Противотанкист. Книга 5. Партизаны

Глава 22

Миномёт устанавливаем на правом фланге, в лесу, в ста метрах от опушки. Будем стрелять по дороге, пока фрицы не кончатся, или не решат нас порешить, отправив на разборки танк. Огневая позиция противотанкового орудия на левом фланге, фронтом на север, так что когда «четвёрка» выедет на дорогу, Малыш и зафитилит ему в борт. Что будем делать, если фрицы не отреагируют, не знаю. Но скорее всего дразниться, показывать неприличные жесты, «махать концом». Корректировать огонь с восточной опушки не получится, немцы будут шмалять по ней из всех стволов в первую очередь, поэтому мы оттуда убрали даже наблюдателей, а не только стрелков. Мой же НП будет на южной опушке леса, неподалёку от орудия, вот туда как раз и тянет провод наш штатный связнюк — Валерка Мапьцев. Подушку безопасности в сотню метров из стволов деревьев пришлось оставлять, чтобы не попасть под разрывы снарядов немецкого танка. Ближе устанавливать миномёт не рискнули, мало ли, попадётся снаряд со смещённым центром тяжести и тепловой головкой самонаведения, как начнёт облетать деревья метясь в раскалённый ствол миномёта. Немцы они такие, вдруг уже придумали этакую вундервафлю.

Обосновавшись на наблюдательном пункте, начинаю пристрелку. Тут уже пришлось посчитать, и пристреливаться гораздо дольше, но цель в вилку я взял, и пошли накрытия. Немцы с дороги разбежались, попрятались на противоположной от леса обочине, но стреляем всё-таки навесным огнём, так что падающей сверху мине абсолютно пофиг, где копошится её цель. Поэтому фрицы обиделись и нажаловались «большому брату», и тому пришлось выползать на шоссе. Обстрел с места восточной опушки ни к каким результатам не привёл, и хоть в башне у танка и стоит «окурок», но траектория стрельбы всё-таки настильная. Это ж не «Нона». А самонаводящихся снарядов у фрицев видать не было. Так что хотя снаряды и попадали в деревья, и те иногда падали, а кустарник выкашивало осколками, миномёт продолжал работать. Ну и я ещё обнаглел, начал стрелять по танку. Попасть-то вряд ли попаду, но хотя бы напугаю или разозлю.

Разозлил. Танк двинулся вперёд и попал под раздачу. С четырёх сотен метров Малыш не промахнулся, и хотя правый борт танка и был прикрыт снежным отвалом, но преградой для противотанковых снарядов он не стал, тем более первый из них попал в башню. Емеля подловил танк, когда он остановился для выстрела, а потом продолжил гвоздить по нему, вымещая всю свою злость и ярость за погибших товарищей. Мне же пришлось задробить стрельбу из миномёта, чтобы остановить стихийную атаку, залёгших на опушке бойцов отряда, и направить их энергию в нужное место. Безобразную атаку «грудью на пулемёты» возглавил комиссар, которому надоело находиться на вторых ролях, и он, набрав себе в команду «извозчиков», решил отличиться. Бойцов на левом фланге я тормознуть успел, а вот на правом — нет.

По плану атаку должно было начать отделение сапёров, для чего они и притаились в перелеске слева, буквально в пятидесяти метрах от шоссе. И начинали они только после выстрелов из сорокапятки. А дальше им на помощь выдвигались основные силы, цепочкой друг за другом по кромке леса, а не толпой по открытому месту. Вот только всё чуть было не испортил раздухарившийся комиссар который, заорав, — За Родину! За Сталина! — повёл в атаку отделение повозочных. Свою ошибку, бредущие в атаку бойцы, поняли уже через первых сто метров. А брели они проваливаясь в снег по колено и выше. И если по лесу можно было нормально ходить без лыж и снегоступов, то в чистом поле намело приличные сугробы. Местами наст держал, и ускориться получалось, но только местами. Так что вскоре наступательный порыв иссяк, и люди начали залегать в снег.

