Когда в июне замерзла Влтава

Глава 7 Одна блестящая идея

Тело убитого монаха, отыскав изрядно пьяного возчика, отправили под присмотром пана Чеха в Страговский монастырь. Резанов и Шустал, всё ещё в образе подёнщиков, представили командору полный доклад о своём долгом и — как оба втайне полагали — совершенно бесполезно потраченном дне. Теперь приятели стояли посреди кабинета Брунцвика, а сам рыцарь, сосредоточенно нахмурившись, расхаживал взад-вперёд перед стеной с картой пражских городов.

— Это провал, паны капралы, — резюмировал он, на мгновение прервав своё блуждание и, отвернувшись от стражников, принялся изучать схему, в которой теперь зловеще отблёскивали в пламени свечей уже пять иголок с красными головками.

— Пан командор, разрешите вопрос, — подал голос Максим.

— Разрешаю.

— Тот господин с петушиным пером — это ведь…

— Да, — не дал ему договорить Томаш. — Собственной персоной.

— В таком случае нам стоит со всей серьёзностью отнестись к его предупреждению?

— Мы и отнеслись, — задумчиво ответил рыцарь, снова скользя взглядом от иголки к иголке. — Вы ведь на себе прочувствовали сегодня эту серьёзность.

— Значит, продолжая наше расследование, мы неминуемо столкнёмся с более ощутимыми последствиями, пан командор?

Брунцвик обернулся к своим подчинённым. Задумчиво поскрёб левой рукой уже покрывшуюся щетиной скулу, затем сказал:

— Вы, пан Резанов, не совсем верно представляете себе положение вещей. Мессир Фаланд — это ведь не главарь разбойников из какой-нибудь комедии масок. Он действует в собственных интересах, верно. Однако это вовсе не означает, что он целенаправленно действует против нас.

— Но если мы нарушим его интересы, пан командор?

— Мы в принципе не сможем этого — до тех пор, пока не связаны с ним договором. Вы это вроде бы и без меня поняли, — Томаш быстро взглянул на Резанова. Тот хотел было что-то сказать, но командор махнул рукой и снова принялся расхаживать у карты. — Мы можем нарушить интересы тех, кто заключил такой договор с мессиром Фаландом, и тогда ему придётся в определённой мере вмешаться. Но лишь в определённой мере.

— У него есть свои рамки? — в голосе Макса слышалось изумление. Брунцвик остановился, повернулся к капралу-адъютанту, и выжидающе приподнял бровь. — Пан командор, — поспешил добавить парень.

— Разумеется, — спокойно кивнул рыцарь. — И свобода выбора. Он мог бы, к примеру, не передавать через вас предупреждение.

— Оно ведь всё равно ни о чём конкретном не говорит, пан командор, — подал голос до того внимательно слушавший Иржи.

— Напротив, пан Шустал. Полагаю, что сейчас мессир Фаланд имеет договорённость с кем-то весьма могущественным — я имею в виду влияние и богатство.

— Богатый человек, который убивает ради кладов? — Максим озадаченно окинул взглядом иголки на карте. — Как-то странно, пан командор.

— Ничего странного. Аппетит приходит во время еды. Чем больше золота получает в свои руки человек, тем сильнее его жаждет. Мало кто может противостоять такому искушению. Но есть ещё и просто неблагоприятное стечение обстоятельств — долги, разорение, и при этом необходимость поддерживать видимое благосостояние… — Брунцвик, обогнув стол, тяжело опустился в своё кресло. Глухо звякнули металлические пластины доспеха. — Какие будут предложения, пан Резанов?

Макс чуть не спросил: «Относительно чего?», но вовремя сдержался. Ещё раз взглянул на карту, но никакой явной схемы красные метки не образовывали.

— Там, откуда я родом, обычно проводят оперативно-розыскные мероприятия, пан командор.

— То есть?

— Поквартирный обход жильцов в поисках свидетелей происшествия, уточнение данных, поиск каких-то общих обстоятельств, — принялся перечислять капрал-адъютант, припоминая виденные в другой жизни сериалы и фильмы.

— Идея с обходом неплохая, но у нас нет на это ни времени, ни людей. Я не могу отправить всю ночную вахту гоняться за слухами и сплетнями — кто тогда будет разбираться с кошмарами? Что же до общих обстоятельств… — рыцарь задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. — Везде есть смерть и золото. Других схожестей лично я не вижу.

