Печать пожирателя

Глава 12 Второй курс. Часть 2

Я прям чувствовал, как всё внимание аудитории сосредоточено на мне.

— И почему я не удивлён? — хмыкнул Земельцев, — Ставите новые рекорды, Апостолов. На ковёр во второй учебнй день — это надо постараться.

— Что поделать, профессор, — я встал со своего места и направился к двери, — Похоже, это моя судьба.

Под шёпотки студентов я вышел из аудитории.

— Привет, Зверь.

— Здорово, Марк, — капитан чаробольной команды пожал мне руку, — Слышал, у тебя выдалось весёлое лето?

— Ты даже не представляешь, — покачал я головой, — У тебя как?

— Да как обычно. Практика, тренировки. Готовился к последнему году.

Точно, Серый же теперь пятикурсник! Заканчивает «Арканум», получается.

— Что от меня руководству опять надо? — спросил я, пока мы шли по коридорам академии, — Не успел появиться, и уже на ковёр!

— Не ссы, — усмехнулся капитан, — Повод более чем приятный.

— В каком смысле?

— Узнаешь.

Меня удивила загадочность Зверя, но расспрашивать его я не стал.

В ректорате меня ждала целая делегация — Илья Змеев, наш декан, Вениамин Чехов, тренер команды нашего факультета, ректор Кощеев и Ярослава Тугарина.

Что ж… Кажется, никаких «рогов» не предвидится, и кажется я догадываюсь, о чём пойдёт речь.

— А, вот и он! — широко улыбнулся директор Кощеев, тряхнув своими длинными седыми волосами.

На его крючковатом носу, как обычно, поблёскивали старинные очки, и на секунду я отвлёкся на них. В очередной раз подумал, что зрение у Кощеева отличное, скорее всего эти очки — какой-то старинный артефакт.

— Здравствуйте, — я поздоровался со всеми разом.

— Здравствуй, Марк, — усмехнулся Чехов, — А мы тут как раз твою персону обсуждаем.

— Догадаться было несложно.

Змеев тихо фыркнул, Тугарина же наоборот, слегка нахмурилась.

— Апостолов, как ты помнишь, в конце прошлого учебного года мы отстранили тебя от игр до… Новых распоряжений, — начал Кощеев, катая меж пальцев изысканную ручку, — Прошло достаточно времени, обстоятельства изменились, и мы решили, что тебе пора вернуться в команду.

Вот оно как… Только вот мне чаробол уже никуда не упёрся — кубок я получил, Эфир выкачал — и даже успел его использовать. А дальнейшие планы и задумки уже не позволяют мне тратить время на пустые игры.

— Благодарю, директор, — улыбнулся я, — Но вынужден отказаться.

В ректорате повисло напряжённое молчание.

И больше всех, казалось, был ошарашен Чехов.

— В смысле «отказаться», Апостолов⁈ — прорычал он, когда, наконец, пришёл в себя, — В смысле⁈ Ты что, охренел⁈ Через две недели начнутся игры всероссийского первенства! Ты хоть знаешь, каких трудов мне стоило…

— Тише, Вениамин, — Змеев положил руку на плечо моему тренеру, и тот мигом замолчал, лишь скрипнув Зубами, — Апостолов, господин Чехов хочет сказать, что выиграв первенство академии, команда нашего факультета получила возможность выступить на всероссийском первенстве по чароболу среди высших учебных заведений. И несмотря на то, что ты не участвовал в финальной игре сезона…

Ага, как же!

— … Господин Чехов, я, капитан Зверев и остальная команда считает, что ты, как ценный игрок, должен участвовать в играх всероссийского первенства.

— Я считаю точно также, — произнёс Кощеев, — Наказание было… Пройдено, скажем так. К тому же ректора принял во внимание многие другие вещи относительно тебя, Апостолов.

— Вот как? И какие же?

— Ну… При всём твоём умении создавать проблемы на ровном месте, нарушать правила и доставлять нам головную боль, — Кощеев усмехнулся, — Нельзя отрицать того, что именно ты и твоя медийная кампания привлекла к чемпионату академии массу внимания. Что, в конечном итоге, сыграло нам на руку.

