Куда Уехал Цирк.

Глава 19.

Несмотря на бурчание Федора, на тему куда - переться за два часа до представления, полностью поддержанное Ником, сержант и завхоз сбежали на склад.

-Миссис Марья – это было сказано таким тоном, что женщина насторожилась, - как вы…

- Робин! Вот чего так торжественно-то?!

- Кхм…наверное, заметила, что семья мамы Иду мне не совсем чужая.

- Трудно не заметить, - улыбнулась Марья, но Робин не ответил на ее улыбку.

- Когда-то меня ударили ножом, - Робин коснулся бедра. – Док зашил, но у меня был жар, рану смотрели и перевязывали каждый день. У Майки рана куда хуже, но вы ее не перевязываете и не смотрите. Но на боль он не жалуется…

- Жара у него тоже нет, и аппетит как у молодого волка… - опять улыбнулась Марья. – Робин, поверь, у Майки под гипсом уже нет той страшной раны.

- Но как?!

- Слушай, просто поверь и все! Все равно я объяснить не смогу, знаю, что вот этим нужно намазать, а это налить. Вот как оно работает… - женщина развела руками.

Робин вздохнул, закрыл глаза и кивнул, соглашаясь, и заговорил о другом:

- По нашей поездке – сделай лицо холодное и слегка брезгливое. Пальчиком указывай, что хочешь посмотреть. Эх, надо было Николаса взять для солидности.

- Да ладно! И сами справимся, али мы не актеры? - Марья провела по лицу ладонями и напротив сержанта уже сидела, надменная госпожа. - Так сойдет?

- Немного слишком, но сойдет,- Робин передернул плечами. - Главное, не показать заинтересованность.

- Ха! Само собой!

Посмотреть в складе было на что, и Марье таки пришлось приложить усилия, чтобы глаза не разгорелись от жадности. Бархат всех мыслимых цветов, шелка от тяжелого набивного до легчайшего полупрозрачного. Батист и коробки с кружевами, запятнанные рыжими потеками, грязными пятнами и прочим непотребством, лежали, сваленные в кучи. Пока Робин доставал понравившиеся по цвету штуки материала, завхоз копалась в коробках с кружевами. С трудом удерживая на лице брезгливое выражение и стараясь не заработать хроническое разбегание глаз. А уж чихать и вовсе не надо было притворяться.

- Зачем ей порченый товар? - донесся шепот из-за штабеля.

- Она считает, что сможет все это отстирать, а потом нашить одежды, - так же шепотом отвечал Робин. - А разницу положить в карман.

- Таки можно подумать, никто не пытался?! Я сам отетими руками пытался, умная какая.

- Тебе деньги платят и радуйся. Хоть что-то вернешь.

- Да я радуюсь, сильно... - но радости в голосе не было.

И тут Марья стянула мешковину, прикрывающую очередную горку чего-то, и охнула.

- Это же брабантский валансьен.

- Увы, был, мадам, до того, как его утопили, и как мне кажется специально. Вон его сколько коробок, - хозяин склада безнадежно махнул рукой. - А там лежит кружевное полотно. Белые и черные блонды.

- А шантильи есть? - в глазах женщины скакали бесенята, а личная жаба в обнимку с хомяком танцевали нечто эротичное.

- Есть черный, белый блонды, и алые, и шали...

- Мистер, хм, - Марья поняла, что не помнит имя торговца.

- Мистер Алвайс.

- Так вот, предлагаю вам сделку.

- Слушаю вас, мадам, - торговец насторожился.

- Если я сумею привести эти кружева в порядок, то половину верну Вам, а остальное останется мне бесплатно.

- Мадам, если вы спасете половину этой поставки кружев, то спасете старого еврея и всех его детей и внуков от паперти. И можете забрать все ткани, шо уже отобрали бесплатно.

- Ой, вей! Шо вы мине говорите? Шо бы старый еврей не имел кубышку на черный день?! Таки он просто не еврей, - рассмеялась Марья. - А ткани, к великому моему сожалению, все не поместятся в наши фургоны, хотя я очень постараюсь. Мы договорились так, или подписи и печати ставить будем?

- Зачем нам печать? Если я обману, то пусть моим детям до пятого колена не будет фарта в торговле!

- Сказано и услышано. Робин, грузи все да поехали, а то меня таки пришибут! Жаль, что время так поджимает... Мистер Алвайс, а если бы Моисею выдали еще одну заповедь: «Не торгуйся!», чтобы вы делали?

