Противотанкист. Книга 5. Партизаны

Глава 8

Вечером мы должны были выйти на задание, а днём мне удалось осмотреть партизанский лагерь и его укрепления, выслушав пояснения комиссара. Весь лагерь размещался в равностороннем треугольнике с длиной стороны около километра и представлял собой опорный пункт, в котором мог обороняться как батальон, так и рота. Две стороны этого треугольника опоясывали лесные овраги, а с одной были просто деревья в лесу, который местные жители прозвали «заколдованным». Вот обороне этого открытого участка и было уделено самое пристальное внимание. От одного до другого оврага стояли таблички с надписью на немецком языке — «Ахтунг! Минен!».

Такие же таблички с надписями на немецком и русском языках были приколочены к деревьям и на опушках лесного массива. Так что дисциплинированные немцы в этот лес не совались, а недисциплинированные подрывались на растяжках. Правда перед этим с ними творчески работал местный «кукушонок», а потом группа поддержки инсценировала «самоубийство», подкинув «любителям маслин в голову» пару гранат, или рванув возле них «лягушонка». Поэтому все недисциплинированные интуристы очень быстро перевелись. Хуже обстояло дело с местными жителями и полицаями — никакой дисциплины, в отличии от немцев. Поэтому одни местные иногда пропадали почти бесследно, а с другими проводил воспитательную работу лесник, объясняя — «Бабуська, ты туда не ходи, сюда ходи, а то снег башка попадёт или душа на тот свет улетит». С полицаями же разбирался местный прокурор — медведь-шатун или его заместитель волк-одиночка. Их тела вообще не находили, а если и находили, то только фрагменты. Так что скоро и окрестные жители перестали посещать «заколдованный лес», тем более зима началась.

В ста метрах от предупреждающих табличек было установлено ложное минное поле. Между деревьями, в пятидесяти сантиметрах над землёй была натянута проволока, а местами стояли сигнальные растяжки, представляющие собой взрыватель от мины или гранаты. В двухстах метрах от ложного было устроено настоящее минное поле шириной пятьдесят с лишним метров. А вот тут чего только не было. И немецкие прыгающие «лягушки», и гранатные растяжки, и мины нажимного действия, как ПМД-6, так и всевозможные самоделки, вплоть до фугасов из артиллерийских снарядов и противотанковых «тарелок» в легкодоступных для прохождения бронетехники местах. Местный минёр из бывших диверсантов, напоминал профессора, свихнувшегося на своих опытах. В общем, на этот участок в здравом уме вообще было лучше не лезть. «Поле чудес» прикрывалось огнём из стрелкового оружия. Как из дзотов, так и из частично перекрытой траншеи, выкопанной в ста метрах от него, и замысловатым зигзагом протянувшейся от лога, до лога. А вот за этой траншеей уже начиналась жилая зона, землянки и блиндажи которой были так же приспособлены к обороне. Поэтому оборонительная линия сокращалась до полутора километров, то есть каждая сторона треугольника равнялась примерно пятистам метрам, с учётом огибания рельефа. Перекрытый ход сообщения с вынесенными двойными стрелковыми ячейками пролегал и по краю оврага, замыкая весь оборонительный периметр.

Три двухамбразурных дерево-земляных огневых точки (дзота), располагались по углам треугольника, один, довольно вместительный, по центру траншеи, но уже с одной амбразурой, зато с пулемётной башенкой от плавающего танка на крыше, с круговым обстрелом. Где партизаны её раздобыли, а главное как отчекрыжили от танка вместе с подбашенным листом, без автогена, спрашивать я не стал, Малыш всё-таки в кузне работал, так что заклёпки могли просто срубить. Ну и участок вокруг этого дзота, представлял собой отдельный опорный пункт с отсечными позициями. И если противнику даже удалось бы захватить траншею справа или слева от этого опорника, то его гарнизон мог сражаться в полном окружении, доставив врагу много острых ощущений. Во всех блиндированных огневых точках были установлены станковые пулемёты Максима, по одному дегтярёвскому ручнику, как резервному, так и для стрельбы из второй амбразуры, плюс парочка автоматов и приличный запас гранат для самообороны. Ещё один комбинированный дзот-блиндаж и был жилищем командира отряда, располагаясь по центру лагеря, амбразура которого смотрела в сторону леса. Это уже был последний рубеж, хотя и не последний сюрприз, который ждал супостата внутри. Остальные жилые и хозяйственные землянки также были приспособлены к обороне, но как укреплённые огневые точки особой ценности не представляли.

