Костёр и Саламандра. Книга третья

10

Я не помню, как заснула. Просто провалилась в сон, как в глубокую тёплую воду. Кажется, кто-то обнимал меня, смутно припоминаю ощущение прохладной Тяпкиной морды на своём колене… и всё. Тёплая блаженная темнота, пронизанная крохотными золотыми искорками.

И резкий грохот со звоном меня оттуда выдернул, как морковку из грядки. Тяпка лаяла, злобно лаяла, как на врага, и скакала, топала по полу. Люди побежали.

Я вскочила, одёргивая рубашку, — и в одной рубашке выскочила из спальни в будуар.

— Стой, Карла! — приказала Виллемина, и голос её был абсолютно спокоен. — Сюда нельзя, здесь битое стекло, а ты босая. Так легко порезать ступню.

— Сейчас, леди Карла, сейчас! — и мимо меня проскочила Друзелла.

Туфли мне принесла.

Тяпка всё рычала. Она бы, наверное, и шерсть на загривке подняла, будь у неё шерсть. А я окончательно проснулась, надела туфли и рассмотрела всю создавшуюся картину.

Наше зеркало, роскошное старинное зеркало в оправе из бронзовых роз, теперь валялось на полу, разбитое вдребезги. И я поняла чем: тяжеленный хрустальный флакон ашурийского благовонного масла лежал среди осколков — не разбился даже. Валор, присев, рассматривал осколки, даже поднял один — встал и на меня посмотрел виновато:

— Простите меня, деточка. Было чудовищно неучтиво врываться в будуар к дамам, одна из которых — моя прекраснейшая государыня, а вторая — повзрослевшая воспитанница. Но я испугался за вас — и мне жаль сердечно, что наша встреча произошла так… сумбурно.

— Ничего страшного, дорогой мессир Валор, — сказала Виллемина. — Вы здесь очень кстати.

— Я не пойму, что случилось, — сказала я. — Это ты расколотила зеркало, Вильма? Зачем? Это же не рабочее зеркало, вампиры сюда не ходят… неудобно же перелезать через туалетный столик… вряд ли кто-то вошёл бы…

— Расколотила я, — сказала Вильма. — Я растерялась и сделала первое, что мне пришло в голову. Но, полагаю, надо рассказать всё по порядку. Мы с нашей драгоценной Друзеллой как раз заканчивали приводить в порядок мои волосы, когда мне сообщили о приходе мессира Валора. Я уже совсем было собралась выйти к нему в гостиную, но леди камеристка нашла, что в моей новой причёске будет уместен черепаховый гребень. Из-за гребня я задержалась на одну минутку…

— Ах, простите, государыня! — огорчённо, даже сокрушённо вздохнула Друзелла. — Кто же знал!

— Дорогая, пожалуйста, не извиняйтесь, — ласково сказала Вильма. — Если бы вы не ушли за большой шкатулкой, история могла бы закончиться очень неприятно. Возможно, этот гребень спас кого-нибудь из нас. Так вот, леди Друзелла ушла за шкатулкой с гребнями и шпильками, а я осталась смотреться в зеркало. И вдруг… пожалуй, мне показалось, что через зеркало кто-то пытается обратиться. И при этом мне было очень не по себе… не умею описать… словно волоски на руках встают дыбом — если бы они были, если бы я была живая…

Резануло меня по сердцу — и я её обняла, а Тяпка привалилась к её ноге. Виллемина погладила её по голове, взяла мою руку и продолжала:

— Я не придумала ничего умнее, как раскрыть зеркало с помощью «зеркального телеграфа» нашего друга Ольгера. Я думала, что кому-то очень нужно и очень спешно, поэтому он рискнул позвать через зеркало, хоть это и опасно. И вот.

Она показала мне и Валору кончики пальцев, с которых ещё не испарился Ольгеров «телеграфный сироп».

— Но это был не вызов, — кивнул Валор, так и крутя в пальцах осколок.

— Да, — сказала Виллемина. — Ни я, ни особа, что находилась по ту сторону зеркала, не ожидали увидеть то, что увидели.

