Курс на СССР: В ногу с эпохой!

Глава 20

Ближе к вечеру я снова вышел на улицу, в ближайшем магазине, купил вафельный тортик и поехал в областную больницу, к Хромову.

Здесь тоже царила атмосфера праздника. На белых стенах больничных коридоров вывесили газеты и плакаты, возле которых собрались пациенты. Медсестры как-то по-особому улыбались, хотя в случае очень уж явного нарушения режима хмурились и призывали к порядку.

Стоящий у окна охранник практически просканировал меня, но потом узнал и кивнул, пропуская в палату. Николай обрадовался мне, как родному.

— Ты что такой встрепанный, — спросил он. — Такое впечатление, что тебя по всему городу гоняли.

— А оно так и было, — подтвердил я. — Редакционное задание, подготовить репортаж о празднике.

— Ух ты! — позавидовал Коля. — Это ты везде побывал, всё видел! Расскажешь?

— Конечно, — охотно согласился я. — Только вот куда тортик пристроить?

— А давай девчонок угостим, — предложил он. — Сегодня смена очень хорошая. Видишь, какой праздник всем устроила?

— Да, заметил, — кивнул я. — Наглядная агитация присутствует. Жаль, что не захватил с собой фотоаппарат, сделать бы пару снимков…

— Что ты! — испугался Коля. — Не надо! Это же нарушение санитарных норм. Им за это знаешь, как влетит!

— Но ведь какой праздник, — удивился я.

— Праздник, — согласился Коля. — Но в больнице стерильность. Они сначала хотели всю эту наглядную агитацию на улице разместить, но там вроде как дождик обещали. Вот они и перестраховались. Зато все увидели, прочитали, даже те, кому на улицу выходить нельзя.

— Так на улице тепло, — сказал я. — Тебе выходить можно?

— Можно, — ответил Коля. — Пошли погуляем? Только надо предупредить вон того молодого человека.

Он кивнул в сторону стоящего в стороне парня, внимательно следящего за происходящим в коридоре.

Пользуясь хорошей погодой, мы вышли во двор и присели на лавочку. Пахло кленовыми листьями и доносившимся из расположенного невдалеке пищеблока. запахом подгорающих котлет. Вот как у больничных поваров получалось, готовить диетические блюда так, что они, оставаясь снаружи совершенно мягкими и склизкими всё равно пахли чем-то подгорелым и пережаренным.

Коля явно шел на поправку, хотя всё ещё был бледным и двигался медленно. Оно и понятно, много крови потерял. Некоторое время мы сидели молча, наслаждаясь всё ещё теплыми лучами клонящегося к закату солнца. Со стороны улиц слышалась музыка, в основном марши и патриотические песни. Машин практически не было, оно и понятно. Все праздновали, а после принятия «фронтовых сто грамм» за руль лучше не садиться.

— Сегодня вечером нам обещали устроить сеанс просмотра какого-то военного фильма по телевизору, — сказал Коля. — Медсестры обещали поставить стулья и банкетки так, чтобы всем хватило места.

— Ты пойдешь? — спросил я, и что-то тревожно ёкнуло у меня в груди.

— Наверное нет, — задумался Коля. — Я ещё не очень хорошо себя чувствую. К тому же у меня вечером капельница. После неё полежать надо. Думаю, усну. Хочется поскорее восстановиться, чтобы снова за работу приняться.

Я сжал кулаки. Чертов Сокол! Когда же уже тебя достанут? И ведь вертится где-то рядом, но постоянно выскальзывает. Прячется, как крыса в подвале, постоянно готовый нанести удар.

И где Сидорин? Я уже почти готов рассказать ему всё о Векторе, скрывающегося под личиной Виктора Метелкина, высокопоставленного работника, заботливого отца и законопослушного гражданина. Разоблачить такого будет очень непросто. А самое опасное, сделать ошибку, которая может стать непоправимой.

