Костёр и Саламандра. Книга третья

19

Тяпка проскочила в дверь вперёд меня — и через миг я услышала её злобное рычание. И сама вбежала в дом через маленькие сени — быстрее, чем хотела.

Успела только отметить, что запах совершенно ненормальный. Не должно так пахнуть в таком домике. Тут должно пахнуть травником, пирогами, старым деревом, керосином, дымом и немного кошками, а пахло — падалью и какими-то алхимическими реактивами. И серой.

Это был уже не дом, а лаборатория. Причём не столько некроманта, сколько алхимика и чернокнижника.

И Тяпка с рычанием яростно мотала какую-то мелкую нечисть. Клочья второй, наверное, такой же, уже таяли на полу — этакие ошмётки чёрного тумана, бесплотной сажи. А посреди комнаты, напротив окна, лежал наш враг.

Я восхитилась, как Ильк… Он ударил штыком гада в глаз, с такой силой, что даже треснула надбровная дуга. Штык, наверное, череп почти насквозь прошёл. Ильк очень здраво рассудил, что умереть гад должен как можно быстрее, чтобы не успел даже охнуть, — ну и выбрал идеальный способ.

Так что по лицу трупа уже ничего нельзя было сказать. Во-первых, оно было залито кровью, во-вторых, в трупе, видимо, ещё много всего оставалось, потому что он почернел, распух и шевелился. И я скинула каску и плащ-палатку, чтобы не мешали, резанула своим ножом клешню — и брызгами крови, поверх, не касаясь, всё это запечатала внутри, а потом сожгла.

Даже не сгорело, а взорвалось. Лопнул живот, лопнула грудь — и череп треснул ещё и на макушке. Знать не хочу, что в нём при жизни водилось. Воняло уже так, что резало глаза.

Бывшего владельца тела это, видимо, сильно впечатлило.

Он стоял у рабочего зеркала, по местным правилам основательно прикрытого от Приходящих в Ночи, обхватив себя руками, очень заметный даже при ярком солнечном свете. Без сюртука или френча, в одной белой рубашке с закатанными по локоть рукавами. У него элегантная фигура была, как у профессионального танцора, такая стать, грация, осанка, роскошная русая чёлка, белые руки с длинными тонкими пальцами… а лицо с кровавой дырой на месте левого глаза — по-настоящему отвратительное. Длинное, с длинным подбородком, с длинным носом и обвисшими щеками и подглазинами, с уныло-брюзгливой миной… впрочем, сейчас оно больше выражало потрясение, чем уныние.

Если тело у него было юноши, то лицо — старика с мерзким характером. И это всё я увидела сразу, за один миг, гораздо быстрее, чем об этом можно рассказать.

И он молча наблюдал, как я чищу его труп. А потом отвесил светский глубокий поклон:

— Удивлён, даже поражён, леди Карла.

Ну… и меня удивил.

— Откуда меня знаешь?

— Как же! — воскликнул он тоже очень светски, как на придворном сборище каком-нибудь. — Ваша знаменитая собачка! Ваши элегантные методы! Вы, прекраснейшая леди, одарены не по возрасту.

Он был дух, не мог от меня ничего скрыть — я чувствовала, что он в ужасе, в настоящем ужасе. Но в руках себя держал хорошо, надо отдать ему должное.

А ещё я чувствовала, как в стенах копошились… За ним пришли. Я понимала, что за ним пришли приблизительно те же, что и за Ленорой, — и он это знал, и чувствовал, видимо, полнейшую безнадёгу, и тянул время. А от меня, наверное, чем-то таким светило, потому что те, кто за ним пришёл, мне на глаза не лезли.

Ждали, когда я тут закончу и его им оставлю.

— Ладно, — сказала я. — Спасибо на добром слове, мессир гнида. Я, пожалуй, пойду.

Отчаяние и ужас у него перехлестнули через край, но на лице ни один мускул не дрогнул. Тренированный аристократ был. У нас как-то немного таких… но, в общем, и кровной аристократии в семьдесят седьмом колене сравнительно мало… то-то ж эта перелесская спесь нас зовёт рыбоедами, а считает, небось, нуворишами. Да и пусть.

— Неужели вы не хотели бы взглянуть на мою работу, леди Карла? — спросил он таким небрежным тоном, будто предлагал мне карандаш — цветочек в альбомчик нарисовать.

— А что тут такого уж интересного, — фыркнула я. — Подумаешь, дерьма тоже… Мы такое в Чащобье сожгли и здесь сожжём. Можешь бежать и докладывать своей Хаэле.

В стенах уже ворошились так, что Тяпка подошла ко мне и прижалась к ногам. Похоже, не дали бы они ему бежать, это я сгоряча резанула. А он обхватил себя за плечи крепче — вот буквально в руках себя удерживал. И еле выговорил:

— Леди Хаэла… будет очень огорчена. И я… делаю… очень сложный выбор, прекраснейшая леди Карла…

И взглянул на меня, как больная собака — просительно.

