Неукротимая судьба

30

Саванна

Слова Джексона ударили меня в грудь, как кувалдой, выбивая воздух из легких. Его руки впились в мои предплечья, но именно его голос приковал меня к месту. Это было дикое — первобытное рычание на грани человеческого.

Я никогда не отдам тебя ему. Ни за что.

Никто никогда не говорил со мной так. Не с такой убежденностью. Или с чувством собственности.

Это правда. Я чувствовала это, ясно как день.

Он смотрел на меня сверху вниз, и в его глазах горел золотой огонь, огонь уверенности и желания. Его мышцы перекатывались от напряжения, которое передавалось по моим рукам. Мне хотелось растаять, раствориться в нем.

— Ты понимаешь? Я тебя не отдам. Не отдам, — прорычал Джексон своим неземным голосом.

Я прикусила губу и кивнула. Страх и отчаяние сгорели внутри меня, оставив после себя лишь тлеющие угольки решимости.

Эмоции пробежали по моему телу, когда сила Джексона сомкнулась вокруг меня, как воды бездны. Его фирменный запах вышел из-под контроля, волна за волной окатывая меня лесным ароматом. Воздух сотрясался, как землетрясение, и звуки ледяных потоков, низвергающихся по горному склону, наполняли мои уши. Я почувствовала в воздухе вкус свежевыпавшего снега. Это было так реально, что у меня похолодел язык.

Как же мне хотелось согреть это у него во рту.

Мой разум лишился чувств, и я подалась к нему, пытаясь дотянуться до его губ. Но его руки, все еще сжимавшие мои поднятые руки, жестко удерживали меня на месте.

Я боролась и отстранилась, но не могла пошевелиться. Слабая часть меня кричала, протестуя против его контроля. Но остальная часть меня наслаждалась его силой, его мастерством в данный момент. Поэтому я позволила ему обнять меня там, в тишине и неподвижности.

Мой мир рушился вокруг меня. Колдун пытался вырезать мою душу. Десятки оборотней не могли проснуться из-за меня. И я даже не могла контролировать свое собственное тело или магию.

И среди бури, на мгновение, я нашла что-то устойчивое. Непоколебимое. Скалу, за которую я могла держаться. Обещание, которое не будет нарушено.

Наши глаза не отрывались друг от друга, пока мы стояли неподвижно. Наконец, я позволила своим рукам расслабиться — подчиняюсь, больше не отталкиваюсь и не тяну, а довольствуюсь тем, что просто нахожусь в его твердой хватке.

Напряжение покинуло его тело, но он не отпустил. А затем, медленно, его голова начала опускаться в мою сторону.

Я поманила его губами, позволив им приоткрыться, когда вдохнула его. Действительно ли я этого хотела? Поцелуй мужчины, который ненавидел мою семью и презирал то, кем я была? Мужчину, который больше контролировал мое тело, чем я сама?

ДА.

Руки Джексона отпустили меня, и он нежно провел кончиками пальцев вниз по моим предплечьям, вокруг сгиба моей руки и мягко поднялся к плечам. Моя кожа покраснела и была чувствительной, и почти горела от его легкого прикосновения. Он притянул меня ближе, приблизив свой рот к моему. Наши губы коснулись друг друга, тихо ища.

Мои руки были мягкими, сухими и отчаянно нуждались в его поцелуе. Мы делали это раньше в лесах Мичигана, в пылу отчаяния и хаоса, едва пережив смерть. Это было все, чего раньше не было, но всепоглощающее чувство правильности было тем же самым. Мой рот не просто хотел его — он нуждался нем.

Я прижалась своими губами к его губам.

Он раздвинул их, втягивая все, что я могла дать. Мой пульс участился, когда я поцеловала его в ответ и позволила своему языку найти его, не желая ничего больше, чем попробовать его на вкус, впитать его.

Жар поднялся внутри меня, когда воды моего тела встретились, и мои ноги задрожали. Мне нужно было большего. Его поцелуй был слишком нерешительным. Слишком мягким. Я прикусила его губу и притянула к себе. Он издал низкий, собственнический рык, от которого по моему позвоночнику пробежали мурашки, а волосы на коже встали дыбом.

Он впился пальцами в мои плечи, и я застонала от наслаждения. В свою очередь, он прикусил мою губу, но все равно этого было недостаточно. Моя плоть нуждалась в его. Мы были слишком далеко друг от друга.

Я убрала руки и позволила полотенцу соскользнуть, хотя маленькое платье из теней, которое я соткала вокруг себя, осталось на месте.