— Что ж, рад, что смог помочь.

— Дело не только в этом, — Кощеев снова покрутил ручку меж пальцев, — Учитывая все события, которые случились во время вашей летней практики… Думаю, Апостолов, ты понимаешь, что ты и другие студенты, отразившие нападение на Тобольскую Заставу, теперь знаменитости? Ненадолго, разумеется — но не воспользоваться моментом было бы глупо, не находишь?

— Хотите поднять престиж академии за наш счёт?

— Ну зачем же так грубо? — плотоядно улыбнулась Тугарина, которая до сего момента просто сверлила меня взглядом, — Это пойдёт на пользу всем — и тебе в том числе, Апостолов. Мы получили уведомления из Инквизиции и министерства обороны на твой счёт — они весьма ценят твои действия во время прорыва, так что…

— Так что мы убьём двух зайцев одним выстрелом, — закончил Кощеев, — Ты вернёшься в команду и получишь свою долю славы, представив «Арканум» на всероссийском первенстве. А мы…

— А вы сможете говорить на встречах с меценатами, каких доблестных магов воспитываете, и получите дополнительное финансирование, — закончил за него я.

Преподаватели переглянулись.

— Язык у тебя, Апостолов, такой же острый как ум, — польстил мне Кощеев, — Но это даже к лучшему — люди любят таких персонажей, так что во время всероссийского первенства тебе стоит дать парочку интервью, и…

— Простите, господин директор, — перебил я его, — Но я по-прежнему говорю «нет». У меня выдался непростой год, и накопилось столько дел, что на три месяца их отложить я просто не могу. Просто для того, чтобы стать вашим выставочным экспонатом.

Я чувствовал, как Чехов и Зверев за моей спиной закипают. Они искренне не понимали, почему я себя так веду.

— Ты забываешься, Апостолов, — сверкнула глазами Тугарина, — Мы делаем тебе одолжение! И если ты откажешься…

— Откажусь что? — перебил я её, — Исполнять наказание, которое вы же сами мне и назначили?

В помещении вновь повисло молчание.

— Я так полагаю, просто вернуться в команду для тебя недостаточно хорошее предложение? — спокойно заметил Кощеев, который правильно расценил мою принципиальность.

— Верно, — кивнул я, — Недостаточно. А вот если вы снимете ещё одно из моих наказаний и вернёте мне доступ в Архивы… Я подумаю.

— Я тебя был готов придушить, Апостолов! — прошипел Чехов, когда мы вышли из ректората с ним и Зверем, — Торговаться вздумал⁈

— Вениамин, при всём уважении — ты не знаешь, какие тут у нас с ректоратом отношения. И мне осточертели незаслуженные наказания, а потом вот такие фортели! То делают из меня козла отпущения — то смотрите-ка, медийная персона им понадобилась! А так… Хотя бы вернули то, что забрали год назад.

— Я вообще удивлён, как ты закончил первый курс без допуска к Архивам, — пробурчал Зверь, — Но сейчас и сам был готов выписать тебе леща.

— Не надо, пожалуй, — рассмеялся я, косясь на здоровенные кулачищи Серого, — Прибьёшь ещё ненароком.

— Да просто… Я всё понимаю, Марк — тебя выперли из команды незаслуженно, но… У меня этот год — последний в «Аркануме», и тут выпал такой шанс показать себя на всероссийском первенстве! Я даже и не думал, что такое возможно! Но тут появился ты, развил команду, все эти рекламные акции, тренера нашёл… Да, финал мы взяли без тебя…

Ну да, ну да…

— … Но твоя заслуга в этом огромная! И ты нам сейчас нужен.

— Могу сказать то же самое, — протянул Чехов, — Не думал, что мне понравится тренировать студенческую команду, но… Ты вытащил меня из ямы, Апостолов. И я благодарен тебе за это. Сейчас для нас всех открылась прекрасная возможность — для каждого своя! Даже если ты не собираешься связывать жизнь с чароболом — всё равно, всероссийское первенство станет для тебя дополнительной возможностью торгануть лицом, Кощеев прав. Как и мне, собственно.

