Курс на СССР: В ногу с эпохой!

Глава 6

Гробовая тишина, нарушалась лишь тиканьем часов. Мы сидели на кухне уставившись на текст, написанный слегка корявым Колиным почерком на листке, вырванном из обычной школьной тетрадки, не в силах осознать реальность произошедшего. «Феникс», «Сокол», «Вектор» — это были просто кодовые слова, но за ними скрывались далеко не абстрактные фигуры участников опасной игры.

Таинственный пазл сложился с леденящей душу точностью. Мне всё стало предельно ясно. Но стоит ли посвящать в это отца и Колю? Может, будет безопаснее для них пока не быть посвященными в эти шпионские игры? Хотя… Нет. Надо сначала посоветоваться с Сидориным, но прежде разобраться «ху из ху». Я взял блокнот из рук отца и

«Феникс мёртв», прочитал я. Судя по всему это тот, из парка, что встречался с Метелкиным, и которого в последствии, застрелил Сидорин, защищая моего отца. Но это имя убийцу не спасло. Ирония в том, что Феникс-шпион не возродится из пепла. Его больше нет. Я ухмыльнулся и начал дальше выстраивать цепочку.

«Работает Сокол». Похоже, это тот молодой парень с фотографии, с острыми чертами лица и самоуверенной улыбкой. Похоже, он был связистом при Фениксе. Тут вопрос: была ли заранее согласована с резентурой замена зоны ответственности, или он самостоятельно возложил на себя эту роль? Кем он в конце концов станет? Очередным шпионом, или так же останется связным при ком-то другом? И как расценят в резентуре его самоуправство «Работает Сокол»? Вдруг, это будет признано нарушением субординации и его попросту отзовут (или устранят за ненадобностью)? Нельзя спускать с Сокола глаз. Но, для начала, его надо разыскать.

Самая значимая фигура в этой истории — «Вектор». Здесь нельзя ошибиться. Хотя, на первый взгляд, всё предельно ясно. Я сглотнул, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Итак, что такое «Вектор»? Направление. Указатель пути. Идеальное имя для агента, который не лезет в грязь сам, но указывает цели, даёт информацию, открывает двери. Кто, как не он? Кто, как не Виктор Сергеевич Метелкин? Высокопоставленный чиновник с доступом к секретным материалам, со связями, с возможностями. «Вектор» — это же почти прямое указание на его имя — Виктор. Они даже не стали особо мудрить. Наглость и самоуверенность, граничащая с безумием. «Контакт с Вектором сохранён». Значит, Сокол рано или поздно попытается выйти с ним на связь.

«Переезд. Опасность». Кажется, он насторожился, или просто набивает себе цену, как это обычно происходит с неопытными и амбициозными молодыми людьми. Мол: что бы ни было, я продолжаю вести борьбу… И эта фраза «жду приказа к началу активных действий» с одной стороны успокаивает, что он не начнёт проявлять инициативу без прямых инструкций руководства, с другой стороны, вдруг он решит, что именно проявив самостоятельность и закончив дело погибшего Феникса получит одобрение и «повышение по службе».

И что это за «активные действия»? Диверсия? Убийство? Похищение?

Без Сидорина тут невозможно разобраться. Надо срочно с ним связаться.

Отец и Коля с недоумением обсуждали, что означает этот текст. Что это за «активные действия» и кто куда должен «переехать». Выросшие в СССР, воспитанные на идеологии всеобщего равенства и братства, уверенные, что весь мир с готов строить с нами коммунизм, они не в состоянии оценить нависшую реальную угрозу. И не только над ними. И не откуда-то издалека, а прямо здесь, в этом тихом, почти провинциальном городке, в кабинете с ковровой дорожкой и портретом вождя мирового пролетариата на стене.

«Вектор» в любой момент появиться на нашем пороге с радушной улыбкой и предложением «сотрудничества». И в случае отказа, без капли сожаления и сомнения отдать приказ «Соколу» убрать помеху. А этой помехой он может посчитать меня. Или моего отца. Или Колю.

