Когда в июне замерзла Влтава

Глава 22 Святовацлавский замок

За окном уже сгустились сумерки, когда Эвка забылась беспокойным, поверхностным сном. Максим, который провёл у постели жены весь день, на цыпочках вышел из спальни и осторожно прикрыл за собой дверь. Повернулся — и нос к носу столкнулся с Иренкой. Девушка — бледная, со слезящимися от недосыпания глазами — посмотрела на парня и шепнула:

— Вам бы поспать, пан Резанов.

— Некогда, время уже, — Макс махнул рукой. — А ты почему не спала?

Она показала кружку, от которой шёл ароматный парок. Капрал-адъютант принюхался и чуть нахмурился, пытаясь вспомнить, откуда ему знаком этот запах.

— Врбовка, — пояснила вила. — И немножко мёда. Это не навредит, я точно знаю.

— Врбовка… Иван-чай! — он и сам удивился, как странно и чужеродно прозвучали уже начавшие понемногу забываться слова русского языка. Потом посмотрел в глаза девушке и улыбнулся:

— Спасибо тебе. За всё.

Иренка проводила стражника растерянным взглядом.

Вечер 24 июня выдался едва ли не самым холодным, к тому же во второй половине дня повалил снег, а после налетел злой ветер. Он задувал короткими, но сильными порывами, встряхивал полы плащей, норовил сорвать шляпы и швырял в лицо пытавшимся увернуться прохожим белые колючие хлопья.

Лошади пана Кабурека мерно вышагивали на мельничном дворе, укрытые тёплыми попонами; из здания доносился перестук и скрежет жерновов. Самого водяного нигде не было видно, и даже хохлики, обычно развлекавшиеся в свободные минуты игрой в снежки или салочки, теперь печально сгрудились у небольшой жаровни под навесом, укрытой с одной стороны стеной мельницы, а с двух других — высокими поленницами дров.

Миновав подворье тестя, Максим углубился в лабиринт переходов и двориков, и вскоре уже был у малостранских мостовых башен. Поздоровавшись со знакомыми из здешней ночной вахты, он быстрым шагом пересёк Карлов мост и, ответив на приветствие пана Шипки, который со своими бойцами дежурил у входа, с наслаждением окунулся в тепло родной кордегардии. Макс собирался уже подняться наверх, в кабинет командора, когда появившийся из противоположной двери Иржи замахал руками.

— У нас проблема, — без предисловий начал он, едва Резанов подошёл ближе.

— Каноник отказывается вести на место клада?

— О, нет, он-то с радостью и удовольствием! Только вот место клада оказалось неудачным.

— В каком это смысле?

— Нам нужно на Бржежскую скалу.

— На Бржежскую… — капрал-адъютант недоверчиво посмотрел на друга. — Только не говори, что клад…

— В Святовацлавском замке, — с кислой миной кивнул тот. — Точнее, в подземельях под ним.

— Твою ж за ногу!

— Эта сволочь заявила, что вполне сумеет защитить тех, кто пойдёт с ним, от агрессивных духов.

— Нам проще выставить десятку стражников и разогнать привидений. Ну, две десятки. Да даже три!

— Тогда он просто не пойдёт, — покачал головой Иржи. — Это его собственные слова. И если мы попытаем счастья сами — ничего не найдём. Что-то там с этим кладом такое, что нельзя заявиться целой толпой.

— Даже интересно, как же тогда его должны были доставать мясники. А где он сейчас?

— Сидит в повозке палача, под навесом у конюшни.

— О как, даже не заставили шагать своим ходом?

— Командор решил, что лучше всё сделать быстро.

— Резонно, — Максим, раздумывая, покусывал нижнюю губу. — То есть Врбас хочет, чтобы мы сняли с него кандалы и позволили колдовать?

— Именно так.

— И никаких гарантий.

— Совершенно никаких. Только его честное слово.

Резанов провёл ладонью по лицу. Последнюю неделю он спал от силы часа два-три за ночь, а дни напролёт проводил в спальне у жены, где отчаянно врал о том, что ему, дескать, удалось подремать в кресле. А внешний вид — работы в последнее время много, да и погода не радует, и вообще, не о чем тут думать и волноваться. На щеках щетина уже превратилась в намёк на будущую бороду, веки припухли и словно отяжелели. Мельком взглянув на капрала, Макс вдруг подумал, что и Иржи выглядит ничуть не лучше — хотя с чего бы? Впрочем, Шустал был если и усталым, то куда менее обеспокоенным.

