О клинках и крыльях

ГЛАВА 11

МАДДИ

Так как все двери пронумерованы, найти ту, что под номером четырнадцать оказалось легко. На толстом дереве двери вырезана руна, означающая отвагу. Я останавливаюсь, не уверенная, стоит ли постучать. Я полагаю, что Нави там, но точно не уверена.

Я робко поднимаю руку, как вдруг дверь резко распахивается, и я пугаюсь.

Передо мной стоит Нави, и я уже начинаю говорить радостное «Привет!», но замолкаю. Ее грудь замотана тугой повязкой. Помимо этого, на ней надет довольно легкий комплект нижнего белья, и больше ничего.

— Я, эм, ты хочешь, чтобы я…

Она делает шаг назад, показывая большим пальцем себе за плечо, что является очевидным сигналом, чтобы я вошла. Под ее тяжелым взглядом я подчиняюсь, все еще неловко улыбаясь.

— Привет, — говорю я, когда она захлопывает дверь у меня за спиной.

— Где ты, блядь, шлялась?

— Ох, — отвечаю я, не готовая к ее резкости так же, как и к наготе.

Моя сестра бы побледнела от такого ругательства. Она обычно говорит нечто вроде «Во имя трусов Локи!», если раздражена. Но книжки, которые я люблю читать, содержат слова куда грубее, чем «блядь», так что на самом деле мне нравятся ругательства.

— Осматривалась, — говорю я.

Нави закатывает глаза.

— Тронешь мои вещи — убью, — угроза звучит спокойно, четко и совершенно правдоподобно. Я киваю, а потом осматриваю комнату, освещенную лишь одной маленькой свечкой.

Для каждой из нас есть по большой кровати, укрытой мехом, а между ними довольно много места. В комнате есть окно, но Нави задернула шторы. Около каждой кровати стоит столик со свечами, а в ногах — сундук, очевидно для хранения в нем одежды. Также в одном из углов комнаты стоит вешалка, и Нави уже развесила на ней свои вещи — броню, туники и плащи. Тем не менее, все ее оружие разложено вокруг кровати так, чтобы можно было в любой момент дотянуться. Сразу же ясно, что эта фейри натренирована для битв. Я пытаюсь придумать тему, чтобы начать разговор, но ничего не получается, так что я держу рот на замке.

— Распаковывайся и иди спать, — говорит мне Нави, забираясь обратно на кровать. Но у меня нет с собой вещей, чтобы распаковывать. Я не хочу доставать зеркальце и отвечать на какие-то вопросы о нем, так что оставляю его лежать в кармане. У меня остался жезл Элдриха, который я прячу в сундук, а после кладу подаренный им небольшой деревянный кинжал на столик около пустой кровати.

Нави усмехается.

— Эту штуку тебе лучше держать при себе все время, — говорит она.

Я поднимаю бровь.

— Ты спишь при оружии? — спрашиваю я.

— Конечно, — она поднимает подушку и показывает кинжал и две метательные звезды.

— Думаешь, на нас нападут, пока мы спим?

— Невозможно быть чересчур осторожной.

Не знаю, правда ли это, но возвращаю кинжал обратно в карман.

— Откуда ты? — спрашиваю я, садясь на краешек кровати.

Вместо того, чтобы ответить, она откидывает меховое одеяло, встает и подходит ко мне, сердито глядя.

— Ложись спать. Сон — важнейший союзник воина, и для моего мне нужна темнота, — говорит она и задувает мою свечу, погружая нас во мрак. Я подавляю вздох, саркастично ей улыбаюсь, чего она точно не видит в темноте и откидываюсь назад на мех, все еще одетая в свое разорванное платье.

Дело в том, что на самом деле я не устала. Хотя я и побывала в галерее совсем недавно, в голове гудит. Дома, когда не могла заснуть, я читала ночами напролет, но здесь так сделать не получится, если так Нави не сможет уснуть. И Фрейева задница, я не хочу разбудить эту воительницу, когда она не хочет быть разбуженной. Может, мне удастся улизнуть и немного исследовать Фезерблейд?

Я сажусь, и Нави раздраженно рычит.

— Ого, какой у тебя слух, — шепчу я.

— Чего ты не спишь? — рявкает она.

— Я не устала, — отвечаю я. — Я могла бы пойти еще осмотреться.

Нави рычит в темноте.

— Я думаю, ты не выдержишь здесь и месяца, но обещаю, если ты не будешь нахер спать, ты не доживешь до утра.

— Спасибо, что в меня веришь, — бормочу я.

Она усмехается.

— У тебя на теле ни единой мышцы, и в лодке ты ни разу не прикоснулась к жезлу. Валькириям уготованы испытания на прочность. Ты не кажешься прочной.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— А мне и не надо. Мне надо, чтобы ты заткнулась и спала, ради блага нас обеих.