— Должно быть что-то ещё, пан командор, — упрямо мотнул головой Резанов. — Почему именно эти клады? Почему именно сейчас?

— Возможно, договор как раз и включал помощь мессира Фаланда в поиске сокровищ, — предположил Иржи.

— Возможно, — согласился Брунцвик, продолжая отбивать пальцами на столе какой-то походный марш.

— В Праге сотни кладов, — возразил Макс, — если верить тем легендам, что рассказывают в моём прежнем мире. И почти все их нужно добывать при определённых условиях, иначе золото либо уйдёт глубоко в землю, либо потребуется ждать много лет, чтобы снова представился шанс. А здесь каждый выстрел — в яблочко. Пан командор, вам не кажется странной такая удачливость?

— Не кажется. За золото расплачиваются кровью.

— С мессиром Фаландом? — уточнил Шустал.

— Мессиру Фаланду кровь ни к чему, — нахмурился Томаш. — Но преждевременная или насильственная смерть — это всегда обстоятельство за гранью обыденности.

— Значит, должно быть что-то и вполне обыденное, пан командор. Общий круг знакомых жертв? Какие-то места, где все они регулярно бывали? Что-то, что связывает места отыскания кладов?

— Два жилых дома, кладбище, Петршин, Эмаузы, — перечислил Иржи.

— Эмаузы не считаются, это клад с Петршина.

— Хорошо. Но всё равно ничего общего.

В кабинете повисло молчание. Затем командор легонько пристукнул ладонью по столу, будто ставя точку в рассуждениях.

— На сегодня, паны капралы, вы оба свободны. Если завтра не возникнет новых обстоятельств, или какой-нибудь блестящей идеи, как поймать этих кладоискателей — сворачиваем расследование.

— Пан командор, если мой источник считает, что холод связан именно с этими убийствами, то…

— То я буду крайне признателен вашему источнику за более развёрнутую и детальную информацию, если это только возможно, — отчеканил рыцарь. — Мы не можем бесцельно гоняться за слухами по всей Праге.

— Есть идея, пан командор, — вдруг подал голос Шустал.

— Блестящая?

— Не очень.

— Слушаю.

— Нам нужен пан Фауст, — заявил Иржи. И следом Макс сообразил, что именно задумал приятель:

— Некромантия, — вполголоса пробормотал он.

Тепло и ощущение безграничного спокойствия окутали капрала-адъютанта, едва он переступил порог дома.

— Что вам угодно, пан? — удивлённо поднял на него голову водяной, и только тогда Максим вспомнил, что действие зелья, которым они с Иржи щедро вымазались в кордегардии, до сих пор не прошло.

— Пан Кабурек, это я.

— Пан Резанов⁈ Господь всемогущий, что с вами такое?

— Всего лишь маскировка. Эвка уже спит?

— Не сплю, — раздался с лестницы голос жены, и тут же следом сдавленный писк, перешедший в смех. — Ой, не могу! Ну и рожа! Макс, это правда ты?

— Всё так плохо? — обеспокоено спросил стражник, начиная опасаться, что состав сработал неверно, и ему всё-таки доведётся застрять в облике подёнщика.

— Видел бы ты себя! Ты сейчас похож на тающую сальную свечку, жуть какая. Это зелье?

— Творение панов со Златой улички, — проворчал Максим, скидывая овчинный жилет.

— Иренка! — позвала девушка. — Иренка!

Хлопнула дверь в отдалении, и через секунду на пороге кухни появилась служанка. Увидев Резанова, она только всплеснула руками, а затем, как и Эвка, покатилась со смеху.

— Помоги мне, пожалуйста. Надо приготовить ему ванну, пусть вымоется как следует. Думаю, это должно поторопить процесс — действие зелья явно уже на исходе, но я вовсе не горю желанием до утра наблюдать в постели такое чучело.

— Я сам принесу воды! — заступил им обеим дорогу Макс.

— А мне что прикажешь, просто смотреть со стороны?

— Почему же — я был бы очень признателен, если б ты подобрала какие-нибудь травки. Наверняка есть ведь что-нибудь на такой случай?

— Ладно, — благодушно согласилась Эвка.

— У меня котёл полный стоит. Сейчас, только очаг распалю, — Иренка метнулась в кухню. — Четверть часа и будет кипеть! — пообещала она оттуда.