— Ладно, — в конце концов решил парень. — Если командор позволит — я пойду.

— Я тоже, — согласился Иржи. — Как там дела у тебя дома?

Максим растерянно пожал плечами:

— Я в этом ровным счётом ничего не смыслю. У нас женщину отвозят в родильный дом или в больницу, за ней присматривают медики, профессионалы. Есть специальные устройства, есть лекарства — в общем, всё, что нужно, на случай всяких неожиданностей. А сейчас… — он стиснул зубы. Шустал, внимательно следивший за другом, положил ему ладонь на плечо:

— Всё будет хорошо.

— Твои слова да Богу в уши, — вздохнул Макс.

Двухколёсная тележка палача, на которой обычно доставляли арестантов к месту казни, катила под снегопадом по изрядно опустевшим улицам Праги. Врбас сидел в стальной клетке, словно нахохлившаяся птица, не произнося ни слова и не глядя по сторонам. Пан Чех вёл под уздцы лошадку, позади шагали Иржи и Макс.

Резанов машинально поправил пояс, провёл рукой по сумке. Там, среди прочих вещей, теперь был спрятан стеклянный флакончик. Ещё один такой же имелся у Шустала. Изначально этих склянок было три, и именно при помощи одной из них был устроен липовый пожар у дома Георга Шилгана. Вещество, которое алхимики со Златой улички называли «Пламя Святого Эльма», при контакте с воздухом давало полную иллюзию настоящего огня — с треском, жаром, искрами и разрастающимися языками, но по мере испарения зелья затухало и пропадало, оставив после себя совершенно целыми только что «горевшие» предметы.

Маленького флакончика должно было хватить примерно на четверть часа эффектного шоу, хотя для друзей ценность этого снаряжения заключалась совсем в другом: пламя Святого Эльма было способно разогнать особенно настырных призраков. В случае, если бы Врбас, вопреки своим обещаниям, не сумел — или просто не захотел — защитить стражников внутри Святовацлавского замка.

У капрала-адъютанта имелись также подозрения насчёт того, что пан командор вовсе не собирается плясать под дудку каноника, и что этой ночью на Здеразе будет на редкость многолюдно. Однако на протяжении всего пути до места назначения они замечали лишь редких случайных прохожих, а у самого замка, пользующегося среди пражан дурной славой, и вовсе не было ни души.

— Выходи, — Войтех отпер дверь клетки и, когда арестант выбрался наружу, принялся снимать с него кандалы. Врбас поднял голову к небу, с наслаждением вдохнул полной грудью и, раскрыв рот, проглотил несколько кружившихся в воздухе снежинок.

— Рука не помешает? — спросил Макс, кивнув на обрубок. Каноник, повернув к парню лицо, несколько секунд смотрел на него. Потом презрительно скривился:

— Не помешает.

— Предупреждаю…

— Да-да-да, — раздражённо махнул культёй колдун. — У вас приказ убить меня на месте, если вдруг возникнут какие-либо подозрения. А если это просто обманка, чтобы потянуть время — меня передадут палачу, и уж тогда ни о какой милосердной смерти и речи быть не может, — он поймал ртом ещё несколько снежинок. — Не беспокойтесь, паны стражники. Сокровище самое настоящее.

— И его можно достать, не жертвуя чью-то жизнь? — недоверчиво спросил Иржи.

— Можно. Если повезёт, — каноник развернулся и направился к воротам Святовацлавского замка. Приятели взяли с повозки по свечному фонарю и зашагали следом. Врбас толкнул устроенную в правой створке ворот калитку, и та со скрипом отворилась, пропуская всех троих внутрь. Запирать не было нужды: репутация этого места хранила его надёжнее любых сторожей, и только сумасшедший отважился бы сунуться сюда в ночное время. К тому же всё хоть мало-мальски ценное из замка давным-давно вывезли.

Нетронутый снег скрипел под подошвами. Кладоискатели миновали сводчатый туннель, где в мягком свете фонарей можно было различить тёмные дыры бойниц по стенам. Максим запрокинул голову и в вышине над собой увидел провалы — оттуда на осаждающих, если они врывались в проход, должны были сыпаться камни и литься кипяток. Вторые ворота, такие же массивные и старые, как и первые, закрывали выход в замковый двор, но сейчас обе створки их были распахнуты настежь.

