Костёр и Саламандра. Книга третья

11

В наш каземат мы спускались бегом.

Клай собрал вкладки в большой сосуд с притёртой крышкой, из закалённого стекла.

— Вот правильно! — сказал Ольгер, рассматривая. — Такое стекло выдерживает сильный нагрев, если что.

Потянулся, но передумал — и сосуд взял Валор.

— Друзья мои, — сказал он, — будьте любезны отойти от меня на пару шагов. Вот так. Я хочу открыть и посмотреть. Наш дорогой Клай… да, он заклеил крышку бумажной ленточкой, а на ленточке — Закрывающее Слово. Отличная работа. То, что находится внутри, надёжно заперто. Наружу не проникает ничего — во всяком случае, я не чувствую, а мой Дар обычно хорошо отвечает на такие вещи.

— Валор, — вырвалось у меня, — осторожно!

— Пожалуйста, не беспокойтесь, деточка, — сказал Валор с явственной улыбкой в голосе. — Уверяю вас, мне приходилось трогать руками много всякой дряни… даже в те благословенные времена, когда эти кости были покрыты нежной кожей. И я выжил.

Он поднял банку к глазам и стал рассматривать. Встряхнул — Ольгер вздрогнул — и снова пригляделся.

— Никак не разберу, что написано на вкладышах, — сказал Валор с досадой. — Они закрывают друг друга, а верхний перевёрнут. Деточка, прошу вас, подайте, пожалуйста, пинцет. Отлично. Внимание, открываю.

Мы отшатнулись: мы оба с Ольгером почувствовали. Это было как серная вонь в лицо. Хорошо ещё, что только пару мгновений.

Валор вынул вкладыш пинцетом, рассмотрел гравировку и хмыкнул:

— Надеюсь, вы помните, мои дорогие, надпись на вкладышах в жрунов и… в плавунов, так ведь мы договорились называть морских гадов?

— «Огнь из ада — в этот труп — из этого трупа — во имя смерти — в живое, ради моей воли, силы и славы», — тут же продекламировал Ольгер, как прилежный студент. — Всё правильно?

— Да, — сказала я. — Всё точно.

— Кто сможет прочесть вот эту надпись? — Валор развернул вкладыш так, чтобы нам было видно.

— Ольгер, — сказала я, — я староперелесский не понимаю же!

— «Огнь из ада — в эти трупы, — прочёл Ольгер, меняясь в лице. — Из их совокупности — во имя смерти — в живое, ради моей воли, силы и славы». Из их совокупности…

Я сглотнула. Думала, не стошнило бы Ольгеру под ноги.

— Да, — невозмутимо сказал Валор. Пожалуй, с какой-то даже удовлетворённостью, довольным тоном сказал, будто ему нравилось услышанное. — Мы начинаем производить впечатление, друзья мои. Наши успехи на фронте были оценены по достоинству.

— Почему? — удивилась я. — При чём тут…

— Не надо спешить и волноваться, деточка, — ласково сказал Валор. — Надо подумать. Вы ведь слышали: некромеханическая кавалерия пошла в прорыв, а птички загнали жрунов за линию фронта. От себя добавлю: драконы уничтожили железнодорожный узел в районе Западных Чащ. Принесли взрывчатку и сбросили её на эшелон с горючкой и бомбами. Наш юный друг Лаурлиаэ рассказывал, что зарево было видно с высоты их полёта два дня.

Ольгер присвистнул.

— Не свисти, накличешь, — вырвалось у меня, но я не боялась, что он накличет.

Новости просто мёдом на душу легли.

— Драконы их сильно впечатляют, — сказал Ольгер. — Вот и Ричард рассказывал…

— Это они ещё плохо знакомы с русалками, — сказал Валор. — Они считают, что могут кормить морским народом своих неживых тварей. Ну да это ненадолго. На «Мираже» в русалочий город отправились не только наше посольство с добрым словом, но и подарки от нашей доброй государыни. А… другой… подводный корабль…

— Какой другой? — удивилась я пуще прежнего. — У нас же пока один!

— Это вы так думаете, милая деточка, — сказал Валор почти весело. — А вот островитяне, к примеру, думают иначе. Наш друг, мессир Ольгер, прочёл статью ещё до того, как вы пришли в гостиную, поэтому вы и не в курсе дела.