— Я за бочкой, — поднялся из кресла Кабурек. Проходя мимо зятя, он на секунду задержался, окинул того взглядом с головы до ног и, хмыкнув, вышел через вторую дверь в сад.

Спустя примерно час Максим, с наслаждением вдыхая аромат разнотравья, которым исходила бочка, сидел по горло в горячей воде, а Эвка, устроившаяся в кресле между камином и бочкой, с насмешливым блеском в глазах поглядывала на мужа.

— Спасибо, — в который раз пробормотал тот, сонно жмурясь.

— Всегда пожалуйста. В кои-то веки ты с вечера дома. Хоть выспишься, как нормальный человек.

— Угу…

— А за что такая щедрость?

— Это не щедрость, — Макс выговаривал слова медленно, чуть сонно. — Мы целый день метались по всему городу, и всё без толку.

— Чего ради?

Парень пожал плечами и вода, поверхность которой была сплошь усеяна какими-то травинками, листочками и сушёными соцветиями, всколыхнулась с тихим всплеском.

— Проверяли слух.

— Какой?

— Да так, никакой.

— А всё-таки?

Максим приоткрыл один глаз. Жена держала в руках вязание, но спицы не двигались, и клубок на полу замер.

— Слух о том, из-за чего нынешняя зима не по сезону.

— Вот как, — брови Эвки удивлённо приподнялись. — Надеюсь, это не…

— Нет, это не отцы-иезуиты, — улыбнулся Резанов, снова благодушно зажмурившись.

— Точно?

— Наверняка.

— Это хорошо.

Теперь уже брови мужа вопросительно поползли вверх, к белоснежным волосам.

— Не хотелось бы мне рожать в облике старухи. Добром такое вряд ли бы кончилось.

Вода плеснула так сильно, что часть травяных сборов оказалась на каменном полу гостиной. Максим, рискуя опрокинуть бочку, резко подался вперёд и вцепился руками в деревянный край, с тревогой глядя на жену. Эвка даже вздрогнула от неожиданности, а потом, легонько улыбнувшись, покачала головой:

— Не волнуйся. Вот же я. Так кто на этот раз балуется с погодой?

— С самой погодой вроде бы никто. Холод скорее последствия чьих-то действий. Но это не точно.

— А чьих — вы так и не выяснили?

— Вот именно, — вздохнул Макс, снова опуская голову на валик из ткани, уложенный по краю бочки. — Но это кто-то, кто не боится крови на руках, и, похоже, желает стать самым богатым человеком в стране.

— Почему?

— Потому что один за другим отыскивает заговорённые клады, и всякий раз оставляет взамен труп, — капрал-адъютант покосился на девушку, но ту, похоже, ничуть не испугали разговоры о покойниках.

— Заговорённые клады на то и есть заговорённые, чтобы не каждый мог их отыскать, — заметила Эвка, снова заработав спицами. — Только я не слышала, чтобы за такое золото нужно было отдать жизнь.

— Я тоже, — согласился парень, опускаясь в воду по подбородок. Ванна из бочки начинала понемногу остывать. — Хотя все случаи, о которых мы знаем… В общем, про них есть легенды там, откуда я родом. Правда, по большей части легенды заканчиваются куда счастливее, чем то, что получилось на деле.

— «Там, откуда я родом»… Звучит так, как будто речь о какой-нибудь деревеньке под Ческе-Будеёвице, а не о другом мире, — улыбнулась Эвка.

— Обжился уже тут, — шутливо проворчал Резанов.

— Я рада. Ну что, мыло тебе подавать? Или ещё будешь сидеть?

— Не буду, хватит. Я уже стал самим собой? — он попытался разогнать травы на поверхности воды и увидеть своё отражение.

— Стал, стал, — засмеялась жена, откладывая вязание и поднимаясь из кресла.

— Развели церемонии, — ворчал во всеуслышание пан Фауст, когда он сам, а вместе с чернокнижником Максим, Иржи и пан Чех, отправились на холм Петршин, к упомянутому в рассказе Хеленки источнику. Стражники ночной вахты тащили каждый по кирке и лопате, пан Фауст — объёмистый мешок, в котором время от времени что-то скрежетало и позвякивало.

