Противотанкист. Книга 5. Партизаны

Глава 32 Вместо эпилога. Глава написана по материалам с сайта — snaiper44.ru. Чтобы помнили

Очнулся я от нестерпимой боли в спине, лёжа на животе. И почему-то не в снегу, а на какой-то твёрдой поверхности, причём было такое ощущение, что в спину мне втыкают раскалённые иглы, и не просто иглы, а скорее кинжалы, и они очень тупые. А для того, чтобы они легче входили, их ещё и вращают. Открываю глаза и начинаю материться.

— Это ж какая блямба так беспардонно ковыряется в живом человеке? Какого буя вы из меня глазки как из картошки выковыриваете?

— Доктор, он очнулся. — Слышу я чей-то знакомый голос.

— Это хорошо, значит жить будет.

— С такими коновалами я точно коньки отброшу. От ваших экзерциций, итить вашу налево, даже железный человек окочурится. Вивисекторы вы желобовыгибистые с переподвыподвертом. Да дайте же водки в конце концов, или спирту, а то уже с конца начинает капать! — Рычу я.

— Налейте ему грамм сто, только водой разбавьте. И раны на спине можно уже зашивать, осколки я вынул. — Разрешил наш главный хирург.

Высосав через какую-то резиновую трубочку целую трёхсотграммовую кружку коктейля «Партизанский» в составе которого были спирт и вода, жду «прихода» и прислушиваюсь к своим ощущениям. Боль в спине, и как иголка вонзается в кожу, я ощущал, руки на месте и вроде бы целы, а вот ног я совсем не чувствую. Меня аж в пот бросило от такого осознания.

— Доктор, а вы мне случайно ничего не отрезали?

— А надо? — Шутит этот грёбанный Айболит. Хотя Айболит вроде не отрезал, а наоборот — пришивал. Зайке, который попал под трамвай.

— Я ног почему-то не чувствую.

— Да успокойтесь, ранбольной. На месте ваши ноги. А где не чувствуете? — Теперь забеспокоился врач.

— Да везде, начиная от задницы.

— Это плохо. У вас множественные осколочные ранения спины, возможен сильный ушиб спинного мозга. Скажите спасибо вашей спасительнице, вовремя вас нашла, перевязала, а потом и к нам на ПМП доставила. Неужели я что-то пропустил? — Приговаривает доктор Бергер, производя какие-то манипуляции с моими нижними конечностями.

— А где она, моя спасительница? — пытаюсь вертеть головой, оглядывая комнату, но кроме противоположной стены ничего не вижу.

— В данный момент ассистирует мне.

— Александра, душа моя, — неужели это ты, мой ангел хранитель?

— Ой, укололась! — слышу я знакомый голосок сверху.

— Солнышко ты моё ненаглядное, дай тебе бог доброго здоровья, счастья, талану, мужика работящего и богатого. — Понесло меня, видимо коварный напиток начал проникать в кровь и дальше в мозг.

Но идиллия длилась не долго, после того как хирург вновь стал вытворять что-то нехорошее с моей спиной, я закряхтел.

— Шура, заткни уши! — после очередного приступа боли, начинаю я кастофорить Пилюлькина.

— Да сколько можно над людьми измываться?… ладно бы фрицы, буй с ними, но мы же бойцы Красной армии. Нахрен надо эти эксперименты на живых людях проводить.

— Странно. — Прекращает ковыряться в моём теле хирург. — Вроде все осколки я вытащил, хотя может быть что-то и осталось. Тут рентген нужен и операция в условиях стационара. Сейчас перевяжем и будем готовить к эвакуации.

— А я не умру?

— Теперь нет.

— А ходить смогу?

— Скорее всего да. Через пару дней начнётся процесс заживления. Организм у вас молодой, крепкий, так что восстановится быстро.

— Понятно. Если пациент очень хочет жить, то тут медицина бессильна. — Шура, зашивающая меня, хрюкает, пытаясь сдержать смешок и снова ойкает.

— Шутить изволите, товарищ командир? — говорит доктор. — Это хорошо, смех иногда тоже продлевает жизнь.

— Александра, а ты каким узлом шьёшь? — снова понесло меня. — Назад иголка или ёлочкой? Смотри там, поаккуратней зашивай, чтобы красиво было.