Вектор ждёт от меня сведений по поводу работ отца. Пока у меня есть несколько дней отсрочки, пока отец в отъезде, а Коля в больнице. Можно сослаться на то, что в их отсутствие у меня нет доступа к материалам. Однако, очень скоро я могу потерять для него всякую ценность. Ведь у него шикарный шанс самому сблизиться с Колей. Стоит только принять его в семью, пока как кандидата в зятья. Коля человек откровенный, с лёгкостью посвятит «близкого» человека, интересующегося его разработками в тонкости изобретения. И как только эти сведения станут известными Вектору… даже страшно представить, что может с ним произойти. То, что Коля согласится работать «на заграницу», по сути, предав Родину, я глубоко сомневаюсь. Значит, его попробуют либо похитить, что маловероятно, либо устранить.

Эх, Коля, Коля… в какую же передрягу ты угодил! Влюбился в дочку шпиона… Неужели, у них все так серьезно? Надеюсь, Марина не в курсе, чем занимается её отец.

— Метель… э-э… Марина заходит? — спросил я.

— Да почти каждый день, — застенчиво улыбнулся Хромов. — Яблоки принесла, апельсины… И где только достает? Знаешь, мы квартиру снять собрались. Ну, чтоб вместе… Это Маришка предложила.

Ишь ты, Маришка! Знаю я, как она предлагает, ставит перед фактом. И не отвертишься, сразу быка за рога. Но, как мне кажется, Коля особо и не против.

— Как там родители? — глядя на прогуливавшихся больных, негромко спросил Николай. — Все ещё в санатории?

— Ну да, — кивнул я. — Они же по путёвке поехали, так что полноценные три недели отдыха им обеспечено. Отец звонил, тебе привет предавал.

— Спасибо, ему тоже передавай. Эх! — Хромов сжал кулаки. — надо же так неосторожно подставиться. Теперь я здесь, работа стоит. Из-за меня испытания перенесли.

— Думаю, тут другая причина, — сказал я. — Мы же предотвратили готовящуюся диверсию. Так что, ты тут не причем. Точнее, как раз ты тут и «при чем», ведь всё это ты придумал. В общем. Не забивай голову. Думай о системе.

— Ты прав, — улыбнулся он. — Я здесь, и у меня есть время подумать! Я тут кое-каким расчетами занимаюсь… Эх, с Матвеем бы посоветоваться!

— Еще посоветуешься, — улыбнулся я. — А пока выздоравливай! И ничего дурного в голову не бери.

— Да как не брать-то? — Николай покачал головой. — Жаль того парня… Веснина… Это он же из-за любви…

— Не из-за любви, а из ревности, — наставительно промолвил я. — А еще по пьяни.

— Да-а, пахло от него сильно…

Похоже, Сидорин так и не рассказал Хромову правду. И правильно, зачем пугать человека, когда все версии довольно шаткие. Ну вот что сделает Коля. Если узнает, что на него покушался Сокол по приказу Вектора. И что Вектор — это отец его возлюбленной Марины, с которой он собирается создать семью. Тут у любого человека крышу сорвёт. А нам нужен здравомыслящий Коля.

Тем более, лица нападавшего он не видел… Так пусть и считает, что это был Весна. Пусть все так думают. И это правильно.

Я понимал, что Андрей Олегович, несомненно, приставил для охраны изобретателя своих людей. Кроме парня, что дежурил у входа в палату, наверное, имелся и кто-то еще — тайный. Может быть, вот этот молодой человек в больничной пижаме в цветочек, что лениво читает газету на лавочке напротив нас. А, может дюжий столовский работник, который смотрит на нас из окна. С чего бы так уставился-то? Судя по усиливающемуся запаху, котлеты у него окончательно сгорели.

— Скоро Маринка придёт, — мечтательно произнёс Коля. — Обещала принести логарифмическую линейку и калькулятор.

— Подключаешь её к своим исследованиям? — подмигнул я.

— Нет, — усмехнулся он. — Ей это совсем не интересно.

— Ты пытался ей рассказать о том, чем ты занимаешься? — поинтересовался я, подумав, что Метель всё-таки может замешана во всём этом.