- Нет! ОН, - торговец указал пальцем вверх, - не мог с нами так поступить! И знаете, мадам, без того лица, что вы надевали раньше, вы мне нравитесь куда больше!

- Поверьте, я себе тоже!

На представление они успели в последнюю минуту, получили ледяные взгляды и недовольное фырканье. Но оба провинившихся были так довольны удачной сделкой, что нисколько не устыдились.

Однако уже к полуночи Марья сильно пожалела о своем хомячьем инстинкте тащить в норку все, до чего могут дотянуться когтистые лапы. Конечно, оно обязательно пригодится, но потом, а вот сейчас… Цирк спал, а она с Люсиль складывала в сундук кружева, а потом развешивали их на бесконечные ряды веревок.

Хорошо, что ночь выдалась ясная и немного ветреная, кружева сохли быстро. А начиналось все так прекрасно.

После представления Ника поджидала делегация родственников, сообщившая о завтрашнем тройном бракосочетании. А также о том, что с младшим братом поедут два старших. Помогут, присмотрят, пристроят, вернее, он уже будет пристроенный к жене, вот они за ними и того. А мама с папой Томом останутся рядом с дочками и старшим внуком, а там и младшие появятся. Куда им на старости лет ехать? С сим и отбыли, поцеловав на ночь «ребенка» и будущую сноху.

Привезенные штуки ткани, как обозвала модистка, рулоны отстирали быстро, и повесили, как и планировали, над манежем, и драпировка и сушка одновременно. Люсиль никак не могла оправиться от изумления, все заглядывала в шапито, даже когда там погасили свет. Она стребовала с Марьи обещание завтра взять ее с собой на склад. Марья, конечно, согласилась, но за такое «благодеяние» потребовала помочь со стиркой.

После четвертой ходки - улица, ванная, сундук и обратно - дежуривший в палатке у все еще не перенесенного багажа Оле не выдержал. Он разбудил спящего без задних ног Гари, и они вдвоем вытащили сундук во двор цирка. Наполнили все наличные ведра водой и с чистой совестью ушли охранять имущество дальше. Вот тут-то и выяснилось, в чем был подвох, и почему так мило и многообещающе улыбался Ло! «Стиральная машина» была полуавтоматом! О чем завхоз благополучно забыла, ведь выкручивать полотенца и носки это одно, а метры кружевного полотна это совсем другое! Хотя выкручивать было как раз нельзя, чтобы не мять. Через пару часов мокрые и уставшие, как рабы в каменоломнях, Марья и Люсиль на цыпочках пробрались в фургон, где спокойно спали девочки.

- Марь, - позвала шепотом модистка, закутавшись в одеяло,- а если мы торговцу будем отдавать мокрую стирку?

- В смысле? - не сразу въехала в вопрос уже почти заснувшая женщина.

- Ну, рулон, не раскручивая, в сундук, вынули, положили, стечет чуток и пусть к нему везут. А он сам сушит, гладит, скручива... - девушка ровно задышала, уснув на полуслове.

- Чтобы ему жизнь медом не казалась…

Обеим женщинам снился почти одинаковый сон - бесконечные горы из тканевых рулонов. Но если Люсиль радостно прыгала по радужным развалам, то Марья бродила среди лабиринта, так и норовившего обрушиться ей на голову.

Ло с некоторым злорадством наблюдал, как Эни решительно пресекает попытку побега Марьи и Люсиль. Хотя его тихо подгрызала совесть, ведь вчера можно было бы помочь, тем более что предыдущая ночь тоже была беспокойной. Но чрезмерная хозяйственность завхоза иногда сильно раздражала. Вот зачем ей эти кружева?! Да еще и ткани. Робин вчера рассказал о заключенной сделке, перед тем как убежал к родне жениха уточнить какие-то детали мероприятия.

Если бесплатно, так что, грести все подряд? Хотя куда и зачем, конечно, найдется, как находилось всегда, но в это раз все же Марья превзошла саму себя. Сначала зонты. Интересно, что они на них нарисовали? Главное, молчит, как шаолиньский монах под пытками!

И Неваська молчит! Перебежчик чертов. Вон, Дени цапнул за ногу при попытке проникновения в фургон. Цапнул, конечно, так, для вида, но сам факт...

Так что на склад Робин уехал один, получив перед этим кучу инструкций. Ло не стал подслушивать разговор, хотя ему было очень любопытно, почему у сержанта такое озадаченное лицо?