Специально вздохнув погроме, я откидываюсь обратно на мех. Я просто подожду, пока невыносимая фейри-воительница не уснет, а потом ускользну отсюда и пойду осмотрюсь.

***

Вот только следующее, что я вижу — нависающая надо мной Нави.

— Торовы яйца! — я прижимаю руки к груди, широко распахивая глаза.

Нави качает головой.

— Боги милосердные, ты же беспомощна, как слепой котенок. Ты же неделю здесь не протянешь.

Я уснула, доходит до моего проснувшегося от испуга мозга. Теперь шторы открыты, и сквозь окно видно, как совсем немного начинает рассеиваться темнота и Нави полностью одета.

— Рассвет, — бормочу я, — мы должны быть в Великом Чертоге Одина на рассвете.

— И ты опоздаешь. Ванная через две двери налево по коридору, — говорит она.

Прежде чем я успеваю поблагодарить ее за то, что разбудила, чему я искренне рада и так же сильно удивлена, она уходит, хлопнув дверью.

Я бегу в ванную, где умываюсь и чищу зубы так хорошо, как только получается сделать, используя только пальцы, а потом несусь в Чертог. Я волнуюсь, в основном, потому что все, кого я встречаю, одеты в кожаную броню и при оружии, почти у всех есть косы, и выглядят все так, будто должны быть здесь. Я же одета в драное сияющее бальное платье, а мои бело-голубые волосы выглядят как воронье гнездо.

Я сжимаю зеркальце в кармане и пытаюсь настроиться на уверенность, как у Фрейдис.

Я так хочу поговорить с ней, что у меня сжимается сердце.

И услышать, что она меня ненавидит?

Заталкивая мысль поглубже, чтобы разобраться с ней потом, я оказываюсь наверху лестницы, располагающейся над Чертогом. Вчера вечером я не успела как следует его рассмотреть, а он невероятно впечатляющий.

Нет никаких сомнений, что он был создан из живого дерева. Ветви и лианы змеятся по стенам и полам, вокруг колонн и вдоль гобеленов. Золотистый свет струится из арочных окон высоко над главным входом, наполняя комнату теплой, благородной атмосферой. Балкон, на котором я сейчас стою, поддерживается резными колоннами, на каждой из которых изображены Иггдрасиль и великие деяния богов.

В дальнем углу зала стоит, как мне кажется, копия Хлидскьяльва¹⁰. Возвышающийся трон состоит из ценного, темного дерева, и инкрустирован рунами, которые так отражают свет, что я уверена, они состоят из драгоценных камней. Меня распирает от желания посмотреть на него поближе. Трон стоит на постаменте со ступенями, поднятыми на несколько футов над блестящим деревянным полом, а позади него висит огромная вышивка, изображающая Пять Дворов Иггдрасиля. Это карта нашего мира, с которой я знакома. Яркие нити вышивки поблескивают, и я мысленно ставлю себе задачу разглядеть поближе и их.

Кроме того, позади Трона Одина есть две неприметные двери. И это помимо остальных примерно двадцати дверей, их верхние половины украшены цветным стеклом, а наверху вырезаны руны. Между этими дверями стоят ряды скамеек. В центре комнаты располагается гигантский очаг, сейчас наполненный только тлеющими углями. И все же я могу представить его оживленно ревущим, окруженным разгоряченными воинами, и на все это взирает Один, сидящий на троне. Я сжимаюсь от внезапного благоговения.

Тебе здесь не место.

Сражаясь со своими сомнениями, я стискиваю зубы и спускаюсь по лестнице. Меня избрали. Я имею право быть здесь.

По залу ходят фейри, кто-то собрался в небольшие группы и разговаривает, а кто-то разглядывает гобелены, которыми покрыты стены. Харальд и Эрик здесь, но больше я не вижу никого из Стражей Одина. Пока не добираюсь до подножия лестницы. И тогда я чувствую одного из них.

Я оборачиваюсь и вижу пару глаз цвета пепла на бронзовом лице, рассматривающих меня. Каин стоит, прислонившись к колонне, украшенной огромной извивающейся змеей, и не замечает никого, кроме меня.

У меня вдруг пересыхает во рту, я отворачиваюсь и только тогда понимаю, что все остальные в зале тоже смотрят на меня.

Мне не нужно иметь дар предвидения, как у Брунгильды, чтобы догадаться, что все они думают то же, что и я пару минут назад. Мне здесь не место.

Звучит гонг, милостиво привлекая всеобщее внимание, а потом раздается скрежет. Стекло одного из окон над дверями задвигается внутрь стены, открывая огромное отверстие, и я ахаю вместе с остальными, когда в него кто-то влетает.