— Ты что, думаешь, мне не наплевать на тебя вместе с твоим выбором? — сказала я. — Ты шёл меня убивать. И друзей моих. Я таких, как ты, уже видела, что тебя ждёт — хорошо себе представляю… и знаешь, что? Ты это честно заслужил.

Он больше не мог. Всплеснул руками — и бухнулся на колени. Не преклонил колено, как вампир, а прям…

— Можешь не ползать, — сказала я. — Мерзко.

— Леди Карла, — сказал он, заглядывая снизу, а от стен уже потихоньку тянулись дымные щупальца, — я им недоплатил. Просто не успел.

— Твои неприятности, — хмыкнула я.

— И не исполнил приказ Хаэлы, — признался он, аж голос осип. — Ваш кадавр…

— Мой брат, урод.

— Ладно, леди, ваш брат убил меня — и не позволил… связь прервалась… — и всё, нервы сдали. Разрыдался. — Отпустите меня отсюда ради всего святого, леди бесценная! Пожалуйста! Я вас очень прошу! Хаэла скормит… душу…

И лицо закрыл руками, весь трясся. Ну да, я понимаю. Скормит, конечно. И правильно сделает на своём месте: операцию-то ты провалил, баранище.

— Ладно, — сказала я. — Я сейчас уйду, и гончие тебя возьмут. С адом будешь сам расплачиваться, без посредников.

Он руки отдёрнул от лица. Нет уж, в ад ему тоже не хотелось. Он видел себя в аду не в виде корма для адских гончих, явно.

— Леди Карла, милосерднейшая, вы ведь не скормите аду несчастную душу, которая в том только и виновата, что устала от мук и поверила в обещания…

— Да фу! — гаркнула я. — Ты думаешь, я не понимаю? Тебе очень, очень много пообещали, да? Сладенького? Не устоял? Сам надеялся ад надуть — а надули тебя, оставили в долгах, теперь будут рвать на части. Бывает.

— Я не верю, — проговорил он, рыдая, — просто не верю, что вам доставят удовольствие такие жуткие муки… человека… пусть даже по вашим меркам и дрянного, но человека, леди Карла… Я ведь мёртв, я выбыл из игры. Я не могу… вы сами понимаете, я уже не противник вам! Что вам стоит просто меня отпустить? Несчастного голодного духа, у которого не будет пристанища, но хоть душа…

Неужели они знают про Валора, подумала я и пришла в тихую ярость.

— Ага, — сказала я. — Сейчас ты тянешь время, а потом я отпущу тебя — и ты немедленно явишься к своей хозяйке, будешь уже ей ноги лизать и обо всём доложишь, верно? Неужели я так похожа на полную дуру?

Он медленно поднялся. Его трясло, как живого, и заметно тянуло опять обхватить себя руками, но вот просто железной выдержки человек: каким-то образом он сумел выпрямиться и сделать приличный вид.

— Смотрите, леди Карла, — сказал он мёртвым голосом, подойдя к рабочему столу рядом с зеркалом. — Вот это — звезда призыва малых стражей, тех, что на лошадиной туше. А вот это — для больших, летающих. На металле, чтобы можно было переносить. Жертвенная кровь капается сюда и сюда. Вы слова призыва стражей из верхних кругов знаете? Без «впускаю в мир».

Смотрел на меня единственным уцелевшим глазом — и из глаза слёзы текли. И трясся. Здорово же, подумала я, он боится ада, если так мощно сейчас вламывает своих. По полной программе предаёт же.

Если не пытается меня подставить.

— Почему без защиты? — спросила я. Брезгливо, как у лебезящего лакея.

— Потому что они… уже в мире целиком… — еле выговорил он. — Защита… не нужна… потому что их ведь держит договор.

— То есть, обращается только тот, кто заключал договор? Ты, значит, сейчас пытался их на меня навести, да?

Он изменился в лице:

— Нет! Нет! Просто… я не подумал! Весь ближний круг — с личными договорами, а те, кто попроще — заклинают именем старших!

— И как тебя зовут?

— Индар из дома Сирени, только это вам не надо, леди: я уже мёртвый, хуже того — я нарушил договор. Лучше вы сами…

— Договор с ними заключить? Ха! Ладно, я поняла.

— Вы отпустите меня, леди Карла? — спросил Индар, заглядывая мне в лицо.

Ну да, гончие уже теряли терпение. Намекали мне: тени сгущались в углах, тёмные теневые щупальца змеились уже на ладонь от стен. Индар взглянул на них — и снова грохнулся на колени, взмолился:

— Скорее, леди Карла, пожалуйста, скорее! Я чувствую, Хаэла уже послала сюда… — и голос у него сорвался от дикого ужаса.

— А почему у тебя следов порезов на запястьях нет?

— Я резал ладони! — выкрикнул он. Всё, уже паника. — Вот так!

И показал, как резал, клал ладонь на звезду — руки тряслись, губы тряслись.

— Что мне ещё сказать, леди Карла?

— Если сделаю — все придут? — спросила я.

Индар замотал головой:

— Нет! Только те, что на хуторе! Остальным надо приказывать через зеркало, свечу и козью кровь!