Я вспомнил, что во время последней нашей встречи Метелкин предложил мне следить за собственным отцом. И ждет ответа. И этот ответ решит мою судьбу. И, насколько я понимаю, эта отсрочка была сделана не для того, чтобы я мог подумать и отказаться. А для того, чтобы покрепче привязать к себе и дать осознать, что другого выбора, как согласиться и безоговорочно выполнять его приказы, у меня нет. Даже думать не хочу, что может произойти в случае моего отказа.

Рука сама собой сжалась в кулак. Во рту пересохло. Как поступить? Сообщить об этом Сидорину прямо сейчас, огорошив признанием? И как это будет выглядеть?

«Андрей Олегович, мы тут случайно секретное послание шпионов расшифровали… и, кажется, к этому причастен Метелкин».

Да, именно так и нужно сказать. Всё, без утайки. С самого начала. Сидорин профессионал. Он не будет тянуть время, перестраховываться и перепроверять. У него есть возможность установить наружку, прослушку и всё прочее без согласования и объяснения с вышестоящими. А, значит, утечки информации не будет. Он сможет сделать то, что мне не под силу, выведет расследование на новый уровень. Вместо охоты на мелкую сошку типа «Сокола» можно будет обезвредить настоящего монстра, который скрывается в стенах кабинета за личиной неприкосновенности.

Но, с другой стороны, Сидорин всё-таки начнёт задавать вопросы, которые могут испортить наши с ним отношения. После признания в том, что я утаивал от него информацию, он перестанет мне доверять. Я попаду под пристальное наблюдение. И моя игра, которую я веду втайне от всех раскроется.

Расшифрованное сообщение ещё не доказательство. Это лишь цепочка умозаключений. Я закрыл глаза, чувствуя, как голова раскалывается от этого внутреннего спора.

— Ты что, Саш? — спросил отец. — О чём задумался?

Я кивнул на записку, лежащую на столе и постарался выжать из себя улыбку, но понимал, что она получилась неестественной, вымученной.

— Да так, — я пожал плечами. — Думаю, как же мы всё это Сидорину будем передавать.

— Надо, наверное, переписать расшифровку начисто, — по-своему понял мои слова Коля.

— Думаю, спешить с этим не стоит, — перестраховался отец. — Вдруг что-то не так или не точно расшифровали? С этим делом нельзя ошибиться. Пока… А пока предлагаю развеяться. Сидеть тут и накручивать себя, только нервы трепать.

Мы с Колей дружно закивали головами, оглядывая захламлённую кухню, напоминающую филиал ЦУПа после неудачного запуска. А я подумал, что скоро мама вернётся от подружки, а у нас тут такое. Точно, надо развеяться и быстренько привести всё в порядок

— Правильно. — он обвёл взглядом захламлённую кухню. — Давайте время не тянуть, проветримся и быстренько устраним этот филиал ЦУПа после неудачного запуска.

Мысли о матери, возвращающейся в этот хаос, подействовали лучше любого приказа. Я тоже встал.

— Правильно, — подхватил я. — Надо воздухом подышать. И за продуктами зайти. Холодильник пустой.

Я взял авоську, и мы пошли в сторону магазина. Скрип тормозов, раздавшийся за нашими спинами, сначала не привлек нашего внимания, но звук клаксона заставил резко обернуться. Серая Волга мигнула фарами, привлекая наше внимание. Хотя, этого можно было и не делать, потому что я сразу узнал эту машину. Мы подошли к ней и, сидящий за рулём Сидорин, кивнул нам, приглашая сесть в салон.

— Далеко собрались такой дружной компанией? — поинтересовался он, стараясь сохранить нейтральный голос.

— Прогуляться вот вышли, — откровенно ответил отец. — Всю ночь записи расшифровывали.

— И как результат?