— Ох ты ж… — вырвалось у меня. Я повернула Вильму лицом к себе. — Это что, была Хаэла?!

— Не сомневаюсь, — сказала Вильма. — Дорогой Валор, эта особа, судя по всему, представляет ад при перелеском дворе — о ней мы знаем из данных внешней разведки, подтверждённых вампирами.

— След ада на стекле очевиден, государыня, — сказал Валор. — Я бы даже сказал, след демона. Мне очень не нравится.

— Мне тоже, — сказала Вильма со вздохом. — Какова, однако, бесцеремонность! Эта мерзавка решила взглянуть на меня и пыталась сделать это незаметно.

— Ну вот, теперь она знает, что у тебя задатки некромантки, — сказала я.

— Но что же мне было делать? — сказала Вильма. — Я швырнула флакон с маслом герани в её удивлённую физиономию — и тем прервала связь.

— Вы поступили правильно, государыня, — сказал Валор. — А наше дело — защитить зеркала. Сегодня на рассвете мы проводили «Мираж» с грузом, предназначенным для тритонов, и теперь я займусь защитой. Вместе с графом Ольгером, он мастер достигать сложных эффектов простыми методами.

— Очень разумно, — сказала Виллемина. — К сожалению, зеркала становятся всё более опасными.

— Оставим открытым то, что в нашей гостиной, — сказала я. — Туда ходят вампиры.

— Полагаю, меры предосторожности надо обсудить с вампирами, — сказала Вильма.

— А какая она? — спросила я. — Эта Хаэла? Ты видела её с гламором или без?

Виллемина задумалась.

— Не знаю… — проговорила она медленно. — Я ведь видела её совсем недолго… несколько мгновений только…

— Ага, и флаконом в морду! — фыркнула я.

Виллемина рассмеялась:

— Жуть, до чего ты вульгарная!

— Ах да, в очаровательное личико!

Теперь уже смеялся и Валор.

— Мне показалось, что она очень хороша собой, — сказала Виллемина. — Такая золотистая, атласная, пушистая брюнетка, какие встречаются среди кровных междугорских девушек. С великолепной фигурой, с открытыми плечами и шеей — и поднятыми волосами.

— Как у кокотки? — спросила я.

Виллемина чуть двинула плечом:

— Декольте не слишком низкое. Но платьице миленькое — из тяжёлого бархата, цвета очень тёмного вина или запёкшейся крови, как у роковых дам на древних портретах… Знаешь, эта салонная болтовня помогла мне понять, прикрывал ли её гламор, Карла. Да.

— Как ты догадалась?

— Я сказала: атласная, золотистая, пушистая кожа, — задумчиво сказала Виллемина. — Как у очень юных девушек. Но я не берусь судить, сколько дамочке лет. У неё не юное лицо, не то выражение, какое бывает у молоденьких девиц, а глаза… Они жуткие, Карла, дорогая. Не девичьи. Злобной старухи.

Друзелла, всё это время стоявшая тихо, как мышка, горестно вздохнула.

— Не бойтесь, дорогая, — ласково сказала Вильма. — Мы уже всё знаем и примем меры.

— Я задним числом боюсь, — сказала Друзелла. — Этакая мерзость… а если бы она навела порчу сквозь зеркало?

— Уже не наведёт, — сказала Виллемина. — Мы перейдём в гостиную, дорогая. Скажите, мессир Валор, эти осколки опасны?

— Нет, — сказал Валор. — Просто стекло. Я начертил над ними значок, закрывающий пути, практически сразу же, как увидел. След — только на этой стекляшке, я хочу её забрать и попробовать с нею поработать, прекрасная государыня.

Виллемина подала ему листок бумаги для заметок из небольшой пачки, и Валор завернул осколок.

— Вот видите, дорогая Друзелла, стёкла уже не опасны, — сказала Виллемина. — Пришлите, пожалуйста, убрать осколки и распорядитесь, чтобы сюда повесили новое зеркало. Мессиры некроманты потом осмотрят его и защитят от вторжений.