А щупальца уже тянулись к его ногам — и, похоже, он чувствовал их приближение. Может, как боль, потому что просто не знал, куда деваться.

— Леди Карла, я вас умоляю! Заклинаю всем, что для вас свято! Может, вам нужно золото? Деньги? Вот, смотрите, вот — отправите серого, вот заговор, серый вам доставит из моего…

— Да заткнись ты! — рявкнула я. — Лучше покажи карту мест, где оставил стражей.

Индар всхлипывал, рыдал, грыз пальцы, кусал губы — но недолго:

— Вот, в планшете. Открывается тройной звездой Серого Ключа… вы не знаете? Ах, леди милая, ну обычный ключ знаете? Вот её, тройную скобку, значок Луны здесь и значок звезды Хэлдан — внизу. Нет, алхимический значок, леди. О, бездна! Кружочек с точкой и маленький крест. Да, вот такой! Тридцатый круг, леди Карла, я вас прошу, скорее! Они уже в пути!

Карта раскрылась.

— Я всё сделал, — через силу выговорил Индар.

Я сгребла со стола металлические звёзды, планшет, карандаши, пошарила глазами — и Индар немедленно показал мне небольшой рюкзак. Я закинула всё туда, добавила все закупоренные пробирки, застегнула пряжку и повесила рюкзак на одно плечо.

Индар трясся и ждал, переминаясь с ноги на ногу, будто щупальца мрака из стен жалили его.

Я снова резанула ладонь:

— Индар из дома Сирени, ты властен покинуть место своей смерти — и следовать за мной, пока на то будет моя воля, не далее, чем в пяти шагах, — и протянула ему окровавленный нож. — Моя кровь — цепь для тебя.

— Как?! — ахнул он.

— А вот так, — сказала я. — Прости, конечно, но ты знаешь больше меня и будешь нам очень полезен. А я — маленькая дурочка, ещё перепутаю что-нибудь… Будешь хорошо служить — отпущу. Потом. А пока — отработаешь мне. Я, по крайней мере, не Хаэла, травить тебя гончими не буду.

Он безнадёжно шмыгнул носом — и ровно ничего больше не сказал. Нечего ему было возразить. И прекраснейшим образом мы вместе вышли во двор, а за нами, весело виляя хвостом, выскочила Тяпка.

Во дворе маялся Ильк — и радостно кинулся ко мне:

— Господи, как же вы долго, леди! Я уже Бог знает что думал! Всё в порядке?

— Прости, мэтр Ильк, — сказала я настолько ласково, насколько вообще могла. — Ты такой молодец! Ты так здорово его прикончил — лучше и быть не могло. Теперь он будет работать на нас, этот гад.

— Даже так?! — весело удивился Ильк.

— Ага, — я хотела взять его за руку, но напугала.

— Ох, кровь?

— Это ничего, не рана, это по работе, — Ильк знал, конечно, что у некромантов бывает по работе. — Слушай меня, мэтр Ильк, братишка. Сейчас ты вернёшься к нашим. Один. И приведёшь их сюда, но предварительно предупредишь, что тут будет чокнутая Карла и табун полулошадей. Ильк, милый, я намерена вести их за вами — и натравить на стражу того места. Демонов — на демонов.

Ильк присвистнул:

— А это вообще возможно?

— Не знаю, — сказала я честно. Взглянула на Индара, еле видного в солнечном свете, потрясённого и перепуганного. — Но мне всё равно, возможно или нет. Я намерена это сделать. Ты просто предупреди Майра, что на хуторе будет Карла и будут полулошади, которых она тут дрессирует…

И всё-таки я боялась, что у меня не получится. Я задумчиво посмотрела вверх. В небе кружил дракон.

Как бы дать ему знать, что надо спуститься, подумала я — и не выдумала ничего лучше, чем запрыгать и замахать руками. Тяпка была в полном восторге, она тоже запрыгала и залаяла, а Ильк, очевидно, решил, что я уже рехнулась вконец.

А вот дракон понял. Он спустился. Я не без удовольствия отметила, что выглядит он впрямь чуть лучше: видно, правду говорят, что полёт драконов лечит.

— И почему, интересно, все люди прыгают и машут руками, когда хотят позвать с небес? — спросил он, улыбаясь.

— Серебро небесное, останься, пожалуйста, со мной, — попросила я. И объяснила ему в двух словах.

Теперь уже двое моих друзей смотрели на меня, как на абсолютно сумасшедшую, которую хорошо бы связать и запереть в дурдом — только жаль, нет дурдома поблизости. Но спорить не стали. Видимо, из тех соображений, что безумцев лучше не раздражать.

Ильку ужасно не хотелось уезжать, но я настояла. Дракону я строго-настрого приказала принять свой крылатый облик и наблюдать откуда-нибудь сверху, например, с крыши.

— Если что-нибудь пойдёт не так — ты должен будешь всё тут сжечь, — сказала я. — И меня, если по-другому не выйдет.

— Нет, — сказал дракон совершенно непререкаемым тоном. — Тебя я вытащу.

— Ладно, — ну как спорить с драконом? — Вытащишь меня и сожжёшь тут всё.