Недовольство чернокнижника было связано с категорическим отказом Резанова обратиться к отцу Варфоломею и получить от того тело брата Ареция для проведения некромантии. Сам пан Фауст не видел в такой просьбе ничего предосудительного, заявляя, что в интересах монастыря как можно скорее найти убийцу. Однако руководство всем предприятием по-прежнему оставалось за Максом, а тот, едва представив себе, как рассвирепеет настоятель с лицом ландскнехта, решил не будить лихо. И потому сразу от Малостранской кордегардии повёл маленький отряд на юг, к Уезду и Смиховским воротам, откуда до будущих садов Кинских было ближе всего.

Дневная стража с любопытством оглядела процессию. Фауст приосанился, пан Чех с невозмутимым видом кивнул коллегам. Четвёрка миновала ворота, и в лицо им ударил до того хоть как-то сдерживаемый уличной застройкой и крепостными стенами ветер. Дул он с юга, но при этом выхолаживал, казалось, до самых костей. Короткие злые порывы трепали полы плащей, тянули за шарфы и норовили сорвать шляпы.

Чернокнижник продолжал ворчать что-то себе под нос. Стражники шагали молча, покрепче упираясь ногами в землю, когда ветер задувал особенно яростно. Максим бросил взгляд влево, и за купами деревьев разглядел далеко в стороне и ниже свинцово-серые воды Влтавы, катившиеся как-то особенно медленно и тяжело.

К счастью, вскоре отходящая от главной дороги колея свернула вправо, и принялась карабкаться вверх по склону Петршина, петляя между деревьями. Густой подлесок хорошо укрывал от ветра, и здесь можно было разговаривать, не боясь набрать полный рот песка и дорожной пыли.

— Нам нужен источник, над ним будет старый дуб. Где-то поблизости от них должна быть свежая могила, не больше двух-трёх дней. Скорее всего неглубокая — вряд ли у нищего была с собой лопата. Но чем-то он клад всё-таки выкопал: палкой, или руками, не знаю, — Макс остановился, переводя дух, и поглядел по сторонам. По пасмурному небу низко катились тёмно-серые тучи, из-за чего окружающий пейзаж выглядел погружённым в тоскливые сумерки, будто дело происходило где-нибудь в позднем ноябре.

— Надо было стребовать с вашего командора больше, — буркнул Фауст, вполуха прислушивавшийся к разговору. — За работу в отвратительных погодных условиях. Тем более раз речь о кладе.

— Клад не наш, и командор погодой не управляет, — отозвался Иржи.

— Однако ж некромантией не погнушался, когда возникла надобность узнать, куда золотишко унесли, — с ехидцей заметил чернокнижник.

Пан Чех зло сплюнул и мрачно посмотрел на Фауста:

— Ещё одно слово о пане командоре, и я лично обеспечу вам месяц в каземате.

Чернокнижник недобро сощурился, впившись взглядом в старого ординарца. Потом презрительно пожал плечами и молча отвернулся. Четвёрка продолжила путь вверх по склону холма, время от времени проходя мимо маленьких крестьянских домиков с соломенными крышами и разбитыми прямо у порога огородиками. На грядках понуро стояли убитые холодом всходы.

— Осенью нас ждёт голод, — вполголоса заметил Иржи.

— Ещё раньше, — глухо отозвался Фауст, услышавший капрала. — Не забывайте: не родят не только огороды и сады — в лесу тоже шаром покати. Никаких тебе съедобных кореньев, грибов, трав. Голод начнётся самое позднее через месяц, если только император не прикажет доставлять продовольствие из других своих земель.

— Прикажет, — с уверенностью отозвался пан Чех.

— И даже с таким приказом, — не без злорадства отметил чернокнижник, покосившись на одноглазого ветерана, — цены на продукты взлетят до небес. На Скотном рынке месяц тому я на крейцер брал дюжину яиц, а теперь только десяток.

— Думаю, это тот, который мы ищем, — Макс указал на пересекающий дорогу неглубокий ручеёк, шириной не больше метра и глубиной едва ли по щиколотку, который, петляя, струился вниз по склону холма. Резанов огляделся по сторонам, пытаясь прикинуть расстояние до реки и пройденный ими путь от Смиховских ворот. Потом, поразмыслив, кивнул:

— Да, скорее всего, это наш ручей. Поднимемся выше до источника, а там обыщем всё вокруг.

— Теперь ещё и ноги промокнут, — проворчал Фауст, перешагивая через ручеёк и вслед за стражниками углубляясь в лес.