— Шура, приготовьте пока противостолбнячную сыворотку, остальное я сам дошью. — Принимается за меня добрый доктор Айболит. Слышу как звякает стекло по металлу, а также звук открываемой ампулы. — Ну вот, теперь всё готово. Заканчивайте с ранбольным, Шура, и давайте следующего.

— Йоп. — Ойкаю я, когда укол с болючим лекарством воткнулся мне в левую ягодицу. — О женщины, вам имя — вероломство. — Цитирую Шекспира, чтобы не материться. — Спирт? — втягиваю я носом воздух, когда место укола начали протирать ваткой.

— Спирт, спирт. — Слышу я голос Саши.

— Спирт — это хорошо. А где мы сейчас? Что это за деревня? — когда меня начали перевязывать и фиксировать повязки пластырем, спрашиваю я.

— Белый Камень. Пришлось сюда перебраться. Раненые потоком пошли. — Отвечает доктор Бергер.

— Наши где?

— На тех же позициях.

— В Пинашино кто?

— Майор Жабо с батальоном.

— Откуда вы всё знаете?

— Раненых постоянно привозят, а мы не сортируем, кто из какого отряда. Оказываем первую помощь и отправляем дальше в тыл на машинах из особого батальона.

— А раненые не замёрзнут, зима всё-таки.

— Тут всего десять вёрст. Не успеют.

— Кто теперь нашим отрядом командует?

— Емельян Дормидонтович.

— Малышкин?

— Да.

— Это хорошо.

— Бой ещё идёт? Хотя сам слышу. — Различаю я звуки перестрелки и взрывов гранат и снарядов. — И это, доктор Бергер. Вы меня эвакуировать не торопитесь. Других отправляйте, а я до утра подожду.

— Но… — Пытается возразить врач.

— Никаких но. Я пока командир отряда.

— А если…

— Вы же свою работу хорошо выполнили? Или?..

— Да. Хорошо.

— Вот и замечательно. Значит моей жизни ничего не угрожает. Так что занимайтесь своим делом, доктор Бергер, а на меня не обращайте внимания. Александра за мной присмотрит. — Подчёркиваю я его происхождение и положение в отряде. Человек всё-таки на немцев работал, так что теперь свою вину можно сказать, кровью искупает. Хоть он и австрияк из поволжских немцев.

Перевязав, меня одевают, и на носилках выносят в соседнюю комнату, где перекладывают на топчан. В этом помещении лежат такие же неходячие бедолаги как я, ходячих и легкораненых штопают в другой хате. Про это мне рассказал один из раненых в ногу бойцов, который оказался сильно общительным, вот его я и разговорил. Может сержант и не рассказал бы всего, но адреналин, бушевавший в крови после боя, плюс выпитый «для сугреву» и перед операцией без наркоза, спирт, подействовали на него как «сыворотка правды», ну а мои ненавязчивые вопросы, не давали ему уходить в сторону. Плюс моё послезнание, позволили составить представление об отряде Особого назначения (Военного Совета) Западного Фронта.

"Сначала, во второй половине октября 1941 года, по указанию Командующего Западным фронтом генерала армии Жукова Г. К., на базе резерва Военного Совета, формируется специальный десантный батальон, преобразованный в Отряд Особого назначения Западного фронта (ООнЗФ). В отличие от малых (до 100 человек) номерных Отрядов Особого назначения Разведывательного Отдела Западного фронта — это был Отряд Особого назначения Военного Совета Западного фронта, численностью 600 человек. Все приказы и распоряжения, отчёты и награждения непосредственно связаны с Командующим Западным фронтом генералом армии Жуковым Г. К.

Командиром ООнЗФ утверждён полковник Иовлев С. И., комиссаром — старший политрук Стригунов И. И., начальником штаба — майор Латышев А. Д., заместителем по разведке — капитан Жабо В. В… Отряд Особого назначения формировался в основном из сержантов и командиров ранее уже принимавших участие в боевых действиях. Подбор кадров на полностью добровольной основе, после изучения и проверки. В состав формируемого подразделения вошли сержанты и командиры из резерва Военного Совета Западного фронта, из частей аэродромного обслуживания, из политуправления и разведотдела фронта. Полковник Иовлев Сергей Иванович — начал войну командиром стрелковой дивизии, капитан Жабо Владимир Владиславович — из пограничников. Численность Отряда Особого назначения — 600 человек личного состава. Вооружение: автоматы, пулемёты, автоматические винтовки, винтовки-«бесшумки» с приборами беспламенной-бесшумной стрельбы, гранаты и «новое модернизированное оружие».