— Какую статью? — спросила я у Ольгера.

— А! Что наши моряки проводили особые учения у Синего мыса, — с готовностью пояснил Ольгер. — И старая баржа «Весёлая Лола», которую собирались разрезать на металлолом, была подорвана новейшей торпедой, запущенной подводным кораблём. Для пуска теперь даже не надо всплывать на поверхность. Одного залпа оказалось достаточно — взрыв получился большой силы.

— Это правда, — сказал Валор. — Моряки рассказывают, серьёзно рвануло. А островитяне крутились поблизости от Синего мыса, наблюдали за учениями с миноносца «Резвый». Сразу после взрыва ушли на юг. Предположу — докладывать.

— Как неосторожно, — сказала я с досадой. — Теперь они знают же! И про второй подводный корабль, и про новейшие торпеды! Надо же было устроить им это представление…

— Вот именно — представление, милая моя и наивная Карла, — сказал Валор. — У нас ведь только один подводный корабль. На старую баржу погрузили несколько бочек горючки, а наш товарищ тритон под водой пронёс и поставил на борт баржи магнитную мину с часовым механизмом. Как вы думаете, стоило с шиком взорвать старую посудину, чтобы островитяне уверились в нашем новейшем и страшном оружии?

— Ничего себе! — восторженно завопил Ольгер, даже Тяпка тявкнула.

Мне тоже захотелось радостно вопить, — но тут я вспомнила про вкладыши.

— А при чём тут это представление и дохлые птички? — спросила я. — Придумано здорово, но ведь какой-то кошмар намечается, Валор! Какую мерзость они там планируют?

— Наверняка в документах написано, — сказал Ольгер.

— Несомненно, — кивнул Валор. — А представление вот при чём: по ту сторону фронта определённо собирались пройти по побережью, нигде особенно не задерживаясь, сжигая всё на своём пути, убивая и калеча бегущих в безумном ужасе людей. Если бы не государыня и не наша команда — так бы, бесспорно, и случилось. Представьте: что стало бы, направь Перелесье ад на старую армию? Без реформ?

Мы представили. Я содрогнулась.

— Не остановили бы, — сказал Ольгер. — Вот и в Перелесье… ад некому же было останавливать! И Девятиозерье, помните? Они ж уже и распластались перед Рандольфом, ещё и не видя толком ничего! Потому что очень страшно, ужасный ужас же!

— Именно, — сказал Валор. — Так вот, если они собирались скормить Прибережье аду в один глоток, очевидно, продумывать особенно богатый арсенал им и не нужно было. Серые твари, жруны пары разновидностей — и предовольно с нас. И вдруг, вместо того чтобы разбегаться, визжа от страха, мы начали огрызаться. Этакая неожиданная неприятность.

— И они тогда начали вытряхивать всё адское барахло, — кивнул Ольгер. — Всю дрянь, какой занимались из любопытства только. Или для развлечения. Начали перебирать, что может пойти в дело. Вы ведь об этом, мессир Валор?

— Не обязательно, — сказала я мрачно. — Может, и придумывают новенькое на ходу. Как мы. Они же в таком же положении теперь! Не знают, с какой стороны мы ударим!

— Это да, — вставил Ольгер.

— Не совсем в таком же, — сказал Валор. — Ад довольно однообразен. Вы же видите, — он встряхнул пинцет с зажатым в нём вкладышем, — снова практически тот же самый обряд. Они там будут сочинять разные варианты оболочек для демонов… пока я ничего принципиально нового не вижу.

Ольгер не выдержал.

— Леди, дорогая, — сказал он, — а откройте папочку? Поглядим!

Валор аккуратно вернул вкладыш в банку и закрыл крышку. А я открыла папку.

Эти гады половину переписки вели на староперелесском! Не на языке Прародины, как некроманты, а на этом своём древнем диалекте, который никто и не знает! Тоже мне, Святой Альянс! Где же единство?!

— Древнего языка Севера мало, верно? — сказал Валор с явственной улыбочкой в голосе, несколько даже ехидной. — И языка Прародины мало. Когда кончится война, вам, милая деточка, надо будет брать уроки ашурийского и перелесского.