Люсиль вручили парадный костюм жениха и попросили придумать, как надеть брючину на загипсованную ногу. На что модистка пожала плечами и выдала ответ прапорщика из анекдота: " А что тут думать?! Пороть надо!" И, видимо, от расстройства, что ее не пустили в тканевый рай, распорола не ту штанину. Пришлось зашивать не ту и опять пороть ту.

Джонатан с Оле куда-то тихо исчезли и на вызовы упорно не отвечали. Командир, прихватив Сонка, перетаскивал потихоньку пожитки ходоков в фургоны, надеясь остаться незамеченным, ему с головой хватило свадеб двух старших дочерей. К завершению второй они, с папой жениха, тихо потягивали коньяк, полулежа в уголке сада, прячась за низкими кустами. Ло серьезно обдумывал идею сдать экзамен на еще одну специализацию и получить диплом по психиатрии. А также тихо радовался, что в третий раз он окажется по другую сторону баррикад. Папа жениха в это время клялся, что перепрограммирует робота-садовника, и кусты в этом углу сделает в два раза выше. Чтобы можно было сидеть хотя бы по-турецки, лежа пить коньяк как-то неудобно, а у него еще одна дочь не замужем.

Однако надежды командира рухнули, когда Эни решила устроить из палатки ходоков комнату для невест. Стол, уже благополучно унесенный, заменили стиральным сундуком, накрытым скатертью, вокруг поставили стулья, а главным фигурантом стало ростовое зеркало из примерочной Люсиль. Эни загнала командира в угол и нагло потребовала изготовить средство для выпрямления волос. Потому как прическа из мелких и жестких кудряшек никак не хотела получаться.

Ло покачал головой и ехидно поинтересовался, а не сделать ли заодно и гель для укладки? Но, увидев загоревшиеся азартом глаза девушки, понял, что ТАК шутить чревато. К приходу невесты на импровизированном столе стояли две одинаковые чашки с совершенно одинаковой зеленоватой субстанцией. Насладиться тонкой местью не удалось. Ее, месть, просто не заметили! Эни взяла из каждой чашки по мазюльке препарата и уже через секунду опытным путем выяснила: ху из ху. А док посчитал за лучшее исчезнуть от греха подальше, а то еще и золотистый лак для ногтей закажут.

Марья, Ая и Зара домели круг манежа и уселись на бортик полюбоваться делом рук своих, когда в шапито как-то боком влетел Невс. Хрипло заорал на женщин и вынесся на улицу через вход для зрителей.

- Это что? - Зара прислушалась.

- Барабаны? - Ая, кажется, не доверяла своим ушам.

- И вроде гитары... Айда, смотреть! - и Марья рванула на улицу.

По территории ярмарки двигалась процессия. Два мужика с тамтамами, и еще двое с гитарами сопровождали цепочку женщин. Первой шла, пританцовывая, мама Иду в яркой блузе, широкой юбке и с тюрбаном на голове. За ней - две незнакомые чернокожие дамы, одетые столь же ярко. Все трое несли в руках по метле. За ними двигались две фигуры, накрытые почти до земли желтыми покрывалами, но по мельканию юбок становилось понятно, что это тоже женщины. И замыкала шествие монументальная фигура еще одной невестиной мамаши. Несмотря на свою полноту и на здоровенную корзину с бумажными цветами, которая устроилась на тюрбане, дама выписывала бедрами довольно сложные траектории.

Сзади отдельной группой с личными тамтамщиками шли мужчины. Посетителей на ярмарке из-за раннего времени почти не было, и вслед за танцующей колонной в основном двигался цирковой и обслуживающий люд.

- Это што? - недоуменно спросила Зара.

- Кажысь, ведут невест, - Марья оглянулась и увидела всех обитателей цирка, кроме Эни, Люсиль и "нашей" невесты, которую, как оказалось, звали очень по-русски - Таня.

- Невесты - это те, что под желтыми простынями? И как они только дорогу-то видят? - удивилась Стаси.

- А дамы в колонне по одному, кто? - это уже поинтересовался Оле.

- Дамы - это матери женихов и невест, - давал разъяснения сержант. - Впереди обычно идут мамы женихов, а сзади невест.

- А так как мама Иду одна в трех лицах и знает дорогу, то ее поставили первой, - разложил ситуацию по полочкам Ло.

- А сзади это что, мужская часть семейств? - сделала вывод Марья. - А метлы-то дамам зачем?!

- Сядут и полетят... - хихикнул Гари.