Дракон кивнул и взлетел на конёк крыши.

А я приступила к самому безумному обряду в своей жизни.

Индар подошёл ко мне, когда Ильк верхом на Шкилете пропал из виду.

— Неужели вы говорили серьёзно, прекраснейшая леди Карла? — спросил он потрясённо. — Не может быть!

— Ещё как! — сказала я. — Я сделаю, а ты поможешь. И упаси тебя благие небеса от любой попытки сорвать обряд: я тебя твоим стражам скормлю сама. Ты ведь веришь, что я могу?

— Меня-то вы, конечно, скормите, — горько сказал Индар. — Но там, куда вы направляетесь, открыт портал. Он ведёт… э… довольно глубоко вниз. Вы ведь понимаете, какая сила у тех, кто его открыл? И вы собираетесь что-то там менять или разрушать с горсткой кадавров… о, простите, с вашими малость неживыми бойцами числом меньше сотни?

С языка гнид на человеческий это переводилось так: тебя там убьют, а меня сожрут, потому что смыться ты мне так и не дала.

— Это верно, — сказала я. — Надежды мало. Для этого мне и нужны твои лошадки. Чтобы усилить отряд. И в твоих интересах сделать всё очень-очень хорошо. Без единой ошибки. Потому что — ну, ты ведь очень образован и умён, ты и сам всё понимаешь.

Индар вздохнул так, как вздыхают, пытаясь загнать обратно внутрь души раздражение и злость. И поклонился:

— Мне ничего не остаётся. Как ошибались те, кто рассказывал мне о вас, прекраснейшая леди…

— Ого! — хихикнула я. — А что рассказывали? Не вздумай врать, ты знаешь, что я почувствую.

— К чему врать, — сказал он безнадёжно. — Говорили, что вы — одарённая некромантка, но… э… что сложные интриги и общение с разумными людьми — не самая сильная ваша сторона.

— Ясно, — хмыкнула я. — То есть — что я таки дура. Ну ладно. Хватит развлекаться. Начнём с самого начала.

И достала металлическую звезду для полулошадей, которых Индар звал малыми стражами. Не говорить же ему, что… ладно, что уж, моя дивная королева написала мне в записке, что со мной кусок её жизни — и что я всю эту, так сказать, интригу не выдумала. Она будто пришла извне. Будто кто подтолкнул или шепнул в ухо.

Вильма со мной, подумала я. Если не телом, то душой.

От этой мысли стало намного легче.

Но всё равно я здорово струсила, когда под диктовку Индара проговорила формулу призыва этих самых «малых стражей», якорь им в глотку по самый хвост! Потому что вставать они начали просто повсюду! Мне в голову не могло прийти, что они не в сараях каких-нибудь, а в траншеях, прикрытых жердями и заложенных сверху дёрном… Боже милосердный, мне показалось, что они лезут прямо из-под земли — и им не было числа!

И надвигались они, выдыхая пока что струйки дыма, но было ясно, что сейчас перейдут к огню. И тут мне и конец.

Тяпка поджала хвост и спряталась за мои ноги — и кто бы её осудил!

— Сколько здесь? — сипло спросила я.

— Полторы сотни, — ухмыльнулся Индар. — Наша гарантия.

Наслаждался моим страхом, заметно. И предложил, тоном услужливого официанта, в котором я чувствовала что-то подлое неописуемо:

— Вам надо закончить формулу, прекраснейшая леди. Можете сказать «желаю заключить новый договор»…

— Эй, адские твари! — рявкнула я. От злости у меня даже голос очистился. — Вот здесь, где вы находитесь по приказу Хаэлы, на звезде, созданной по воле Хаэлы, произнеся формулу Хаэлы, раскрытую мне рабом Хаэлы, я вам приказываю повиноваться именем Хаэлы!

Ах, наглость — второе счастье!

Индар застонал. А твари проглотили свой дым и замерли, ожидая приказов.

— А за всё, что будет сделано именем Хаэлы, она заплатит аду, — закончила я с удовольствием. Гора размером с Рубежный хребет свалилась у меня с плеч.

— Слушай, Индар, — сказала я уже в совсем другом расположении духа. — А вот удивительно… У вас тут шли такие земляные работы, а драконы не видели. Странно как, да? И я думала, что солдаты, которые копали эти ямы, должны бы были вытоптать тут всё — а кругом только следы копыт…

Индар самодовольно, даже снисходительно рассмеялся.

— Ну, прелестнейшая леди… никаких солдат-то тут и не было! Нечего им показывать секретные точки. Чем меньше народу знает, тем крепче спит начальство. У этих стражей тоже есть руки, так что тут копали они. А в других местах — где стражи, где поднятые жмуры. Драконы ваши по ночам видят плохо… а наши союзники могут и тумана нагнать для пущей секретности!

Эрнст, подумала я. Его старые обращённые умеют поднимать туман. Упыри, продажные твари… аду продались.

— Это вот вы здорово придумали, — сказала я, постаравшись подпустить в голос зависти. — Все говорят, что перелесцы умеют воевать на суше… умеете, не то что мы.