После укомплектования рот, проведения обучения действиям в тылу противника (особенно в ночное время), 12 ноября 1941 года Отряд Особого назначения Западного фронта на автомашинах выехал к линии фронта для выполнения своей первой операции. Во время продвижения автоколонны по Москве, столица подверглась налёту вражеской авиации. Несколько машин с личным составом отстали. Полковник Иовлев С. И. принял решение оставить капитана Жабо В. В. для встречи отставших машин и сформирования из личного состава самостоятельного боеспособного подразделения. Сам же, с Отрядом примерно 400 человек, приступил к выполнению задания в тылу противника, поставленного Командующим фронтом.

Сержант находился в хвосте колонны автомашин, так он и попал под командование капитана Жабо, вместе с отставшей частью отряда. Капитан Владимир Владиславович Жабо, собрав под своё командование отставших во время бомбардировки Москвы бойцов и командиров Отряда Особого назначения, получил от Командующего Западным фронтом генерала армии Жукова Г. К. задание сформировать Сводный отряд Особого назначения из полубатальона ООнЗФ и четырёх партизанских отрядов НКВД, с задачей разгромить штаб немецкого армейского корпуса, расположившийся в Угодском Заводе. В последних числах ноября данная операция была выполнена успешно. Многие бойцы, командиры и партизаны Сводного отряда Особого назначения были награждены правительственными наградами, в том числе и рассказчик, потому он и запомнил детали операции.

Фактически в конце ноября — декабре 1941 года Отряд Особого назначения Западного фронта действовал в тылу противника двумя самостоятельными подразделениями, документально оставаясь единым целым: основной состав под командованием полковника Иовлева С. И. и отряд меньшего количественного состава под командованием капитана Жабо В. В… Отряд под командованием капитана Жабо действовал во вражеском тылу на Клинском и Волоколамском направлениях. Все операции отряда проводились методом партизанского рейдирования — ушли в тыл противника, выполнили ряд операций и вернулись в расположение своих войск. В самом конце декабря 1941 года Отряд Особого назначения Западного фронта вновь соединился в единое целое. Место базирования — Кунцево. Примерно половина личного состава вернулась в свои прежние части (откуда они пришли в ООнЗФ), либо были направлены в офицерские школы. Командиром Отряда Особого назначения становится теперь уже — майор Жабо В. В… В Отряде снова остаются только добровольцы.

Январь 1942 г. ушёл на подготовку как воздушно-десантного батальона. Тренировки проходили на аэродроме Внуково. Высадка в тыл противника затягивалась из-за нелётной погоды. Командующий Западным фронтом генерал армии Жуков Г. К. приказывает командиру ООнЗФ майору Жабо В. В., используя коридор, пробитый в обороне противника 33-й армией, выйти в район г. Дорогобуж, с дальнейшим переходом в Белоруссию. Отряд численностью 294 человека на машинах из Москвы прибыл в Износки, где располагался штаб 33-й армии. Далее ко входу в «коридор», где и принял встречный бой с немцами. Майор Жабо принял решение отклониться от выполнения задачи, поставленной перед ним Командующим фронтом Жуковым, и силами своего Отряда закрыть дорогу противнику." — Источник: snaiper44.ru

— А как вы в Пинашино воевали? — спрашиваю я, когда узнал, что сержанта ранило гораздо позже чем меня.

— А так и воевали. Пришлось с трёх сторон отбиваться. Я со своим взводом на северной окраине деревни позицию занял. После артподготовки фрицы пошли в атаку. Но тут им не повезло. Сначала их из миномётов накрыли. Потом мы ружейно-пулемётным огнём добавили. А следом за нами их пошедшая в обход третья рота с тыла и левого фланга атаковала. Ну и нас в контратаку подняли. Если бы не танки, и заградительный артиллерийский огонь, смяли бы мы немчуру. А так — контратака захлебнулась и пришлось отходить. Вот на отходе меня и зацепило. А тебя где?