— Что ты, — грустно сказал Коля. — Она даже представить не может. Думает, что я просто мастер на заводе. Говорит, что мы молодые, и вся жизнь у нас впереди. Надо только стремиться к своей цели.

— Правильно говорит, — одобрил я. — Но ты помни, что девушкам не стоит голову забивать техническими подробностями. Для них в технике главное знаешь что?

— Что? — искренне заинтересовался Коля.

— Чтобы холодильник морозил, стиралка крутилась, фен жужжал, вентилятор крутился и выключатель срабатывал с первого раза.

— А ты знаешь, — Коля искренне засмеялся. — Сколько техники я уже перечинил в их салоне?

— Думаю, все девушки смотрят на тебя с обожанием.

— Не, — замахал руками Коля. — Только Маринка.

Я мысленно усмехнулся. Да, Метель она такая, не позволит, чтобы другие пялились на её парня. Сразу пресекает все попытки. Думаю, она уже натерпелась с популярным Весной. Теперь будет Колю держать при себе под колпаком.

Коля стал всё чаще оглядываться по сторонам, явно боясь пропустить появление Метели. Да и мне пора домой. Завтра на работу, а надо ещё разобрать материал для репортажа, чтобы утром сдать главреду.

— Ну, давай, Коля, — я поднялся на ноги и протянул руку. — Пойду я. Не буду мешать вам с Маринкой. А то скоро тебе на процедуры, так что каждая минута на счету.

— Товарищ, товарищ! — к лавке поспешно подошел тот самый кухонный работник, здоровяк с круглым веселым лицом и протянул потрепанную записную книжку. — Вы в столовой на обеде блокнотик забыли. Прямо на столе оставили. Вот.

— Ой! Спасибо! — обрадовано воскликнул Хромов. — А я всю тумбочку обшарил. Думал, что потерял. Спасибо большое.

— Да не за что, — парень смущенно улыбнулся. — Ладно, пойду, работа ждет.

— И котлеты подгорают, — подмигнул я.

— Да нет, — рассмеялся парень. — Это не котлеты. Это мы в печи сковородки прокаливаем, чтобы очистить их от налипшего жира. Вот и кажется, что котлетами пахнет. Уже к нам на кухню заглядывали особо любопытные больные, интересовались, что будет на ужин.

— А что будет на ужин? — поинтересовался Коля.

— Овсянка, сэр, — с видом настоящего английского дворецкого Берримора сказал он.

Мы рассмеялись так громко, что парень с газетой на соседней лавочке насторожился, а потом, увидев, что всё спокойно, снова сделал вид, что с увлечением читает газету.

— Все же, какие у нас хорошие люди, — сидя на лавочке потянулся Николай. — Ну, в какой еще другой стране так?

С утра в редакции было относительно спокойно. Все благополучно вышли на работу, никто не страдал головной болью из-за избытка возлияний, что очень позитивно отразилось на общем настроении. Часов в десять мы традиционно скинулись и отправили гонца за пышками. Плотников поставил на стол банку варенья.

— Тёща в деревню к родственникам ездила. Привезла столько всего вкусного, что от щедрот выделила нам баночку. Говорит: «Неси своим писателям. Очень нравится, как пишут про будущее.» Так что, Воронцов, считай это тебе.

— О, спасибо, — воскликнул я и открыл полиэтиленовую крышку. — О! Вишнёвое, моё любимое!

— Без косточек, — уточнил Сергей. — У них там есть умелица, такие варенья варит, все только от зависти зубами скрипят. Сколько пробовали повторить рецепт, ни у кого не получается.

— Интересно почему?

— Секрет знает, — подмигнул Серёга. — Она к каждой ягоде по-своему подходит. И никогда не варит по рецепту. Только на вкус.

— Интересная тема, — задумался я. — Можно написать статейку о знаменитой мастерице. А то и вовсе кулинарную страницу завести в газете с рецептами.