Друзелла присела и поклонилась.

Виллемина повернулась ко мне:

— Милая моя сестрёнка, у нас в гостиной сейчас будет довольно многолюдно — и прийти туда в рубашке, вероятно, было бы слишком смело?

Я прыснула:

— Сейчас оденусь.

— Я буду ждать тебя, — сказала Вильма и ушла в гостиную вместе с Валором.

Я одевалась в обществе Тяпки и думала.

Теперь гадина знает, что Вильма — тёмная государыня с настоящим Даром, хоть и слабым.

А ещё раньше узнала, что у нас теперь есть Ричард.

Выходит, она знает о нас больше, чем мы — о ней. Плохо.

Я взглянула на себя в маленькое зеркало, воткнула в волосы десяток шпилек, чтобы кудряшки не торчали дыбом, как пружины из сломанных часов, и решила, что уже вполне можно появиться в гостиной и не напугать гостей.

Да и вообще — это ведь наши друзья! А некоторые мои друзья и вовсе непричёсанной меня видели. Подумаешь! От этого ещё никто не умер.

И мы с Тяпкой вошли, когда в гостиной впрямь уже было много народу. Кроме Виллемины и Валора там были Норис, которому я обрадовалась, маршал Лиэр и незнакомый пожилой господин с добрым симпатичным лицом и усами как у ласкового котика. Мужчины встали, чтобы со мной поздороваться, Норис подвинул мне стул. Слушали все Ольгера. Ольгер торжественно читал газету:

— … стало возможным благодаря огромным успехам некромеханики! Здравствуйте, милая леди Карла! Новейшая некромеханическая кавалерия восхитила отважными рейдами и внезапными ударами по удалённым позициям врага, ничего не подозревавшего до самого последнего момента. Наш фронтовой корреспондент сообщает: некромеханический кавалерийский корпус, при поддержке огнём артиллерии, вместе с гренадерами её величества совершил смелый прорыв вперёд, войска освободили Чаячью Гавань и в настоящее время с боями движутся к Жемчужному Молу. Потери нашей доблестной армии невелики.

— И что, это правда? — спросила я. — Звучит здорово.

Ольгер протянул мне газету. Статья начиналась большой светокарточкой, изображавшей троих лихих фарфоровых кавалеристов в шлемах и каких-то штуковинах, похожих на кирасы, поверх шинелей. Один из них обнимал за шею игрушечную лошадку, как кавалеристы обычно обнимают живую лошадь: на череп лошади они нахлобучили венок из цветущих мальв.

Зрелище героическое, но из ряда вон выходящее.

— Если не считать обычных газетных восторженных воплей — правда, — сказал Лиэр. — Некромеханические лошадки до изумления хорошо показали себя. Откровенно говоря, я не верил в должной степени… всё-таки очень необычно… но некромеханика весьма пригодилась на поле боя. И вороны, да. Мы стараемся, чтобы некроманты работали по всему фронту. Везде, где они есть, вороны защищают живых солдат от жрунов. Изумительно эффективно. Фронтовики отмечают, что жруны стали охотиться с большой оглядкой… Но некроманты под ударом, конечно.

— У нас новое оружие, — сказал Норис. — И они наверняка будут искать методы противодействия.

— Они ищут, — кивнул Лиэр. — Из Западных Чащ пишут, что там нарвались на жрунов, изрыгающих вместо пламени ядовитый зелёный пар. Были, конечно, потери… от неожиданности больше. Сейчас таких сбивают воронами сразу, против ворон им деваться некуда, пар — не огонь. А личному составу выданы очки-консервы, потому что пар глаза разъедает, и марлевые повязки на рот и нос…

— Мы, мессир, разрабатываем маски посерьёзнее, — вставил Ольгер, отложив газету. — Из каучука, с алхимическим фильтром. На всякий случай.

— Алхимики — молодцы, — согласился Лиэр. — Но я чувствую, что ядовитыми гадами противник не ограничится. Мы готовим наступление — и у него наверняка найдутся ещё козыри… адские.