Индар ухмыльнулся. Он почти расслабился, сообразил, что прямо сейчас я не собираюсь кормить им мелких демонов или адских гончих. И стало очень заметно, до какой степени он меня презирает. Уж в мою зависть-то он поверил сходу.

— Верно, — сказал он фатовским тоном. — Хотя, надо отдать вам должное, леди, вы отважны. Не каждая девица вашего положения и возраста полезла бы так — смерти в пасть. Ваша скорая гибель даже огорчает меня.

— В безнадёжной ситуации я тебя отпущу, — пообещала я. — Если пойму, что ты сделал всё честно.

— Вряд ли я смогу вам серьёзно помочь, леди, — сказал Индар.

— Сможешь, — сказала я. — Тут где-нибудь есть конская упряжь? Наверное, крестьяне держали лошадей?

Индар осклабился и пожал плечами:

— Очевидно. Здесь полно сараев, наверняка где-нибудь валяется и упряжь. Вы собираетесь ехать на страже верхом, леди? Хм, оригинально…

Я позвала с крыши дракона:

— Прости меня, — сказала я ему, — ты не мог бы поискать упряжь в сарае? Прости ещё раз, я не должна так тебя гонять, небесный воин, но я просто боюсь оставить тварей без присмотра.

— Я найду и принесу, — сказал дракон. — Я впечатлён.

— Не переломится, — хмыкнул Индар. — Драконы — упрямые варвары, непредсказуемые твари… Стражи надёжнее, просто вы не привыкли, леди…

— А вот ты говорил… — я задумалась. — Ты говорил, что в лесу полно схронов с демонами… Сейчас ведь у нас и время есть, и возможности… какая из этих склянок — с кровью козла, а?

Индар издевательски расхохотался:

— Карла, вы не сможете контролировать столько! Да там и не только стражи! В этом лесу много всего, здесь место особое. До вашей столицы — рукой подать!

— Очень много? — спросила я упавшим голосом.

— Полно, девочка! — ржал Индар. — Вот закончим с вашей регулярной армией на Жемчужном Молу — и через этот лес, одним ударом! Что вы сделаете, лапушка? Портал ещё разгоняется до настоящей мощности — и сюрпризы будут, такие, каких вы и представить себе не можете. Пока прибережские девочки играют в солдатики… как же обидно, что я уже мёртв!

— А что, много было обещано, да? — спросила я.

— Златолесье, — сказал Индар, мечтательно щуря уцелевший глаз. — Корона в новом мире. И — мелочи вроде вечной молодости. Такое тело было… я уже получил задаток…

— Всё равно же не расплатился, — фыркнула я. Не могла больше притворяться.

— Да, — печально согласился он. — Это весьма жаль…

Дракон между тем уже шёл назад. Он нёс седло и ещё какие-то детали упряжи.

— Зажиточный хутор был, — сказал он грустно. — Хорошая упряжь, хоть и крестьянская. Помочь?

— Помоги, чудо серебряное, — сказала я.

— Ландеон, — улыбаясь, поправил дракон. — Моё имя Ландеон. Небесный воин и серебряное чудо.

— Ландеон, — сказала я. — Это очень, очень хорошо, что ты остался. Мы сейчас взнуздаем одного, ты проводишь меня до места встречи, а потом улетишь на базу. И скажешь Экхильду, Клаю и мессиру Валору: вот здесь, по этому лесу, готовят наступление. И в лесу — схроны нежити для наступления. Через Серую Змейку, через лес вокруг нашей базы — и там уж по дорогам к столице. Вот карта схронов, спрячь.

Дракон хмуро слушал — и я чувствовала, что он запоминает в точности. Сунул карту за пазуху.

— А не пропадёт она? — спросила я.

Ландеон отрицательно покачал головой.

— Ну-ну, — хмыкнул Индар. — Черпайте море решетом, ловите ветра в поле.

— Сколько сможем, столько вычерпаем, — огрызнулась я.

И принялась разглядывать полулошадей.

Отвратительные же они были! С души воротило. Поднятый труп — это, конечно, для балагана бесценно, выглядит очень внушительно и очень жутко, но кто-нибудь точно на барьер наблюёт. Потому что ни малейшей иллюзии живого в этих тушах не было. Вот интересно: в наших костяшках кавалеристы видели, да что — даже я в каком-то смысле видела… а в этих было и в телескоп не рассмотреть никакого подобия жизни.

Просто движущееся мясо, холодное и бессмысленное. Вблизи видны и трупные пятна, и раны на телах, куски ободранной плоти… Но падалью от них почти не воняло, видно, демоны как-то умели оттягивать распад своей оболочки.

Уже хорошо.

— Выбрали, леди? — спросил Ландеон.

Ага, выбрала. Меня мутило от одного их вида, но я указала на ближайшего гнедого, не очень крупного, поджарого… и тело несчастного, которое приделали к лошадиной туше, тоже было поджарым и мускулистым… молодого мужчины…

И на меня вдруг накатила ледяная ярость вместе с жалостью до острой боли. Это ведь хорошо, если не из живых людей! А Ричард рассказывал о своём приятеле в госпитале! Твари. Зря я их зову гнидами. Гниды противные, но сравнительно безопасные…

А пообщаешься с этими тварями — покажется, что гниды на их фоне ещё и симпатичные.