Я сидел на первом сидении рядом с водителем и не смог дать сигнал отцу, чтобы он молчал. Поэтому то, что прозвучало дальше, всегда невозмутимого Сидорина ввело в ступор.

— Результат есть, только уверенности в его правильности нет. Ну не могут же в центре города действовать шпионы?

— Кто? — Сидорин остановил машину и обернулся, чтобы посмотреть в глаза отцу.

— Шпионы, — совершенно спокойно ответил он. — А кто же ещё? Ну не дети же в «Зарницу» играют и передают шифровки.

Слово за слово, нам пришлось всё рассказать. Про Метелкина я промолчал, хотя Сидорин несколько раз выразительно посмотрел на меня, видимо, ожидая от меня сенсации. Но этого не случилось.

— Ну что же, — сказал он. — Раз такое дело, надо провести оперативные действия силами нашей малой группы. Вы готовы помочь?

— В чем?

— Рядом с квартирой под видом молодой супружеской пары мы поселили наших сотрудников, но им не удалось найти контакт с хозяйкой квартиры, — начал откровенный разговор Сидорин. — Старушка обозвала новую соседку профурсеткой за то, что та поинтересовалась её жильцом. Теперь игнорирует обоих и «профурсетку» и «рогоносца».

— Что, она прямо так и сказала? — удивился Коля.

— Да, — рассмеялся Сидорин. — Очень высоконравственная старушка оказалась.

— И что теперь делать? — поинтересовался я. — Ведь этот Сокол в любое время может вернуться.

— Попробуем наладить контакт своими силами, — решительно сказал Сидорин. — Вы же готовы узнать, кто это такие и что им нужно?

— Да, — в один голос ответили мы.

— Значит, действуем решительно, но осторожно.

Машина рванула с места и очень скоро, взвизгнув тормозами, резко остановилась у обочины.

— Что случилось? — испугался я, оглядываясь по сторонам.

Сидорин кивнул в сторону ларька, торгующего овощами.

— Негоже даму заставлять долго ждать, — укорительно произнёс он и, увидев моё недоуменное лицо добавил нормальным голосом. — Вы же обещали свёклу принести.

— Ну, вроде, да, — неуверенно ответил я.

— Так что сидишь? — удивился Сидорин. — Дуй быстро, пока очередь не набежала.

Я молча вышел из машины и направился к ларьку, где усталая продавщица только закончила пересчитывать доставленный товар у жуликоватого на вид грузчика. На всякий случай купил разных овощей, которые там были.

— И фруктов каких-нибудь прихвати, — крикнул Сидорин, высунувшись из машины.

Продавщица с любопытством посмотрела в сторону шикарной Волги и красиво упакованного молодого мужчины, поправила сбившуюся на бок наколку в волосах и кокетливо улыбнулась.

— И ещё яблок пару килограммов, — добавил я, взвешивая в руках раздувшуюся авоську.

— Апельсины брать будете? — доверительным шепотом спросила фея прилавка.

— Ага, — удивленный таким явным преображением кивнул я. — Только у меня авоська уже полная.

— Ничего, — улыбнулась продавщица и кося взглядом в сторону красующегося у машины Сидорина. — Я сумочку дам, а Вы завтра мне её подвезёте. Я завтра снова здесь торговать буду. Мне пообещали бананы подвезти. Оставить?

— Конечно, — радостно воскликнул я, сглотнув слюну.

Дама нырнула под прилавок и очень скоро она вручила мне набитую фруктами самошитую сумочку.

— С вас три сорок, — сказала она, даже не уточняя, что она туда положила.

Я молча расплатился и вернулся в машину. Сидорин бросил продавщице многообещающий взгляд, сел в машину и покачал головой.

— Это что, ваша знакомая? — поинтересовался я.

— Первый раз вижу, — ответил Сидорин и добавил. — И для её же пользы было бы, чтобы и последний.