Когда полотенце упало к нашим ногам, Джексон прервал наш поцелуй и встретился со мной взглядом. Его зрачки расширились, пожирая меня.

Мои руки были зажаты между нами. Я прижала ладони к его груди. Его ровное сердцебиение отдавалось в кончиках моих пальцев, когда его руки начали медленно скользить по моим плечам к спине, а затем вниз по бокам.

Дрожь пробежала по мне, и мою кожу покалывало от его нежных прикосновений.

Наконец, после мучительно медленного спуска, его пальцы остановились на моей талии. Я облизнула губы, и он мягко потянул мои бедра вперед. Он был жесток и непреклонен по отношению ко мне, и я хотела всего, что он мог дать.

Я расстегивала его рубашку по одной пуговице за раз, намеренно двигая руками под его пристальным взглядом. Каждая пуговица была выбором, от которого я не могла отказаться. Это не имело значения.

Расстегнув последнюю пуговицу, я просунула руки под хлопчатобумажную ткань, раздвигая ее, чтобы провести пальцами по сильным очертаниям его груди и по спине. Я прижалась к нему всем телом, наконец почувствовав прикосновение его кожи к своей в том месте, где была расстегнута его рубашка.

Тепло растеклось между нами, как солнечные лучи, пробивающиеся из-за облаков. Мое дыхание стало прерывистым, и я приникла губами к его губам.

Раздался стук в дверь. Мое сердце остановилось, и внезапно мы с Джексоном оказались в пяти футах друг от друга. Он оттолкнул меня, или это я оттолкнула его?

Лучше бы это был не он. Только не снова. Не так, как в прошлый раз. Стыд. Смущение. Сожаление.

Но на этот раз в его глазах был только шок. Возможно, разочарование. Он оглядел меня с ног до головы и почти улыбнулся.

Снова раздался стук.

— Джакс?

Это была Сэм.

Мой мозг снова заработал, и я схватила с пола свое полотенце. Единственное, что было у меня под моим импровизированным одеянием из теней, — это плоть, и внезапно в пентхаусе стало очень холодно.

Обойти это было невозможно. Сэм собиралась устроить нам ад.

Я плотно обернула полотенце вокруг себя, как доспехи. Джексон остановился в дверях, застегивая рубашку. Он не смотрел мне в глаза.

О чем я только думала? Джексон, блядь, Лоран? Меня привлек оборотень? Это было безумие.

Это твоих рук дело, потаскушка, яростно подумала я о своей волчице.

Нет. Это все ты, похотливая шлюха.

У меня перехватило дыхание от сквернословящей и скверномыслящей волчицы.

Джексон поднял бровь в ответ на мою вспышку, и я покачала головой.

Тяжело сглотнув, я позволила длинной череде отрицаний хлынуть в мой разум. Я не была оборотнем. Мне не нужно было прислушиваться к дикому зверю внутри меня. И я не увлекалась Джексоном Лораном. Я плюхнулась на диван, плотно скрестив ноги, и позволила полотенцу и теням улечься вокруг меня.

Со щелчком Джексон отпер дверь и распахнул ее настежь.

Вошла Сэм и приложила ладонь ко рту, прикрывая широкую улыбку.

— Чему я помешала? Здесь пахнет, как в бразильском стейк-хаусе, а ты — очень прожаренный стейк, Сэви!

Алый цвет стекал с моих волос и заливал лицо, когда сама моя душа увядала.

О Боже.

Я должна была позволить колдуну убить меня.

Сэм со смехом захлопала в ладоши.

— О, черт, мне так, так жаль, за вас двоих.

Джексон закрыл за собой дверь с кривой улыбкой.

Моя шея горела от смущения и ярости. Где был ее энтузиазм, когда мы целовались в первый раз? Она сорвала мне новый поцелуй.

Но тогда я не была оборотнем. Просто грязной, ненужной Ласалль. Теперь я была кем-то вроде полукровки. Действительно ли от этого стало лучше?

Сэм злобно ухмыльнулась и помахала запасной одеждой.

— Ты уверена, что она тебе все еще нужна? Может, мне зайти попозже?

— Успокойся, Сэм, — прорычал Джексон. — У нас гребаные неприятности, и нам нужен план.

Она кивнула.

— Да, я была просто взволнована, потому что ты, кажется, принимаешь св…

Джексон бросил на Сэм взгляд, от которого практически задрожали стены пентхауса. Моя кожа похолодела, когда его сила захлестнула нас обеих, и я была уверена, что температура упала на двадцать градусов.

Она отпрянула.

— Верно. Извини.

Что, черт возьми, это было?

Очевидно, я ни хрена не понимала в этих волках.