— Этого, — приказала я.

Индар, наблюдавший за нами, скорчил скептическую мину, но вот уж на его скепсис мне точно было плевать. Мы с драконом просто подошли и положили на тварь седло.

Демон, похоже, сильно удивился. Содрогнулся спиной — не как живая лошадь, а как-то странно, будто судорога по нему прошла.

— Ты, тихо! — рыкнула я. — Во имя Хаэлы!

И тварь утихомирилась, только подёргивалась, будто осы её жалили. Ландеон затянул подпругу, подёргал седло — вроде, всё в порядке — и сказал с брезгливой усмешкой:

— А узду на шею привяжем?

— Да, — сказала я тут же. — Некуда же больше.

Тварь, похоже, поняла и начала нервно бить копытом — но движение снова было какое-то не лошадиное. Будто брыкается стол или диван. Неестественное.

— Ну и мерзость! — вырвалось у Ландеона.

Он даже сплюнул под ноги от сильных чувств.

— Зато они быстрые и сильные, — сказала я. — Ничего, так они лучше поймут, гады, кто ими командует.

— Удивительно, — поражённо протянул Индар. — Вы, Карла… будто вообще не понимаете, что такое безопасность и правила приличия…

И усмешечка у него была такая… то ли сочувственная, то ли брезгливая.

— Гнидам слова не давали, — фыркнула я. — Вот бы мне ещё на войне думать о приличиях!

— Это дух, что ли? — хохотнул дракон. — Ишь… поборник нравственности!

Мы накинули на шею твари петлю — и получилась вполне уздечка… не считая общей отвратности и безумия всей конструкции.

Тяпка наблюдала, глухо ворча. Тянуть её в седло у меня не хватило жестокости. Немного пробежит за нами, решила я и сказала дракону:

— Нормально всё. Стремя подержи.

Он помог мне сесть в седло. Честно говоря, я не ожидала, что прикасаться к твари будет настолько мерзко! Это было намного, намного мерзостнее, чем если бы я оседлала просто поднятую лошадь. В твари не чувствовалось никаких следов того, что Гунтар называл «остатками памяти», это было просто тупое холодное мясо, но гораздо ужаснее, что внутри, под слоем дохлятины, я ощущала пульсацию и дрожь, противоестественное подобие жизни.

И ещё что-то предельно странное я почувствовала. Что-то, вызывающее в душе острую боль и тоску, — и Дар полыхнул так, что загорелись щёки и согрелись ладони.

— Ты что? — спросил Ландеон.

Я только рукой махнула. Мне показалось, что надо прислушаться и ещё прислушаться, я напряглась, Дар бушевал во мне, как внутри вулкана, — и вдруг!

Я не услышала. Я увидела.

Мне померещились измождённые голые люди в тёмном помещении, освещённом только сполохами красного огня. Как кочегары в котельном отделении парохода, мелькнуло в памяти — и тут же моё воображение дорисовало у них в руках лопаты, которыми они швыряли уголь в громадную пылающую жадную пасть.

Не в топку.

В пылающую пасть.

Я поняла так ясно, будто они звали меня — и наконец им удалось до меня докричаться.

В моём видении меня от них отделяла решётка. Без всяких знаков, без магической защиты — простая решётка из довольно-таки тонких металлических прутьев. И я явственно представила себе, как трясу эту решётку и стучу по ней кулаками. И кочегары — прости мне Боже, несчастные души внутри гадины! — они, кажется, услышали меня!

В этот самый момент я и поняла, что делал Ричард — и что довольно жалким образом пытались делать мы с преподобным Грейдом! И вот именно в этот момент-то я и ощущала невероятную силищу! Только это была не сила ада! Это была сила людей, человеческих душ, которые рвались на свободу, — и вместе с ними, поднажав, мы выбили эту решётку!

И вот тут началось красивое! Настолько красивое, что я просто насладилась совершенно фантастической смесью облегчения со злорадством. Весь табун гадин дёргался и корчился, несколько тварей катались по траве, другие мотали своими дырами-воронками, заменяющими головы, — и я поняла!

Демоны-стражи пытаются сбежать! Они сами пытаются сбежать, вернуться к себе в ад, где хорошо! Но мы их держим внутри этой дохлятины, мы их не выпускаем! Золотые мои, драгоценные мои парни, бедные души перелесцев и прибережцев вперемешку, в тот момент, когда мы ломали решётку, побывали внутри моей головы, я думаю. И тоже поняли.

Зато Индар не понимал. Вид у него был совершенно идиотский. Он единственным глазом, чуть не выскакивающим из орбиты, смотрел, как беснуются его малые стражи, и не мог взять в толк, бедняжечка, что это за мухи их покусали!