Когда принесли пышки, я поставил варенье на стол и его тут же распробовали все. Единогласно решили, что такого вкусного никогда в жизни не ели.

Ближе к обеду на работе появился Николай Семенович и сразу же позвал всех на «летучку» к себе в кабинет.

— Ну, вот что, орелики… и орлицы… — обведя всех пристальным взглядом, пробасил главред. — Был только что в обкоме… Да там все наши были. Газеты, телевидение, радио. Так вот! Довожу до вашего сведения. С этого момента в нашей газете в каждом номере должна быть хоть небольшая статья об атомной энергетике!

— Ого! — не сдержавшись, Серега Плотников присвистнул. — Вот это я понимаю, тема так тема. Где только материалы брать? Атомной-то станции у нас под боком нету!

— Сережа, не ерничай! — погрозил пальцем шеф. — Статья может быть любой. Очерк, зарисовка, да хоть анекдот. Но! Обязательно должна быть выражена одна четкая мысль. О том, что все реакторы всех атомных станций периодически останавливают на профилактику. И в этом нет ничего необычного.

Я пожал плечами:

— Так это ж правда!

— Правда, — согласно кивнул главред. — Вот только об этом должны узнать читатели. Надо разъяснять! Чтоб не возникало разного рода слухов. Понятно?

— Понятно, Николай Семенович, — разведя руки в стороны, Плотников ответил за всех. — Статьи по очереди будем писать? График будем составлять, или по вдохновению?

Я внимательно посмотрел на Николая Семеновича. Он явно что-то знал. И, кажется, догадываюсь что. Неужели, всё-таки решили остановить Чернобыль?

— Идите, работайте, — пробасил редактор. — Да! Чуть не забыл. Плотников! Собирайся после обеда на Мостопоезд. Там ДСК переходящее красное знамя получило за первый квартал. Сегодня будут вручать. Товарищ Костиков, из обкома.

— Э, спохватились! — Серега расстроено махнул рукой. — А я Люде обещал с дочкой сегодня побыть. Она собралась в гости сходить.

— А ты по-быстрому, не затягивай, так и успеешь.

— Ага, — расстроенно пробурчал Сергей. — С Костиковым успеешь! Как начнет говорить, танком не остановишь.

— Плотников! — повысил голос шеф. — Ты мне тут антисоветчину-то не разводи!

— Да я что? — сдался Плотников. — Надо, так надо…

Я задержался в дверях. Мостопоезд. Это же…

— Николай Семенович! — предложил я. — В ДСК я могу съездить. Дружка заодно повидаю, детсадовского.

— Вот! — обрадовался Плотников, выпихивая меня на середину кабинета. — Вот!

— Ну, коли сам вызвался, — редактор развел руками. — Ну, поезжай. Что там делать знаешь.

Я кивнул и пошел заряжать фотоаппарат. Что ж, никто за язык не тянул! Мое же решение было спонтанным. Просто услышал про Мостопоезд и решил, что могу встретить там этих самых клофелинщиц. Да, делом занималась милиция, профессионалы, но для меня это дело чести. Они поставили Наташу. А Наташа моя девушка.

Радостный Плотников сидел за своим столом и с удвоенной скоростью колотил по рычагам пишущей машинки. По-моему, он сейчас сотворит шедевральный репортаж.

Обкомовский инструктор, товарищ Костиков, был ещё довольно молодым человеком лет тридцати пяти, но уже лысеющим и с заметным брюшком, который не скрывал даже просторный серый костюм с отливом.

Говорил он долго и нудно, точнее, не говорил, а монотонно зачитывал текст с отпечатанных листочков, стопкой лежащих перед ним на трибуне. Прочитав один листок, он осторожно двумя пальцами брал его и перекладывал в другую стопку, текстом вниз. Я подумал: вот бы сейчас ветерок дунул посильнее, чтобы эти листочки взвились свободными птицами и разлетелись по всему городу. Интересно, у него нашлась бы хоть одна фраза лично его, а не та, которую ему кто-то придумал и распечатал. Я хмыкнул, представив, что это могла бы быть за фраза. Зато от души.