Теперь стражники и арестант оказались на довольно просторной площадке почти правильной прямоугольной формы, вытянувшейся с севера на юг. Справа и слева смутно белели громады крепостных построек, вписанных непосредственно в северную и южную стены. Сзади над незваными гостями нависала приземистая надвратная башня. Её сестра, повыше, но поуже, виднелась впереди, выступая за периметр восточной, речной, стены замка.

В центре двора возвышалась уже виденная Максимом прежде прямоугольная башня с вальмовой крышей — бергфрид. Вход в неё был устроен на уровне второго этажа, и во времена расцвета крепости наверняка осуществлялся по приставным лестницам, но потом вместо них соорудили деревянную. Сейчас она выглядела изрядно прогнившей и шаткой.

— Нам сюда? — с опаской уточнил Иржи. Идея карабкаться по такой ненадёжной конструкции его совсем не вдохновила.

— Когда тут квартировал легат Флорентийского собора, — пояснил каноник, — он, в виду изрядной тучности, желал подниматься в свои покои с комфортом, потому и приказал построить эту лестницу. Но я бы не советовал проверять её на прочность: всё-таки полтора столетия прошло, — закончил он с усмешкой.

— Тогда куда? — хмуро поинтересовался Макс.

— Новоместская ратуша, получив замок в своё управление, одно время использовала его под склады. Тогда же тут пробили несколько дополнительных дверей в постройках. Думаю, вход в башню теперь есть и на первом этаже, просто он с другой стороны.

— То есть вы наверняка не знаете?

— Напомню вам, что я не занимался такими прозаическими вещами, как добывание самих сокровищ, — усмехнулся колдун. — И также напомню, что сейчас самое время принять меры предосторожности. Мне нужны одна из ваших свечей и нож.

— Предупреждаю… — заметил Резанов, вытаскивая из ножен кинжал.

— Да хватит уже! — огрызнулся Врбас. — Не тяните кота за бубенцы! Или вы хотите лично познакомиться со здешними духами?

Каноник быстро начертил на снегу небольшой круг и поставил в его центр свечной огарок, который Иржи зажёг от своего фонаря. Максим, несмотря на все заверения, демонстративно вынул пистоль из кобуры и взвёл курок. Колдун покосился на него, хмыкнул, но снова повернулся к кругу и дополнил рисунок несколькими пересекающимися линиями, а затем, кольнув о кинжал большой палец, тщательно приложил его в пяти точках внешнего круга, оставив красноватые пятнышки на белизне снега.

Ветер в очередной раз налетел сильным коротким порывом, но пронёсся где-то выше крепостных стен; замковому двору достался только леденящий сквознячок, заставивший людей неприятно вздрогнуть. Врбас забормотал заклинание, плавно поводя кинжалом над пламенем свечи. Затем поочерёдно перечеркнул кончиком лезвия оставленные кровавые отпечатки, положил его в центр круга, рядом со свечой и, поднявшись на ноги, шагнул к Максу.

Резанов упёр пистоль в живот каноника, но тот, не обратив никакого внимания на угрозу и не прекращая бормотать, ткнул парня в лоб всё тем же пораненным большим пальцем. Максим ощутил на коже мокрый отпечаток, а колдун уже шёл к Иржи. Шустал воспринял весь процесс с гораздо большим хладнокровием, и капрал-адъютант увидел, что на лбу у приятеля появилась точка, сделав того немного похожим на индуса.

— Ну а теперь, паны стражники, — Врбас поднял с камней и подбросил в воздух кинжал. Клинок перевернулся, полетел вниз — и вновь оказался в ловких пальцах единственной оставшейся у каноника руки. Усмехнувшись, тот с прищуром посмотрел на Макса и протянул ему кинжал рукоятью вперёд, — можем приступить к нашим поискам.

— Подземелья?

— Для начала — подземелья. Но сокровище, о котором идёт речь, спрятано гораздо глубже, и было здесь ещё до появления замка. Оно где-то там, в пещерах Бржежской скалы.

— Чей это клад? — спросил Иржи, наклоняясь, чтобы взять из круга свой свечной огарок.

— Не трожь! — рявкнул Врбас. — Вот же бестолочь… Свеча должна гореть!

— А если ветер её задует? — обиженно поинтересовался Шустал.