А я натягивала поводья — и внутренним зрением видела, как милые мои солдаты разбираются в рычагах этих поганых машин, как берут гадин под контроль, словно трофейные корабли! То мне казалось, что они продели канат в ноздри громадного уродливого гада, то — что привязали его рогами к рычагам странного механизма… но всё это было лишь моё собственное воображение. Я просто не могла представить себе, что на самом деле происходит внутри этих туш, — но видела, что злая борьба.

Ну, штук шесть мы потеряли. Дохлые твари рухнули на землю и почти тут же потекли, будто удравшие демоны перестали контролировать распад. Сами демоны, я думаю, просочились в ад самым аккуратным и незаметным образом, чтобы меня не раздражать. Ребят из их «экипажей», ушедших в небеса, мы проводили самой тёплой молитвой. Я, кажется, и вслух молилась, кое-что добавив от себя — просто для точности.

Один пытался брыкаться всерьёз, даже пару раз дохнул огнём — но мы быстренько подровняли ему рога! Я была раскрыта настежь, намекнула душам, что они могут брать, сколько захотят, так они и брали. Но во мне не слабел огонь. По-моему, он приходил откуда-то извне. Может, Бог дал? Я бы не стала исключать.

И общими силами мы основательно привели их в чувство. Я очнулась в слезах — кажется, в радостных слезах — и увидела, что уцелевшие твари стоят в эскадронном строю, уже вполне готовые к маршу. А мой протянул мне холодную вялую руку — и я пожала, потому что у его «экипажа» просто не было другого способа дать знать, что гад уже полностью им подчинился, а сами они готовы в бой.

— Что это было? — спросил совершенно поражённый дракон. — Ты что, вправду умеешь дрессировать демонов?

Самое смешное, что Индар тоже определённо очень интересовался, что это было. Такой растерянной рожи я ещё не видала никогда.

— Ха! — сказала я весело. — Да что я сделаю одна?! Я же просто девочка! А эти тупые гады ведь поглощали живые человеческие души, чтобы использовать их силу! Дельно, Ландеон! Ты представляешь, какая это силища — человеческая душа! Я просто… ну… открыла камеры, где твари их держали!

— Ох ты ж… — только и смог сказать дракон.

— Да что ж, впервой некроманту вести в бой мёртвых?! — закричала я. — Парни, — обратилась я к выстроенным на вытоптанной лужайке перед хутором тварям, — мы с вами сегодня дадим аду такой бой, какого ещё точно не знала история! И вот смотрите: как бы ни обернулась наша удача — вы всё равно выигрываете, дорогие мои. Если тварь убьют — вы получите свободу. Если тварь сбежит — вы опять-таки получите свободу. А если мы их там разнесём в пух и прах — вы получите свободу и несчастные узники, которые там томятся, тоже её получат! А вы ведь на лоно Господне прямо пойдёте, родные! Как все, кто взял свою свободу в бою!

У тварей не было голов, зато были руки — и мои друзья заставили их аплодировать и руками мне махать, а какие-то шутники на первом фланге, видно, тоже лихие кавалеристы, заставили тварь отвесить поклон — как порой учат кланяться цирковых лошадей.

— Ну всё, — сказала я Ландеону. — Давай, лети. Мы поехали.

К Индару вернулся дар речи, только когда мой дракон пропал в небесах.

— Ты чокнутая! — прошипел он. — Ты же совершенно ненормальная! Что ты творишь, ты кем себя возомнила?!

— Тебя я тоже отпущу, — хихикнула я. Мне было очень весело. — Потом. Может быть, — и заорала, как Майр: — Эскадрон, вперёд!

И мы рубанули лихим кавалеристским аллюром навстречу своим. Тяпка с лаем кинулась следом.

Единственное, что мне очень в этой ситуации не нравилось — это седло, в котором я не очень-то уверенно держалась. Тварь была далеко не такая удобная, как костяшка: она как-то перекатывалась, содрогалась подо мной, я цеплялась за поводья, но понимала, что не удержусь, если что. Изо всех сил пыталась делать всё, чему учил Майр, но выходило плохо. Мне снова было очень страшно слететь под копыта, и очень быстро разболелась и спина, и поясница, и… в общем, некоторые другие части тела тоже пострадали.

И я была просто счастлива увидеть, как к нам приближается эскадрон, а над ним, почти над самыми вершинами деревьев, очень низко, летит дракон. Ландеон наверняка всё рассказал Майру — но Майр всё-таки перестраховался и остановил кавалеристов не так уж и близко. А меня распирало, подмывало, мне страшно хотелось дурить и шалить — и я радостно завопила:

— Эскадрон, стой!

А моя собака кинулась вперёд.

И мои ребята очень и очень славно остановились. Почти дружно. Ну так не все же там были кавалеристы, в конце концов, да и одно дело — управлять послушной костяшкой, а другое — кривой тварью, да ещё и изнутри. Это ведь очень трудно!

Ильк спрыгнул со Шкилета и подбежал, подал руку и помог спуститься. Остальные как-то не рисковали особенно приближаться к моим подопечным.

— Ох, Ильк, я так рада тебя видеть! — сказала я. — Ребята чудесные, просто замечательные и золотые, но ездить на такой твари верхом — это просто кошмар.