- Метлы, чтобы через них прыгать, - попытался объяснить Робин, но комиссия по торжественной передаче объектов «под ключ» уже подошла вплотную и степенно поклонилась. Комиссии по торжественной встрече ничего не оставалось, как ответить тем же, развернуться и продолжить движение в сторону палатки для невест. Через десяток шагов Марья вдруг поняла, что ее собственная попа описывает сложные траектории, подчиняясь ритму музыки. Усилием воли прекратила безобразие и украдкой оглянулась в надежде, что никто ничего не заметил! Однако круглые глаза сзади идущих негритянок говорили об обратном. В общем, невест благополучно сдали с рук на руки Люсиль и Эни. Мужчины отправились к Майки, а женщины изъявили желание рассмотреть поближе сооружение в шапито. Двое с тамтамами и гитаристы расположились на бортике манежа и, кажется, наслаждались акустикой купола.

Мамы в один голос восторгались импровизированным задником. Ровные фестоны светло-коричневого бархата и драпировка из бежево-золотистого атласа, смотрелись и, правда, красиво и элегантно. Заодно выяснилось предназначение метел. Робин был прав, через них нужно было прыгать молодоженам. Свой дом, оказывается, начинается с метлы! Мамаши собирались украсить вход в цирк цветами и встречать гостей, которые соберутся к полудню. Но пообщаться всласть не получилось, в шапито вбежала Эни, скользнула взглядом по гостям и церемонно присела в реверансе.

- Тетушка Марья, нужна ваша помощь.

- Нужна, так пойдем, - пожала плечами "тетушка", подумала и обратилась к цыганке, - Зара, вы не будете так любезны, напоить наших гостей чаем? Если они, конечно, захотят.

- Конечно, хозяйка! - сверкнув смеющимися глазами, ответила та и отвесила легкий поклон. Марья думала, что лопнет от сдерживаемого смеха, пока они выбрались во двор.

- Марь, мы перестарались... - Эни не знала, смеяться ей или плакать.

- В смысле?

Но смысл сказанного стал ясен без объяснения, как только они вошли в палатку. Рядом с зеркалом стояла невеста Таня в элегантном светло-зеленом платье. По шее спускался гладкий каштановый локон, а низкий замысловато сплетенный узел из волос украшали мелкие цветы. Фата из знаменитых французских кружев довершала образ и добивала двух других невест. Две девушки в широких юбках, ярких блузах и таких же ярких цветах в кудрявых прическах, смотрелись рядом с ней, как крестьянки на сельской ярмарке.

- Охо-хо-нюшки... Что же нам делать теперь?

- А если мы девушкам тоже волосы выровняем и прически сделаем? - неуверенно предложила Эни. - Если они конечно...

Девушки энергично закивали, гладкие ровные волосы были для них несбыточной мечтой.

- А еще можно им на плечи накинуть шали из белого брабанта, - это предложение поступило уже от Люсиль.

- Девочки, ну вот зачем вы меня звали? - возмутилась завхоз. - Сами все прекрасно придумали!

- А при тебе лучше думается, тетушка, - рассмеялась практикантка.

- Ну-ну, катализатор нашла! Давайте быстренько, а то гости скоро собираться начнут.

И гости начали собираться. Весь состав цирка в праздничном прикиде сидел на зрительских местах. Там же присутствовали актеры из соседних цирков и ранние посетители ярмарки, привлеченные шествием и неумолчным рокотом тамтамов. Как у мужиков руки еще не отвалились столько гудеть?! А черные родственники прибыли сразу толпой и заполнили полцирка. Майки одели в костюм, распоротую брючину скололи булавками, и поставили болезного в середину троицы женихов. Дабы подпирали. Венчаться лежа парень наотрез отказался. Когда преподобный, такой же черный, как и его паства, занял место за импровизированной кафедрой, под своды шапито вступили невесты. Майки сначала тревожно заозирался, потом, поняв, что принцесса в зеленом и есть его скромная Таня, дернулся и чуть не свалился. Пока преподобный провозглашал наставление, дамская часть гостей вытирала слезы, а Майки недоверчиво косился на невесту. Наконец, опросив брачующихся на предмет согласия, пастор завершил церемонию под бурные аплодисменты публики. Однако церемония продолжалась - в бой вступили свекрови с метлами, водой, заговоренной от злых духов, и бумажными конфетти. Эни с Мариной по русскому обычаю обсыпали молодых смесью кукурузы (пшеницы под рукой не оказалось), мелких монет и конфет. Черная ребятня, кинувшаяся собирать монетки и сладости, ползала под ногами у взрослых. И над всем этим бедламом звучали красивейшие голоса церковного трио, поющего не то молитву, не то блюз.