— А меня на опушке леса, когда я огонь тех миномётов корректировал, которые твоих немцев накрыли.

— Немцы не мои. А ты кто тогда, раз миномётами командовал? — начинает проявлять любопытство Тимоха. А то при знакомстве я только своё имя назвал.

— Я командир партизанского отряда, правда, теперь уже бывший. Отвоевался на время.

— Извиняюсь, товарищ командир. Я же не знал, потому и как с простым красноармейцем разговариваю.

— А я не сложный. Так что продолжай в том же духе. Все мы теперь здесь в одном ранге — раненые.

— Да как-то непривычно со старшим по званию.

— А ты привыкай.

Постепенно разговор сошёл на нет, и словоохотливый Тимоха замолчал, а потом захрапел. Мне не спалось, хотя в тепле и после выпитого спирта разморило. Но постоянно лежать на животе было не удобно, а ворочаться не давала боль в израненной спине и невесёлые мысли, которые одолевали меня. Да, не получился из меня командир отряда. И отряд можно сказать угробил, и поставленную задачу не выполнил. Хотя мне её никто и не ставил, но всё же. Не хватает мне специфических знаний. Сержант запаса — не тот уровень, чтобы ротой или батальоном командовать. Взводом ещё туда-сюда, даже усиленным, а вот ротой уже никак. Нет, послать людей в самоубийственную атаку грудью на пулемёты и самому погибнуть, оно конечно можно. Но не нужно. Так что делаем выводы. Куда податься после излечения, если оно наступит. А то есть сомнения. Ногами всё ещё шевелить не могу. Документы у меня остались на руках, и комсомольский билет и даже солдатская книжка, правда без фотографии, но данные в документах сходятся, так что я не безымянный солдат, а целый сержант — командир отделения или расчёта. Вот и пойдём по этой стезе дальше. Не получится в миномётчики попасть, попрошусь в артиллерию, вдруг получится в дивизионную попасть, или снова в противотанкисты. А то некоторые недалёкие командиры спецами из миномётной роты пополняют стрелковые. А в пехоту мне даже «замком» или помкомвзвода, как сейчас говорят, не хочется. Миномётчики те хоть не на самом переднем крае обитают. Да и в самоубийственные атаки они не ходят. Вот так размышляя, я незаметно уснул.

Разбудила меня бомбёжка. Через дребезжащие стёкла, каким-то чудом уцелевшие в окнах, пробивался свет. Значит ночь кончилась. Боль сразу вернулась, но несмотря на боль, я испытал огромное облегчение, почувствовав ноги. Хоть их и глодали собаки при этом не рыча и не гавкая. Не по настоящему, но ощущения были такие же. Бомбили не нас а соседнюю деревню, но казалось, что бомбы рвутся совсем рядом. Соседа и других раненых рядом со мной уже не было, из своего неудобного положения я видел только чьи-то, обутые в валенки ноги, недалеко от моей головы.

— Александра? — позвал я.

— Что? — встрепенулась она, присев на корточки сбоку от меня.

— Пить хочу. — Поворачиваюсь я на правый бок.

— Вот вода. — Суёт она мне в рот трубочку, через которую я пил спирт.

— А теперь помоги подняться и на двор проводи. Оружие моё где?

— Может лучше утку?

— Я ещё живой, так что обойдусь. На воздух хочу. — Как-то не улыбалось мне погибать «под развалинами часовни», в тот момент, когда я можно сказать снова родился, да и девчонку было жалко. По деревне наверняка тоже отбомбятся, и целиться будут в дома, а не в огороды.

— Доктор, а вам что, особое приглашение нужно? Быстро из хаты! — Повышаю я голос, так как чуйка уже ревёт сиреной.

Поддерживаемый с двух сторон, ковыляю по двору дома, когда с неба на нас обрушился рёв мотора. Но первый заход «Юнкерс» сделал на дорогу, по которой ехала штабная «эмка». Вижу как разрывом бомбы машину подбросило в воздух, а следом взрывная волна накрывает уже нашу троицу. Сначала куда-то лечу, а затем падаю на израненную спину и отключаюсь от боли.