А чтобы они не обижались, я даже погладила тварь по холодному боку, по отвратительной шерсти, тусклой и комковатой. Под мерзкой оболочкой были мои друзья. Я всем сердцем надеялась, что ненадолго.

— Наклоните его, — сказала я им. — Я узду развяжу.

И они наклонили, и я развязала — просто для того, чтобы Майр и его кавалеристы видели, что вообще никакой угрозы больше нет.

— Леди Карла, — сказал Ильк, — у меня просто слов нет. Ими впрямь души командуют?

Я кивнула, подняла голову и помахала дракону рукой: он всё верно передал.

Дракон качнул крыльями, сделал прощальный круг — и растворился в небе.

— Привет, бойцы! — сказал Майр моим.

По-моему, он хотел проверить, насколько они понимают. И мои бойцы как будто слегка замялись, не зная, как бы ему показать, что всё в порядке, но те самые шутники внутри крупной белой в яблоках твари, которые устроили мне поклон, придумали, как донести суть и до Майра. Они заставили тварь буквально отдать честь!

Вскинуть ладонь к адской воронке!

И все остальные, кто чётче, кто менее чётко — отдали Майру воинский салют под восторженные возгласы кавалеристов.

— Вы все молодцы, — сказала я своим. — Вы все герои.

— Это правда, — сказал Майр. — Это подвиг то, что вы сделали, Карла. В смысле, вы все вместе сделали.

— Помоги мне подняться в седло, Ильк, — попросила я. — В наше, — и продолжила, уже в правильной кавалеристской позиции: — В общем, мессир Майр, у нас теперь есть эскадрон смертников. Потому что эти ребята будут рубиться без всякого страха и жалости: если тварюгу убьют — их души освободятся. Понимаешь? Им совершенно нечего терять.

— Сильно повышает наши шансы, — сказал Майр. — Дракон показал мне карту засад… Может, вы поднимете ещё парочку, леди Карла?

Я задумалась.

— Будет рыл пятьсот — гарантирую, что смахнём любую охрану, как пыль, — сказал Майр.

— Я не хочу рисковать, — сказала я. — Может оказаться, что мне просто повезло на хуторах. Что мы с драконом взнуздали тварь, что я села верхом… без телесного контакта, быть может, и не вышло бы докричаться до душ… и всё-таки очень отважные попались души, снова повезло… Я не уверена, что повезёт ещё раз. Поэтому — прости. Я сделала всё, что смогла.

Больше Майр спорить не стал:

— Ладно, и так славно. У половины ещё и винтовки — так совсем славно. Неплохое дополнение к отряду. Скажем, кавалеристы-огнемётчики.

Фарфоровых бойцов это насмешило — и души, похоже, тоже развеселились: кто-то даже похлопал в ладоши.

— Ну всё, пошутили — и хватит, — сказал Майр. — Почти два часа с ними тут валандались… нет, мы прикидывали время на всякие стычки и задержки, в принципе — укладываемся, но надо поторопиться.

— Подожди ещё один момент, мессир Майр, — сказала я. — Я собаку возьму в седло. Костяшки механические, а Тяпка устанет бежать так далеко.

И всё — полетели дальше, наши новенькие духи-огнемётчики с кавалеристами в одном строю.

А рядом со мной болтался Индар. Почему-то это меня смешило ужасно, как в детстве — сказка про устрицу, которая прицепилась селёдке на хвост и так путешествовала. Но я сама велела ему быть постоянно рядом, так что пришлось воспринимать его присутствие как неизбежные неудобства.

Он летел рядом, размазанный скоростью Шкилета, этакое мутное облачко с перекошенной рожей, и сетовал:

— Девчонка! Сама не понимаешь, что творишь! Даже представить себе не можешь, что все эти дохлые идиоты могут устроить около портала! А если ваша дурость мир погубит? Как ты тогда запоёшь, а?

— Да зарасти ты ракушкой по самые уши! — огрызалась я.

Он мне думать мешал. Но очень успокаивала спина Илька, его надёжность — и я думала, что чудесный он парень. Верный, храбрый и умный. Всех наших кавалеристов надо представить к награде, думала я, а Майра и Илька — особенно. Что бы мы без них делали вообще!

И Шкилета я любила нежно. Он летел вперёд размеренным механическим галопом, плавно, словно парил над дорогой — меня не трясло и не мотало, к тому же седло, подаренное Вильмой, было куда удобнее, чем то, принадлежавшее неизвестным перелесским крестьянам. Ломота в спине и боль в пояснице даже немного отпустили.

Как ни странно, я отдыхала. Я привалилась к спине Илька, держала его за талию — и даже расслабилась немного. И постепенно расслаблялась всё больше. Лес был по-прежнему полон всякой дряни, но в моём рюкзаке лежало противоядие от дряни. Если сунутся… так они же не сунутся! Ими руководил Индар, а без него они — как без головы. И меня сейчас прикрывает не только Вильмин бронзовый дракончик — эта торба с барахлом меня тоже прикрывает.

В конце концов, нас ведёт Предопределённость. И пока гром не грянул — что бултыхаться-то, пену взбивать?