— Диверсии в тылу, — мрачно сказал Норис. — Мессир Броук в Беловодье сегодня, там был взрыв на оружейном заводе. С ним Жейнар… А у нас в городе Ален спит от случая к случаю: по крайней мере раз в неделю пытаются нагадить… простите. Мы несём потери. Последний пожар…

— Это ожидаемо, — сказал незнакомый мессир, похожий на котика. — Простите великодушно, леди рыцарь, с разрешения прекраснейшей государыни — Миль из дома Свежего Ветра, барон Солнцегорский. Так вот, ожидаемо, что они устраивают диверсии. Это, в некотором роде, нормально — их привычная тактика. Но её величество пригласила меня для того, чтобы я объяснил вам всем, мессиры и леди, а вы передали это своим подчинённым: мерзавцы не останутся безнаказанными. У нас тоже есть некоторые особые возможности.

Лиэр взглянул на него безнадёжно и печально, как взрослый на излишне восторженного ребёнка.

— Ваше ведомство, Миль, так давно не баловало добрыми вестями, что мы, окопная вошь — простите, дамы — уже и не ждём. Я слышал, в первые дни войны мы потеряли много верных людей по ту сторону границы…

— Слуги ада напали, как ад порекомендовал им, — сказал Миль. — Не слишком соблюдая условности. Объявили войну уже после её фактического начала, выслали наших дипломатов — но дипломаты не доехали до побережья… Всё это было тяжело, но сейчас военная удача потихоньку начинает поворачиваться к нам лицом. Проект «Лилия»…

— Диверсанты — мастера придумывать красивые названия для провальных операций, — хмыкнул Лиэр.

Миль огорчился, и усы у него опустились.

— Дорогой мессир маршал, вы несправедливы, — сказала Виллемина. — И напрасно не дали мессиру Милю договорить. Я осведомлена о проекте «Лилия», это по-настоящему серьёзно. Насколько я понимаю, прекраснейший мессир Миль, мы собираемся нанести первый удар в Зелёных Холмах?

Ольгер вздрогнул, будто его молния прошила.

— Мы все недооценили Лилию, — сказал Миль. — Она не намерена терять время в учебной части, а обучаться предпочитает в полевых условиях. Сегодня ночью они были в Зелёных Холмах, государыня. Мы предполагали, что это будет разведка, но получилась разведка боем.

— Ничего себе! — я аж привстала. — Мессир Миль, а они хоть что-нибудь оттуда унесли?

— Дальнейшая информация, — сказал Миль, воспрянувший духом и усами, — предназначена в основном для вас, леди-рыцарь, и для мессира Валора. Позвольте прочесть выдержки из доклада мессира Клая из дома Пёстрой Птахи — вне этих стен он теперь агент Ландыш.

— Красиво, — сказала я. — Что пишет?

Миль правильно делал: донесение от некроманта бесполезно читать простецам.

— Хм, вот, — начал Миль. — «Обращённые адмирала Олгрена проверили все зеркала на объекте. Предполагалось, что главной проблемой будет размер, но они обнаружили несколько рабочих зеркал, пригодных для перехода. Каждое зеркало было закрыто тройной розой от Приходящих в Ночи, причём знак нанесён на раму зеркала фабричным способом, а не кустарно».

— Обратите внимание, дорогие дамы, — сказал Валор, до тех пор молчавший. — Достопочтенные учёные, по-видимому, опасаются вампиров… неожиданно. Но тех, кого вы изволите называть «проектом „Лилия“», эти розы не удержат, если я верно понял красоту замысла?

— Скажу откровенно: мне непросто в этом разобраться, — признался Миль. — С вашего позволения, я лучше почитаю дальше. Мессир Ландыш — специалист, его слова вы поймёте вернее и точнее.

— Ах, продолжайте, пожалуйста, — сказала Виллемина. Она была настолько взволнована, что это чувствовалось по голосу.