Я выдернула листок из папки — исчёрканный такими каракулями, что и хорошее знание языка не особо поможет разобраться, — и сунула его Ольгеру в руки:

— Читай!

Ольгер ухмыльнулся, взял, взглянул — и изменился в лице.

— Это письмо, — сказал он упавшим голосом.

— Да читай же! — рявкнула я.

— «Приветствую, благородный мессир Хегер, — начал читать Ольгер. — Сразу отмечу, что мощности пока не хватает. Более глубокие круги требуют обрядов совершенно другого уровня и недоступных пока систем безопасности. Обращаться же к шестой или седьмой сфере не рекомендуют даже наши кураторы. Вам придётся обходиться тем, что есть. Возможности стандартные…»

— Куда?! — не выдержала я. — Куда они лезть хотят?! В шестую сферу ада?!

— Ну вот видите, дорогая, у них там есть кто-то относительно здравомыслящий, — заметил Валор. — А системы безопасности им впрямь недоступны. Похоже, со Святым Словом они не работают или почти не работают.

— Или оно с ними не работает, — сказал Ольгер. — Не думаю, что у них так уж прекрасно с благодатью! Слушайте: «Леди не гарантирует удачи, даже если удвоить поставки сырья для участия в обрядах, и Святая Земля пока молчит».

И тут громко и радостно залаяла Тяпка и поскакала к лестнице.

— Кто-то идёт? — Ольгер дёрнулся за ней.

— Это Преподобный Грейд, — уже совершенно умиротворённо сообщил Валор. — Очень хорошо, что он нашёл время. Я утром отправил ему записку.

И действительно: Преподобный к нам спускался — и мы с Ольгером подхватили его под ручки и помогли.

— Здравствуйте, дети мои, — проворковал Грейд. — Вот спасибо… Здравствуйте, Валор. Ну, показывайте, что там ваша братия во Сумерках добыла, показывайте, прелюбопытно…

Я думала, он уехал в новую резиденцию Иерарха. А он, оказывается, специально остался помогать… Это нам повезло. Всё-таки он очень многое знает и может.

Валор подвинул Преподобному кресло и подал часть бумаг:

— Новости не слишком радуют, Преподобный отче, можете сами убедиться. Кто-то на той стороне пытается общаться с адскими владыками шестой сферы.

Грейд ёрзнул, будто сидеть ему стало неудобно. Вынул очки и надел их на нос, углубился в чтение. Тоже читал по-староперелесски — и я устыдилась собственного невежества. А думала, знаю языки…

Теперь они все читали, а я мучилась. Закопались по уши, физиономии внимательные такие, напряжённые, встревоженные — ну что им девица какая-то еле грамотная…

Терпения у меня хватило только на пару минут — и я рявкнула:

— Интересно, да? А я?

И Тяпка гавкнула. Из солидарности.

А они будто разом очнулись.

— Смотри! — Ольгер протянул мне лист. — Взгляни на это! «Рекомендуем использовать туши павших лошадей и любой сельскохозяйственной скотины, совокупляя с человеческими трупами, приблизительно подходящими по размеру. Обряд номер шестнадцать-три, стандартный»! Стандартный! И дальше — о призыве демонов-воинов из верхних сфер, я не демонолог, но это ведь те, что в жрунах, да?

Я не могла прочесть текст, но там были звезда и схема, красноречивые и омерзительные. Грейд забрал лист и принялся внимательно его рассматривать.

— Наша некромеханическая кавалерия встала им костью в горле, — кивнул Валор. — И они пытаются принять меры.

— Костью в горле, коли на то пошло, им встали все наши фарфоровые герои, — грустно сказал Грейд. — Среди бумаг, что вы дали мне, Валор, рапорт с фронта. Некий полковник Рохар возмущается, что технология прибережцев до сих пор не используется особистами Перелесья. Извольте взглянуть, — он снова взял бумаги, которые изучал, закрыл ими мерзкую звезду. — Вот это место: «Новые поднятые — не то что стандартные кадавры. В их поведении на поле боя ощущается свободная воля, они легко принимают и меняют решения, сообразуясь с обстановкой. Ведут себя разумно, рационально, как опытные бойцы. При этом очевидно не чувствуют страха, боли, усталости и голода. Пока в штабе кокетничают с Теми, пытаясь выпросить хоть каких-то преференций, противник создаёт мощную армию совершенно нового типа. Мои люди ведь отправляли образцы в Ставку. Где ответ? Создаётся впечатление, что Особый Отдел вообще не следит за происходящим на фронте, витая где-то в высших философских и оккультных сферах!»