Это Сигрун — Лидер Валькирий, одна из девяти первых Стражей Одина. Ее кожа насыщенного цвета древесной коры, волосы ярко-зеленого цвета, и каждая прядь заплетена в косы, обрамляющие ее потрясающее лицо. Каждое из ее белых, как свежий снег, крыльев простирается на десять футов в сторону. Она держит копье длиной с ее рост, и оно излучает такую мощную силу, что мне хочется упасть на колени.

Она совершенно восхитительна. Могущественная, яростная и удивительно красивая, она та, кем все хотят стать.

Когда она бесшумно приземляется на постамент, оконное стекло возвращается на место. Она начинает говорить, и в ее голосе слышится власть.

— Добро пожаловать в Фезерблейд!

От ее слов моя кожа покрывается мурашками, трепет охватывает мое тело, начиная от кончиков пальцев ног и затем поднимаясь все выше.

— Тридцать фейри были избраны чтобы стать новобранцами Фезерблейда. Двадцать шесть добрались до Чертога. Сомневаюсь, что больше двадцати смогут обрести валь-тивар и затем крылья.

Реакция в моем разуме очень сильна. Мне нужно выяснить, что такое этот валь-тивар.

— Находясь здесь, вы узнаете, в чем вы сильны. Среди вас найдутся те, кто может создавать. Те, кто может сражаться. Те, кто может исцелять. Те, кто будет знать, что грядет и те, кто будет быстрее врага, — она замолкает, медленно оглядывая дружно благоговеющую толпу. — И будут те, кто потерпит неудачу, ибо хотя мы любим богов, иногда они ошибаются в своем выборе.

Мне кажется, или ее взгляд правда скользнул по мне? На мгновение мне хочется сжаться и стать меньше в размерах, но вместо этого я улыбаюсь. Это моя обычная защита.

— Веками Фезерблейд пустовал, — продолжает она. Готова поклясться, что слышала низкое рычание сзади, но я сосредотачиваюсь на Сигрун. Обычно мне сложно сфокусироваться на чем-то, но не в этот раз. Она просто завораживает.

— Сейчас вам будут доступны только те помещения Фезерблейда, которые вам соответствуют. Относитесь к самому зданию как к учителю. Оно благословлено силой богов, и теперь, когда вы здесь, вы тоже с ней связаны. Оно подарит вам вашего валь-тивар, подарит ваши крылья. Относитесь к нему хорошо, и оно ответит вам тем же, если вы этого достойны. По мере того, как вы будете прогрессировать в своем обучении, вам будет доступно все больше помещений, особенно тех, которые будут нужны конкретно вам. Спальни и тренировочные залы находятся здесь, в Великом Чертоге Одина. Храм Вальгаллы всегда доступен для всех. Там вы можете скорбеть, и там вы можете общаться с богами. Что бы ни происходило в ваших жизнях, Храм Вальгаллы — священное место, помните об этом. Нарушьте это правило — и вас исключат.

Она обводит медленным, исполненным власти взглядом каждого фейри в помещении.

— Помимо этого, есть еще несколько правил. Мы ожидаем, что вы будете сражаться, но не того, что вы будете убивать друг друга, если этого можно избежать. Однако, вы — взрослые, и это не школа для малых детей. Здесь вы будете учиться тому, как стать Валькириями, Стражами Одина. Если вы достойны, Фезерблейд вознаградит вас. Если нет, вы останетесь здесь до тех пор, пока боги не изгонят вас или вы не умрете. Я желаю вам удачи. Скоро мы вновь увидимся с вами на первой демонстрации ваших сил.

Ее огромные крылья распахиваются, она сходит с постамента и идет через зал, держа их настолько расправленными, насколько возможно, заставляя подвинуться каждого, кто стоит у нее на пути. Фейри, конечно, так и делают, глазея, пока она идет мимо. Она невероятная. Сердце дрожит у меня в груди, когда и я смотрю ей вслед.

Я смогу стать такой как она? Я действительно, по-настоящему смогу быть кем-то похожим?

Часть меня верит, что да. Это та же часть, что отказалась поддаться страху перед обмороками, перед скорой смертью и заставила меня пытаться использовать каждую причину для радости, какая только возможна.

Это та же самая часть меня, которая съеживается и умирает от мысли, что мне придется быть запертой в четырех стенах, от болезненного осознания, что я упускаю целый мир возможностей.

Это та же самая часть меня, которая верит в то, что, если бы у меня была сила, я бы достигла такого же величия.

Но жизнь никогда не поддерживала эту часть меня. Такого никогда не было.

До этого момента?

Я выпрямляю спину, держа в голове образ Сигрун.

Любой из обмороков может меня убить, но здесь у меня хотя бы есть шанс умереть с крыльями за спиной.