— А не мало, это, десять человек на полкилометра, Леонид Матвеевич? — задал я вопрос комиссару, когда мы с ним обошли весь периметр.

— Ну, почему сразу десять? У нас по боевому расчёту все бегут на свои боевые посты, поэтому человек двадцать пять в каждой траншее воевать будет.

— Но это же старики, женщины и дети.

— Ну и что. Ты видел этих стариков, товарищ сержант? Думаешь, они только самогон гнать да сапоги тачать могут? Нет, они пулемёт Максима ещё с гражданской знают и стрелять из него умеют. Это в боевых подразделениях им тяжело, ходить и бегать много приходится. А в обороне они своё дело знают. Даже у кого глаз уже не тот, то к ним помощниками молодые хлопцы и девчата приставлены. Вот и посчитай, много это или мало.

— Всё равно, маловато будет, — не сдаюсь я.

— А при пяти или шести пулемётах, два из которых станковые?

— Тогда хватит.

— Вот то-то. А ты думаешь почему командир самогонщиков пожалел? — Разошёлся комиссар. — Ведь на сторону они своё зелье сбывали, это факт. А потому, что это лучшие пулемётчики в отряде. Да и раздавали они его не корысти ради. Дед Антип ещё тот ходок в молодости был, да и сейчас ещё крепок здоровьем, вот и менял вторячок на табачок, — скаламбурил Леонид Матвеевич. — Или просто так некоторым женщинам отливал, а может и не просто. Зато остальные от наказания не уйдут, всем достанется. Некоторых и наказывали, и предупреждали, всё равно неймётся. Ты, думаешь, один такой умный, что ночью всей правды у своих дознался? Нет, прежде чем принимать решение, мы провели дознание и опросили кое-кого. А разведчика твоего только попугали. У нас ведь за правду не наказывают, а он всё как было, так и рассказал. Зато с бывшим командиром взвода придётся поступить по законам военного времени. То, что он соврал, это полбеды, а вот то, что он поклёп на боевого товарища навёл, да ещё расстрелять предлагал, такого у нас не прощают. Ну и за драки у нас никого не расстреливают. Хлопцы молодые, горячие, кровь кипит, вот пар и выпускают. Да и командир наш тоже помахать кулаками любит, ты сам видел. Так что будем считать, что это была тренировка по рукопашному бою, ночная. А парень твой молодец, вёрткий. Это ведь он командиру нашему глаз подбил и под удар ни разу не попал, потом уже сам подставился.

— Ну вот, «понесло Остапа», — подумал я про себя, надо бы его в нужном направлении развернуть.

— Товарищ комиссар, а почему у вас в стрелковых взводах народу так мало? Зато хозяйственный взвод раздут просто до безобразия. — Задаю я давно мучивший меня вопрос.

— Народу мало, да. А ты знаешь, чем вооружён взвод? У нас в отделении 10 человек. Каждое разбито на два звена по пять бойцов при одном ручном пулемёте. Так что, если для выполнения задания нужна небольшая группа людей, работает одно звено, которым командует либо старший стрелок, либо командир отделения. Вооружение у бойцов тоже однотипное, под единый патрон. Один взвод вооружён нашим оружием, второй полностью трофейным. Автомат только у комвзвода, но можем и на всю отправляющуюся на задание группу, выдать. Так что взвод у нас, хоть и не большой, но сильный, и бойцы все с боевым опытом.

— Но тяжёлого вооружения у вас ведь нет? — не отстаю я.

— Почему нет, есть. Я же говорю, от конкретного задания зависит. А так и пулемёты станковые есть, и миномёты, и даже пушка противотанковая имеется. Мы же весь ноябрь наводили шороху в тылу у фашистов. Отряд тогда небольшой был, сабель сорок. Вот всем отрядом считай и воевали, во главе с командиром. На базе только небольшой караул оставался. Да и вольница какая-никакая была. Как любил выражаться командир, — «Что с бою взято, то свято.» Вот и брали себе, по мелочи (часы там, оружие, ещё кое-что). Если удавалось отбить или захватить богатые трофеи, то излишки продуктов раздавали местному населению. Возвращали и реквизированных новой властью коров и другую скотину. Люди нам поверили, стали записываться в отряд, пришлось расширяться. Сначала до двух взводов (пешем и конном), при одном хозяйственном отделении, потом сделали хозвзвод. Ведь приходили к нам не только мужики и хлопцы, но и молодые девчата — комсомолки, женщины, дети и старики. Кто-то осиротел, кто-то без крова остался, а кого из-за возраста в армию не взяли, а прогнать со своей советской земли ненавистного врага все хотят. Как им откажешь? Вот и пришлось всех в хозвзвод сперва определять, а самых умелых и достойных брать на задание и после проверки зачислять в боевые подразделения.