Направив отделение разведчиков под командой толкового сержанта в помощь сапёрам, ставлю Малышу новую задачу. Не давать фрицам высовываться из-за снежного отвала. Ну а снайпер и так её уже выполняет, дырявя головы самым любопытным. По правому флангу снова приходится открывать миномётный огонь, благо пристрелянный репер находится неподалёку.

Сапёры не подвели, перебравшись через шоссе, дружно ударили из всех стволов по прячущимся ремонтникам, потом и разведчики подключились, сея хаос и смятение в рядах неприятеля, так что заградительный огонь из миномёта прекращаю и наблюдаю за развитием событий, чтобы принять взвешенное решение. Вот только снова приходится импровизировать. И если впереди наши берут верх, то в тылу, после длинной очереди из пулемёта, началась заполошная перестрелка. Передав Аристарху приказ, чтобы срочно выдвигался в тыл, собираю всех, кого нашёл поблизости, и развернувшись в редкую цепь, чистим тылы.

От нас до обоза триста метров, и ещё столько же до южной опушки. Выставлен там наблюдатель или нет, я как-то упустил из виду. Понадеялся на боевой опыт комиссара. Теперь вот расхлёбываю. Движемся боевыми тройками, со мной Берген и связист, с Малышом бойцы из его расчёта. Емеля как обычно с пулемётом. Через пару минут мы на месте, так что с ходу вступаем в бой. Пока непонятно с кем, но девчата куда-то стреляют, и по ним ведётся ответный огонь, судя по звуку из мосинок. Это могут быть как красноармейцы, так и полицаи, так что выпустив один магазин наугад, перезаряжаюсь и пытаюсь вникнуть в обстановку. За биноклем лезть некогда, так что не переставая стрелять, теперь уже короткими очередями, зову якута, который занял позицию за соседним деревом слева от меня.

— Берген!! Берген!!! — Пытаюсь я докричаться.

— Чего командира! — После хлопка выстрела отзывается он, не отрываясь от прицела.

— С кем мы воюем?

— Не разобрал пока.

— А в кого ты стрелял?

— В человека…

— Да я понял, что не в мишень.

— В человека без форма. Белый полушубка, шапка чёрный.

— Точно не наши⁈

— Не похожи.

— Прикрой, я их с фланга обойду.

— Понял.

Заметив, приближающуюся шайтанарбу, зову десантирующихся с неё миномётчиков, и охватываем противника с фланга. Те, отстреливаясь, начинают отходить, так как численный перевес оказался за нами, хотя не столько перевес, сколько плотность огня, усилившаяся с нашим подходом. Оставив четвёрку миномётчиков на месте, возвращаюсь к повозкам и собрав мужиков, организуем преследование. Теперь нас уже десяток, так что редкой цепью наступаем на юго-запад, отжимая противника к опушке.

— Берген, давай на левый фланг, так ты первый на опушку выскочишь, и порезвишься в чистом поле. — Отсылаю я снайпера на отхожий промысел, продолжая прочёсывать лес и натыкаясь на свежие трупы.

Вот только порезвиться не получилось. В ходе преследования мы больше не смогли никого подстрелить. Ушлые полицаи попались, да и местность они знали как свои пять пальцев, поэтому на открытое место так и не вышли, а отвернув к западу, ретировались в деревню. А так как опушка в том месте подходила к самой околице, то и мы в населённый пункт не полезли, а прикрывшись растяжками, отошли на исходную. Нужно было собирать отряд, и быстрее валить на север, так как на юге мы достаточно пошумели. Собрав обоз, очень быстро перебираемся через шоссе, не забыв заправить бензином и маслом все танки, и поджечь их. Из трофеев удалось разжиться только патронами, ну и немного едой. Разбором полётов займёмся позже, а пока нужно сваливать, а там приближающаяся ночь нас укроет.