— Не задует, — отрезал каноник.

— Так чей это клад? — спросил в свою очередь Максим. — Определённо не княгини Либуше, ведь её сокровища под Вышеградской скалой.

— О! — колдун с интересом посмотрел на капрала-адъютанта. — А я не ошибся, выбрав вас, — он склонил голову набок, словно изучая собеседника. — Вы ведь нездешний. И знаете куда больше, чем говорите.

Резанов промолчал.

— Да, — продолжал Врбас. — Это не клад Либуше. Это сокровище её отца, Крока. Хотя, — продолжал он таким тоном, будто вёл ничего не значащую светскую беседу, — не его одного. По совести сказать, в здешних пещерах поколение за поколением скапливалось немало ценностей. Разного рода, — добавил он как-то невпопад. — Здесь, на Бржежской скале, горел погребальный костёр Крока, потому что южнее, там, где сейчас проходит Эмаусская улица, были священные рощи.

— Рощи Мораны, — Макс почувствовал, как его голос становится непослушным и сиплым.

— Ого! Да вы в самом деле разбираетесь! — похвалил его каноник. Иржи посмотрел на друга с тревогой, а Резанов тем временем вспоминал, как красиво — хоть и пугающе — звучала в его XXI веке эта легенда. Улица На Морани, в честь языческого святилища, когда-то, возможно, бывшего в этих самых местах. Стало быть, не легендарного, а на самом деле существовавшего?

— Богиня смерти, — уточнил парень.

— И жизни! — поправил Врбас. — Вечного цикла возрождения.

— То есть нам что же, — вмешался Иржи, — нужно будет сделать чучелко Мораны? Великий пост давно прошёл.

— Ну, это уж ваше дело, как вы собираетесь справляться с зимой, — пожал плечами колдун. — Я обещал всего лишь показать последнее сокровище. И я вам его покажу, — он развернулся и двинулся вокруг башни. Стражники последовали за ним, Максим на ходу сунул пистоль в кобуру.

— Ты во всё это веришь? — шёпотом поинтересовался Шустал.

— Звучит вполне логично.

— А по-моему, логикой тут и не пахнет.

— Но ведь под конец поста носят чучело Мораны? Даже в Праге. Я сам видел.

— И в других городах, и в сёлах. Слушай, ну традиция есть традиция. Но вот мой двоюродный дед однажды опоздал на такое шествие. И по поверью, вроде как должен был помереть в тот же год. А он ещё двадцать лет прожил, да и помер по глупости — утонул спьяну.

— У нас Эмаусскую улицу в самом деле называют На Морани, — пояснил Максим. — И потом, он же каким-то образом собирался возвращать весну. Это не просто клад, тут явно есть что-то ещё.

— Вот это-то мне и не нравится, — проворчал Иржи. Они свернули за угол и увидели Врбаса, который дожидался стражников, прислонившись к стене у низенькой дверцы.

— Нельзя ли поживее? — осведомился колдун. — Защита не будет действовать вечно. А час духов…

Где-то в городе ударил колокол. Ему ответил второй, третий. Перезвон пражских костёлов возвещал наступление полночи.

— Час духов уже пришёл, — хмыкнул каноник, оглядываясь по сторонам.

С последним ударом колоколов воздух будто загустел, а снежные хлопья замерли в своём падении и словно бы сгустились. Потом Макс понял, что дело совсем не в снеге — просто в белой пелене стали там и тут появляться силуэты, поначалу просто тёмные, вбирающие в себя любой свет. С каждой секундой призраки становились всё отчетливее, как проступающая под проявителем фотография, а вместе с ними из далёкого прошлого накатывало то ли эхо, то ли воспоминание — звуковая волна: треск пламени, крики, лязг стали.

Привидения быстро заполняли крепостной двор и парапеты стен, несколько возникли даже на крышах, замерев в самых странных позах. Вот один здоровяк в откинутом капюшоне замахивается топором на лежащего у его ног противника в кожаном нагруднике. Вот выгнувшись дугой, валится — и всё не может упасть — за зубья стены то ли гоблин, то ли гремлин, подстреленный из арбалета. Где-то совсем далеко-далеко на фоне усиливающейся какофонии звуков слышались женский и детский плач, и тяжёлые удары тарана в ворота.

— Иисусе, — прошептал Иржи.

И в этот момент застывшее поле битвы разом ожило.