— Продолжаю, — Миль перевернул лист. — «Нас проводили до самого стекла, открыли вход, но не смогли сопровождать на той стороне реальности. Как и ожидалось, защитная роза не помешала нам пройти в лабораторию. Наружный осмотр позволяет предположить, что зеркало использовалось не для связи, а для поиска: мы обнаружили на рабочем стеллаже пачку чёрных свечей и сосуд, наполненный, судя по всему, смесью раствора Белой Луны с кровью козла. В самой лаборатории было очень грязно, до такой степени, что я чувствовал что-то вроде тошноты и в голове мутилось. Думаю, тут крайне небрежно, без серьёзных мер предосторожности, общались с мелкими адскими сущностями. Стол для вскрытий и анатомические таблицы дают возможность предположить, что здесь работали с трупами, но следов неупокоенных душ я не нашёл».

— Душ там и не было, — хрипло вставил Ольгер. — А вот эти… от которых Клая тошнило… Отчаянный!

— «Пока До… э… Лилия размещала динамитные шашки, — продолжал Миль, — я собрал несколько исписанных листков и прихватил со стола папку с бумагами. Кроме того, моё внимание привлекли звёздочки и розы из тугоплавкого сплава, на которые чернокнижники Перелесья наносят знаки, удерживающие мелких демонов внутри материального тела. Я взял их в качестве образца. В это время снаружи, во дворе, послышался шум, будто кто-то поднял тревогу. Предположу, что среагировали не люди, а обитающие в лаборатории и вокруг адские существа. Мы с… Лилией дали знать сопровождающему, что работа закончена, он впустил нас за зеркало — и в последний момент Лилия не подожгла бикфордовы шнуры, а каким-то образом вызвала детонацию динамита. Взрыв получился очень мощным. Мне даже показалось, что мы ощутили толчок взрывной волны, а спустя мгновение зеркало разбилось за нами».

Только Миль закрыл рот, я тут же спросила:

— И где?!

И Ольгер тоже спросил:

— Где же?

— Что — где? — не понял Лиэр.

— Бумаги, — с лёгким удивлением и даже улыбкой в голосе сказал Валор. — Бумаги, которые наши драгоценные бойцы прихватили со стола в этом вертепе.

Миль постучал по кожаной папке, лежащей перед ним на столе:

— Вот здесь, леди и мессиры.

Мы переглянулись. Миль заметил — толковый.

— Мессир Ландыш уверил меня, — ответил он на наш незаданный вопрос, — что все бумаги прошли надлежащую обработку и вполне безопасны. Кроме того, он приложил листок с подробным описанием… как это у вас называется… артефактов, обнаруженных в этих бумагах.

— Вы компетентны, прекрасный мессир, — сказал Валор. — Это очень приятно видеть. А мой товарищ Клай похвально предусмотрителен, я в нём не ошибся.

— По-настоящему ценные сведения? — спросил Лиэр.

На его лице, сером и осунувшемся от усталости, появился явственный проблеск надежды.

Виллемина взглянула на меня — и, видимо, всё прочитала на моём лице. Впрочем, на Ольгере было написано то же самое.

— Берите выше, дорогой маршал, — весело сказала она. — Бесценные. Возможно, предотвращённые диверсии, спасённые жизни, а может, и больше, как знать. Дорогой мессир Миль, пожалуйста, отдайте некромантам бумаги. У них дух захватило, они уже готовы выпотрошить эту сокровищницу. Чем скорее они начнут, тем скорее информация поступит в ваше ведомство и мессиру Лиэру.

Миль, улыбаясь уютно, как добрый дядюшка, передал мне свою папку — и мне показалось, что на ней горит след Дара моего Клая. Тяпка прижалась к папке носом — и, наверное, сильно жалела, что не может внюхаться и обслюнявить, как это у собак принято.

— А эти штучки, которые он передал в опечатанном сосуде, — сказал Миль, — я велел доставить прямо к вам в лабораторию. Мало ли что.

— Неглупо! — сказала я. — Можно мы уйдём, государыня, а?

— Конечно, — сказала Вильма. Она была сплошное тепло и меня погрела. — Ищите, дорогие. Ищите. Всё необычное, новое, странное, жуткое — было бы нам интересно.