Каждое слово, которое он прочёл, жгло меня огнём, поднимая Дар, — слёзы сами собой потекли. Горячие.

— Образцы, — пробормотала я. — Какие же гады!

Валор чуть коснулся моей руки:

— Война, деточка. Увы, война. Вы же понимаете, с кем именно мы воюем.

— Как вы думаете, Валор, — сказала я и случайно шмыгнула носом, — они ведь «образцами» называют мёртвых? Некромеханические тела же? Не пленных?

Валор опустил ресницы — и это мне не понравилось.

— Хм… видите ли, деточка… — сказал он, собирая бумаги, — судя по этому письму, у этого Рохара не было возможностей наблюдать поведение фарфоровых воинов в плену… Поэтому, надеюсь, речь идёт об останках… Но уверенно утверждать, что наши фарфоровые бойцы ни разу не попадали в плен, несколько опрометчиво, мне кажется.

— Не взять их в плен! — встрял Ольгер, взъерошился, и глаза у него блестели. — Сравните, леди: наш боец — и эта кислая погань! Да он один — против семерых, запросто же! Силища! Бронза же! — и вдруг запнулся, будто на стену налетел.

— Ты чего замолчал? — спросила я.

— Ну там… — промямлил Ольгер. — Я подумал, если вот взрыв… граната или что…

Без рук и ног, тут же представила я. С чистым разумом в этом увечном механизме…

На миг мне захотелось скулить и выть — и Грейд очень кстати сказал:

— Дети мои, мы отвлекаемся от важных задач на чувства. Возлюбленные мои, дорогая паства, зачем смущать себе души, мы ведь ничего здесь не исправим, никому не поможем. Слышите, милая леди? Вы так только сердце себе надорвёте. Потом и оплачем, и помолимся. А пока обратимся к этим бумагам.

— Против жрунов, поставленных на четыре кости, наши птицы будут работать не так хорошо, как против летающих тварей, — мрачно сказал Валор. — Я представляю это так: торс с руками они будут крепить на место лошадиной шеи… и адский огонь, очевидно. Серьёзный противник.

— Они хотят сделать много! — сказала я почти в отчаянии. — Налепить из всей палой скотины, которую найдут! Это проще, чем летающих! У них на поток уже поставлено…

— Эликсир против адского пламени, — заикнулся Ольгер. — И звёздочки…

Но уверенности в его голосе я не услышала.

— Дети мои, — с улыбкой в голосе сказал Грейд, — я, конечно, не генерал, но…

Меня потрясла эта улыбка — и, похоже, не только меня.

— Грубее же, чем летающие! — сказал Ольгер. — И вообще… надёжнее…

— Дорогой граф, дайте же отцу Преподобному сказать, — а вот Валор, кажется, надеялся на лучшее.

— Летающие и плавающие гады — это было воистину страшно, — сказал Грейд. — Ново! Но бегающие по земле твари — это ведь что-то вполне знакомое со дня сотворения мира. А значит, господа военные найдут на них управу легче, чем на крылатых. Я бы поглядел, как четвероногие твари пройдут все эти защитные полосы, с рвами, колючей проволокой, заграждениями… ведь перелететь-то не могут. Все эти укрепления, мне мыслится, остановят их так же, как и простую кавалерию.

Валор поблагодарил Грейда глубоким поклоном, как в прежние века.

— Чрезвычайно признателен вам, отец Преподобный, — сказал он и обратился к нам. — Стоит их остановить, как они сделаются мишенями. Для наших птиц, для драконов, для артиллерии — для кого угодно. Они уязвимы.

Ольгер усмехнулся:

— Помню, государыня сказала, что против плавунов лучшее — глубинная бомба. И на этих — даже Святого Слова не надо, верно. Артиллеристы их размотают!

— Ага, так просто! — закричала я. — С огнём!

— Огонь против огня, деточка, — сказал Валор. — Главное, что нужно сделать — это предупредить штабных, чтобы сообщили в войска. Кого ждать. Это уже немало.