— А куда взвод конной разведки дели? — По привычке называю это подразделение я. — Что-то коней тут не видно.

— Каких побило вместе с людьми. Нашёлся тут у нас один «лихой рубака», решил с наскока, без разведки в село проскочить, шороху там навести. Вот под пулемёт и угодили, потом зима началась, бескормица, падёж скота… Ну и гайки пришлось закручивать, заканчивать с вольницей. Некоторым это не понравилось, вот бойцы и начали в другие отряды уходить. — Помрачнел комиссар. — Десяток коней мы у надёжных людей в деревнях оставили, если фашисты не реквизируют, соберём, только на это всё время нужно. Так что пешком проще и безопасней, да и скрытность передвижения обеспечивается.

Понятно. Сена — соломы не заготовили, овёс сами сожрали, а потом и до коней добрались, а сейчас побираются, местное население объедают, людей, которым и самим жрать нечего. Ладно, замнём для ясности, а то комиссар начал как-то недружелюбно на меня поглядывать, видимо я стал неудобные вопросы задавать.

— А откуда вы столько лесоматериала взяли, Леонид Матвеевич? Такую базу оборудовать, это весь лес под корень извести. А пеньков на территории я почти не вижу.

— А тут раньше кордон был (дом, баня, амбар, сараи), вот командир с Машей тут поначалу и обосновались. Блиндаж они сами, вдвоём построили, а когда людей в отряде добавилось, постепенно и остальные строения разобрали, а на их месте землянки оборудовали. Да и запас брёвен и жердей имелся, видать прежний лесник собирался новый дом строить, да война помешала. Ну и сектора обстрела пришлось расчищать, производить выборочную рубку.

Одно меня только смущало во всей этой фортификации. Широкий и глубокий овраг, конечно, являлся серьёзной преградой для броне и другой техники, текущая по его дну речушка также представляла определённую преграду для атакующей пехоты, как и отвесные склоны. Только вот для снарядов орудий прямой наводки, эти склоны никакой помехи не представляли. Достаточно было одной или двух пушек или бронемашины, чтобы разобраться с пулемётами и их расчётами, чтобы расчистить дорогу, штурмующей этот природный противотанковый ров пехоте, и несколько сапёров, чтобы сделать крутые склоны пологими.

За разговором даже не заметили как дошли до здания штаба — землянки Малыша, где и начали обсуждать план предстоящей операции в составе четырёх человек: командира, комиссара, меня и нового комвзвода — Зуйкова. Карта у меня была, поэтому картошку доставать не пришлось, как Чапаеву в одноимённом фильме. И маршрут, и план операции нарисовали на соответствующем листе. Маршрут, правда, потом я стёр, оставив только план. Вот над ним и ломали голову. Свежих разведданных не было, те, что имелись — могли устареть. Фронт немецкой обороны трещал и откатывался на запад, поэтому гарнизон опорного пункта мог как усилиться отступающими войсками, так и остаться без резервов. Второй вариант устраивал нас больше, но и с первым приходилось считаться.

На задание мы вышли в восемь вечера, всем личным составом моего отряда, плюс взвод партизан. Малыш тоже днём порывался идти с нами, но к вечеру как-то охладел, и сводный отряд возглавил комиссар. Посмотрев на Марью Ивановну, я даже понял, почему так произошло, так как вспомнил ещё не созданный в этом времени фильм. Но пулемёт, в отличии от таможенника Верещагина, он нам дал и не один. Выдали нам и 82-мм миномёт с полным боекомплектом, поэтому идём нагруженные по самое не могу, как боеприпасами, так и вооружением. Шайтан с нами, навьючили на неё сколько смогли, но всего она тоже не унесёт, тем более конских вьюков для миномёта не было. По пути был ещё один схрон с боекомплектом, сани комиссар также обещал раздобыть, так что будем надеяться, что не обманет.