущности, разница.

Максим осторожно приоткрыл дверь сарайчика. Царившая во дворе тьма не позволяла толком разглядеть содержимое, но у входа парень заметил очертания рассохшейся бочки, чуть дальше — составленные вертикально доски, ещё какой-то пыльный хлам. Стараясь не зацепить ничего, Резанов прошёл внутрь. Чех и Шустал последовали за ним, Иржи прикрыл дверь и остался на страже. Макс и Войтех, достав свечные огарки, зажгли их. В пляшущем свете маленьких язычков пламени предстало ничем не примечательное хранилище старых вещей и разной рухляди.

— Лаз должен быть более-менее удобным. Если в него проходил наш прежний знакомец, это никак не может быть крохотная щель, — заметил Максим, внимательно оглядывая каменный пол. Чех продвигался вдоль задней стены, иногда осторожно постукивая по доскам.

— Ну как?

— Глухо. Стена как стена.

Они остановились в центре помещения, снова оглядываясь вокруг. Иржи мельком взглянул на напарников и опять приник ухом к двери.

— Тихо? — спросил его Макс.

— Тихо. Не стойте столбами, ищите.

Они ещё раз обошли сарайчик, теперь пан Чех осматривал пол — вынув кинжал, он время от времени тыкал им в показавшиеся подозрительными щели между камнями. Резанов стучал по всем доскам, какие только не были закрыты навешанными на стену предметами — но каждый раз звук свидетельствовал, что позади досок находится камень.

— Твою ж за ногу… — капрал-адъютант разочаровано отступил на шаг, снова отчаянно оглядываясь. — Бред какой-то. Предположим, я спускаюсь в лаз один. За мной никто ничего не задвинет и не замаскирует, верно? Значит, лаз должен быть незаметен, если его закрывают со стороны катакомб. Что-то вроде двери.

— Вряд ли мясники устроили нечто вроде потайного хода в замке, — заметил Шустал. — Слишком хлопотно, нужна помощь каменщиков.

— Ход мог остаться ещё со времен храмовников, — возразил Макс.

— Тогда и управляющий им механизм тоже должен быть столь же почтенного возраста. Какая-нибудь скоба от факела, подвижный камень.

— Да тут камни только на полу! — прошипел Резанов, с досадой притопнув — и вдруг замер:

— На полу…

— Я проверял, — вмешался пан Чех. — Пол цельный.

— Да нет, я про другое. Зачем им дощатая стена? С той стороны ведь соседский дом. Зачем было тратить доски и гвозди? Обычно же такие пристройки делают, чтобы сэкономить на материалах, разве нет?

Максим внимательнее присмотрелся к стене. Войтех встал рядом, его единственный глаз быстро перебегал с предмета на предмет. Три старые лопаты и коса, составленные в дальнем углу. Подвешенные на деревянных колышках небольшие мотки разномастных верёвок, верёвочек и проволоки. Поставленный вплотную к стене деревянный стол с наваленными на него пустыми мешками.

— Ну-ка… — ветеран подошёл к столу, ухватился за край и потянул его на себя. Стол легко скользнул к центру сарайчика, а вместе с ним повернулся и приколоченный к столешнице кусок стены, открывая низкий — не выше метра — полукруглый лаз над самым полом. Ординарец нагнулся и сунул в него руку со свечой: мощёный камнем туннель покато уходил в темноту.

— Вот вам и дверь, панове, — в голосе Чеха послышались торжествующие нотки.

Резанов встал на колени и, вытянув перед собой руку со свечой, пополз в проход.