Я поморщился от такой формулировки, и спросил:

— Надеешься вернуться в больную игру?

— В большую-небольшую, — Вениамин сделал неопределённый жест, — Но месяц назад мне уже пришло предложение от мелкого провинциального клуба в Ханты-Мансийске, стать их тренером. А проявим себя на чемпионате — может появится что и получше. Что так смотрите? Не всю оставшуюся жизнь же мне тренировать ваш факультет! Мы вообще только на год заключали контракт!

— Да всё нормально, — улыбнулся я, — Ты почти во всём прав.

— Значит, всё возвращается на круги своя… — пробасил Зверь, — Из-за вашей практики чемпионат отложили — обычно он проходил летом, но… Теперь всё сместилось. С сентября и до нового года будут проходить игры всероссийского первенства.

— А первенство академии?

— Все игры будут проходить после нового года. График подужали.

— Ясно… А что насчёт турнирной сетки всероссийского турнира?

— Плей-офф, тридцать две команды играют с пятнадцатого сентября по тридцатое декабря. Одна шестнадцатая уже расписана, дальше, сам понимаешь — только даты. У нас первая игра семнадцатого.

— Против кого?

— Екатеринбургская академия высшей магии.

— Сильные соперники?

— Весьма… Ты бы посмотрел их игры, Марк, — заметил Чехов, — Глядишь, придумал бы что-то. Мы со Зверевым уже видели, как они играют, есть пара идей.

— Режим, как я понимаю, останется прежним? — спросил я, — Три тренировки в неделю?

— Меньше точно нельзя, иначе продуем.

— Ладно. Гляну игры этих ребят. Посмотрим, что можно придумать… Состав у нас не поменяется, пятикурсников в команде не было… Но опыт показывает, что надо ещё пару человек на замену.

— Это и без тебя понятно, тактик, — поморщился Чехов, — У нас меньше двух недель на подготовку, и ректорат любезно согласился предоставить нам стадион на всё это время — всё равно игр академии пока нет, так что… Готовься, Апостолов. Будем рвать жилы.

Я кивнул и попрощался с Чеховым и Зверевым, а сам направился к аудитории, из которой меня выдернули. Вот-вот должен был прозвенеть звонок на половину пары, так что хотя бы часть лекции я всё же прослушаю.

Было бы там на ней ещё что-нибудь интересное…

Впрочем, куда сильнее меня занимали мысли о предстоящем чемпионате. В лучшем случае, чтобы добраться до финала нам надо будет сыграть всего четыре игры — не так уж и много за два с половиной месяца.

Да, придётся усиленно потренироваться, занять на неделе часть времени, но… Две вещи сильно искупали это, и я не считал, что потрачу время впустую.

Первое — это конечно же восстановленный доступ к Архивам. Кощеев согласился поговорить с Вязовским — и сразу же вызвал его в ректорат.

Не сказать, что историк был доволен сложившимся положением дел — но противиться руководителю академии не стал, и вернул мне возможность пользоваться крутейшей библиотекой среди столичных ВУЗов.

И хвала Эфиру, потому что задание, которое он мне выдал несколько месяцев назад, в настоящее время я выполнять точно не собирался.

Пробраться на охраняемый объект и выкрасть книгу? ХА! Три раза «ХА»!

Может, до летних событий я бы и провернул это — будь у меня время. Но сейчас, когда к моей персоне было приковано повышенное внимание сильных мира сего… Следовало вести себя чуточку аккуратнее.

Так что, по сути, я остался в хорошем прибытке, согласившись представлять «Арканум» на этом чемпионате.

А ведь ещё был и главный приз за победу в финале — внеранговое усиление от самого Императора!

Не новый уровень развития магии, конечно — но дополнительная магическая особенность, уникальная для каждого победителя.

Эта традиция существовала уже пятьдесят лет, с тех пор, как ВУЗы начали проводить всероссийское первенство — и трое последних Императоров раз за разом удивляли победителей, награждая их разными магическими «плюшками»

В прошлом году, например, команда «Снежных барсов» получила такие — и почти каждое из них было ух каким интересным! Про все я не знал — но слышал о том, что капитан команды, стихийник-ледовик, получил возможность замораживать вокруг себя время!