Последние желающие сфотографировались на фоне драпировки и поспешили к праздничным столам. Их накрыли, слава всем богам и духам, а также великим сисадминам, где-то там, по месту прописки одного из женихов. В том же направлении немного раньше унесли носилки с Майки. Цирковой коллектив в полном составе приглашали тоже и весьма настойчиво, но вечернее представление никто не отменял, а Люсиль с Мариной идти одни отказались.

Команда ходоков сидела на бортике манежа и обреченно смотрела на раскисшие в воде конфетти, растоптанные кое-где по деревянному кругу конфеты, рассыпанную кукурузу и понимала, что мыть и убирать все это придется им. Как зачинщикам.

Никто, кроме Невса, не заметил, как старик Федор заглянул в шапито, покачал головой и ушел, посмеиваясь.

- Ребята, а может, отменим сегодня все? - с некоторой надеждой предложила Марья.

- Точно! - радостно подхватил Оле. - Сколько того народу придет...

- Разгильдяи и лодыри! - Ник притворно нахмурился. - Вам бы только сачковать!

- Чего это он?

- Да мама Иду говорила, что гости собираются прийти на представление, - пояснил Ло.

- Бесплатные пряники закончились, хотят - пусть билеты покупают! - заявила Марья.

Все дружно рассмеялись, а на недоумение женщины пояснили, что почти такую же фразу выдал Федор, и пряники там тоже фигурировали.

- Марья! - в шапито заглянула модистка. - Там мистер Алвайс приехал, с полной повозкой чего-то накрытого мешковиной.

- Чего, как раз понятно, не утерпел, сам приехал. Но если он надеется узнать, как мы выводим пятна, то облиняет, - фыркнула завхоз, и обернулась к команде. - Мальчики, вы тут сами приберетесь, я надеюсь? Дела зовут!

Торговец сидел на стуле у входа в палатку и беседовал с Мариной. Девочка выглядела усталой, терла кулаком глаза и зевала. Увы, праздничная суматоха была слишком изматывающей для больного ребенка и Люсиль поспешила увести сестру.

- Как жаль, такой милый ребенок, - покачал головой торговец. - Мир так жесток.

- Жесток не мир, а люди, живущие в нем, - не согласилась с ним Марья.

- Мадам, наверное, вы правы. Однако поговорим о деле, - перешел в наступление Алвайс. - Останьтесь в городе еще на неделю! Я оплачу содержание лошадей, я выплачу премию цирку! Я дам вам помощников! И мы успеем спасти все-все!

- Мистер Алвайс, я начинаю сожалеть, что решила вам помочь, - голос Марьи был весьма прохладным. - Боюсь, сержант Смит был прав, предостерегая меня. И хватка у вас действительно бульдожья, - посмотрела на совершенно не смущенного торгаша и еще холодней продолжила. - Мы уедем, это решенный вопрос. И знаете, если попытаетесь навязать мне должность золотой рыбки - останетесь с разбитым корытом!

Торговец проводил ошарашенным взглядом рассерженную женщину, моргнул и спросил у подпирающего стенку фургона Ло.

- О чем это она?

-А кто их, русских, поймет, - пожал плечами коварный китаец. Рассказывать назидательные сказки он был не в настроении. - Но злить ее я бы вам не советовал.

- Я не понимаю, - почти с отчаянием воскликнул торговец, - почему она это делает? Ведь и так она бы получила все практически даром. Так зачем помогает? Это же такой труд!

- Потому, что может помочь, - Ло посмотрел на искренне недоумевающего человека и сокрушенно покачал головой. - Мы верим, что на свете существует круг добра. Нам не раз помогали просто потому, что могли помочь. И мы помогаем, тем, кто действительно нуждается в помощи. И вы сможете, - увидел сомнение в глазах собеседника и продолжил: - На родине миссис Марьи богатые купцы очень часто содержат приюты для сирот или школы для бедных детей.

- И не просто содержат, - вмешалась в разговор Марья, которая уже успела переодеться в рабочую одежду, - а очень внимательно следят за успехами воспитанников и талантливых отправляют учиться дальше. И поверьте, из них получаются очень преданные служащие, - подумала секунду и добавила. – Ну, почти всегда, исключения все же бывают…- женщина усмехнулась. - Это не руководство к действию. Просто мистер Ло пытается объяснить, что жизнь - это не только большой мешок денег, а еще что-то другое. А я просто могу вам помочь, так почему нет? Тем более, что себя я тоже не обижаю!

- Более чем, - буркнул под нос Ло.