— Товарищи… в свете решений… партия мобилизует… все, как один… подарок съезду… — вещал партийный работник с высокой трибуны.

Пришедшие на митинг работники ДСК, в ожидании праздника, медленно кивали головами, стараясь не моргать, чтобы не уснуть под монотонный голос.

Мне было легче, я корреспондент и мог свободно перемещаться по всей территории. Походил, пощелкал фотоаппаратом да и ушел. Но не в этот раз. Какой-то «зоркий сокол» из свиты Костикова уцепился за меня взглядом и не сводил глаз.

Я решил немного поразвлечься. Присел в толпе и на полусогнутых перешел на другую сторону собравшихся на мероприятие. Выровнялся и посмотрел на следопыта. Тот тревожно метался взглядом по толпе, выискивая меня. Встретившись со мной взглядом, он успокоился и снова принялся буравить глазами. Я долго не мог понять, что он от меня хочет добиться, а потом меня осенило! Я подошел поближе к трибуне, направил фотоаппарат на него и сделал крупный план. Он приосанился, сделал очень важное лицо, и после того, как я, сделав пару снимков, поднял большой палец вверх, улыбнулся и кивнул. Надо будет узнать потом, что это за человек.

Мероприятие явно затянулось, люди откровенно устали, а мне очень хотелось поговорить с ними до того, как все начнут расходиться по домам. Я был уверен, что кто-то видел интересующих меня девушек и сможет по приметам узнать кого-то из знакомых. А то, что они где-то поблизости, я почему-то был уверен.

На площадке перед зданием главной домостроительной конторы я заметил знакомый темно-синий «Жигуль» — «троечку». Значит, амбал уже выписался из больницы. Оно и понятно, такой-то здоровяк не будет долго отлеживаться.

Я посмотрел на трибуну, прикинул, сколько ещё времени пройдёт до того, как Костиков закончит свою речь, решил зайти в расположенное поблизости молодёжное кафе с экзотическим названием «Фламинго».

Кафе располагалось на первом этаже типового девятиэтажного дома. Внутри обычные белые столики, стулья, чеканное панно на стене, почему-то «Покорители космоса». Народу было мало. Я уселся за столик у окна, чтобы было видно улицу. Из висевших на стене динамиков мягко звучал «Оттаван»…

— Что будете заказывать? — неслышно подошла официантка, брюнетка в кружевном фартуке и черной кроткой юбке и протянула меню.

Я быстро просмотрел список предлагаемых блюд и ткнул пальцем в одну из строчек.

— Давайте вот этот комплексный, за девяносто копеек. А хорошо тут у вас. Тихо!

— У нас и вечером тихо, — приняв заказ, улыбнулась брюнетка. — Опорный пункт милиции в двух шагах. Каждый вечер участковый дежурит.

Я удивленно посмотрел на неё. Странное, однако, места выбрал участковый для вечерних дежурств. Сидит в кафе, наверняка ещё и кушает, музыку слушает, как говорится, следит за порядком. А в это время за стенами этого уютного кафе творится черт знает, что.

Официантка принесла борщ и колету с пюре. «Оттаван» в динамиках сменился «Чингис-Ханом».

Я зачерпнул ложку борща и бросил взгляд в окно. Мимо пробегала та, что называлась Наташей. Вот только… куда девался ее хамоватый вид? Девчонка куда-то спешила и явно была напугана.

Оставив на столике рубль, я выскочил на улицу…

Где же она? А, вот — свернула за угол…

— Наташа! — закричал я, бросившись следом за ней.

Девчонка в испуге обернулась:

— Саша⁈

Тот еще видок! Вельветовые джинсы выпачканы в грязи, пара пуговиц на блузке вырваны «с мясом», порван рукав. По всему лицу растеклась тушь, размазалась помада, а в серых глаза страх! Самый настоящий ужас.

— Саша, — прошептала она, качая головой из стороны в сторону. — Пожалуйста… Он ее убьет… Помоги… Скорее…

— Да что случилось-то? — насторожился я.