Я удивленно посмотрел на него. Дама вроде симпатичная, что он так её игнорирует? А потом вспомнив, где он работает, улыбнулся. Действительно, им лучше больше не встречаться, учитывая специфику и её работы.

— Что она там хоть наложила? — поинтересовался он, заглядывая на плотно набитый пакет. — Ого! Апельсины, яблоки, груши? Такого изобилия даже в нашем буфете нет. Надо будет сказать нашим снабженцам, чтобы они сменили базу.

— Думаю, что на базе такого нет, — уверенно сказал я и, глядя на удивленное лицо Сидорина добавил. — Сейчас же хозрасчёт. Мне кажется, это прямые поставки с юга.

— Да, — покачал головой Сидорин. — Мир катится в бездну…

Я не стал с ним спорить, просто вытащил один апельсин из сумки и начал чистить. Аромат просто волшебный. Мы поделили апельсин на всех и с довольными лицами поехали выполнять задание. Думаю, эта пятнадцатиминутная задержка не сделает погоду.

— А мы вам не с пустыми руками, — широко улыбался Сидорин, сменивший ради такого случая свою шикарную дублёнку на обычный совдеповский пиджачок.

Старушка, вытаращив глаза, уставилась на него, но, заметив поднимающегося по лестнице Колю заулыбалась и пригласила в квартиру.

— Ой, а я тут совсем одна и одна, и поговорить не с кем, — причитала она, ловко опорожняя авоську. — О! Свеколка, морковочка, лучок, репка, а это что? — поинтересовалась она, разворачивая газетный сверток, куда мы упаковали фрукты. — Ой, что это?

Старушка пошатнулась и схватилась за сердце. Испуганными глазами она смотрела то на Сидорина, то на Колю, то на меня.

— Зачем это? — прижимая пакет к груди прошептала она.

— Это Вам, в качестве компенсации за ожидание, — уверенно сказал я.

— Да? — быстро успокоилась старушка и хитро сверкнув подслеповатыми глазками добавила. — А что, я подожду. А вы мне в следующий раз принесите рыбки. Рыбки давно хочется.

— Да, бабка не промах, — покачал головой Коля. — Зато есть повод посещать квартиру в любое время.

— Да уж, — улыбнулся Сидорин. — Даже не предполагал, что всё так обернётся.

— Ну что, — добавил он, глядя Коле в глаза. — Рыбку тебе ловить придётся.

— А что сразу «ловить», — не понял он.

— А то, что ты ей что-то там наобещал, вот тебе и раскручивать, — твердо сказал Сидорин. — А связь со старушкой надо держать постоянно.

— Согласен, — кивнул Коля, разминая затекшую спину. — Мне, если честно, домой пора, — Коля поморщился, и на его лице появилось выражение почти физической боли. Домой…

— А что так грустно? — спросил Сидорин.

Коля отмахнулся.

— Да, так… ерунда.

— Нет уж, начал — говори! — строго ответил Сидорин.

Коля горько усмехнулся.

— Вы знаете, иногда мне кажется, что найти шпионский передатчик проще, чем найти в нашей полуторке тихий уголок, чтобы подумать. Родители, бабушка с дедушкой, все на головах друг у друга… Телевизор орет, бабушка вяжет и всё спрашивает, когда же я жениться буду, дед вечно что-то мастерит и стучит… Я бы отдал всё за свою комнату. Хотя бы за десятиметровую клетушку в общежитии. Абсолютно нельзя работать! Иногда кажется, что я схожу с ума.

— Понимаю, Коля, понимаю, — кивнул мой отец. — Мы с Валентиной долго так жили. Потом только выделили нам жилплощадь, от института. Своя квартира, это дело времени. Ты талантливый парень, обязательно получишь.

— Ладно, поворачивайте сюда, — Коля показал пальцем в сторону своего дома на соседней улице. Он всё ещё был бледен. — Спасибо. И… будьте осторожны, ладно? А я… пойду в свой цыганский табор.