Из документов убитых выяснилось, что разгромили мы танкоремонтную роту из 20-й танковой дивизии, семь танков которой больше уже никогда не встанут в строй, разве только в качестве металлолома ещё послужат. Надеюсь, его переплавят уже в Уральских домнах.

Проплутав двое суток по лесам и полям, мы укрылись в очередном лесничестве, заминировав все дороги, ведущие к нему и навесив табличек. И хотя пятьдесят процентов личного состава пришлось задействовать в карауле, всё равно удалось посменно отдохнуть, помыться в бане и пройти санобработку. На третьи сутки выслали несколько разведгрупп, пробежаться по округе и узнать обстановку. А потом на нашу голову свалилось неожиданное пополнение. Дружина пионеров, будущих героев.

Опросив пацанов, выяснилось, что обосновались они в этом лесу ещё по осени, сбежав из детского дома, который не успели эвакуировать. В октябре немцы наступали очень быстро, обстановка менялась ежечасно, а когда в село Передел вошли немцы, было уже поздно. Сначала потерялось руководство, потом кончились продукты, а когда оставшаяся с детьми единственная воспитательница обратилась к оккупационным властям, те, не долго думая, прикрепили воспитанников к районной больнице, ставшей немецким госпиталем. Раненым нужна была свежая кровь, а госпиталю дополнительный персонал, который можно было заставить работать за еду. Старших девочек сразу определили в санитарки, прачки, сиделки. Младшие дети стали донорами. Ну а пацанам постарше «новый порядок» не понравился, и через два дня они сбежали в лес. Тем более охранять их никто не собирался, а приличный лесной массив начинался сразу за южной околицей села. Вот в этом лесу ватага архаровцев и обосновалась.

Блуждая по лесу, наткнулись на заброшенный дом, потом стали собирать по округе оружие, ну и пошаливать понемногу. Жрать-то хочется, а никто просто так не даёт, вот и вышли на большую дорогу, которая шла через лес. Сначала останавливали одиночные крестьянские подводы и брали с них дань, в основном продуктами и тёплой одеждой, а с приходом зимы стали охотиться на небольшие обозы немецких снабженцев. Но уже не на своей территории, а на других дорогах. Ну а когда узнали, что стало с остальными воспитанниками детдома, задумали вообще уничтожить весь госпиталь. Вот только силёнок для этого оказалось маловато. Потому и продолжили собирать и копить злость и вооружение, устраивая схроны по окрестностям. Узнали хлопцы про то, что творится в больнице-госпитале от подруги по несчастью, которая не выдержав издевательств, унижений и постоянных изнасилований, сбежала в лес.

Из малышей, до Нового года дожила только половина, так как откармливать расходный материал никто не собирался, а крови забирали много. Сиделкам-санитаркам повезло больше, но до них домогались выздоравливающие. Пока раненые валялись в беспамятстве и пребывали в беспомощном состоянии, своих сиделок они не трогали, ведь надо же было кому-то и утки выносить и обгаженное бельё менять, кормить, поить. А вот от пошедших на поправку легкораненых, было уже не отбиться. И если пожилые зольдаты девчонок не трогали, то у молодёжи кровь бурлила и гормоны играли. Вот они и играли с девочками, зажимая и насилуя в тёмных углах. Жаловаться было некому, да и бесполезно, а также чревато наказаниями, приходилось терпеть. Некоторые не выдерживали и накладывали на себя руки, кому-то нравилось, а вот Настя сбежала, стянув одеяло и уйдя в лес ночью, после очередного изнасилования. Там её и нашли «двенадцать месяцев» из сказки Морозко.