— Скорее! Бежим! Он убьет же…

Так ничего толком и не поняв, я бросился вслед за девчонкой в грязный подъезд. Мы поднялись на исписанном непотребными надписями лифте и оказались на гулкой лестничной площадке с неистребимым запахом табачного дыма.

Толкнув не запертую дверь, Наташа вошла в квартиру, взглядом приглашая меня следовать за ней.

— Они… они там… — она указала на комнату.

— Ах ты, курвища! — послышался грубый мужской голос. — На, получай!

Я оттолкнул Наташу и распахнул дверь.

Прижав к стене полуголую Наташину подружку (Свету… или все ж таки — Галю?), оклемавшийся здоровяк Боренька наотмашь был ее по лицу ладонью, не обращая внимания на летящие кровавее брызги. Девчонка уже даже не могла кричать и лишь тихо стонала. Еще пар ударов и она лишится сознания.

— Борис, не порти себе жизнь! — прислонившись к дверному косяку, спокойно сказал я.

— А ты еще кто такой? — амбал удивленно уставился на меня. — Тоже огрести хочешь? Постой-ка… Где-то я тебя видел!

— Это я тебя видел, Боря, — как ни в чем ни бывало хмыкнул я.

В будущем я с криминальными авторитетами разговаривал! А тут… какая-то приплетённая шелупонь.

— Видел, видел, — продолжил я. — Правда, крепко спящим. В избе! Даже «Скорую» вызвал.

— «Скорую»? — на лице амбала вдруг появилась улыбка. — А-а! Так ты тот самый парень. Мне врач рассказал, и менты. Ну, спасибо, брат!

Оттолкнув девчонку, Борис протянул мне руку и крепко пожал.

— А я их нашел, — горделиво похвастался Борис. — Вспомнил, что раньше их здесь, на Мостопоезде, видал. А они-то, дуры, не знали.

Света (или Галя) избавившись от цепкой хватки Бориса, медленно сползла по стенке на пол и заплакала. Из-за моего плеча в комнату заглянула Наташа… или как там ее звали…

— Курвища, водку принесла? — грозно рыкнул амбал.

— Боренька, — заискивающим голосом произнесла Наташа. — Я не успела. Магазин закрылся уже.

— Щас огребете! — зло запыхтев, Боренька налился краской. — Обои! А ну, живо сюда… Раздевайся! Живо, кому сказано?

— Да-да, Боренька, сейчас…

Усевшись на диван, шатенка сбросила с себя блузку и путаясь в застёжке, принялась стаскивать джинсы.

Амбал снова повернулся ко мне и хмыкнул:

— Братан! Ты которую будешь?

— Никоторую, — лениво зевнул я. — И тебе не советую. Угодить в тюрьму из-за этих, как ты сказал, курвищ? Боря! Мы что с тобой, дураки? Лучше б пивом меня угостил.

— Пиво, это хорошо, — здоровяк вновь заулыбался. — Но, этих-то проучить надо! И…

— В милиции проучат, — перебил я. — Так проучат, что на всю жизнь запомнят, не беспокойся. Телефон рядом есть?

Я посмотрел на девчонок.

— У соседей… — отозвалась шатенка.

Ее подружка все еще плакала, все никак не мгла упокоиться… Понятно, не хило так огребла! Хорошо, не кулаками…

Мне почему-то стало искренне жаль этих незадачливых юных преступниц, да что там преступниц — убийц! Хотя, вроде, и поделом… Нарвались в конце концов. Как веревочке не виться. Но, все равно — жалко.

— Какая, говорите, квартира?

Борис отправился на кухню попить. Наташа, кутаясь в плед, выскочила вслед за мной на лестничную площадку. Догнала, схватила за руку:

— Может, не надо милицию, Саш? — умоляюще произнесла Наташа, и уцепилась за последнюю соломинку. — А мы… мы брата твоего видели. Помнишь, ты искал? Ну, который запойный.