— Держись, Коля, — отец хлопнул его по плечу.

Понедельник. 10:00. Редакция газеты «Заря».

Планерка подходила к концу. Николай Семёнович пробежался по основным темам недели: подготовка к субботнику, отчет о работе передового кооператива «Фотон» и традиционная сводка о перевыполнении плана на местном мясокомбинате.

— И последнее, — Николай Семёнович снял очки и посмотрел на меня. — Александр, к тебе просьба. Обратилась заведующая городской библиотекой, Алла Петровна. Знакомая нашей Людмилы Ивановны. Беда у них, вроде незначительная, но регулярно повторяющаяся. Книги пропадают. Понимаешь?

Внутренне я застонал. Я понимал к чему всё идёт. Великолепно. Снова придётся отодвинуть на второй план все дела, от которых, возможно, зависит жизнь не только моя, но и десятков людей, и искать чьи-то зачитанные до дыр «Три мушкетёра». К тому же есть более важные темы, которые необходимо доработать и подготовить к публикации. Но, раз это «знакомая нашей Людмилы Ивановны», будь добр. Хватит мир спасать. Давай искать «пропавшую собачку», то есть. пропавшие из библиотеки книги. И пусть весь мир подождёт…

Я уже открыл рот, чтобы найти вежливый предлог отказаться, но главред прочитал мои эмоции и опередил меня:

— Погоди отказывать, — он сверился со своими записями, — Почему именно тебе. Суть в том, что в последние месяцы из фондов исчезают не художественные издания, а специализированная литература. Техническая. По радиоэлектронике, схемотехнике. И, что любопытно, по криптографии. Это же вроде твоя тема? Ты пишешь про прогресс.

— Его-его! — кивнул Серега Плотников и попытался сыронизировать. — Пишет, пишет, всех вдохновляет на прогресс, а потом книги пропадают! Это из-за него! У людей тягу к знаниям пробуждает, вот они и тянутся! Как могут!

Прокатились смешки.

Мне же было не до смеха. Что-то ёкнуло внутри. Техническая литература? Радиоэлектроника? Криптография? Так-так-так…

— И кто это заметил? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Старый библиотекарь, Семён Игнатьевич, ветеран, педант, — главред покачал головой. — Никто бы и не обратил внимания. Но только не он. Старый библиотекарь даже составил список пропавшего и пошёл с ним к Алле Петровне.

— А кто такая эта Алла Петровна?

— Я же говорю, заведующая городской библиотекой, знакомая нашей Людмилы Ивановны.

— Понимаешь, Саша, — вступила в разговор завхоз Людмила Ивановна, — Алла Петровна не хочет шума и официальных заявлений в милицию. Репутация у библиотеки все-таки, а тут… воровство. Да хлопотно это. К тому же, кто там, в милиции этой, будет этими книжками заниматься? Тут настоящих преступников ловить надо, кто вагонами ворует, а не этих, книголюбов. Алла Петровна надеется, что через статью, через гласность, удастся как-то воздействовать на совесть читателей. Может, кто-то вернёт. Вдруг и не воровство вовсе? А случайность. Знаю я этих ученных, рассеянные! Взял книжку, прочитал, узнал необходимые сведения и положил на полку, где другие справочники лежат.

Я кивнул, но в голове уже выстроилась совсем иная версия. «Чья-то совесть» здесь была ни при чём. Кому-то очень понадобились именно эти книги.

— Хорошо, Николай Семёнович, — сказал я, почувствовав, что всё это как-то связано с тем делом, которым я занимаюсь в нерабочее время. — Я зайду в библиотеку сегодня же. Посмотрю, что за история.

— Отлично, — главред удовлетворённо кивнул. — На том и порешили. Планерка окончена.

Похоже, моя «тихая» редакционная работа снова бросала меня на амбразуры. И на этот раз след вёл в тишину книжных хранилищ.