Всего на секунду, но и это было впечатляющей способностью — для боевого мага, например.

Так что возможный приз представлялся мне очень и очень неплохим…

Дни полетели один за другим — словно чья-то невидимая рука обрывала их с отрывного календаря.

Я погрузился в учёбу и столичную жизнь, о которой за лето успел слегка забыть.

Бизнес в «Лавке Адриана» шёл, как по маслу — продажи простых артефактов продолжали удерживаться на стабильном уровне, а примерочные зеркала расходились как горячие пирожки — я уже видел парочку в дорогих магазинах Цума.

Платежи за Бунгаму продолжали уходить банку, и все были довольны.

Второй курс не принёс новых предметов — но углубил все имеющиеся, так что часть студентов весьма и весьма «прикуривала» от обрушившейся на нас лавины знаний.

Теория и практика усложнились — теперь мы изучали, конструировали и оперировали куда более сложными заклинаниями. Для меня это не стало проблемой — за прошлый год я подтянул теорию и понимание местных законов плетений до предела, так что теперь оставался ограничен лишь собственной искрой. А благодаря «Тихому месту» она была уже на уровне Адепта — так что особых сложностей не возникало.

Артефакторика тоже стала комплексной — новые схемы, новые изделия, сложный подход к комплексному расчёту и всё в таком духе.

В целительстве, которое по прежнему преподавала не особо переваривающая меня Ванесса Онегина (всё ещё не могла простить, как я наказал её подопечных на чаробольном поле, ха!) теперь делал большой упор на биологию и тонкую связь между энергетикой и физическим телом — так что пришлось обложиться учебниками и изучать, как функционирует человеческое тело, какие биохимические процессы в нём происходят, и как на них можно воздействовать.

Алхимия и растениеведение тоже стали сложнее — но в них никакой импровизации не предполагалось, так что всё решала банальная зубрёжка.

А вот монстроведение изменилось куда сильнее. Оно разделилось на три части. Первые занятия продолжали изучение магических тварей, их свойств, умений, способов борьбы с ними, использования и так далее. Эти уроки предназначались для тех, у кого не было родовых существ и талантов к анимагии.

Вторые занятия предназначались для тех, в ком были задатки дара анимагов — и у меня, разумеется, они тоже имелись. Тут в дело пошло уже тонкое искусство связи с разными магическими животными — нас учили «читать» их ауры, определять состояние, пытаться связаться с сознанием — и всё в таком духе.

У меня, разумеется, благодаря Мунину всё это было отработано куда лучше, чем у прочих студентов — но я не спешил выделяться, и пока просто держался как и все, лишь иногда показывая успехи в простейших действиях.

На третьи-же занятия ходил минимум учеников — десять человек со всего потока, если быть точным. И это были те, кто наладил связь с родовым существом. Аристарх Волков на первом же занятии заявил нам со Львовым, что если мы повторим то, что сделали в прошлом семестре — на этот раз нас просто выпрут из «Арканума», невзирая на заслуги и влиятельных родителей.

Намёк был ясен — так что мы с Сергеем просто держались друг от друга подальше.

Впрочем, поведение Львова с самого начала второго курса вызывало у меня массу вопросов. Человек, который был наглым уродом большую часть прошлого года, который наслаждался вниманием к себе и таскал за собой свиту, подражая Иловайскому, который без устали строил мне подляны, который пытался подбить клинья к Салтыкову в противовес мне, которому я спас жизнь во время прорыва — стал совсем другим.

Мрачным, молчаливым, задумчивым.

Одиноким.

Он всё больше торчал за учебниками (небывало дело!), даже на переменах, внимательно слушал преподавателей, пропадал в Архивах, и совсем перестал тусоваться со своим друзьями.

Откровенно говоря, такое его поведение должно было обрадовать меня — повзрослел, не иначе! Но каждый раз, когда он на меня смотрел, я видел в его глазах такую злобу, что понимал — Львов не просто так корчит из себя паиньку.

Он явно что-то задумал…