А потом ватагу беспризорников выручила пятёрка разведчиков, перебив часть полицаев, которые окружили убежище пацанов. Пока беспризорники занимались мелкими пакостями, на жалобы крестьян никто особого внимания не обращал. Да и по лесам бродило ещё много окруженцев и дезертиров, так что все проделки списывали на них. А вот когда прилетело самим прихлебателям, а тем более их хозяевам, местным силам вспомогательной полиции пришлось поработать. Первыми попала под раздачу банда дезертиров, эти обосновались на юге лесного массива. Немцев они не трогали, а вот в окрестные деревни по ночам наведывались. Забирали еду, самогон, не чурались и материальными ценностями. Представлялись естественно партизанами и экспроприировали всё именем Советской власти. Руководил этой бандой бывший интеллигентный человек по фамилии Галенко, вот их то крестьяне и сдали в первую очередь. Отомстили за отнятый самогон. Этих взяли без шума и пыли, повязали можно сказать тёпленькими после очередной гулянки. Повезло только Галенко, он раскололся на первом же допросе, пообещал начальнику полиции выдать захоронку с золотишком и собственноручно умертвил всех подельников. Естественно такую скотину приняли в ряды вспомогательной полиции.

Может до детдомовцев бы и не дошла очередь, всё списали бы на дезертиров, но Галенко забожился на гомосека, что это не их рук дело, да и пацаны оборзели, продолжили кошмарить фрицевских фуражиров. Они же не знали, что их уже ловят. Так что когда Пашка с пятёркой разведчиков изучал окрестности и услышал невдалеке перестрелку, он из любопытства решил посмотреть, — кто там шумит? Может это Красная армия приближается, а может и помощь кому нужна. Полицаи, окружив домик, не торопились, лениво постреливали из-за деревьев и ждали, когда у ребятишек кончатся патроны. Штурмовать укрепление им сильно не хотелось, хоть и дети, а стреляют из настоящего оружия, да и пули отнюдь не игрушечные. Вот и лежали, пуляли по окнам, дожидаясь вечерних сумерек или пинка от вышестоящего начальства. Командир взвода тоже не спешил подставлять свою голову, вросшую в землю избушку из толстых брёвен винтовочные пули не брали, а подобраться на гранатный бросок мешала поляна вокруг домика. Немцы снабжали полицаев по остаточному признаку, поэтому как винтовки, так и гранаты были советского образца. С тридцати метров не докинешь, а ближе не подберёшься.

Пашка же ждать не стал, тем более его группа была одета в маскхалаты. Поэтому сначала захватил языка, и после его экстренного потрошения, решил напасть. Перевес в автоматическом оружии был у наших, пять автоматов на шестерых, и только один пулемёт. Так что заранее распределив сектора обстрела, бойцы подобрались к противнику на пятьдесят метров и открыли кинжальный огонь. Первый десяток выкосили сразу, холуи даже не поняли, от чего они умерли, потом пришлось разделиться на боевые тройки и отжимать полицаев от домика, расходясь на фланги. Атаку начали с юго-востока, выдавливая предателей на северо-запад, там проходила дорога, вот пусть по ней и чешут. Тем более весь транспорт пасся на ней. Уничтожать весь взвод Пашка не собирался, а вот напугать так, чтобы у прихвостней даже мысли не возникло, чтобы вернуться назад, вроде бы получалось. Привыкшие воевать с безоружным населением полицаи запаниковали, и стали без оглядки отступать в ту сторону, где не стреляют, так что их даже преследовать не пришлось. Только проверили и проконтролировали недобитков, оставили в прикрытии пулемётный расчёт, и пошли вызволять пацанов. Вот так в нашем отряде и появилась чёртова дюжина пионеров.

С полицаев взяли оружие, документы и форму, у кого она была, ну и другую верхнюю одежду. Нашлась и лошадь с санями, отбилась от остальных и застряла в кустах, поэтому всё, что смогли, унесли. А вот теперь можно и не только по ночам озорничать, но и днём разведку вести, не вызывая подозрений. Тем более особо высовываться я не планировал, нужно сначала «жирком обрасти», так что у нас сейчас период первоначального накопления капитала. Вот запасёмся, а потом и ударим разгильдяйством по автопробегу. А пока пацанов к делу пристроим. Пускай учатся в карауле стоять, посты так и так парные, вот в пару к бывалым бойцам и встанут, а высвободившийся личный состав чем-нибудь полезным займётся.